что делать если придумал изобретение
Одной идеи мало. Какие этапы жизненного цикла проходит любое изобретение?
Некоторые могут думать, что эпоха больших изобретателей-одиночек уровня Леонардо да Винчи, Кулибина закончилась. Существует мнение, что разрабатывать и выводить на рынок масштабные инновации могут только крупные корпорации. Именно они решают, что будет пользоваться завтра большим спросом, а значит, и приносить большую прибыль.
Корпорации против одиночки – у кого преимущество?
Это не совсем так. Да, все мы уже привыкли к тому, как крупные компании выпускают свои инновационные продукты. Но все они являются всего лишь результатом процесса постоянных улучшений: больше экран, большее количество камер, быстрее процессор. Эти инновации происходят с известной периодичностью, и уже не производят каких-то революционных изменений.
То ли дело, маленькие инновационные предприятия или отдельные разработчики, которые монетизируют свои ни на что не похожие идеи. Именно их инновации, являются настоящими примерами революционных изобретений, меняющих образ жизни миллионов людей. Нужно отметить, что сами корпорации когда-то были маленькими компаниями, просто в своем начальном пути их поддерживали всего 2,5% инноваторов, готовые рисковать и любящие пробовать все новое. А сейчас на них давит мнение 68% консервативного большинства, которое относятся ко всему скептически и отрицают все сомнительное.
Поэтому, с одной стороны, это является преимуществом больших компаний, а с другой – дает возможность никому не известным разработчикам добиться большого успеха за счет вывода на рынок новых продуктов. Такая закономерность известна, как диффузия инноваций.
Диффузия инноваций (англ. Diffusion of innovations) – это теория, которая стремится объяснить: как, почему и с какой скоростью новые идеи и технологии распространяются через разные культуры. Данная теория была популяризирована американским социологом Эвереттом Роджерсом в 1962 году, благодаря выпущенной им книге «Диффузия инноваций». Роджерс определяет «диффузию» как процесс, посредством которого инновация (например, новые идеи, процессы или товары) в течение времени передаются через определенные каналы среди членов социальных систем. (Wikipedia)
Корпорации, понимая эту закономерность, работают на удержание своих позиций. Они придумывают новые технологии, патентуют их, но не спешат выводить на рынок. Новый продукт выводится на рынок только после того, как потребители потеряли интерес к текущей версии и готовы воспринимать новую. Обычно проходbт от 3 до 5 лет от момента регистрации заявки на патент до выхода продукта.
Именно столько времени есть у инноваторов, чтобы выпустить свой продукт быстрее корпораций и при этом не попасть под их патент, а лучше всего обзавестись своим патентом. Нужно понимать, что в корпорациях работают такие же люди, просто у них больше ресурсов, но и бизнес-процессы в них более бюрократизированные, а значит, преимущество стартапа в скорости принятия решений и гибкости.
Далее я постараюсь дать советы, как изобрести что-то уникальное, а если повезет, то и разбогатеть. Сам я еще не разбогател, но что-то изобрел. Надеюсь, мой многолетний опыт, состоящий из неудач и инсайтов, поможет будущим инноваторам.
Без разницы – являетесь ли вы крупной компанией или же инноватором-одиночкой, ваш продукт должен пройти все стадии своего жизненного цикла: от идеи, прототипа, MVP и до коммерческого продукта. И ваш успех определяет то, насколько быстро вы способны проверять гипотезы, а значит, продвигаться по стадиям жизненного цикла.
Стартовая идея
Сформировать идею зачастую является самым простым. Поэтому и говорят, что идея ничего не стоит. Идеи рождаются у каждого по-разному: из личной потребности, после обширного анализа предметной области и мировых трендов или даже во сне. Например, идея моего первого стартапа возникла на стыке моих двух интересов: САПР и интернет технологий. На тот момент были только десктопные САПР, но не было САПР, не требующих установку на ПК и работающих непосредственно в браузере.
Жаль, стартап умер, но MVP (минимально жизнеспособный продукт) мы успели разработать. Идея может вообще быть придумана не вами. В любом случаи, к идеям необходимо относится критически. Есть совет, как проверить идею – найдите и проанализируйте конкурентов:
Если у вас совсем нет идей, советую больше посещать специализированные выставки, форумы, конференции. Больше читать про истории успешных компаний, в них обязательно рассказывается как возникла идея. Существуют различные методы активизации мышления. Наиболее известным из них является метод «мозгового штурма».
Мы плавно переходим ко второй стадии.
Подтверждение концепта
Стартовая идея – это первая гипотеза, которую вы должны проверить. Вы должны подтвердить или опровергнуть наличие проблемы, за решение которой люди или компании готовы платить, и что ваше решение эффективно решает эту проблему.
На этом этапе можно не бояться, что идею украдут, ведь вы можете не обсуждать само решение. Ваша задача заключается в том, что вы определяете ваш целевой клиентский сегмент, находите подходящих под этот сегмент людей и говорите с ними.
Чем больше вопросов вы зададите, и чем больше людей вы опросите, тем более полная картина о проблеме, и том, как ее решают сейчас, у вас будет.
Те, кто, сразу же приступают к разработке идеи, ни с кем ее не обсуждая, и не анализируя предшествующий уровень техники, поступают не мудро. Ведь таким образом вы рискуете изобрести велосипед. Только в постоянном контакте с вашими клиентами, можно разработать действительно ценный продукт.
Если наличие проблемы и ценность вашего решения подтвердились, значит, пришло время заняться разработкой продукта.
Прототип
Согласно методологии Lean Startup, разрабатывать и выводить на рынок новые продукты и услуги необходимо короткими итерациями. Прототип можно назвать результатом одной итерации. Прототип – это работающая модель, опытный образец продукта или части продукта. Он позволяет увидеть явные преимущества и недостатки. При разработке прототипов очень важно измерять прогресс, вести управление версиями – версий будет много необходимо иметь возможность оценивать их ценность и вернуться к более ранним версиям, если будет достигнута тупиковая ветвь в разработке.
Используя этот подход, компании могут проектировать продукты и услуги, которые бы соответствовали ожиданиям и потребностям клиентов без необходимости большого объёма первичного финансирования или затратных продуктовых запусков.
Пожалуй, эта стадия самая сложная и самая интересная. У вас есть идея, подтвержденный спрос, и, сформированное из ответов клиентов и экспертов техническое задание, но перед вами полная неопределенность, что делать дальше. Можно, конечно, воспользоваться старым дедовским способом проб и ошибок, и поочередно проверять технические гипотезы, но на это уйдут годы, и так вы точно не обгоните ваших конкурентов.
В условиях неопределенности вам на помощь приходит ТРИЗ (теория решения изобретательских задач), состоящая из приемов и методов решения технических задач. В свое время ее создатель проанализировал огромный пласт патентов и выявил общие закономерности развития технических систем. Руководствуясь ТРИЗ, процесс разработки прототипа значительно ускоряется и приобретает направленность.
Итак, у вас уже появились несколько прототипов, и вы начали проверять их состоятельность.
Для определения целесообразности дальнейшей разработки потенциального изобретения необходим патентный поиск на новизну, т.е. поиск в уровне техники сходных технических решений. Анализ найденных решений позволит сделать вывод о том, является ли потенциальное изобретение новым и имеет ли это потенциальное изобретение изобретательский уровень. Советую проводить патентный поиск параллельно с определением патентного ландшафта. В результате этого исследования вы получите представление об общем состоянии вашего технологического направления, а также активности конкурентов и их зон интересов.
После того как вы провели патентный поиск, проверили на состоятельность несколько прототипов, вы выбираете один наиболее жизнеспособный прототип и переходите на следующую стадию.
MVP – минимально жизнеспособная версия продукта
Каким бы ни был продукт, перед тем как начать его тестировать на потенциальных покупателях, нужно довести до стадии MVP – minimal viable product (минимально жизнеспособная версия продукта).
MVP – это не прототип. Прототип нельзя продавать, а MVP – можно. Прототип используется только внутри компании, а MVP – это ваш первый продукт, который видит рынок. Поэтому к MVP предъявляются более высокие требования по точности, надежности, удобству. И если у вас есть конкуренты, то MVP должен обладать преимуществами перед ними: решать задачи быстрее, уметь, то что другие не умеют.
К этому времени у вас уже должен быть первый реальный клиент, именно реальный, а не потенциальный клиент, который купит у вас продукт или закажет услугу. Пилотный проект – это всегда «прыжок веры» со стороны первого клиента, потому что у вас еще нет успешных кейсов, нет имени, и успешные компании редко идут на риски. Не нужно делать пилот сразу с топовыми компаниями.
Начните с малого, с маленькой региональной компанией. Задача: обкатать технологию и получить реальный положительный кейс, на который вы можете ссылаться в переговорах с уже более крупными компаниями федерального или международного уровня.
Коммерческий продукт
Если вы хорошо поработали на предыдущих стадиях, то вы начали получать прибыль, и началась коммерческая эксплуатация. На этой стадии важно наладить в компании процесс постоянного улучшения продукта или услуги.
Важно не растерять конкурентное преимущество, а для этого нужно продолжать НИОКР и следить за тем, что делают ваши конкуренты. Важно не растерять клиентов и пользователей, для чего необходимо организовать службу технической поддержки и внедрить процесс управления проблемами и инцидентами. Будьте готовы к тому, что проблемы будут. Нужно понимать, что именно от ваших пользователей и клиентов поступает самая важная для развития информация. И что негативный отзыв – это не критика ваших достижений, а повод стать еще лучше.
Учитесь на своих ошибках, на чужих ошибках, изучайте и внедряйте лучшие практики. Вводите стандарты, заботьтесь о качестве выпускаемого продукта или услуги.
Масштабирование
Когда продукт или услуга полностью готовы, все процессы в компании работают как часы – это значит, что вы готовы к масштабированию. Пора переходить от мелкосерийного производства к серийному или даже массовому, нужно запускать рекламу и работать над увеличением базы пользователей или клиентов. На этой стадии свои проблемы: необходимо оптимизировать конструкцию, технологию, бизнес-процессы.
Быстрый рост потребует и больших ресурсов. Если вы дошли до этой стадии, значит вы стали очень интересны инвесторам. Это значит в вас можно вкладывать деньги, а на выходе получать еще больше денег.
Заключение
Современный технологический бизнес может служить примером борьбы за существование. Так одни стартапы умирают, не научившись извлекать прибыль из своих идей, другие стартапы покупаются большими компаниями, поглощаются или душатся государством, и только самые смелые, амбициозные и способные добиваются успеха. «Можно ли считать успехом покупку большой компанией?» – этот вопрос остается быть открытым.
Жизнь стартапа нельзя назвать мирной, потому что это жизнь вовремя технологических войн. Каждый стартап должен быть готов к конкурентной разведке и шпионажу. Хорошо, что все это регламентируется патентным правом, перед которым у стартапа и у большой компании одинаковые права и обязанности.
И последний совет – не забывайте регистрировать права на свою интеллектуальную собственность. И тогда может, если все успешно для вас сложится, то ваше имя будет стоять в ряду великих изобретателей и предпринимателей наравне с Генри Фордом, Стивом Джобсом, Илоном Маском и др.
Изобретение — наказание для изобретателя
Давно у нас бьют тревогу: многие российские высококлассные ученые, изобретатели, программисты уезжают жить и работать за границу. Почему умные и талантливые люди покидают Родину? Почему упал престиж профессий инженера и конструктора? Почему молодые люди не хотят быть изобретателями?
— Мне всегда казалось, что изобретения могут стать основой капитала, так как это основа любой технологии.
— Правильно, но это только в развитой стране, где давным-давно прошел период накопления первоначального капитала, где существуют нормальная экономика и конкуренция. Именно конкуренция подталкивает внедрять все новое и передовое. И если предприниматель не будет этим заниматься, то окажется в хвосте и просто разорится. У нас же ничего этого нет. В нашей стране пока невыгодно заниматься производством. И поэтому предприниматели занимаются торговлей. А здесь не нужны технические новшества.
Первый и последний проблеск — введение в 1991 году патентного закона Российской Федерации. Это, конечно, хорошо — автор изобретения становится его хозяином и продавцом. Но это только одна сторона медали. Не секрет, что у многих изобретателей просто нет денег на оформление заявок и получение патентов. Знаете, как обидно! Ведь есть очень нужные стране разработки. А изобретатели не могут подать даже заявку, так как она стоит 200 долларов. Многие же оформляют сразу несколько заявок. Для простого человека из провинции это большие деньги — людям это не по карману. Потом каждый год он должен поддерживать в силе свой патент, то есть платить пошлину государству за свое изобретение. Абсурд!
Получается, что внедрение того или иного изобретения — это личное дело самого изобретателя. Государственной политики в этом вопросе теперь нет. И это самое страшное, это почти катастрофа!
— Вы возглавляете областной совет ВОИР уже более 20 лет и, наверное, можете проанализировать ситуацию с изобретениями?
— Стало гораздо хуже. ВОИР — это общественная организация самих изобретателей. Мы должны им помогать. А как мы можем помогать, если у самих нет денег? Раньше мы получали небольшие деньги от предприятий за внедрение рацпредложений и изобретений. Теперь этого нет. Хотя несколько лет назад российское Правительство приняло “Методические рекомендации по организации и проведению рационализаторской работы на предприятиях Российской Федерации”. Там в одном из пунктов говорится, что общественный контроль за соблюдением законодательства в области изобретательства и рационализаторства остается за ВОИР. Вроде бы нас не забыли, но кому это сейчас нужно? Почти все предприятия практически стоят. На заводах закрылись патентные отделы, статистика не ведется. Как можно осуществить контроль?
Согласно этим “Методическим рекомендациям” вся работа по рационализации осуществляется администрацией предприятия независимо от формы собственности. Это привело к тому, что многие рационализаторы просто не хотят подавать заявки, так как боятся, что не смогут доказать свое авторство, боятся, что могут из-за этого потерять работу. Вот недавно заходил ко мне один инженер, который хотел подать рацпредложение, позволяющее сэкономить громадные деньги. Жалуется: “Я приду в администрацию, расскажу им, в чем суть. Они скажут: нам это не надо. А сами внедрят, оформят как свое и денежки получат. А мне потом с администрацией предприятия судиться? Так меня же уволят сразу”.
С изобретателями сходная картина. Вот абсолютно типичная ситуация нашего времени. Приходит изобретатель на завод к директору или главному инженеру и предлагает наладить производство какой-то своей разработки, а тот ему говорит: “Это все очень интересно. И мы обязательно наладим выпуск вашего гениального изобретения, но при одном маленьком условии: автором буду я, а вы — соавтором”.
— Были ли на вашей памяти изобретения мирового уровня?
Или вот другой наш умелец придумал необходимый в сельском хозяйстве агрегат — механизм по сбору колорадских жуков. Так этот изобретатель бегал по инстанциям, совещаниям каким-то несколько лет, но так ничего и не выбегал. Тогда он взял и отослал чертежи своим знакомым в США. И там через полгода его агрегат на поля запустили! Об этом даже в наших газетах писали.
Внедрение — самая больная тема для российских изобретателей. Ведь даже если человек выдержал этот сумасшедший марафон по регистрации, заплатил немалые деньги и все-таки получил патент, то что он будет с ним делать? Как мне сказал один инженер: “Повесил я патент в рамочке на стену, пусть сынишка знает, какой у него отец умный. И все”. Его изобретение никому не нужно. В результате люди стремятся уехать за границу, где их изобретения, если они того стоят, сразу внедряются.
— Получается, что само государство провоцирует “утечку мозгов”?
— Конечно, а что делать, если наши законы не позволяют человеку стать полноценным хозяином своего же изобретения? И в конечном итоге государство само себя обкрадывает, так как спустя некоторое время мы ту или иную технологию покупаем на Западе, хотя у самих же были разработки ничуть не хуже, а зачастую даже и лучше.
Я уж не говорю про разного рода утечку информации из наших патентующих органов, не говорю про плагиат и бюрократическую волокиту, которые наносят громадный ущерб государству и национальным интересам и фактически являются преступлением. Ведь перекрывается кислород новым технологиям, а в современном мире именно новые технологии определяют уровень развития страны.
— А за границей наши патенты действительны?
— Чтобы наш патент был действителен за пределами России, изобретатель снова должен обратиться в Агентство по патентам и товарным знакам с просьбой о том, чтобы они провели патентование этого изобретения в тех странах, где он хочет. Естественно, это делается не бесплатно, а за довольно круглую сумму. Вот и получается, что у нас изобретение — это денежное наказание изобретателя, чтобы он больше ничего не придумывал. Почему-то наше государство ведет себя как собака на сене.
Если бы Альфред Нобель жил в современной России, то я не знаю, в чьих руках оказался бы динамит. А ведь братья Нобели до революции работали в России. Они разбогатели у нас, внедряя новейшие технологии в нашем машиностроении и оборонной промышленности. Кстати, вы знаете, в чем разница между дореволюционной Россией и современной?
— Раньше купец или лавочник мечтал, чтобы его сын “вышел в люди” — стал инженером. А теперь инженер мечтает, чтобы его сын “вышел в люди” — стал купцом или лавочником. Чувствуете разницу?
Всё украдено до нас: Почему человечество перестаёт изобретать
Каждая новая идея, выяснили экономисты, даётся человечеству всё большими усилиями. Означает ли это, что в один прекрасный день люди перестанут изобретать новые технологии? Если нынешние времена и дают поводы для оптимизма, то все они связаны, кажется, с техническим и научным прогрессом.
Машины научились ездить без водителей, над лесами и полями летают дроны, доставляющие пиццу или перевозящие кровь, 2 млрд человек по всему миру носят в кармане компьютеры, во много раз более мощные, чем те, которые мы мечтали иметь на рабочем столе всего 20 лет назад. Искусственный интеллект научился играть в покер, в мире практически победили полиомиелит, растут надои, а где-то — и продолжительность жизни, умные устройства захватывают быт.
Алгоритмы развиваются с такой скоростью, что многие всерьёз верят в неминуемый выход человечества в технологическую стратосферу, в которой роботы повысят производительность труда до заоблачных высот, научатся самостоятельно создавать новые блага и освободят нам руки и головы для прекрасного. Даже грустные политические перемены отчасти связывают с прогрессом: автоматизацию труда винят во фрустрации избирателей, оставшихся за бортом информационной революции, и обусловленных ею общественных потрясениях.
Уже три поколения людей выросли на научной фантастике, и самые амбициозные из них хотят видеть вокруг себя то, что им обещала прогрессистская литература, — сверхзвуковые полёты, телепортацию, киборгов, мгновенную диагностику болезней, пересадку любых органов в товарных количествах, роботов в каждом доме. С высадки на Луну прошло 55 лет, но, если кто-нибудь захочет это повторить, придётся создавать многие технологии заново, ворчат эти люди. В лучшем случае участники конкурса, объявленного Google, смогут отправить в этом году на спутник несколько килограмм полезного груза и передать нам оттуда данные.
Спор этот идёт столько же, сколько продолжается технический прогресс, и едва ли легко разрешим — слишком много ожиданий и мало надёжных фактов доступно участникам дискуссии. Но это можно изменить, если прикинуть, с какой скоростью у человечества возникают продуктивные идеи, насколько они дороги в производстве и как сильно влияют на жизнь людей. На эту тему в последнее время появляется много исследований.
Прогрессирующее тугодумие человечества
В информационных отраслях всем хорошо известен закон Мура, сформулированный 50 лет назад: плотность транзисторов в процессорах удваивается каждые два года. Это наблюдение сделал ещё в допотребительскую компьютерную эпоху менеджер Intel, и долгие годы оно оставалось верным. Даже приблизившись к физическим пределам миниатюризации, инженеры умудряются выжимать из кремния всё большую продуктивность. Это будет казаться вам чудом, пока вы не задумаетесь, какой ценой достигнут бешеный прогресс. Именно на этот вопрос попытались ответить недавно несколько стэнфордских экономистов.
Чтобы получить ответ, они выбрали несколько областей с легко измеримым количественным прогрессом, зависимым от новых идей, — производство процессоров, урожайность нескольких сельскохозяйственных культур, разработку принципиально новых лекарств, клинические испытания средств борьбы с раком. Затем они оценили, с какой скоростью идёт прогресс и как растут затраты эффективного человеческого труда на каждый процент роста. Они считали, естественно, не поголовье учёных и инженеров, а расходы — поделили бюджеты на исследования и разработки (R&D) в частном секторе на среднюю зарплату высокооплачиваемого специалиста. Результаты оказались одновременно неожиданными и (отчасти) предсказуемыми.
Во-первых, прогресс невозможно отрицать. Закон Мура выполняется и перевыполняется, новые лекарства худо-бедно выходят на рынок (хотя в последние 20 лет всё реже), и даже урожайность хлопка — едва ли эта сельскохозяйственная культура ассоциируется у большинства людей с высокой наукой — растёт год от года. С этой частью результатов интуитивно готов согласиться каждый. Куда интереснее, и это во-вторых, какие ресурсы уходят на поддержание темпов роста. И тут впору удивляться.
С 1970 года эффективность производства новых идей в индустрии процессоров упала почти на два порядка. Там, где раньше каждый шаг на кривой Мура достигался усилиями 1000 человек, теперь требуется 78 000. На изобретение каждого нового лекарства требуется теперь в 15 раз больше людей, чем в 1970-м, затраченный человеческий капитал на каждое клиническое испытание средства против рака вырос с 1975 года в шесть раз. Инновационный труд давно уже перестал быть уделом гениев-одиночек и превратился в гигантский конвейер. В этом и так не приходилось сомневаться, но масштабы поражают воображение.
Можно предположить, что падение эффективности касается всех областей знания. В среднем трудоёмкость производства одной продуктивной идеи выросла с 1930-х годов более чем в 60 раз, а эффективное число исследователей — только в 30. Это не значит, конечно, что человечество поглупело: создать что-то принципиально новое в высокоспециализированной и наукоёмкой конкурентной области куда труднее, чем вспахивать целину. Это значит всего лишь, что сохранение привычных нам экспоненциальных темпов инноваций и экономического роста, кажущихся со стороны чуть ли не гарантированными, требует совершения невероятных и всё возрастающих усилий. Прогресс — это не только данность, проистекающая из свойственного человеческой природе любопытства, а трудный процесс, требующий больших организационных талантов и ресурсов.
Неприятный вывод, напрашивающийся из этих данных, состоит в том, что производительность человечества по части изобретения новых технологий может со временем приблизиться к нулю. Мы не только не получим сингулярности, а, напротив, застрянем в болоте, в котором каждый следующий шаг будет даваться только огромным напряжением. Но и отчаиваться рано.
Источники роста
Можно — как делают неукротимые оптимисты — надеяться, что совсем скоро за придумывание идей будут отвечать роботы, а не люди. В конце концов, алгоритмы уже давно стали важной частью процесса разработки новых лекарств, проектирования процессоров и вообще любого исследовательского проекта. Эта позиция хороша всем, кроме того, что прежде так не было. Пока что прогресс требует совместной работы людей и алгоритмов, они не научились работать друг без друга.
Есть и простой путь, которым, хочется верить, будет идти человечество, пока роботы обретают интеллектуальную автономность. А именно — рассчитывать само на себя. За ХХ век население Земли увеличилось в четыре раза. Даже если бы уровень образования не рос, это само по себе обеспечило бы соответствующий прирост популяции изобретателей. Но этого мало: средний житель Земли теперь гораздо лучше образован и гораздо лучше обучен наукам, чем сто лет назад. Помимо количественного роста произошёл и качественный переход — из деревенской экономики в городскую, от промышленной к информационной. И ресурсов этого роста должно хватить ещё очень надолго, если знать, где их искать.
Если смотреть на прогресс как на демографическую проблему, положение человечества гораздо лучше, чем кажется на первый взгляд.
Большая часть трудоспособного населения первого мира уже получила высшее образование и уже — в меру своих способностей — участвует в производстве инноваций. Зато в третьем мире есть несколько миллиардов необразованных людей, мечтающих учиться и придумывать новые идеи, и часть из них, несомненно, изобретатели и гении. Если правда, что для появления новых идей нужно механическое увеличение числа изобретателей, это хорошая новость — пока что ещё есть где их брать, надо только дать им образование. Это проще, чем придумать лекарство от рака. Говорят, будущее уже здесь, просто оно неравномерно распределено. Верно и то, что создатели будущего распределены по миру очень неравномерно.
В последние годы стало принято беспокоиться о «технологической безработице» — когда автоматизация труда уничтожит рабочие места, людям будет нечем заняться. Дефицит идей должен отчасти решить и эту проблему, если не в краткосрочной, то в долгой перспективе. Когда заводы, кол-центры, отделения банков и рестораны перестанут нанимать людей из плоти и крови, многим из них найдётся работа в отрасли производства идей. На первый взгляд кажется, что производство идей — удел гениальных одиночек, но этот взгляд, если верить стэнфордскому исследованию, устарел. Интеллектуальный конвейер требует всё больше рабочей силы, а прочие сферы человеческой деятельности — на счастье, всё меньше. Падающая производительность человеческих раздумий потребует перераспределения труда и создаст большой спрос на расширение образования и рост интеллектуальной занятости.
Совсем нетрудно увеличить число учёных, программистов и творческих профессионалов ещё в сто раз — нынешними темпами это позволит экспоненциальному прогрессу продолжаться весь XXI век.