что делать если родители бомжи
Как быть, если единственный сын – бомж? Или Откровения несчастной матери
Мы уже неоднократно поднимали такую проблему, как наличие в городе так называемых бомжей, число которых за последний год увеличилось втрое. На страницах нашей газеты одни оппоненты выступали за открытие ночлежек, спецучреждений, другие – за принятие закона о бродяжничестве, третьи – за создание общественного фонда для поддержки данной категории граждан. Но есть и другое, прямо противоположное мнение. Мол, большинство бездомных не желает менять свой образ жизни. Так стоит ли помогать тем, кто сам этого не хочет, кто привык бездельничать и жить одним днем? Вчера в «ОХ» обратилась пожилая женщина, которая решила рассказать свою печальную историю и узнать мнение по этому вопросу, а возможно, получить совет от наших читателей.
Решение побеседовать с журналистом Надежде Васильевне далось нелегко. И только после предпраздничных событий, которые подтолкнули ее к этому, пенсионерка перешагнула порог редакции.
Дело в том, что ее единственный сын, в котором она души не чаяла и до последнего времени пыталась вытащить из болота, стал бомжем. Сейчас ему 42 года.
– Я рано овдовела, поэтому воспитанием сына-подростка пришлось заниматься одной, – вспоминает пенсионерка. – После школы он окончил училище, выучившись на помощника машиниста тепловоза. После армии устроился на завод, женился, вскоре в семье появился ребенок. Но счастье было недолгим. Во время кризиса 90-х сын остался без работы, начал выпивать. Домой частенько приходил пьяным, скандалил. В результате семья распалась.
Мать не могла смириться с тем, что происходит с сыном. Старалась его всячески поддерживать и материально, и морально. Несколько раз по знакомству устраивала на престижную работу. Но непутевый сын долго нигде не задерживался: увольняли, как правило, «по статье».
– Жил он в отдельной квартире, которая досталась мне по наследству, – рассказывает Надежда Васильевна. – Я помогла ее обустроить, приобрести мебель, сделать ремонт, но все старания оказались напрасными. Через некоторое время в квартире стали появляться подозрительные личности – судимые, пьяницы, бомжи. Все хорошие вещи из дома сын вынес и сам превратился в такого же бомжа. Днем он непонятно где и чем занимается, работать не хочет, перестал мыться, ходит грязный, оборванный. Ко мне приходит только затем, чтобы выпросить денег и тут же их пропить.
Неоднократно пыталась с ним поговорить, предлагала обратиться в областной реабилитационный центр, но в ответ одна лишь неблагодарность. Бывало, что и руку на меня поднимал.
А последний раз пришел 7 марта. Опять грязный, вонючий, опустившийся. Вроде не бездомный, но в то же время настоящий бомж, по-другому не назовешь. И опять с претензиями. Впервые за долгие годы я не выдержала. Родного сына выгнала, – украдкой смахивая со щеки слезу, сетует несчастная мать. – Сил нет уже терпеть все это. Его же такая жизнь вполне устраивает. Говорит: «Зачем работать? Я схожу «на кормушку» (они так место называют, где хозяйка магазина «Лаванда» их кормит) и сыт».
– Такая вот история, – вздыхает пожилая женщина. – Не знаю, как мне быть. И все чаще задумываюсь о том, стоит ли тратить силы на тех, кто привык быть нахлебником и не желает жить по-человечески.
Высказать свое мнение на эту тему вы можете на нашем официальном сайте либо позвонив по телефону 26-63-47.
Обсудить материал
Последние новости
22 ноября будет ограничена подача электроэнергии
19 ноября будет ограничена подача электроэнергии в Орске
16 ноября будет ограничена подача электроэнергии в Орске
13 ноября будет ограничена подача электроэнергии в Орске
12 ноября будет ограничена подача электроэнергии в Орске
Мнения
В Турции нет таких страшных цифр, как у нас.
Александр Кошелев (На Туретчине, или Шестнадцатая республика)
Но какую бы позицию ни занимали лично вы, в одном я уверен: нет людей, не имеющих собственного взгляда на День народного единства.
Виктор Шейбак (В Россию можно только верить…)
Как помочь бездомному: список бесплатных ночлежек по всей России
В этом материале — государственные организации и благотворительные фонды, которые примут человека, оставшегося без жилья.
Сохраните список в закладки, чтобы однажды помочь бездомному.
Центр социальной адаптации имени Е. П. Глинки
Как попасть. Приехать в центр по адресу: улица Иловайская, 22, позвонить в приемное отделение: +7 499 356-60-67 или в службу «Социальный патруль»: +7 495 720-15-08 — телефоны работают круглосуточно.
Условия. В центре социальной адаптации можно переночевать, согреться, поесть и помыться, а можно остаться там жить. Центр обеспечит питанием и одеждой, поможет восстановить документы и устроиться на работу. А тем, кому не хватает денег на дорогу домой, оплатит билеты на поезд.
Дом друзей
Как попасть. Позвонить по телефону: +7 991 227-03-37 или +7 925 865-21-77.
Условия. Раньше «Дом друзей» предлагал бездомным только медицинскую помощь на улицах, но во время карантина организация запустила программу «Убежище»: благотворители размещают в хостелах всех, кому негде жить.
Жильцов обеспечивают питанием и медикаментами, но, чтобы попасть в хостелы, нужно принести свежую флюорографию и справку с дезстанции о прохождении санобработки — с этим поможет «Социальный патруль».
Ночлежка
Условия. В Москве бездомным помогут с одеждой, едой и документами, а в Санкт-Петербурге предложат еще постирать и высушить вещи, переночевать в приюте или поселиться в реабилитационном центре.
Провести ночь в приюте или зимнем пункте обогрева можно просто так, а вот чтобы попасть в реабилитационный центр, нужно побеседовать с социальным работником. Документы и регистрация не важны: сотрудники «Ночлежки» помогут оформить все необходимые бумаги, если их нет.
Как помогать другим
Мальтийская служба помощи
Как попасть. Позвонить по телефону: +7 921 756-00-89 или прийти в мобильный приют по адресу: Коломяжский проспект, 6а.
Условия. «Мобильный приют для бездомных» — это теплая армейская палатка, в которой можно переночевать и получить горячий ужин и завтрак. Бездомные инвалиды могут остаться жить: служба помощи обеспечит их трехразовым питанием и окажет медицинскую помощь.
Если человек не может добраться до дома в другом городе, ему купят билеты на поезд и продукты в дорогу — это касается тех, кто живет в России и странах СНГ.
Центр учета и социального обслуживания граждан без определенного места жительства
Как попасть. Позвонить на горячую линию: +7 812 767-03-80 или прийти по адресу: улица Тамбовская, 78, лит. В.
Условия. Центр может дать только переночевать или заселить в отделение временного пребывания, где можно находиться круглосуточно.
Комплексный центр социального обслуживания населения «Малахит»
Как попасть. Позвонить по телефону: +7 343 305-99-91 или приехать по адресу: улица Избирателей, 137. Центр работает с понедельника по четверг с 9:00 до 18:00, в пятницу — с 9:00 до 17:00.
Условия. Центр предлагает временное проживание людям, которые по тем или иным причинам не могут находиться дома: например, из-за психологического давления или угроз со стороны близких.
От проблемы зависит срок, в течение которого можно жить в центре. Обычно это 30 дней, но, если человек пострадал из-за катастрофы или стихийного бедствия, центр обеспечит его жильем до 6 месяцев.
Дом трудолюбия
Как попасть. Позвонить по телефону: +7 922 615-30-82 или прийти по адресу: улица Лезгинская, 26 с 09:00 до 20:00.
Условия. «Дом трудолюбия» предоставляет бездомным жилье и трехразовое питание, устраивает на работу и оплачивает проезд до работы и обратно.
Тем, у кого нет документов, организация поможет их восстановить, а также проведет медицинский осмотр, отправит на флюорографию и купит лекарства. Главное условие — желание работать: в «Доме трудолюбия» живут только трудоспособные мужчины, которые согласны на полноценную занятость.
Центр социального обслуживания «Сотвори милость»
Условия. Центр предоставляет жилье, питание, одежду и обувь всем нуждающимся и помогает выйти из кризисной ситуации — с помощью поддержки психологов, священников и юристов.
Также помогут восстановить документы и устроят на работу: жить в центре можно столько, сколько потребуется. Для матерей с детьми и инвалидов оборудованы специальные отделения: детям предоставляют подгузники и питание, а инвалидам помогают с транспортировкой и лечением.
Благотворительная организация «Маяк»
Как попасть. Прийти в приют по адресу: улица Нижегородская, 201.
Условия. Приют работает ежедневно с 20:00 до 08:00, там можно переночевать, получить горячую пищу, принять душ и постирать вещи. Днем постояльцам помогут юристы и волонтеры: восстановят документы, найдут безопасное жилье, свяжутся с родственниками и оплатят дорогу домой, если человек живет в другом городе.
Дом помощи благотворительного фонда «Ника»
Регионы: Свердловская область, Челябинская область, Пермский край, Тюменская область, Самарская область, ХМАО и ЯНАО
Подробности: на официальном сайте
Как попасть. Позвонить по номеру горячей линии: +7 800 222-78-79.
Условия. В дом помощи можно обратиться круглосуточно: откажут только пьяным, тем, кто болен чем-то опасным для окружающих, или неадекватно себя ведет. Чтобы попасть в дом, нужно показать медицинскую карту с анализами. Если этого документа нет, человека поселят в карантинное отделение, пока не проверят его здоровье.
Жить в доме можно сколько угодно, главное — соблюдать правила: не пить, не курить, не употреблять наркотики, не ругаться матом и не обижать других жильцов. Кроме проживания в домах помощи предусмотрено четырехразовое питание, одежда для тех, кому она нужна, и консультации по восстановлению документов.
Социальная гостиница «Линия жизни»
Как попасть. Позвонить по телефону: +7 921 958-88-44 или +7 965 004-25-25.
Условия. В социальную гостиницу принимают всех, кому некуда пойти и не на что жить: алко- и наркозависимых, освобожденных из тюрем, пострадавших от сект. Всех обеспечат едой, одеждой и жильем, а еще предложат психологическую поддержку, помогут избавиться от зависимостей, найдут родственников и устроят на работу.
Лестница в ад. Как на самом деле живут бездомные
Преисподняя, в которой живут бомжи, не просто чёрная мгла отчаяния — это мир со своими чёткими законами. Лестница ведёт вниз, и на каждой её ступеньке бездомный лишается того, что делало его человеком. Он перестаёт понимать, что такое время, для него нет больше дней недели, часов, минут. Он часто убеждает себя, что обрёл свободу, перестал быть рабом вещей, работы и общества. Но это не так.
С наступлением холодов мы видим их чаще: они греются в переходах и вагонах метро, отравляя день, которому мы собирались поставить благополучный лайк, тошнотворным запахом. «Почему он не может пойти хотя бы в ночлежку, они ведь существуют, там и тепло, и душ, и одежду новую волонтёры дадут!» — такая мысль приходит вместе с неразборчивым чувством жалость — вина — возмущение. Скорее всего, бездомный действительно не может сделать ничего, чтобы себе помочь. Чтобы понять почему, рассмотрим его преисподнюю.
Бездомные гордятся своим образом жизни
Невероятно, но если вы заговорите с бездомными, то, скорее всего, они расскажут, что сами выбрали такую судьбу. » Да, холодно, да, бывает нечего есть, — говорят они. — Н о зато мы свободны и можем идти куда хотим. Это вы, рабы, каждый день ходите по одной дорожке: дом — работа — магазин — дом, и это вы должны нам завидовать».
Ещё в 1950-х годах психосоциолог Александр Векслияр рассказал, почему изгои гордятся своим образом жизни.
Первая ступень лестницы, которая ведёт на дно, — агрессия. Человека преследуют неудачи: допустим, его увольняют с работы, зарплату ему раньше задерживали и сейчас так и не выплатили. Ему нечем платить за съёмное жильё, устроиться он никуда не может, потому что с его плохим уровнем образования это трудно, к тому же он подхватывает сильную простуду. Но он пытается бороться, требует, чтобы его права соблюдались, пытается получить пособие. Ничего не получается. Требования становятся всё более агрессивными, что увеличивает вероятность отказа.
Вторая ступень — депрессия. Человек думает, что он сам виновник всех своих бед, и у него сильно снижается самооценка, он больше не верит в себя. Он уже ничего не пытается сделать, погружаясь всё больше и больше в нищету.
Третья ступень — фиксация. Нищий знает, что это его удел и что по-другому уже не будет. На этом этапе возвращается потерянное ощущение себя личностью. И именно тогда изгой начинает говорить о своём пути как о свободе, а о «нормальных» людях — как о дураках.
— У бездомного конфликт не столько с обществом, сколько конфликт с самим собой, — говорит социолог Елена Иванова. — Это люди проигравшие, их жизнь не удалась. Они не могут понять, в чём же дело, и своим уходом в никуда как бы отвергают законы и правила общества. Человек называет свой поступок обретением свободы, но это утверждение ложное. В его основе лежит внутренний, глубокий конфликт. Иногда бездомные сами этого не понимают. Каждый человек, чтобы не сойти с ума, должен найти для своего образа жизни аргументы и оправдания. В этом всё дело.
К тому же не всегда бездомные, говоря о своей жизни, рассказывают правду. Нередко они превращают свою биографию в миф. Попадая на улицу, бездомный вынужден постоянно рассказывать кому-то о своей жизни — полицейским, волонтёрам, врачам (если он попадёт в больницу). И в этом рассказе ему абсолютно нечем гордиться. И ему это надоедает. И тогда он придумывает себе миф «о большом поражении». Вот раньше его жизнь была успешной, но случилась катастрофа, и после неё он и оказался на улице.
Но, как правило, на самом деле большой катастрофы нет, а есть множество маленьких поражений, которые следуют одно за другим. А возможно, у них изначально была психологическая установка на поражение — так называемая аутоагрессия (то есть агрессия по отношению к самим себе).
Бездомный Валерий Николаевич: «Куда хочу, туда хожу»
Фото: © L!FE
«>Бездомный, представившийся Валерием Николаевичем Остроумовым, — бодрый старичок в синем шарфе ЛДПР, аккуратно заправленном за ворот пальто.
— В Москве свобода, куда хочу, туда и хожу, — говорит он. — Вот недавно был в Большом театре. Ходил на «Бориса Годунова». Вы знаете, сколько стоит билет в Большой? 100 рублей! Живу где придётся, в основном ночую на вокзале. Меня не выгоняют. Я билет себе покупаю и сплю в здании. Как-то на Курском сижу, мимо милиция идёт, а охранник говорит: «Вы его не трогайте, у него билет всегда».
По его словам, так он живёт два года. Получает пенсию, и подработка ему не нужна. О том, почему оказался на улице, говорит так:
— Разбежались с женой. Сам из Пятигорска. Детки там остались. То созваниваемся, то нет. По-разному. То уезжаю домой, то в Крым, в Сочи. По профессии я садовод. Всю жизнь работал до пенсии. Я и в Астрахани работал — арбузы собирал. В Абхазии работал на сборе мандаринов. В Казахстане — на сборе урожая. В Белоруссии картошку убирал. Планы: хочу опять в Абхазию уехать на сбор мандаринов. Потом посмотреть, как строится Крымский мост. Попутешествовать хочу. А Новый год хочется встретить в центре города Сочи! Открыть бутылку шампанского. С людьми общаться, радоваться!
Кроме Большого театра в культурной программе Валерия Николаевича ещё много всего.
— Я ничего не заканчивал, но читать люблю, — говорит он. — Вот недавно приобрёл несколько книг по биографии Гитлера. Книги покупаю на рынке, потом отдаю эти книги другим почитать.
Он добавил, что в тёплой палатке для бездомных, которую у Ярославского вокзала поставили волонтёры, показывают кино. И посетовал, что заранее не объявляют, какой будет фильм.
— Они обогреватель включают, — говорит старичок. — Тепло, хорошо, фильм смотришь.
Код тела
Фото: © AFP/EAST NEWS
«>Бездомный перестаёт чувствовать своё тело своим. И безучастно наблюдает за тем, как оно разрушается. Об этом пишет в своей книге (лучшей книге о психологии бездомных) «Отверженные» французский врач Ксавье Эммануэлли. Он был одним из основателей «Врачей без границ». Также он основал международный фонд помощи социально исключённым Samusocial International (кстати, филиал Samusocial есть и в Москве, он помогает московским бездомным).
«И зрубцованные тела, носившие следы серьёзных хирургических операций, ножевых ударов и переломов; иссохшая кожа, покрытая кровоточащими царапинами, экземами, псориазом; ноги, изъеденные гигантскими язвами, — всё это Ксавье Эммануэлли увидел, когда начал работать в больнице, куда привозили бездомных. — Порой в душевой мы обнаруживали повязки, о которых их обладатели в течение трёх и более месяцев даже не вспоминали, — чёрные, затвердевшие компрессы на гноящихся ранах, носки, въевшиеся в плоть. Все эти раны были очень болезненными, однако бедные парии не спешили обращаться к врачу. Я был поражён».
Врач попытался найти объяснение этому и пришёл к такому выводу. Бездомный, который провёл на улице уже долгое время и превратился в отвратительное чудовище в грязных лохмотьях, становится неприкасаемым. «Нормальные» люди его не замечают. Их взгляды скользят по нему, как будто это неодушевлённый объект. Если он подойдёт к «нормальному» человеку и попросит о помощи, скорее всего, тот просто отшатнётся в ужасе и сделает вид, что ничего не видит и не слышит.
«Т ак как они (бездомные. — Прим. Лайфа) не существуют больше во взгляде других, их представления о самих себе расплываются, — пишет Ксавье Эммануэлли. — Они утрачивают способность бессознательно представлять собственное тело».
Бездомный не представляет, как он выглядит со стороны, какое у него лицо, он не может, закрыв глаза, представить, как выглядит его рука в пространстве. Мысль о том, что можно как-то повлиять на свою внешность, становится для него невозможной. У «нормальных» людей есть идеал «я» (для его достижения нужно сбросить пару кило или, наоборот, поправиться, подкачаться), а у бездомного такого идеала нет.
«И поэтому не может проявиться забота о здоровье, — пишет Ксавье Эммануэлли. — Конечно, они чувствуют боль или холод. Однако эти ощущения, которые у нас вызывают тревогу, беспокойство о нашей телесной цельности, остаются у них на чисто сенситивном уровне. Механизм, который мог бы помочь осознать значение таких ощущений, у них отсутствует. Это происходит так, словно они не ощущают опасности, исходящей от тела».
Таким образом, бездомные постепенно начинают походить на шизофреников, которые не ощущают барьера, отделяющего их тело от внешнего мира, и не видят различия между своей рукой и дверной ручкой.
Врач пишет, что «код тела» не даётся нам от природы, а приобретается в детстве — опять же, когда мы начинаем понимать, как именно мы отражаемся в глазах окружающих.
» Процесс осознания, как расположено тело, где находится рука, какую позицию она занимает в пространстве. вся эта врождённая наука, этот краеугольный камень конструкции «я», наука, которая кажется плодом автоматического развития, на самом деле постигается на руках матери, в её ласках, поцелуях, голосе, называющем ребёнка по имени, — пишет Ксавье Эммануэлли. — И, напротив, если ребёнка бьют, плохо обращаются с ним, если никто с ним не разговаривает, не ласкает, не целует его, если он с раннего детства служит объектом сексуального домогательства, тогда ребёнок не знает, кто он есть, что такое удовольствие или страдание, добро, зло, законное, беззаконное».
В том числе поэтому те, кто вырос в детдоме, часто оказываются на улице. У них изначально нарушены основные коды, которые позволяют вписаться в жизнь общества, в том числе код тела. Впрочем, у детдомовцев обычно много и других несчастий, которые просто не дают им чего-нибудь добиться.
Бездомный Кирилл: «Для меня улица — это уже своё, родное»
Фото: © L!FE
«>— Я из детского дома. Из Пензы. Меня усыновили. Но усыновила неблагополучная семья. Пьющая. В итоге родители поделили квартиру на миллион частей и мне ничего не досталось. Мне было 18 лет, — говорит Кирилл.
Сейчас ему 32 года, из них 11 он провёл на улице. Я встретила его недалеко от Ярославского вокзала — там, где волонтёры раздают бездомным еду и вещи. Сюда приходят люди, которых вы вряд ли приняли бы за бомжей в толпе. От них не разит жутким запахом, да и одеты они более или менее прилично (одежду тоже можно взять у волонтёров). Вот и Кирилл на первый взгляд совершенно обычный человек из толпы. Из знаков неблагополучия — хромота и нарывы, огромные прыщи на лице.
Кирилл рассказывает, что живёт в «заброшенном маленьком домике» на Ярославском шоссе.
— Забил его клеёнкой, чтобы ветер не дул, — говорит он. — Стараюсь карабкаться. На Перовском шоссе стою. Джипы подъезжают, на работу забирают. На стройку. За день две тысячи платят. Если б мама у меня родная была, может, всё по-другому бы сложилось. Я привык к такому образу жизни. Для меня улица — это уже всё своё, родное. Давайте, как договаривались, 150 рублей за мою историю. Видите, как дёшево я свою жизнь оцениваю.
Код времени
Фото: © Flickr/ *PERTH*
‘> Люди, которые работают с бездомными, знают, что им обычно бессмысленно говорить: «Приходи за помощью завтра». Потому что «завтра» для бездомных не существует.
Как проходит ваш день? Скорее всего, вы встаёте утром, пьёте кофе, едете на работу, после работы делаете с ребёнком уроки, идёте в кино или готовите ужин. Время наполнено делами и планами — это и позволяет вам чувствовать, как оно идёт. Вы помните, что нужно купить подарок на день рождения маме, который будет через неделю, что довольно скоро Новый год (нужно решить, как его справлять), что весной вы возьмёте отпуск (и нужно уже откладывать деньги на поездку). Это всё тоже помогает чувствовать время.
«Чувство уходящего времени сопровождает нас на протяжении всей жизни и опирается на визуальные и сенсорные метки, которые ставит на нашем организме, — пишет Ксавье Эммануэлли. — Биологическое время проявляется в ежедневных ритуалах».
Бездомный давно опустил руки, он плывёт по течению, делает только то, что заставляет его сделать конкретный момент (прошмыгнуть в метро, чтобы погреться, попросить милостыню), у него нет никаких планов — и он перестаёт чувствовать время.
«Для отверженных обществом время встречи, день недели, начало месяца, конец месяца, следующий или прошлый год, настоящее столетие или предыдущие, новое тысячелетие — столь же абсурдны, как час чая для золотых рыбок, запертых в аквариуме«, — пишет Ксавье Эммануэлли.
— Очень часто встречаются случаи, когда человек не помнит, в каком году он ушёл на улицу, — говорит директор некоммерческой организации «Дом милосердия» Лилит Горелова. — Бездомные не осознают, что время уходит, подкрадывается старость. Дни похожи один на другой. Они просыпаются, встают, думают, где найти что-нибудь выпить. Так время стирается. Конечно, некоторые перебиваются случайными подработками. У многих есть и постоянный заработок. Такие бомжи более социализированы и прекрасно понимают, какой день недели в календаре.
Бездомный Сергей: «Много у меня фамилий, все их помню»
Фото: © L!FE
«>В переходе метро «Белорусская» у самого входа на подоконнике сидит мужчина. Ему лет 50 на вид. На голове осенняя кепка, старая потёртая куртка, джинсы. От него крепко разит перегаром и давно немытым телом. Руки красные, в белых волдырях от обморожения. Он еле ворочает языком. Пьяный, но не до бесчувственности. Мужчину зовут Сергей. Время для него давно остановилось. Он не помнит, сколько ему лет и сколько из них он провёл на улице.
— На улице больше 7 лет или. Не помню. Жизнь жестокая. Не хочу рассказывать, как здесь. (оказался на улице. — Прим. Лайфа), — он с трудом выговаривал слова из-за слабости или опьянения. — Ничего не хочу вспоминать. Не дай бог это вспоминать. Я из Белоруссии. Не знаю, сколько мне лет… Полтинник.
На вид Сергею действительно лет 50. У его ног жмётся молодая собака, овчарка. От входящих в метро иногда слышно: «Вот, давай собачке на корм дадим».
— Собаку Чёрная зовут, девочка. Мы всегда вместе. Всё у меня есть, даже собака, — говорит он. — Везде у меня родственники, жёны. Реально везде. Реально (здесь первый раз он говорит громко и с воодушевлением). Ничем не занимаюсь, просто отдыхаю (тихо и несчастно, в этот момент его по-настоящему жалко). А вам зачем, чем я раньше занимался? Первым делом собака накормлена, потом я уже. Много у меня фамилий, все их помню. Незачем их называть.
Говорю, чтобы подождал меня здесь, а я подарок принесу. Возвращаюсь с пакетом продуктов — Сергея и след простыл. Спускаюсь вниз по лестнице в переход. Сергей стоит возле стены, собака мирно спит рядом. Похоже, возле дверей даже ему уже холодно. Пьяно улыбаясь, смотрит на меня. Кажется, узнал. Протягиваю пакет: «Вот Сергей, это вам, угощайтесь». Мужчина молча протягивает руки к пакету, на свету ярче выступают белые пятна на красной, обветренной коже кистей и белые отмороженные кончики пальцев.
Улица сводит с ума
«В туннеле под Центральным рынком, в этом огромном адском узле, предназначенном исключительно для автомобилей, и денно и нощно наполненном рычанием моторов, жил один шизофреник, — пишет Ксавье Эммануэлли. — Там, на расстоянии вытянутой руки, этот человек, прислонившись спиной к стене, проводил все дни на засаленном матрасе среди мусора. Вдали от прохожих, вдали от нескромных взглядов он жил, ни с кем не общаясь и никого не интересуя. Мы совершенно случайно обнаружили его при очередном обходе. Это было совершенно закрытое, совершенно непроницаемое существо. Он утратил абсолютно все связи с реальностью, не стремился их вновь обрести и не понимал того, что ему предлагали».
Много ли на улице психически больных? Очевидно, да. Как объясняет Ксавье Эммануэлли, «в неблагополучных слоях населения никто не обращает внимание на психические расстройства». Вот жил человек в нищете, перебивался с воды на хлеб, толком не работал — у него было психическое расстройство, — но люди, которые его окружали, были так же несчастны и заняты своими насущными горестями. А потом этот человек пропал, стал жить на улице — и его никто не искал. И так бывает.
«Сводит ли исключение с ума? Неужели жизнь на улице настолько сурова, что в конце концов расстраивает психику? Или же следует задать вопрос наоборот и рассматривать безумие как причину, а не как следствие исключения? — пишет Ксавье Эммануэлли. — Ответ носит двойственный характер. Улица не делает умалишёнными, но способствует, безусловно, резкому обострению болезней у психических и всех прочих больных, ведущих асоциальный образ жизни или обитающих в трущобах.
Фото: © Flickr/ Marsel Minga
Что делать?
В книге Ксавье Эммануэлли есть потрясающий пример помощи. Речь о том самом шизофренике под мостом.
«После нескольких месяцев ежедневных посещений один из моих санитаров сумел установить с ним контакт, — пишет Ксавье Эммануэлли. — Нужно сказать, что он каждый раз проводил с больным целый час. Понадобилось три года упорства и желания сблизиться с духовно слепым, три года, на протяжении которых мы не отмечали ни малейшей видимой эволюции и не понимали, шевелится ли что-либо позади отсутствующих глаз».
Представляете? Санитар три года каждый день час проводил с бездомным шизофреником, при этом даже без особой надежды на то, что тому станет хоть немного лучше и что тот сможет сказать потом какие-то слова благодарности.
Шизофренику стало лучше. Немного. «Но в конце концов в его мозгу как будто что-то открылось, и маленький лучик проник в сознание, — пишет Ксавье Эммануэлли. — Он начал узнавать санитара. Какой общественный институт может в наши дни позволить себе роскошь столь длительного общения?»
Однажды санитар пришёл в туннель, а бездомного там не было. «Буквально умирая от тревоги, санитар искал его повсюду, обходя все центры для бездомных, — сказано в книге. — В конце концов, когда он уже счёл этого человека умершим, так и оставшимся безымянным, он нашёл его в одном из таких центров парижского предместья, оказывающих услуги хроническим больным. Мы не знаем, как этот человек сумел найти этот один из редчайших центров, где ему подобные могут порой обрести убежище. Однако благодаря связи, установленной с санитаром, в жизни этого человека произошло нечто, вырвавшее его из застенков хаоса, куда замуровал его разум».