что делать после коррекционной школы
Как помочь выпускникам коррекционных школ найти свое место в жизни
Вместе с летней погодой наступает пора выпускных вечеров и праздников. Государственные структуры, благотворительные фонды, волонтеры из коммерческих компаний массово приглашаются на последние звонки и торжественные чаепития.
Несколько дней назад благотворительный фонд «Абсолют-помощь» награждал лучших выпускников коррекционных школ-интернатов Московской области. Современный актовый зал, воздушные шары, приятная музыка, продуманный сценарий, правильные слова, полезные подарки, красиво одетые дети. Так обычно провожают выпускников школы во взрослую жизнь — жизнь, в которой есть планы и мечты.
Награждают каждого, называют фамилию, приглашают на сцену, пожимают руку, говорят что-то важное, смотрят в глаза. Сердце стучит от волнения и важности момента. Ты — лучший, ты — нужен, ты — молодец! Ты — один из двухсот отличников и хорошистов из 64 коррекционных учреждений Московской области (55 школ для детей с задержкой психического развития и умственной отсталостью), где живут и учатся еще 8,5 тысячи детей. Дети, оставшиеся без попечения родителей, дети-инвалиды, дети из малообеспеченных, неблагополучных и приемных семей.
На примере определенной категории детей из отдельной области России мы хотим показать ситуацию изнутри, факты и цифры, интервью детей и педагогов, комментарии экспертов. Познакомить читателей с результатами промежуточного мониторинга постинтернатного проживания выпускников коррекционных-школ Московской области.
По «народной» статистике только 10% выпускников найдут свое место в жизни: устроятся на работу, создадут нормальную семью, станут ответственными родителями. Их одноклассники пойдут другой дорогой: бродяжничество, пьянство, наркотики, проблемы с полицией, рождение никому не нужных детей, а через годы неминуемая гибель. Так ли это на самом деле, можно ли повлиять на ситуации и есть ли выход?
За несколько недель до выпускного вечера мы с видеографом Михаилом Левчуком записали интервью учеников Новопетровской коррекционной школы-интерната для детей с умственной отсталостью.
Жизнь после школы-интерната для детей с умственной отсталостью
Выпускники коррекционных учреждений VIII вида (с умственной отсталостью) получают свидетельство об окончании школы-интерната и вместо государственной итоговой аттестации (ГИА) сдают выпускной экзамен по труду. Официально ребенок заканчивает 9 классов, но фактически он осваивает программу 5-6 класса общеобразовательной школы.
Общаясь с педагогами, дефектологами, социальными работниками и детьми становится очевидным, что 1/3 часть воспитанников имеет умеренную степень умственной отсталости, 2/3 детей — легкую.
В ближайшие 2-3 года после выпуска большинство ребят пойдут учиться и жить в общежитие в лицее (профессиональном училище). Выбор профессий невелик: швея, штукатур-маляр, слесарь, озеленитель, хотя перечень профессий, рекомендованных Министерством труда РФ для детей с умственной отсталостью гораздо шире (более 100 наименований). Теперь только от самих ребят зависит смогут ли они получить более востребованную профессию: для этого нужно самостоятельно закончить вечернюю школу и сдать ГИА, а потом поступить на другую специальность или в колледж.
К этому времени повзрослевший выпускник по-настоящему вступает в самостоятельную жизнь. Кому-то поставят инвалидность и выделят пособие, кто-то вернется к родителям (кровным или приемным), кто-то получит от государства отдельное жилье.
Постинтернатное проживание выпускников
Благотворительный фонд «Абсолют-помощь» в мае провел мониторинг коррекционных учреждений по постинтернатному проживанию выпускников 2011-2015 годов. Эти данные необходимы для выстраивания системы поддержки и дальнейшего сопровождения детей с умственной отсталостью, оставшихся без попечения родителей. Опросили более 60 коррекционных учреждений по следующим критериям: социальный статус, место дальнейшей учебы, место работы, семейное положение/дети, наличие судимости, смертность. Данные за 2011-2015 годы предоставили 39 школ. За 2012-2014 гг. из коррекционных школ-интернатов вышли 1802 человека, из них поступили в профессиональные училища 1584 человека, дальнейшее обучение не проходят 218 человек (по инвалидности и личному выбору). В данное время практически все поступившие в училища ребята продолжают обучение, проживая в общежитиях при лицеях и находясь на попечении государства. Для выявления проблем, которые возникают при самостоятельном проживании выпускников необходим срез данных за более ранние периоды (2000-2011 годы).
В 2011 году выпускниками стали 433 детей, в том числе: дети-сироты и дети, оставшиеся без попечения родителей (132), дети из приемных семей и находящиеся под опекой (25), дети из кровных семей (276). Имеют инвалидность — 89 человек. 328 детей получили начальное профессиональное образование в лицеях и профессиональных училищах по месту распределения. 144 человека имеют/имели постоянное/временное место работы по специальностям: грузчик, разнорабочий, дворник, оператор АЗС, рабочий строительной бригады, продавец магазина, озеленитель, швея, распространитель рекламы, санитарка. Перечень компаний, в которых работают/работали выпускники: РЖД, Макдональдс, Нестле, АШАН, ЖКХ, автозаправочные станции, строительные магазины, швейные мастерские, частные фермы. 2 человека прошли службу в Российской Армии.
Сведения о личной жизни, рождении детей, наличии судимости и смертности указали 14 учреждений, которые активно сотрудничают с фондом «Абсолют-помощь». 44 человека находятся в официальном или гражданском браке, 5 детей погибли, 6 человек имеют судимость, 25 детей, рождены в официальном и гражданском браке, 16 детей вне брака, воспитываются матерями-одиночками.
В ответах встречаются фразы: «временно не работающий», «находится в декретном отпуске по уходу за ребенком», «живет в гражданском браке», «трудоустроен, отбывая срок заключения», «убыл по месту прописки в другой регион».
Эти данные не раскрывает реальной картины, она формальна и зачастую обезличена. Но первый шаг сделан и проведенный опрос нуждается в доработке и проверке сведений.
Основная часть воспитанников коррекционных учреждений — это так называемые «социальные сироты» из неблагополучных семей. Родители сидят в тюрьмах, принимают наркотики, пьют. Когда речь идет о таких детях, наши представления и ощущения работают шаблонно. Перед глазами встает неадекватный грязный ребенок, изъятый из семьи алкоголиков, маленький преступник, уже представляющий угрозу обществу. Чем дальше его упекут и чем строже с ним будут обращаться, тем будет лучше.
Когда мне было 10 лет у меня погибла мама и мой папа, человек с двумя высшими образованиями, подполковник Советской Армии, начальник УНР (формирование в вооруженных силах) начал пить. Сильно. И я буквально за пару месяцев превратилась из благополучной амбициозной отличницы в испуганную няньку для своего отца. Мы жили далеко в Алма-Ате, и родственники не знали о всей чудовищности сложившейся ситуации. К нам не приходила опека и речь о детском доме не шла, но я в полной мере окунулась в реальную жизнь — никому не нужных детей-сирот, сирот при живых родителях.
Я не буду рассказывать, что такое пьющий близкий человек, которого ты пытаешься всеми способами оградить от бед и разрушений. Я не хочу вспоминать сколько тревожных мыслей и стыда было тогда в моей жизни. Но я хочу сказать, что несмотря на разруху, которая вдруг настала и бесконечную смену места жительства (практически бегства из города в город), я как-то сумела сохранить веру в добро и людей. Нашла силы и поддержку, чтобы пойти дальше: простить папу, хорошо отучиться в школе, поступить в университет, найти интересную работу.
В нашей стране, диагноз «умственная отсталость» получить легче, чем нам кажется. Будучи мамой приемного сына, который во втором классе не очень хорошо учился, я с лихвой испытала на себе давление отдельных представителей системы образования. Классный руководитель, не найдя контакт с ребенком, направила нас «проверить голову», потому что «гены непонятные» и «ребенок — еще детсадовец, не способный учиться в школе». Вполне возможно, что по указанному адресу моему сыну могли поставить диагноз, который на долгие годы осложнил бы нашу жизнь. Этого не произошло, мы сменили школу и учебный год сын закончил на четверки.
По словам специалистов Министерства социальной защиты Москвы и Министерства образования Московской области диагностика детей в России проводится точно и тщательно. По опыту взаимодействия с коррекционными школами-интернатами и специальными училищами, определенные дети нуждаются в пересмотре и снятии диагноза «умственная отсталость».
Зачастую сами педагоги не верят в способности учеников. Учитель одной из коррекционных школ удивляется, показывая мне данные о выпускниках. Оказывается, Маша Н. учится в училище по профессии — ветеринар. «У девочки «олигофрения» — это точный диагноз, а для техникума нужно получить диплом о неполном среднем образовании, какая молодец, наверно бабушка родственники с ней занимались», — радостно говорит педагог.
В Центре равных возможностей «Вверх» на стенах развешаны дипломы, бывших выпускников коррекционных учреждений. Личные старания (годы занятий) и невероятный педагогический профессионализм и терпение помогли ребятам получить профессиональное или высшее образование.
Невозможное — возможно. Менеджер по специальности «Государственное и муниципальное управление», педагог по физической культуре, бакалавр педагогиги, экономист-менеджер и т.д. Это успехи детей, которые выпускаясь из школы-интерната, фактически освоили материал 5-6 класса общеобразовательной школы.
«Преподавание детям из коррекционных детских учреждений научило меня многим важным вещам, — говорит Дарья Тараян, педагог центра «Вверх». — Это очень амбициозная задача научить практически взрослого человека, тому что по разным причинам упущено в детском возрасте. Нам приходится придумывать миры, создавать концепции, сочинять ассоциации, чтобы позволить ученикам сохранить чувство собственного достоинства».
Чувство собственного достоинства
Часто ли в закрытых учреждениях услышишь такие формулировки, как «чувство собственного достоинства», «личные качества», «индивидуальность», «самодостаточность»? Нет, только один из десяти директоров сиротских учреждений задумывается об этом.
Научить ответственности, трудолюбию, самостоятельности и сознательности. По сути сформировать ответственное поведение — главная задача учреждений, в которых по официальной статистике некоторое время назад жили сотни тысяч детей.
«Дети должны уметь обслуживать себя, соблюдать порядок, трудиться и уважать труд других, — комментирует Игорь Егорев, директор Новопетровской коррекционной школы-интерната. — Привитое и культивированное годами иждивенчество — это гибель для ребенка в будущем».
«Ребенок выезжает из сытого обеспеченного детства в новое пространство, но в его голове продолжает жить прежний управленческий механизм — государство всем обеспечит, — говорит Александр Гезалов, общественный деятель. — Они привыкли годами решать вопросы лишь внутри замкнутого коллектива и с помощью ограниченного набора инструментов: обида, бойкот, драка, игнорирование, что не работает вне стен учреждения».
Все выпускники школ-интернатов хотят иметь работу, создать семью, быть счастливыми. Но они остаются один на один со своими страхами и проблемами… Не имеют навыков самостоятельной жизни, не умеют организовать свой быт… Испытывают трудности с поиском работы… Не могут обеспечить себя прожиточным минимумом… Сталкиваются с проблемами получения собственного жилья… Не знают, как создать и сохранить семью…
Безусловно, это задача общая: самого ребенка и специалистов образования (в Московской области) и социальной защиты (в Москве), педагогов, психологов, представителей опеки, патронажных воспитателей, сотрудников благотворительных и общественных организаций, волонтеров коммерческих компаний и просто неравнодушных людей.
Как можно помочь, не навредив?
Организации, для которых каждый день — день защиты детей:
У ребенка умственная отсталость. Сможет ли он устроиться на работу?
Профориентация и работа для подростка с УО после колледжа или коррекционной школы
Екатерина Мурашова семейный психолог, автор книг, проводит лекции для родителей
Реально ли найти работу для подростка с умственной отсталостью? Что делать, когда он закончит образование в школе или колледже, — просто сидеть дома? Эта тема часто обсуждается в конференции «Усыновление» — там много активных мам и детей с отставанием в развитии. Красивую историю о профориентации подростка после коррекционной школы рассказала психолог Екатерина Мурашова.
Пришла женщина с сыном. Сын уже большой, старший подросток. И явно какие-то нарушения в развитии у парня. Существенные. Что называется, «на лице написано».
Я от такого всегда расстраиваюсь. Помочь ведь вроде бы и должна (к кому же им еще и идти-то, как не к психологу!), и хочется, но, как правило, ничем не могу.
Что тут может быть? Как его развивать — вряд ли она у меня спросит, поздновато уже. Скорее всего, начались гормональные перестройки, стал агрессивным или по учебе (если учится в какой-нибудь вспомогательной школе) регресс пошел, отказывается заниматься.
Ну что я ей скажу? Особенно если она мама-одиночка (а из семей с такими детьми отцы, увы, часто уходят). Отстаньте от него? Вон он какой большой, не дай бог что вам сделает. Держи́те его в ежовых рукавицах? Дрессуру никто не отменял, а он ведь у вас всяко умнее собаки. Всё плохо, всё не с руки, что бы я ни сказала.
Умственная отсталость, коррекционная школа. Что дальше?
Мама и парень тем временем разместились в креслах.
— Представься, — велела мать.
— Здравствуйте, — сказал парень. — Меня зовут Вася. Мне семнадцать лет. Я учусь в девятом классе.
У него и в речи имелся какой-то логопедический дефект, но пониманию он не мешал. Да и сам дефект был совершенно не противный, что-то вроде грассирования.
— Очень приятно, Вася, — ответила я. — Меня зовут Екатерина Вадимовна.
— У нас диагноз — органическое поражение головного мозга, — сообщила мать. — По-человечески — слабоумие. Но при этом как человек наш Вася очень хороший: добрый, отзывчивый, всегда всем помочь готов, если понимает как. «Застревает» иногда, учителя жалуются. Но если ему напомнить, что он делал, и дать небольшого пинка — всё снова двигается. У нас полная семья, есть младшая девочка. Мы к вам пришли насчет профориентации.
— Кого профориентации? — тупо осведомилась я, судорожно перестраивая сложившуюся у меня (и, очевидно, высосанную из пальца, теперь я не могла этого не признать) семейную картину.
— Васи, конечно, — удивилась женщина. — Сестренке-то его недавно семь исполнилось, рано ей еще.
— Простите, — искренне извиняюсь я. — Я не сообразила сразу.
— Да это уж понятно, — женщина грустно улыбнулась. — Их ведь таких — как? Пока маленькие — учат-учат, и коррекция, и развитие, и льготы всякие, и концерты, и в лагерь мы три раза, считай, бесплатно ездили. А школа у них какая замечательная! Учителя — просто ангелы, возятся с такими сложными детьми, что я бы умерла сразу, наверное.
А вот потом всё это сразу кончается, и сидят они по домам перед телевизором или, вот, перед компьютером теперь и всё, чему научились, постепенно забывают. Сколько я таких историй знаю, увы.
Можно в училище, конечно, — нам говорили, есть такое. Но там специальности такие, для которых нужно концентрироваться, и терпение, и долго однообразно, и руки хорошие с тонкой моторикой, а с этим всем у нашего Василия полный швах.
Но вот мы с мужем подумали: а может, и не обязательно так-то? Есть же простые работы, где не обязательно сидеть и что-то там тюх-тюх-тюх, каждый день одно и то же. Ну надо же попробовать поискать, во всяком случае! Вот и пришли посоветоваться.
Профориентация подростка. Какие есть ресурсы?
Так. Профориентировать медицински слабоумных ребят мне, кажется, еще не доводилось. Ну что ж, тем интереснее. Есть ли у Васи ресурсы? Впрочем, один я уже знаю: любит помогать. Это значит, сфера обслуживания. Но в каком состоянии интеллект? Тестировать его по Векслеру? Долго и муторно. Но, может быть, кто-то уже сделал это до меня?
Ура! Сделали, для какой-то комиссии. Не очень-то я им доверяю — они часто используют сокращенный вариант теста, а выводы делают почти навскидку, — но нам навскидку и нужно. Общий коэффициент — семьдесят восемь. Очень неплохо на самом деле.
Что у нас есть еще?
Вася рассказывает о себе, очень адекватно реагирует на мои уточняющие вопросы. Говорит короткими, но понятными фразами: подлежащее, сказуемое, дополнение. Я уверена, что его этому специально научили. И правильно сделали. Столько я вижу вполне нормальных детей и подростков с мутной, неструктурированной, захлебывающейся речью.
Более того, я подозреваю, что мать меня «просчитала» (я явно не первый психолог на ее жизненном пути) и ответы на мои вопросы с сыном заранее подготовила и разучила. Ну и что? Он может в изменившихся условиях воспроизвести заученный алгоритм, и это уже здо́рово.
Вася любит помогать. Он любит детей, женщин, стариков и животных. Взрослых мужчин он побаивается, в их присутствии теряется (это относится даже к родному отцу) и выглядит более слабоумным, чем на самом деле. Еще боится крови и до паники — пауков.
Вася физически сильный и почти здоровый (при нарушении несложной диеты и обжорстве, к которому он склонен, у него заболевает живот и бывают поносы). У Васи очень истощаемое внимание. Он категорически не любит никакой спорт, но любит гулять и вообще много ходить. Любит кино и театр, особенно детский и кукольный, но может высидеть и взрослый спектакль, в котором почти ничего не понимает.
Крупная моторика вполне удовлетворительная, мелкая — между плохо и очень плохо (хорошо умеет читать, но очень плохо пишет и даже с трудом попадает в нужные клавиши компьютера). Странный ресурс — очень любит арифметику, обожает цифры как сущность, любит их писать, рисовать, раскрашивать, решать примеры в пределах сотни. Знает понятие отрицательных чисел, умеет ими оперировать.
— Удивительно! — говорю я.
— Да, — с улыбкой соглашается мать. — Он, когда меньше был, даже комплименты такие говорил: «Какая вы добрая, красивая тетя! Совсем как цифра три!». Все очень удивлялись.
— Я хочу работать! — говорит Вася. — Не хочу дома сидеть. Дома скучно. Хочу ходить много, делать что-то полезное, как взрослый человек. И денежки зарабатывать, и маме их отдавать, чтобы она могла нам покушать купить.
Работа для подростка с УО
Мы долго всё обсуждали. Уход за животными — опасно. Уход за тяжелыми больными — боится крови, исключено. Что-то на компьютере — невозможно из-за моторики. Сфера обслуживания? Торговля? Для того чтобы расставлять по полкам продукцию, у него явно не хватит объема и концентрации внимания. Но есть же и другие рабочие места в больших магазинах, например грузчики — носить корзинки, составлять тележки.
— О, мне очень нравятся магазинные тележки! — с воодушевлением воскликнул Вася.
— Хорошо, мы попробуем, — сказала мать. — Можно мы потом еще придем, расскажем?
— Ничего у нас не вышло, — женщина пришла одна. — Он сколько-то носил эти корзинки в магазине, а потом ему надоело, и он просто ушел домой. Никому ничего не сказал. Да еще и бутылку кефира с собой унес, не заплатив. Очень неудобно.
— А как вам объяснил, почему ушел?
— Сказал: мне скучно, ходить некуда, уйти нельзя, никто со мной не разговаривает. И делать нечего, когда корзинок нет.
— Вы хотите продолжать попытки?
— Да, однозначно. Вася сам очень хочет. На самом деле идея работы ему очень нравится. Он сам очень расстроился, что ничего не вышло, и переживал из-за кефира: он потом понял, что получилось, как будто он его украл.
— Вася любит много ходить. И умеет читать. Может быть, курьером? Это сдельная работа. Он сможет ходить столько, сколько захочет.
— Да, точно, вы правы, это ему может подойти.
— Ему даже не столько ума, сколько выдержки не хватило! — Вася — вместе с отцом, высоким мужчиной с седыми висками. — Два, почти три месяца все шло хорошо. А потом он неправильно понял сложный адрес, два часа бегал кругами вокруг большого здания, вломился в две чужие конторы, напугал там девушек, позвонил отправителям, пытался уточнить, а там какой-то клерк повторил тот же адрес и сказал: это ваша работа!
Он пытался позвонить матери, она не услышала звонка, я был на совещании, тогда он психанул, выбросил пакет в урну и побежал на вокзал — уехать со стыда куда подальше и никогда больше домой не возвращаться. Хорошо, позвонил перед тем сестре — проститься. Она сразу перезвонила нам, и мы перехватили его на вокзале.
— Мне очень стыдно, я поступил неправильно, — понуро сказал Вася, крутя на пальце номерок от гардероба.
— Но я все равно хочу! — Вася вскинул голову, погладил пальцами цифру на номерке и плотно сжал толстые губы. Тут стало видно, что сын с отцом похожи. — Я очень хочу работать! Мне понравилось на самом деле! Я себя так хорошо чувствовал! И сестре котенка игрушечного купил. А маме — конфет.
— О да, — подтвердил отец. — Он действительно очень прямо вырос за эти два месяца. Мы все заметили. Поэтому мы хотим продолжать попытки.
Я преисполнилась уважения к их упрямой и позитивной семейной воле. Но что же им еще предложить?
— Мы как-то никак пока не задействовали его арифметическое хобби, — вспомнила я.
— Увы! — невесело усмехнулся отец. — В эпоху электронно-вычислительных машин это будет трудновато использовать.
Но тут мой взгляд снова упал на номерок.
— Гардероб! — воскликнула я. — Цифры. Понятное дело, огороженное стоечкой. И, кажется, в соседней взрослой поликлинике опять уволился гардеробщик.
— Мы идем туда прямо сейчас! — решительно заявил отец. Вася с готовностью вскочил.
Как сделать карьеру. в гардеробе
Прошел. год? Два? Три? Опять Вася с мамой. Круг замыкается? У них опять не вышло? Бедные они, бедные.
— Мы не про профориентацию в этот раз. Мы про карьеру.
Осторожно возвращаю пальцем уползшие под челку брови.
— Мы с третьего раза так удивительно попали, что это просто чудо! — объясняет женщина. — Он эти номерки разве что себе под подушку не кладет, у него там какие-то сложные системы, как что куда вешать и вообще. И старичкам он пальто подавал, и улыбался всем, и любили его, и даже (в поликлинике-то!) чаевые давали. Или конфетку, там.
Ему сестра-хозяйка в поликлинике сказала: Вась, да у тебя просто призвание какое-то к этому гардеробному делу, первый раз такое вижу! Ты явно нашу-то поликлинику перерос. Сейчас лето настанет, все равно увольняться, и надо тебе дальше двигаться, гардеробную карьеру делать.
Он ее-то постеснялся, пришел домой и меня спрашивает: мам, что такое гардероб — я знаю, а что такое карьера? Ну, я ему, как могла, объяснила, он воодушевился и говорит: так там еще больше номерков будет? Тогда я хочу ее делать!
Ну что ж, я его к себе в техническую библиотеку в гардероб устроила. Новые номерки, новые вешалки — он был в полном восторге. Полгода у него ушло только на то, чтобы со всеми с ними познакомиться (это он так про номерки говорит) и выработать свою систему, куда что и в каком порядке вешать. Потом чисто наслаждался. Одна проблема: когда номерок теряется, он плачет. Но я уж его научила в каморку уходить. А так — всё отлично, мы, сами понимаете, рады донельзя.
Но тут вот летом он ко мне приходит и говорит: что ж, мам, пора мне двигаться дальше. Мы с отцом так и сели. В каком смысле, спрашиваем. Ну, отвечает, с новыми номерками знакомиться, карьеру делать. Мы ему: Вась, от добра добра не ищут, надо же понимать. но он уперся.
— Отлично! — воскликнула я, неожиданно воодушевившись. — Вася, ты абсолютно прав! Человек должен расти, пока это возможно. У тебя же явно есть резерв. Ты еще не достиг своего максимального объема номерков и предельной скорости взаимодействия с ними. Вася, сейчас я скажу тебе, где находится вершина гардеробной карьеры! И куда тебе надо стремиться. — Мать смотрела на меня с тревогой. («Остапа понесло», — подумала я трезвой частью своего сознания.) — Это театральный гардероб, Вася! Гардероб в театре, понимаешь? — Вася истово закивал. — Там очень много номерков и, когда кончается спектакль, надо моментально обслужить много-много народу. И номерки там очень красивые.
— А знаешь, что сказал самый известный русский режиссер Станиславский? — Я сделала торжествующую и насквозь театральную паузу. Мать Васи округлила глаза. — Он сказал: театр начинается с гардероба! То есть гардероб — это чуть ли не самое главное в театре!
— Неужели прямо так и сказал?! — Вася от восторга даже захлопал в ладоши.
— Именно! Хоть у мамы спроси, хоть у интернета.
— Спасибо. Я понял. Я буду дальше делать карьеру. И я стану гардеробщиком в театре. Я видел там номерки. Они прекрасны.
Мама без Васи. С конфетами и слезами. Прошло много времени, я ее не помню. Она напоминает: театр начинается с вешалки! Слабоумный юноша, любящий номерки.
— Спасибо, спасибо. Вы знаете, нам не сразу, но удалось — в театр, в большой, в настоящий. И его там все знают. Он чуть ли не знаменитостью стал. И однажды — это правда, мне другие служащие подтвердили, — известный режиссер привел к нему в гардероб своих студийцев, попросил Васю рассказать о себе, а потом сказал: вот смотрите, вот это — призвание! Вот так надо служить театру! У всех ли у вас есть такое же — сильное, красивое — к профессии актера? У кого нету — уходите, пока не поздно, и ищите свое, как Василий нашел. Спасибо вам.
— Да мне-то за что? — удивилась я. — Это же вы всё сами сделали. Вся ваша семья, включая маленькую сестренку. И Вася, конечно. А режиссер прав: у всех есть призвание, главное — его вовремя найти.