что не так с нашей вакцинацией и причем здесь церковь
В РПЦ заявили о провале кампании по пропаганде вакцинации от COVID-19
Кампания по продвижению и пропаганде вакцинации от COVID-19 в России провалилась, поскольку многих людей не удалось убедить в необходимости прививки. Об этом в эфире телеканала «Россия 24» заявил митрополит Волоколамский Иларион (Алфеев).
«Мы уже полтора года живем в условиях пандемии, мы первыми изобрели вакцину от коронавируса, но до сих пор у нас вакцинировано около трети, даже чуть меньше трети населения нашей страны. О чем это говорит? Это говорит о том, что кампания по продвижению вакцинации, по пропаганде вакцинации по большому счету провалилась», — сказал он.
По его словам, в России так и не смогли убедить людей в необходимости вакцинации — не только для собственного здоровья, но и «для спасения жизней окружающих их людей».
В декабре прошлого года митрополит Иларион в качестве напутствия православным призывал всех, у кого есть возможность, привиться от коронавируса в 2021 году. Он отмечал, что не участвовал в какой-либо кампании по вакцинированию, но сам перенес болезнь, а затем привился и рекомендовал это сделать другим. «Это не мнение Церкви, это мое личное мнение. В ситуации, когда есть выбор между риском последствий от прививки и риском заразиться коронавирусом, я считаю, что эти два риска несопоставимы», — говорил он.
27 августа вице-премьер Татьяна Голикова сообщила, что 37 млн россиян полностью привиты от COVID-19, а 44 млн человек получили первую дозу. По данным РБК, на 18 сентября в стране было полностью вакцинировано более 40% населения, или около 40 млн человек. Лидером среди регионов по вакцинации как одной, так и двумя дозами стала Белгородская область.
По данным оперативного штаба, в России за предыдущие сутки выявили 22 041 заболевшего коронавирусом, скончались от заболевания 822 человека. Всего с начала пандемии в России коронавирусом заразились 7,39 млн человек, умерли более 203 тыс.
Ранее глава Роспотребнадзора Анна Попова заявила о росте заболеваемости COVID-19 в 36 регионах России на 6,8%. По ее словам, рост является интенсивным, поскольку еще на прошлой неделе в фазе эпидемиологического роста находились лишь 11 субъектов.
Главврач больницы в Коммунарке Денис Проценко в сентябре также допускал начало в России четвертой волны коронавируса к концу сентября — началу октября. Среди предпосылок он назвал сезонную активность ряда заболеваний, включая ОРВИ и грипп, а также возвращение из отпусков и начало учебного года.
Причастился что привился. Почему РПЦ боится озвучить отношение к вакцинации
Наталья Фролова
Пока российские власти активно призывают людей вакцинироваться, а в некоторых регионах прививка от коронавируса для некоторых обязательна, Русская православная церковь хранит на этот счет молчание. Циркуляры руководства РПЦ по поводу отношения к вакцинации настолько расплывчаты, что священники вспоминают цитату из советского фильма про лампу Алладина: «Поистине сон не есть не сон, а не сон не есть сон». В результате недоверие к вакцинам и надежда на авось сегодня преобладают во внутрицерковных настроениях — как среди клира, так и среди паствы.
Вакцинироваться нельзя болеть
Митрополит Волоколамский Иларион (Алфеев) поддержал инициативу московских властей сделать вакцинацию частично обязательной и призвал к всеобщей мобилизации в борьбе с новой волной пандемии. Это комментарий – одно из редких публичных высказываний церковных иерархов о вакцинации вообще, и тем более в поддержку ее обязательности. Митрополит Иларион оказался чуть ли не единственным из церковного руководства, кто не побоялся открыто выступить в поддержку вакцинации. Патриарх Кирилл на эту тему предпочитает не высказываться и даже не подписывать распоряжения, так или иначе затрагивающие эту больную для общества тему.
Глава Синодального отдела Московской патриархии по работе со обществом и СМИ Владимир Легойда в одном из публичных выступлений сказал, что решения о вакцинации надо принимать, проконсультировавшись с врачом, но «нельзя поражать человека в правах в случае отказа прививаться от коронавируса». В то же время, судя по словам Легойды, Церковь утвердилась в позиции, что использование в вакцинах эмбриональной человеческой культуры, полученной в результате аборта, не должно отпугивать от них верующих людей. «Подобный материал используется также и при испытании множества других медицинских препаратов», говорится на сайте Московской патриархии.
Но общецерковных распоряжений по вопросам вакцинации пока нет. В московской епархии соответствующее циркулярное письмо священники получили от первого викария Патриарха Московского и всея Руси по Москве митрополита Воскресенского Дионисия (Порубая), которое, с одной стороны, призывало священников вакцинироваться, с другой – подчеркивало, что это дело добровольное.
Молчание патриарха одни священники объясняют его боязнью вызвать резкое несогласие у паствы, которая настроена против вакцинации. «В церкви вообще очень боятся маргинальной – немногочисленной, но очень крикливой – части верующих, которых я называю ложкопоклонниками-ковид-диссидентами. Конечно, это очень маленький процент в масштабах страны, но в сочетании с общим количеством нежелающих прививаться, эта цифра приобретает заметный масштаб», – говорит протоиерей Георгий Митрофанов, профессор Санкт-Петербургской Духовной академии. «Ложкопоклонниками» он называет тех верующих, которые выступают против использования одноразовых ложек (лжиц) или их дезинфекции во время причастия. Сегодня их вакцинное диссидентство направлено против властей, и главе РПЦ невыгодно вызывать это огонь на себя.
Другие священники считают, что молчание патриарха вызвано очень низким авторитетом главы РПЦ среди священства. «Думаю, в Кремле понимают, что у патриарха очень низкий рейтинг внутри церкви. Даже если он даст разнарядку «голосуем за ВВП» – точно проголосуют против. Поэтому просить о чем-то патриарха Кирилла – это значит получить поддержку местечкового избирательного участка», – объясняет московский священник, пожелавший сохранить анонимность.
У патриарха очень низкий рейтинг внутри церкви: скажет «голосуем за ВВП» – точно проголосуют против
В регионах же решения вынуждено принимать местное церковное начальство, на уровне епархий и монастырей. Так, игумен Спасо-Преображенского монастыря епископ Троицкий Панкратий (Жердев) пригрозил монахам обители, что «при отказе от вакцинации любой виновный будет удален из монастыря без выдачи ему средств», и пообещал пускать в монастырь только привитых паломников.
Для монастыря это жесткое решение вполне оправданно, считает иерей Дионисий Костомаров, настоятель храма святителя Николая Мирликийского в Новой Ботанике (Орел). «Монастыри в большой степени пострадали от пандемии. Пришел один больной – слегла вся братия, – говорит отец Дионисий. – В нашей епархии в Орле пока до таких распоряжений дело не дошло. Третьей волны нет, мы до сих пор не знаем, что значит ходить в кафе по QR-коду. Но наше руководство, даже когда отменили карантин, решило сохранить в храмах все санитарные меры. Мы по-прежнему соблюдаем дистанцию, находимся в храме в масках, а сотрудники храма еще и в перчатках, и дезинфицируем лжицу (ложечку для причастия)».
Построишь? – Куплю!
По словам отца Дионисия, в Орловской епархии многие священники год назад переболели коронавирусом. В этом году, по его наблюдениям, многие добровольно вакцинировались, как и он сам, несмотря на общие страхи, как недоисследованная вакцина отразится на здоровье? Совсем другая картина в столице, где, по словам одного московского клирика, на вопрос знакомому священнику «будешь ли вакцинироваться», можно услышать ответ в стиле героя мультфильма «Летучий корабль»: «Полкан, построишь летучий корабль? – Куплю!».
Священники говорят, что никто не хочет открыто спорить с властями, но и прививаться боятся: не доверяют российской вакцине, которая была сделано поспешно. А кроме того, по их словам, священство часто беспокоят те же вопросы, что и других россиян, которые отказываются от вакцинации: а вдруг вся эта пандемия – предтеча того, как можно «закрыть всех в одночасье» в общемировом масштабе.
С такими настроениями внутри клира священникам сложно агитировать за вакцинацию и разубеждать паству, уверенную в том, что вакцина – это жидкий чип. «Когда население дореволюционной России было в своей массе безграмотным, Церковь выполняла функцию репродуктора. Сейчас в храмы приходя единицы. Мы, конечно, можем пытаться просвещать людей, но сейчас даже среди нас нет единства. Даже среди преподавателей духовной академии! А ведь прививка, казалось, очевидное средство гигиены», – объясняет протоиерей Георгий Митрофанов, профессор Санкт-Петербургской Духовной академии.
«На проповеди я говорю только по Евангелию, про то, какие выводы мы можем из него сделать применительно к жизни, – рассказывает иерей Александр Подписнов, настоятель храма священномученика Илариона, архиепископа Верейского в Черемушках. – А когда подходят спрашивать индивидуально, вакцинироваться или нет, я сразу говорю: это вопрос к врачу, не ко мне, а про свое отношение я говорить не буду».
Прихожане: чем старше, тем дисциплинированнее
И отец Александр, и отец Дионисий отмечают, что чем старше прихожане, тем охотнее они прививаются. «Они это мотивируют тем, чтобы самим не заразиться. Хотя более по-христиански было бы, если бы люди беспокоились о том, чтобы не заразить других», – говорит настоятель храма в Черемушках.
Чем старше прихожане, тем охотнее они прививаются
«У них, с одной стороны, советская закалка обязательной вакцинации. С другой, чем старше люди, тем больше они опасаются осложнений коронавируса, – объясняет отец Дионисий. – В очереди в поликлинике 7 из 10 пациентов – люди пенсионного возраста».
По наблюдениям обоих священников, больше всего не хотят прививаться молодые и люди среднего возраста (30-50 лет). «Они поголовно боятся того, что последствия от вакцины толком не изучены. А как пошла волна тех, кто вакцинировался и все равно заболел, они еще больше утвердились в своей правоте, – рассказывает отец Александр. – У нас две прихожанки заболели, которые вакцинировались в апреле. Причем по иронии судьбы тяжело заболела и лежит в больнице именно та, которая сама врач и сторонник вакцинации».
Отец Дионисий говорит, что в Орле самое безалаберное отношение к вакцинации у молодежи: до 25 лет в основном прививаются, если требования на работе или есть риск, что сорвется отпуск, если на море будут пускать только по QR-коду. «Но больше всего скепсиса я встречал у 30-50-летних. Особенно, среди тех, кто переболел либо легко, либо бессимптомно. Для многих, кто со мной говорил, «это такой же грипп» или «это такая же пневмония», – делится наблюдениями отец Дионисий. – А прививку не хотят делать из-за возможных осложнений. Кроме того, боятся некоего электронного концлагеря. Говорят: «нас заставляют, нас подавляют»».
По опыту отца Александра прихожане-москвичи часто высказывают больше доверия импортным лекарствам и говорят: «Был бы Pfizer, я бы точно им привился». Отец Дионисий на вопрос про доверие к западным вакцинам говорит, что в российской провинции этот вопрос в принципе не обсуждается: «Я эту дискуссию наблюдаю только в соцсетях столичных знакомых. Если представить себе, что европейские вакцины будут у нас продаваться по 60-70 евро, то кто при средней зарплате в 200 евро сможет ее себе позволить?».
Безобидная оппозиция
В массовом нежелании вакцинироваться отец Дионисий видит не столько скепсис и недоверие, сколько надежду на авось: «Хотя, согласно статистике, все последние годы в России кризис доверия, люди привыкли друг другу не доверять – власти, общественным институтам, церкви, полиции, всем подряд, но в целом сыграло не это, а на то, что авось пронесет. Люди устали и хотят нормальной жизни».
Отец Георгий Митрофанов, в свою очередь, считает, что во время пандемии вылезли наружу самые неприглядные стороны русского православия: соединение психологических, культурно-исторических и псевдо-богословских комплексов, замешанных на конспирологии и ксенофобии.
«У митрополита Сергия Старогородского есть лукавая фраза: «Церковь должна быть со своим народом». С христианской точки зрения, это неправильно: церковь должна быть со Христом. Но у нас получилось, как он сказал, – объясняет отец Георгий. – Церковь, которая до революции была носителем культуры, высших устремлений, связывавших наш народ с христианской цивилизацией, стала ориентироваться на состояние «народной души». А душа народа в XX веке очень сильно архаизировалась. Несмотря на индустриализацию и завоевание космоса и другие технические прорывы, Россия после 1917 года методично уходила на ментальном уровне в Московию, некий ордынский улус. Мы вышли из европейской христианской цивилизации, на смену убитым священникам в церковь пришли люди из народа, даже из советского простонародья. Их ментальность была такова, что они доверяли природе больше, чем государству, а государству доверяли больше, чем обществу, которого не было. А раз не было общества, то не было и личности».
По словам отца Георгия, все это проступило во время пандемии, когда церковь в своих решениях ориентировалась на государство, которое само реагировало на пандемию сумбурно и непоследовательно, а как только появились западные вакцины против COVID-19, начало активно их очернять. Запоздалое и непродуманно решение РПЦ дезинфицировать лжицу после каждого причастника вызвало брожение умов, которое отец Георгий полушутя называет «ересью ложкопоклонников»: они воспринимают причащение одной ложкой из одной чащи как критерий подлинной веры. ««Испытай свою веру, прояви свою веру. Зачем тебе маска, если ты в храме? Зачем тебе вакцина, если ты причащается». Для людей с традиционалистски-магическим восприятием веры причастие делает излишним вакцинацию», – объясняет психологию этой прослойки верующих отец Георгий.
Отношение к Богу как к язычески понимаемой природе, с которой верующий вступает в магические отношения через причастие, наложилось на локдаун и растущее давление со стороны государства. Внутреннее ощущение бесправия подталкивает православных к эпатажному отношению к вакцинации, которое отец Георгий сравнивает с вывешиванием портрета Сталина на лобовое стекло машины в советское время: «Это вроде бы оппозиция, но совершенно безобидная. Мол, я – православный: если я не вакцинируюсь, это свидетельство моей глубокой веры. Но при этом я все же политически лояльный, потому причащаюсь в скрепляющей нашу страну православной церкви».
В качестве исторической параллели отец Георгий приводит чумной бунт 1771 года, когда был жестоко убит московский архиепископ Амвросий (Зертис-Каменский). «Тогда толпы людей убивали немцев, врачей и попов. Попов за то, что они зачитывали распоряжение властей с санитарно-карантинными мерами, а значит вместе с врачами отравляли народ Божий. А сегодня в обществе схожая реакция на тех архиереев, которые правильно настаивают на вакцинации. Думаю, что наш народ, не склонный к бунтам, тут может и возмутиться, причем даже больше, чем на пенсионную реформу», – предполагает отец Георгий.
И он, и отец Александр, и отец Дионисий уверены, что преодолеть это недоверие к вакцинам очень сложно, но что священники могут сделать – это попытаться убедить своих прихожан, что любовь к Богу заключается в том числе в том, чтобы уберечь от опасности тех, кто вокруг тебя. И эта заботу можно проявить и в принятии одноразовой лжицы, и в ношении масок, и согласии сделать прививку.
Принудительная вакцинация и QR-коды. Что не так с нашей ковид-борьбой?
В России отмечаются рекордные показатели смертности от коронавирусной инфекции, нам угрожают локдауны и жизнь по QR-коду. Вопрос вакцинации встал ребром, и создаётся впечатление, что чиновников интересует не здоровье людей, а факт самой прививки, поэтому и придумываются различные меры, нередко граничащие с дискриминацией. Куда заведёт эта яростная чиновничья борьба с ковидом?
Ограничительные меры вызывают недовольство граждан. К тому же во многих регионах власти вынуждены вводить карантин, переводить школьников и студентов на удалёнку. В 25 регионах страны закрыты почти 605 школ, 117 дошкольных учреждений.
Людей ограничивают, нарушая права
Эти проблемы в студии «Первого русского» ведущая программы «Вакцина правды» Олеся Лосева обсудила с кардиологом, врачом общей практики Денисом Прокофьевым и президентом общероссийской организации «Лига защиты пациентов» Александром Саверским. Дискуссия получилась очень интересная.
Олеся Лосева: Местным властям дали право решать, исходя из эпидемиологической ситуации, какие им принимать антиковидные меры, чтобы снизить уровень заболеваемости. В 38 регионах России стала реальностью обязательная вакцинация, в Новосибирской и Свердловской областях, а также в Карелии собираются вводить электронные пропуска, а в 26 регионах страны без QR-кода не пустят в кафе, рестораны и на спортивные мероприятия. В Калининградской области хотят приостановить оказание плановой медицинской помощи из-за загруженности системы здравоохранения. Перечислять можно и дальше.
Однако кампания по вакцинации тормозится, а отказ от прививки влечёт за собой усиление ограничительных мер. Ко всему этому люди относятся по-разному, и это их право.
Денис Прокофьев: На самом деле мы должны говорить о том, что у нас в стране в один миг все, включая пациентов, стали эпидемиологами. Хотя эпидемиология – это очень узкое направление медицины, и таких специалистов единицы.
Многие люди и о вакцинации, и об ограничительных мерах судят, исходя из своей внутренней позиции. Если любому человеку поставить вопрос не так, как это обычно делают журналисты, а спросить у них, что важнее – QR-код, посещение кафе, ресторанов или ваша жизнь, я уверен, что большинство выберут именно жизнь.
Кто у нас получает QR-код? Люди, которые вакцинировались либо переболели ковидом. То есть те, у кого есть антитела. Находясь в общественном месте, человек рискует заразиться. Но вакцина даёт людям защиту, она позволяет выработать антитела и снижает смертность. С этим спорить нет смысла, об этом говорят во всём мире. То есть вакцинированный человек в определённой степени защищён. Невакцинированные граждане, попадая в общественное место, рискуют заразиться – у них нет антител, они подвергаются риску, а возможно, и смертельной опасности.
Я ничего плохого в QR-кодах не вижу. Есть технические проблемы, но они все решаемы. Уже созданы сайты поддержки, не только Госуслуги, где этот код можно получить. И если мы можем сохранить жизни многих людей, не допустив и не подвергая их риску, это нужно сделать.
– Александр Владимирович, я уже вижу, что у вас всё внутри кипит, вы совершенно не согласны с этой позицией?
Александр Саверский: Мне всегда говорят, что я не имею права рассуждать как врач. Хорошо, я буду рассуждать как юрист. Любые ограничения прав по формальным признакам могут вводиться только тогда, когда существует определённая степень угрозы.
Нам говорят: у вас пандемия. Стоп, пандемии у нас официально нет, потому что, как выяснилось, ВОЗ не вправе её объявлять. И такого понятия в структуре ВОЗ не существует. Эпидемия у нас официально объявлена или нет?
Д.П.: Официально во всём мире коронавирус признан пандемией. Что ещё официального вы хотите?
А.С.: Я уже сказал, что это неправда. Она признана Всемирной организацией здравоохранения чрезвычайной ситуацией международного значения.
– Я вынуждена вмешаться, иначе у нас спор пойдёт именно в юридической плоскости.
А.С.: А для меня это очень важно, потому что только это даёт основания для того, чтобы ограничивать права. Я как юрист говорю. Не пустить меня в кафе – это что такое? Это нарушение моих прав.
– Но при этом защищается жизнь других людей, которая подвергается опасности.
А.С.: А это ещё нужно доказать.
– Мы собрались здесь, чтобы поговорить об антиковидных мерах. И что может поспособствовать разрядке этой ситуации. По мнению многих людей, самое опасное место для заражения – это транспорт.
А.С.: Вы предлагаете его остановить?
– Можно пересмотреть логистику, транспортные потоки, каким-то образом разгрузить эти забитые битком трамваи, троллейбусы и автобусы. Вариантов тут много. Но в этом предложении есть доля истины.
Это не вакцинация, а бизнес?
К беседе в студии подключился по скайпу доктор медицинских наук, профессор Александр Редько.
– А каково ваше мнение, Александр Алексеевич?
Александр Редько: Я выступаю за процедуру вакцинации, но то, что сейчас происходит в России, да и во всём мире – это не вакцинация, это бизнес, ничего другого я здесь не вижу. У нас никогда не было массовой искусственной иммунизации, кроме 1975 года, когда массовой вакцинацией остановили холеру, начавшуюся в Астрахани.
Но людей тогда прививали проверенной вакциной без побочных действий. И она реально работала. Больше такой ситуации у нас не было. А сейчас мы пытаемся непроверенной вакциной с недоказанным действием уколоть каждого гражданина нашей страны. О вакцине и вакцинации должны рассуждать специалисты, а их почему-то отодвигают в сторону. Почему не слышно вирусологов? Почему институты вирусологии отодвинуты в сторону?
Посмотрите, у нас сейчас выступал врач-кардиолог, он несколько раз повторил слово «антитела». Это что, показатель иммунитета? Тогда послушайте академика Виталия Зверева, который говорит, что у него не было антител, пока он не начал ухаживать за больной, после этого антитела повысились в семь раз. Не антитела решают вопрос, а клетки памяти, Т-клетки. И если мы говорим об иммунитете, то надо понимать, что ориентироваться на антитела – то же самое, что ориентироваться на ПЦР-тесты, это пустое дело.
– Вы говорите, что антитела – это не показатель защиты. Значит, мы должны ориентироваться на Т-клеточный иммунитет теперь? А это довольно дорогой анализ, да и понять, что это такое, сложно.
А.Р.: Показателем защиты является уровень клеточного иммунитета. Да, и он понятен, и он ясен. И он отчётлив. И если мы клетки памяти имеем, настоящие сенсибилизированные к тому или иному патогену, то они выработают необходимое количество антител. Более того, я могу вам сказать, если много антител, то вообще нельзя делать инъекцию.
Антитела производятся Т-клетками. И изучать антитела в крови вообще глупость. Потому что, если мы будем всё время скапливать антитела в крови, то она станет сметаной. Человек имеет Т-клетки, и они реагируют на тот или иной патоген, выделяя, когда надо, вот эти антитела. У меня их нет, ноль, хотя я и болел. Если возникнет какая-то ситуация, то я выработаю их в нужный момент.
И у того же самого академика Зверева их стало в семь раз больше нормы после того как он проконтачил с больной. А до этого их не было. То есть это значит, что у него не было иммунитета? Он был. Просто надо в этих вещах разбираться, прежде чем судить.
– Значит, Т-клеточный иммунитет, антитела, сметана… Поясните мне, пожалуйста, Денис Александрович.
Д.П.: Отвечу уважаемому коллеге, он мне постоянно говорит о кардиологе. У меня семь специализаций разных врачебных. И, наверное, я имею право рассуждать. Я сразу сказал, что эпидемиологи – это уникальные люди, их действительно мало ввиду того, что просто эпидемии в мире случались не так часто. Мы работаем уже на протяжении двух лет с ковидными пациентами, вели огромное количество людей в обсерваторе, более пяти тысяч людей с подтверждённым коронавирусом, поэтому мне кажется, что я имею право высказать своё мнение.
А в отношении того, что научный мир якобы не подтверждает антитела и вакцинацию, мы всегда основываемся на позициях доказательной медицины. У нас есть уважаемые академики – Валентин Покровский, Александр Чучалин, которые стояли и будут стоять на передовой в проблемах вирусных инфекций и подтверждают необходимость вакцинаций.
Вирус может идти только по двум путям. Либо он является вакциноуправляемым, что мы сейчас видим, либо создаётся противовирусный препарат, который оказывается эффективным в отношении вирусов. Противовирусного препарата нет, есть только возможность проведения дезинтоксикации и симптоматического лечения последствий, которые вызывает острореспираторный вирус. Поэтому мы с большей склонностью можем сейчас утверждать, что он является вакциноуправляемым.
О том, что это не вакцина, я готов только поставить между вакцина равно лекарство. Давайте не будем называть вакцину вакциной, назовём её лекарство, которое снижает количество смертности. С этим я соглашусь. Но отрицать вакцину, которая создана на аденовирусе и не считать её вакциной, на мой взгляд, безосновательно.
Вопросы безопасности паника отменять не должна
А.С.: Меня, как юриста, беспокоит вопрос о безопасности. У нас было серьёзное разработанное законодательство о санитарно-эпидемиологическом благополучии. Так почему с момента, когда все заговорили о пандемии, с февраля-марта 2020 года, это законодательство отодвинули в сторону и стали использовать такие понятия, как режим повышенной готовности, чрезвычайная ситуация.
У нас же СанПиНы эти были нарушены уже в марте прошлого года, когда пациентов с подозрением на ОРВИ стали массово свозить в больницы и устраивали там очаги инфекции. Это же нарушение.
– К врачам, мне кажется, вообще было много вопросов. Была паника, никто не знал, не понимал, что происходит.
Д.П.: Тогда нам надо было найти средство борьбы с болезнью. Существует термин такой офф-лейбл, когда лекарства применяются вне инструкций. В ситуации, когда заболеваемость становится массовой, когда растёт смертность, необходимо предпринимать шаги, чтобы остановить смертность. Сегодня у нас существует 12 временных рекомендаций, написанных лучшими врачами. Эти рекомендации направлены на то, чтобы спасти жизнь пациентам и провести профилактику.
Вероятно, в самом начале пандемии какие-то рекомендации могли быть ошибочными. Но тогда никто в мире толком не знал, что происходит и как с этим бороться. Сегодня уже найдены способы если не для полной победы над ковидом, то хотя бы для спасения людей в тяжёлых ситуациях.
Что вы предлагаете, оставить людей с КТ-4, которые задыхаются, у которых падает оксигенация, у которых растёт температура? Ну давайте мы закроем их дома, ничего не будем делать и дадим им умереть. Ну, а вакцинация – это единственный путь, по которому сейчас нужно идти.
А.С.: В самом начале КТ-4 мало у кого было. Процесс, который происходит сейчас, действительно отличается от того, что было в самом начале по числу людей, которые оказались в стационарах. К счастью, ковид – это не чума. За 2014 год от пневмонии умерло 42 тысячи человек. За прошлый год официально от ковида скончались 56 тысяч человек на фоне огромного стимулирования медицинских учреждений в постановке диагноза коронавирусная инфекция.
Пройти вакцинацию – это настоящий квест
На связь со студией «Первого русского» вышел руководитель коррпункта Царьграда в Екатеринбурге Сергей Уфимцев.
– Сергей, какие ограничительные меры уже коснулись вашего региона? Есть информация, что глава Свердловской области планирует ввести чистые от коронавируса зоны, как на это реагируют люди?
Сергей Уфимцев: О том, что у нас появятся ковид-фри-зоны, нам объявили через пару недель после выборов. Губернатор Евгений Куйвашев сообщил, что у нас появятся определённые общественные места, куда смогут попасть только те, кто либо вакцинировался, либо переболел. И буквально 1 октября у нас ввели обязательную вакцинацию, сказали, что у нас будут QR-коды. Первый этап начнётся с 25 октября.
– Что значит объявили обязательную вакцинацию? Для всех или для определённых категорий граждан? Не могли бы вы уточнить?
С.У.: Обязательная вакцинация для определённых категорий граждан. У нас обязаны привиться чиновники, учителя и работники сферы услуг. Чтобы не потерять работу, люди поспешили вакцинироваться, из-за чего у нас образовались огромные очереди в поликлиниках.
Я на личном примере понял, что у нас с вакцинацией полная чехарда. Вчера я пришёл в поликлинику на ревакцинацию. Просидел целый час и ушёл, потому что невозможно находиться в таком скоплении народа, а ждать приёма у терапевта пришлось бы часов пять. Столько времени ждать я не готов. Уверен, что и сотни людей поступают точно так же, в поликлинике невозможно привиться, потому что там всего один прививочный кабинет.
– Действительно, в регионах есть проблемы с вакцинацией, что также может быть тормозом для прививочной кампании, из-за чего те граждане, которые согласны вакцинироваться, не могут этого сделать.
Понятно, почему в регионах складывается такая тяжёлая ситуация и власти хотят ввести повсеместно QR-коды или объявить локдауны. Это помогло бы снизить нагрузку на медицину, на врачей – местное здравоохранение с потоком заболевших людей не справляется. А это уже последствия оптимизации.
Паника не нужна, к болезни надо относиться спокойно
А.С.: Не только оптимизации, но и созданной паники. Раньше люди с ОРВИ в больницы не обращались, а сейчас они из-за каждого чиха бегут к врачу. Вот вам нагрузка. Поэтому первое, мы обсуждали это с вами год назад, что нужно сделать – это убрать панику и слово «пандемия» тоже, потому что это неправомерное употребление термина.
– То есть ваша позиция – относиться ко всему спокойнее?
А.С.: Конечно. Должно быть взрослое отношение к этому. Почему люди с разными позициями в этом вопросе не могут нормально разговаривать друг с другом? Почему две стороны в апреле прошлого года разошлись во мнениях, а до истины так и не добрались?
– В этом вся и проблема. Когда разговариваешь со специалистами и спрашиваешь: почему у нас тормозится вакцинация, говорят: нет у людей доверия. Потому что со всех концов звучит совершенно разная информация. Потому что доверяют тому, что кто-то написал в соцсетях.
А.С.: Да, абсолютный хаос. На самом деле это война понятий.
– Это, отчасти, информационная война. Как журналисту мне приходится признать, что я и мои коллеги во многом проиграли, хотя и сами находились в непонятном положении, мы тоже не понимали, что такое коронавирус, как с ним бороться.
Людей надо успокаивать?
Д.П.: На самом деле никого успокаивать не надо. Надо приходить к единому стандарту оказания медицинской помощи в стране. Мы говорим о панике. Я считаю, что иммунная система связана и со стрессовыми ситуациями, она контролирует поведение всех органов и систем.
Нам много стало известно за это время о вирусе. У нас есть схемы, протоколы лечения. Мы сегодня говорили о смертности, о заражении, но у нас есть число выздоровевших людей, которых действительно вытаскивали из очень и очень тяжёлых состояний.
Мы понимаем, что делать. И медицинскому сообществу на сегодняшний момент нужно выступать абсолютно единым фронтом. Я уверен, как бы мы ни спорили с коллегами, мы всё равно находимся на одной стороне баррикад, наша цель – спасение жизней пациентов.
– У нас так складывается ситуация, что во многих регионах вводятся ограничительные меры, QR-коды, требуют с людей ПЦР, и это вызывает естественное недовольство. Такие ограничения – это вынужденная мера и другой альтернативы им нет?
А.Р.: Категорически с этим не согласен. Ограничения только увеличивают количество больных. Помните эту историю, когда вертолёты приземлились в Хакасии, там была семья Лыковых, они все умерли из-за того, что у них были ограничения в общении. Из-за того, что они не тренировали свой иммунитет. И поэтому они погибли. И у нас, как только создаются локдауны, маски и всевозможная ерунда, у нас ослабевает иммунитет, который должен получать, как нас учили в школе, дробную иммунизацию, мы должны контачить. Именно от этого мы спасаемся. Именно это нас тренирует, именно это нас спасёт.
Завершая программу, Олеся Лосева напомнила, что в последнее время ради того, чтобы заставить людей вакцинироваться, высказываются подчас совершенно безумные предложения. К примеру, президент Филиппин Родриго Дутерте предлагает тех, кто отказывается от прививки, вакцинировать во сне. Создаётся впечатление, что кто-то хочет заработать на вакцинах, а кто-то и пропиариться. Что будет дальше, пока никто сказать не может.
Программа «Вакцина правды» выходит на «Первом русском» по пятницам в 14:00. Не пропустите!