Как живут израильтяне и чему у них можно научиться (а чему не стоит)
Израиль считается одной из самых экономически и индустриально развитых стран в регионе. Его население постоянно растет. Если в первой переписи 1948 года числилось около 870 тыс. человек, то сегодня население суверенной территории в 22 072 кв. км составляет почти 9 млн. Израильтяне давно шутят, что первым стартапом в регионе стало собственно само государство, возникшее, по сути, из веры и надежды, что все получится. Как говорил один из первых сионистов Теодор Герцль, «если приложить достаточно силы воли для того, чтобы твои мечты сбылись, это уже будут не мечты». Этим и руководствуется Израиль до сих пор.
Ключ к успеху израильтян в умении видеть в любой ситуации не препятствие, а возможность. Как в свое время были придуманы 613 заповедей иудаизма, так и позже нашлось 613 путей их обойти. Будучи на протяжении веков ограниченными в своих профессиональных и экономических возможностях, евреи научились мыслить нестандартно, out of the box: искать оригинальные пути, пробовать неизведанные способы, придумывать новые подходы. В Израиле как будто не существует закрытых дверей: сначала ты вежливо стучишься и пытаешься договориться, потом знакомишься с соседями и ищешь потайной вход. Местные жители верят, что если быть достаточно настойчивым и упорным, ключ всегда найдется.
Превратить за 100 с лишним лет песчаный пустырь в культурную столицу Ближнего Востока? Вывести новый сорт помидоров-черри на территории, где раньше не росло ничего, кроме кактусов? Раз и навсегда решить проблему водоснабжения, разработав интенсивный план опреснения морской воды? Невозможное становится только стимулом для достижений: израильтяне любят почувствовать себя героями. Ведь если не выполнить пятилетку за три года, не пробурить скважину на песчаных дюнах, не изобрести лучшую противоракетную систему в мире, то кому достанутся все лавры? Именно израильтянам мы обязаны первой в мире системой капельного орошения, первой флешкой, первым цветным цифровым печатным прессом, первым лекарством от рассеянного склероза — что уж говорить о первом эпиляторе.
Готовность к риску
Никаких этих изобретений, возможно, и не было бы, если бы не «хуцпа». Это определенное свойство характера, которое включает в себя как смелость и отсутствие робости, так и некоторую дерзость и наглость. Хуцпа побуждает евреев идти на риск и не бояться оказаться недостаточно подготовленными, знающими, опытными. Это какое-то особенное стремление к действию и борьбе с любыми обстоятельствами, подкрепленное очень сильной верой в свои силы и свою правоту. Это качество помогает многим израильтянам преуспевать как в работе, так и в личных делах: они не боятся попросить новую должность или прибавку к зарплате, не стесняются пригласить на свидание или сделать комплимент незнакомцу, не испытывают чувства неловкости при разговоре с начальством и в целом свободны от социальной тревожности. Уверенность в себе и чувство собственного достоинства убивают какие-либо сомнения относительно того, что что-то может не получиться.
Отчасти поэтому в Тель-Авиве самое большое количество стартапов на душу населения. И даже если половина из них оказываются неприбыльными, их основатели убеждены, что сделали правильный выбор, создав собственную компанию. Ведь если не провалишься, то так и не узнаешь, каких ошибок избежать в будущем. Это отношение к неудачам как к ценному опыту привлекает и многих иностранных инвесторов: бизнесмены доверяют тем, кто уже провалился, но при этом не сдается. Отсутствие иллюзий и страха помогло израильтянам основать ICQ, Viber, Gett, Wix, WeWork, Check Point, Waze, Mobileye и другие хайтек-компании, которые быстро вышли на международный уровень.
Уверенность в своей правоте и стремление к неординарному подходу зачастую подталкивают израильтян к переходу из наемных работников в частные предприниматели, потому что быть под чьим-то началом оказывается для них невыносимым. Евреи ценят свободу и независимость в построении любых отношений, как деловых, так и романтических. Неслучайно большая часть светского населения Израиля вступает в брак не раньше 30, успев к этому времени и попутешествовать по всему миру, и попробовать себя в разных профессиях, и поэкспериментировать в альтернативных формах отношений. Говорят, что именно из-за этих свободолюбивых настроений в Израиле так и не сумела полноценно реализоваться социалистическая идея сельскохозяйственных коммун. И хотя формально кибуцы существуют до сих пор, общности имущества и равенства в труде и потреблении там уже давно нет.
Израильтянину важно самому решить, кем он хочет стать и чем будет заниматься. Поэтому очень часто молодые люди после окончания службы в армии (которая обязательна и для юношей, и для девушек) уезжают на год в путешествие, преимущественно в Латинскую Америку или Южную Азию. Там они становятся самостоятельными: за ними больше не следят ни сердобольная еврейская мама, ни строгий армейский офицер. Для многих такое путешествие становится большим открытием: кто-то ищет свой духовный путь, кто-то начинает заниматься музыкой или новым видом спорта, но главное, израильтянам действительно удается посмотреть мир, познакомиться с другими культурами и расширить кругозор.
Одна из главных особенностей Израиля заключается в том, что, несмотря на неоспоримое национальное единство (74,3% населения — евреи), здесь переплетены десятки разных этносов, культур, традиций и ментальностей. Если первыми еврейскими эмигрантами в XIX веке были преимущественно выходцы из Восточной Европы, то с созданием государства были организованы целые операции по вывозу еврейских диаспор из Йемена, Эфиопии, Ирака, Ливии, Марокко и других стран Африки и Ближнего Востока. Этот процесс, вошедший в историю под названием «алия», продолжается до сих пор.
Каждый год население Израиля увеличивается на несколько тысяч человек благодаря так называемому закону «о возвращении», который провозглашает право каждого еврея до третьего поколения репатриироваться в Израиль. Таким образом новому государству удалось не только собрать вместе довольно смелых и отчаянных граждан, но и перемешать разные культуры, получив весьма уникальный результат. Еще 100 лет назад большой редкостью были браки между ашкеназами (европейскими евреями) и мизрахи (восточными евреями), а сегодня каждый второй израильтянин носит в себе и польские, и персидские корни. Русская любовь к классической музыке, йеменский темперамент, яркие марокканские праздничные обряды, эфиопская кухня — все это смешалось в единый израильский колорит.
Возможно, именно слияние разных культур и менталитетов повлияло на то, что израильтяне довольно сильны в нетворкинге, социализации и красноречии. У них определенно есть дар убеждения, умение аргументировать свою позицию и талант продать любую идею. И дело тут не столько в хитром уме, сколько в искренней страсти, увлеченности и открытости по отношению к собеседнику.
Выстраивать свой круг общения израильтяне начинают в возрасте 18-20 лет еще в армии, которая во многом предопределяет их будущую профориентацию и карьеру: там встречаются и лучшие друзья, и будущие начальники. Несмотря на то что служба играет важную роль в становлении личности каждого израильтянина, никакой дедовщины, как и жесткой иерархии, тут нет. Солдаты открыто и прямолинейно общаются со своими командирами, имеют право на переход в другую часть, подачу жалобы или протеста. Они чаще предпочтут открытый разговор и прямой разбор того или иного конфликта молчанию в подушку или «стукачеству». Причем каким бы ярким ни был спор, он вряд ли закончится обидой. Выпустить пар и выпить после вместе кофе — святое дело.
На работе израильтяне тоже могут довольно агрессивно отстаивать свои права, а потом как ни в чем не бывало лезть вилкой в блюдо начальника за обедом. Также они ведут себя и в личной жизни: не ходят вокруг да около, а легко делают первый шаг навстречу, делятся своими намерениями или желаниями. И чаще всего это воспринимается как раскрепощенность и гибкие границы, а не как невежество и панибратство.
«Сейчас евреем быть модно»: как живут москвичи, соблюдающие правила иудаизма
В Москве живут около полумиллиона евреев. Религиозные представители еврейского сообщества часто кажутся нам закрытыми и несовременными. «Москвич Mag» встретился с тремя евреями, для которых религия и национальная принадлежность имеют большое значение, и попросил рассказать о том, насколько им комфортно в Москве.
Михоэль,34 года, глава молодежного еврейского клуба в Марьиной Роще:
Михоэль
Я родился в типичной постсоветской еврейской семье. Мама с бабушкой секретничали на идише, мы искали «своих» в титрах фильмов и заголовках газет, но при этом были абсолютно светскими. У нас с одинаковым успехом на Пейсах на столе стояли маца и православный кулич. Хотя мы знали, что в этот день нельзя есть мучное.
Приобщаться к своей культуре я стал в еврейских лагерях, но осознанно соблюдать заповеди иудаизма начал после окончания института. Я поступил на еврейскую образовательную программу для молодежи, где в поездке в Израиль познакомился со своей будущей женой. Я предложил ей прогуляться по городу, но она согласилась пойти только после занятий в синагоге.
Я возглавляю еврейский молодежный клуб в общинном центре в Марьиной Роще. К нам приходят с разными целями: кто-то хочет получить знания о своей культуре, кому-то нужна психологическая поддержка или знакомства с противоположным полом. Кого-то интересуют бесплатные поездки за границу. Мы не против и этого.
Мой круг общения из-за специфики работы в основном составляют евреи, но у меня есть и много друзей разных вероисповеданий, культур и национальностей. Я считаю себя ортодоксальным евреем, хоть и не выгляжу так, так как не ношу религиозную одежду. Быть соблюдающим тяжело. Прямо как в спорте — если прийти в зал и сразу начать со стокилограммовой штанги, тренировки можно быстро возненавидеть. Так и в иудаизме — человек должен взять на себя столько заповедей, сколько он может исполнять.
Мое утро начинается с благословения «Модэ ани». Я благодарю Бога за то, что проснулся. У этой молитвы есть и практическая польза. Еврей не может позволить себе разлеживаться, когда перед ним Бог. Он должен сразу встать и не ждать следующего будильника. После того как я встал, я делаю омовение рук. Перед моей кроватью всегда стоит тазик с кувшином. Омовение — очень важный обряд, потому что на кончиках пальцев остается духовная нечистота, которую нужно смыть. Затем я благословляю Всевышнего перед завтраком и после него иду в синагогу.
Еще есть такая штука, как тфилин — коробочка, в которой находятся написанные на пергаменте отрывки из Торы. Их у меня две — для головы и руки. Я привязываю их к себе ремешками на несколько минут и таким образом соединяю свои сердце и ум со Всевышним. Можно сказать, что это самый древний Wi-Fi-передатчик.
У меня нет необходимости разговаривать со своими детьми о религии. Они живут в ней. Для них омовение — это как для другого ребенка почистить зубы. Наверное, они видят, что все эти обряды важны для родителей и поэтому воспринимают их как норму. Приведу забавный пример: в Америке одна афроамериканка, когда ее ребенок просил что-нибудь купить в магазине, запрещала ему под предлогом, что это не кошерно. Как-то это увидела еврейская семья. Женщина объяснила, что не знает, что значит это слово, но видела, как это работает. Еврейские семьи так говорят своим детям, и они сразу замолкают. Я могу подтвердить. Если я прошу детей выключить мультики, потому что скоро Шаббат, они сразу же это сделают.
Религия во всем помогает мне в жизни. Я нашел для себя такую метафору. Я воспринимаю законы Торы как компас для моряка. Его тяжело назвать ограничением. Если навигатор и интернет не работают, он показывает, куда плыть, дает правильный вектор. Тора — это не клетка, а стрелка, по которой ты идешь и не хочешь с нее сходить.
С жесткими проявлениями антисемитизма я не сталкивался. Один раз мне крикнули «марш в свой Израиль», но я отшутился, сказал, что приехал с Украины. У нас есть праздник Суккот. Мы выходим на улицу с куском пальмовой ветви и цитрусовым плодом и поздравляем прохожих. В Москве самое негативное, что может произойти — кто-нибудь фыркнет «жиды». Но большинство реагирует нормально — либо просто проходят мимо, либо улыбнутся, поздравляют в ответ.
Стереотипы о сильно верующих небезосновательны. Многие ортодоксальные евреи растут без телевизоров и телефонов и действительно мало знают о современной культуре. Для многих может казаться удивительным, что такой человек ни разу не был в Третьяковке или не слушал Чайковского, но отсутствие такого привычного для нас опыта не делает еврея менее духовно культурным. Для него это понятие значит совсем другое — в жизни ортодоксального еврея есть свои непрочитанные и неуслышанные значимые культурные произведения. Я, к примеру, могу быть не в курсе новинок кино и театра, но это не делает меня человеком хуже. Если со мной хотят общаться только для того, чтобы обсуждать новинки проката, то пусть поищут кого-то еще. Мне более приятно говорить о незыблемых вещах, которые не меняются с появлением нового айфона.
Москва очень комфортный город для евреев. Здесь множество общин, кошерных ресторанов и организаций с довольно насыщенной деятельностью. В Москве есть все условия для того, чтобы вести еврейский образ жизни, было бы желание. Из дискомфорта — суета и снобизм, присущие этому городу. Этому как раз оппонирует еврейская община, привнося спокойствие и теплоту. Минусы есть, но их немного. Хотелось бы иметь больше кошерной продукции в сетевых магазинах, и в Шаббат размеры Москвы сильно усложняют жизнь соблюдающих. В этот день нельзя пользоваться транспортом, поэтому людям приходится добираться из общины в общину пешком. Если на машине это расстояние можно проехать за пять минут, то пешком нужно будет добираться все сорок.
Шаббат сильно влияет на жизнь евреев, которые не строят свою жизнь в пределах общины. Им иногда приходится подстраивать работу, встречи, но москвичи-неевреи быстро привыкают. При этом у этого праздника есть и положительные стороны. Шаббат — это наш вид цифрового детокса, который так сейчас моден.
Я живу в большом еврейском гетто в Марьиной Роще и выезжаю оттуда нечасто. Здесь есть целая экосистема для жизни евреев. Школы, садики, рестораны — все еврейское. В Марьиной Роще специально покупают или снимают квартиры, чтобы жить в еврейской общине. Если сравнить это место с похожими районами, то аренда в Марьиной Роще немного дороже. Я связываю это с повышенным интересом со стороны еврейского сообщества.
Мои любимые «еврейские» места в Москве — это ресторан «Иерусалим», мясной магазин на Октябрьской улице, Еврейский университет в Отрадном и еще один ресторан в «Афимолле». Еще мне очень нравится Еврейский музей и центр толерантности. Для москвичей-неевреев это знаковое культурное место. Я часто бываю там, если хочу получить порцию культурного досуга. Для этого мне достаточно перейти улицу. При этом отдыхаю я нечасто, потому что много работаю. Кроме выставок могу еще выехать на квест. Мы даже думали делать еврейские квесты у себя в районе, но не сложилось.
В Москве есть несколько крупных организаций, представляющих разные течения иудаизма. Конечно, есть евреи, которые мало контактируют с представителями других течений, но если у еврейского сообщества в Москве будет крупная беда, все объединятся. Я отношу себя к течению Хабад, но общаюсь с радостью со всеми.
Иудаизм не запрещает то, что так любят многие москвичи — много покупать, проводить время в кафе и барах. Просто у верующего человека эта потребность отпадет сама по себе. В какой-то момент он поймет, что подобный образ жизни его не обогащает. Конечно, даже соблюдающие евреи могут давать слабину. Я знаю людей, у которых начинается ломка, если матч их любимой команды выпадает на Шаббат. У меня таких проблем нет. Можно сказать, что я словил иудаистический дзен. Меня ничего не беспокоит.
Яна, 23 года, основательница Еврейского клуба в НИУ ВШЭ и продюсер в креативном агентстве:
Яна
Я всегда знала, что я еврейка, но до средней школы не распространялась об этом за пределами семьи. Потом начались поездки в еврейские лагеря, и я осознала масштаб культуры, к которой принадлежу. Мне захотелось транслировать свою национальную принадлежность во внешний мир. Часто я ловила себя на мысли, что говорю о том, что я еврейка, еще до вопроса о национальности. Наверняка когда вы знакомитесь с кем-то и вас спрашивают о профессии, вы говорите, что вы журналист. Представьте, что вам так классно от того, чем вы занимаетесь, что вы представляетесь журналистом сразу при встрече. У меня так с национальностью.
Когда я поступила в университет, мне захотелось начать делать то, что делали для меня в детстве в лагерях — рассказывать о еврейской культуре так, чтобы люди захотели к ней приобщиться. Еще я знала, что в Вышке много еврейских ребят, и мне очень хотелось с ними познакомиться. Так у меня родилась идея сделать Еврейский клуб. Мы провели несколько пробных мероприятий, чтобы доказать университету, что подобный клуб кому-то нужен, а потом официально зарегистрировались.
В Еврейский клуб в Вышке могут приходить все. Процентов тридцать-сорок нашей аудитории — неевреи. Мы не религиозная организация, но так уж вышло, что наша культура сильно связана с праздниками. Мы отмечаем Хануку, Пейсах, еврейский Новый год. У нас проходят лекции со спикерами-евреями, просмотры фильмов, связанных с еврейской тематикой, и мастер-классы израильской кухни. Раньше я была одним из главных действующих лиц в клубе, но после окончания университета помогаю только во внешней коммуникации.
Я не могу назвать себя полностью соблюдающей. При этом я отмечаю все праздники, стараюсь следовать тем заповедям, которым могу следовать, не ем свинину и стараюсь не смешивать мясное с молочным. Я уверена на 95%, что мой будущий супруг будет евреем. Он может быть и светским человеком, но мне важно, чтобы он как минимум знал ключевые аспекты своей культуры.
Если говорить про детей, то я хотела бы привить им нашу культуру. Чтобы они не сильно от меня отличались — были такими же евреями, как и я. В нашей культуре нет того, чему можно противиться. При этом если для них национальная принадлежность будет иметь другое значение, то я готова к диалогу. Я приму своего ребенка любым.
С антисемитизмом я сталкивалась на бытовом уровне. Меня задирали в школе, но не думаю, что это из-за нелюбви к евреям вообще. Один раз ко мне в трамвае подошла сумасшедшая на вид женщина, подсела ко мне и начала говорить, что «жиды во всем виноваты». Антисемитизм я объясняю тем, что мы всегда были не похожи на других и никогда не отрекались от этого. Что бы ни происходило, мы не отказывались от своей культуры. Людей, которые хотели этого, страшно бесит наше упорство.
За мою жизнь отношение к евреям в Москве поменялось в лучшую сторону. Когда мне было 10–12 лет, мама просила убрать звезду Давида под кофту на улице, а сейчас евреем быть модно. Я знаю людей, которые готовы принять иудаизм для получения израильского гражданства. Люди просекли фишку, что у нас есть своя община и теплый Израиль с морем. Многие москвичи хотят иметь к этому доступ.
Среди моих друзей где-то 60% — евреи. Это произошло само по себе. Жизнь сводит меня с евреями. Даже на работе, куда я пошла после института, нашлись евреи. Мне нет разницы, с кем проводить время. Я всегда рада пригласить своих нееврейских друзей в компанию к евреям. Какого-то специального еврейского досуга у нас нет.
Московские евреи отличаются от евреев в Израиле. Мы гораздо больше убеждены в своей идентичности потому, что вокруг нас меньше других евреев. Я думаю, что если выделять нас как сообщество, то московская власть относится к нам хорошо. Мы с уважением относимся к их законам, и они не вмешиваются в нашу жизнь.
Образ жизни современных москвичей нисколько не противоречит моим убеждениям. То же самое я могу сказать про многие современные тенденции, например феминизм. Иудаизм — одна из самых феминистических религий в целом. У нас очень большая роль у женщины.
Совмещать еврейский и современный образ жизни очень просто — разница проявляется в личных мелочах. Я не ношу короткие юбки и не ем свинину. Это никак не выделяет меня среди окружающих. Уверена, что носят длинные юбки и не едят свинину не только соблюдающие еврейки.
Я родилась в еврейской семье в Киеве. Мы поддерживали традиции настолько, насколько это было принято в позднесоветские годы. Дети воспитывались на еврейских книгах, в семье часто обсуждали историю и культуру нашего народа. Мы ходили на выставки и спектакли, связанные с еврейской тематикой. Несмотря на то что в то время был еще сильно распространен антисемитизм, я его на себе не испытывала. Одноклассники и однокурсники уважали мои ценности. Возможно, с их стороны были определенные выпады, но я не воспринимала их негативно, так как была уверена в своем еврействе, гордилась им. Среди преподавателей было много евреев, которые брали над нами шефство — это была и помощь, и более требовательное отношение.
Религиозные ценности в моей семье проговаривались, но не являлись определяющими в нашей жизни. Например, мы не ели свинину, но не соблюдали полностью кашрут. Все изменилось после школы. Родители искали мне варианты летнего отдыха и практически случайно выбрали религиозный лагерь. Никто не предполагал, что это поменяет мою жизнь. Общаясь с религиозными людьми, я нашла ответы на вопросы, которые задавала себе с детства, и начала стремиться быть соблюдающей.
Из Киева после свадьбы я уехала сначала в США, а затем в Москву. Здесь мужу предложили работу, и мы остались. В Москве я уже 19 лет. Могу сказать, что это один их самых комфортных в мире городов для евреев. Я не встречаю в Москве бытового антисемитизма. Здесь все с пониманием относятся к тому, что ты не можешь прийти в субботу на работу или на учебу. В университет можно принести справку о том, что ты соблюдающий представитель общины, и не возникнет проблем, с которыми я сама сталкивалась в молодости. Московским евреям очень повезло: у них есть такой выбор мероприятий, мест, куда можно отдать учиться своих детей, которого нет у евреев в каком-нибудь Марокко или в других городах поменьше.
В Москве огромный выбор досуга, не связанного с еврейской культурой, но на него нужно время. Я директор и главный врач Российско-израильского медицинского центра «Рамбам». Работа составляет большую часть моей жизни, поэтому выходные я стараюсь проводить с семьей. У меня четверо детей. Моя старшая дочь поступила в университет в Израиль, а младшие учатся в еврейской школе. Я отдала их туда, чтобы они с детства жили в среде с близкими нашей семье ценностями. Конечно, мне бы хотелось, чтобы мои дети выросли соблюдающими и продолжали наши традиции, но понимаю, что это их выбор. Хоть, может быть, и не близкий и болезненный для меня.
Что касается досуга вне семейного круга, я могу встретиться с друзьями из брильянтового клуба Елены Ищеевой, в котором участвуют женщины руководительницы и предпринимательницы. Многие мои друзья — неевреи. Если встречи проходят в субботу, я остаюсь дома, и все относятся с пониманием. Максимум, что я могу — зайти в пятницу вечером ненадолго на какое-нибудь очень важное для меня мероприятие, например на встречу одноклассников, которые бывают редко.
Я не могу ответить на вопрос о том, как мне помогает в жизни религия, точно так же, как сказать, чем мне помогает то, что я девушка. И то и другое для меня одинаково естественно. Я, как врач, часто вижу, как Всевышний помогает в тех или иных сложных ситуациях. У меня нет сомнений в правильности моего выбора. Религиозному человеку легче жить потому, что он воспринимает свалившиеся на него проблемы как часть единого плана, по которому существует мир. Религиозные люди всегда помогают другу другу. Мы — большущая семья.
Религиозный человек точно такой же, как и любой другой. У него есть свои слабости и сильные стороны, те же соблазны, что и у нерелигиозных. Об этом нечасто говорят, но в таких сообществах есть свои порядочные и непорядочные люди. Религия не является панацеей, соблюдающий человек не обязательно праведный. Я понимаю, что некоторые ортодоксальные евреи не стремятся вырваться в «открытый» мир, взаимодействуют только с людьми из общины. При этом другая часть нашего сообщества ощущает себя в «открытом» мире точно так же. Все зависит от того, чувствует ли человек гармонию с собой.
