что такое 60 лет жванецкий
М. Жванецкий. Собрание произведений. 60-е 90-е г
М. Жванецкий. Собрание произведений. 60-е – 90-е г.г.
Подборка афоризмов.
Алкоголь в малых дозах безвреден в любом количестве. М. Жванецкий.
День приезда, день отъезда в один стакан. Между первой и второй не дышу. После третьей не закусываю. М. Жванецкий.
Все друзья хотят меня женить, потому что люди не выносят, когда кому-нибудь хорошо. М. Жванецкий.
Никогда не буду женщиной. А интересно, что они чувствуют? М. Жванецкий.
Мое истинное предназначение – быть в гостях у женщины. М. Жванецкий.
Чем больше женщину мы меньше, тем меньше больше она нам. М. Жванецкий.
Женщина мужского типа противна природе, как лающая корова. М. Жванецкий.
О женщинах кое-что… И то, что они целуют вас – ничего не значит, и то, что они выходят за вас – ничего не значит, всю жизнь будете думать, что она вас любит, и она вам это будет говорить, и не узнаете правды, и проживете счастливо… М. Жванецкий.
Лучшие женщины смотрят вам прямо в глаза, что бы вы с ними ни делали. М. Жванецкий.
Женщину легче поменять, чем понять. М. Жванецкий.
К женщинам интерес потерял ввиду большой сложности подходов на улице и отсутствия приходов ко мне. М. Жванецкий.
У мужчин мысль поднимается снизу, у женщин там и остается. М. Жванецкий.
Вы знаете, что я заметил: только пройди в мини-юбке с длинными волосами, и сразу начинают знакомиться, годами ходи в шинели с бородой – никого. М. Жванецкий.
Женщин умных не бывает, есть прелесть какие глупенькие и ужас какие дуры. М. Жванецкий.
Неотразима дама в разрезе. Изучаешь эту красоту и понимаешь, куда у мужчины все силы, все средства, все заработанное в тайге на севере уходит. М. Жванецкий.
Наши отношения с женщинами складываются прекрасно, если они складываются. Женщин, которые не складываются, мы бросаем. М. Жванецкий.
Ах, бабы, бабы… Из вас я вышел. В вас исчезну. И понесет меня от нас в себе какая-то из нас. И неужели профессия так отличает женщину от женщины? Да нет же. Я там был. Нет, нет. Все одинаково. М. Жванецкий.
Лучшее средство против неразделенной любви – неизлечимый понос. М. Жванецкий.
Вы хотите поставить меня в тупик своими вопросами, а я вас поставлю в тупик своими ответами. М. Жванецкий.
Разница между умным и мудрым: умный с большим умом выкручивается из ситуации, в которую мудрый не попадает. М. Жванецкий.
У нас чего только может не быть? У нас всего может не быть! М. Жванецкий.
Самое вкусное вредно. Самое приятное аморально. Самое острое незаконно. Отсюда такая задумчивость в глазах каждого сидящего на собрании. М. Жванецкий.
— Скажите, где можно увидеть старую Одессу?
— На кладбище. М. Жванецкий.
По тому, как он плевал, сморкался и икал за столом, было видно, что он старается держаться прилично. М. Жванецкий.
Что я могу сказать, кроме спасибо? Только до свидания. М. Жванецкий.
Господа! Я могу попрощаться, но идти мне некуда. М. Жванецкий.
Врачи долго боролись за жизнь солдата, но он остался жив. М. Жванецкий.
Погружена в себя настолько, что другой туда не помещается. М. Жванецкий.
Настоящее одиночество, когда вы всю ночь говорите сами с собой. И вас не понимают. М. Жванецкий.
Что с нашим человеком? Каким он стал? Он агрессивен от незнания. Нахален от отсутствия. Туп от грубости и груб от тупости. Помят от передвижения. Бесцветен от промышленности. С язвой от невысказанности. С инфарктом от сказанного. М. Жванецкий.
И перестаньте ругаться, кричать друг другу: «Еврей!». У нас в стране не все евреи. М. Жванецкий.
Зачем думать, говорить, страдать, когда лучше петь, а еще лучше об этом танцевать. М. Жванецкий.
Мы делимся мыслями. Если что-то не так – берите наши мысли и делите их сами. М. Жванецкий.
Мы читаем письма и радуемся многообразию ваших вопросов. Хочется надеяться, что читатели радуются многообразию наших ответов. М. Жванецкий.
Запах чем хорош – не хочешь, чтоб пахло, отойди. М. Жванецкий.
Я так привык сам с собой разговаривать: просто приятно поговорить с умным человеком. М. Жванецкий.
Закон нашей жизни: не привыкнешь – подохнешь! Не подохнешь – привыкнешь! М. Жванецкий.
Жлобство – это не хамство, это то, что образуется от соединения хамства и невежества с трусостью и нахальством. М. Жванецкий.
И вашу боль поняв, проникшись вашим горем, он просит вас прислать пятерку на расход и челюсть новую для сына, из пластмассы. М. Жванецкий.
Неумение сказать «нет». Это ходить, куда не хочется. Это говорить, с кем не надо. Это сидеть на иголках. Это жить с теми, кто пришел. Это – к той большой закрепощенности своя внутренняя, и они сливаются. Отсюда хамство в неожиданный адрес. М. Жванецкий.
Дураки очень любят наказывать умных. Во-первых, себя поднимают. Во-вторых, умней получаются. В-третьих, все видят, кто главный. Единственное – потом не знают, что делать. М. Жванецкий.
Настоящая ненависть сама себе придумывает аргументы и находит факты. Можно стать изобретателем от ненависти. Опровержения для ненавидящего ничего не значат – они нужны третьему, который стоит неподалеку. М. Жванецкий.
Веселая, как любовь: когда фригидность снизу, а импотенция сверху. М. Жванецкий.
Концов счастливых не бывает. Если счастливый, это не конец. М. Жванецкий.
Рядом с нами живут люди на всех ступенях развития человека, и присутствие высокоразвитого индивида в более низкой должности не помогает низкоразвитому, а обижает его. М. Жванецкий.
Людей, умеющих решать, мало, умных среди них еще меньше. Много решительных дураков. А когда человек безапелляционно говорит, тебя так и тянет выполнить. М. Жванецкий.
Вся страна производит впечатление тяжело работающей, ничего при этом не производя. М. Жванецкий.
Скажите, вам не приходила в голову такая мысль: «Почему те, кто варят обеды, толстые, а те, кто их едят, худые?». М. Жванецкий.
Нельзя быть честным и нечестным в одно и то же время, даже если это происходит в разных местах. М. Жванецкий.
Обильная пища вызывает склероз сосудов. Ограниченная – вспыльчивость. Сидение – гипотонию. Стояние – тромбофлебит. Что с человеком ни делай, он упорно ползет на кладбище. М. Жванецкий.
Мне иногда поговорить, и то если вы будете молчать. М. Жванецкий.
Перестать прислушиваться к большинству. Оно хуже соображает. М. Жванецкий.
Как живешь? Только подумаешь, так и ответить нечего, а не подумаешь – и отвечать не стоит. М. Жванецкий.
Мы работали-работали, копили-копили, а терять нам нечего. М. Жванецкий.
Этакое состояние запора при бурной работе организма. М. Жванецкий.
Мы тоже хотим долго жить, потому что нам наша жизнь не нравится. М. Жванецкий.
Не только ты в долгу перед нами, но и мы в долгу перед тобой, и защитим, и не дадим тебе плохо умереть. М. Жванецкий.
Оскорбить может только плохой человек. Хороший уйдет от твоей обиды. М. Жванецкий.
Он так часто делал то, что ему не нравилось, что, когда это ему понравилось, он понял, что занимается не своим делом. М. Жванецкий.
Когда еды много, привыкаешь мгновенно и перестаешь замечать. Никакой благодарности. М. Жванецкий.
Любить – значит говорить с каждым пальчиком отдельно. М. Жванецкий.
История России – борьба невежества с несправедливостью. М. Жванецкий.
Они – наша энергия. Мы – их природная сообразительность. Они хотят от нас правды, снабжая нас ложью. Сами открыть ничего не могут, но другим могут помешать, отчего тоже приобретают известность.
Да, эти делают карьеру. У них есть главное: они умеют с нами разговаривать. Мы с ними – нет. Они видят нас насквозь, а мы в них ошибаемся.
Нас легко обмануть, мы верим словам, а они – предметам. Мы с радостью наблюдаем силу и сплоченность бездарных, разобщенность и инфантильность мудрых.
В этой суете энергичный подымается на поверхность и долго там плавает, пока не попадает под еще более энергичного. А предыдущий спускается к нам и отдыхает. М. Жванецкий.
Растянутое наслаждение в бедности равно сжатому в богатстве. М. Жванецкий.
Кому везет, тот в работе на сто процентов использует свои мозги: наука, конструирование, писательство.
Когда обращается к людям, он глупеет. Он хочет, чтобы его поняли. Он хочет, чтоб его помнили. Он хочет, чтоб его любили. Он хочет, чтоб его купили. И постепенно от того, что хочет сказать, переходит к тому, что хотят услышать.
Тот, кого знают все – живой памятник на большом народном кладбище. М. Жванецкий.
Талантливый человек слишком неудобен каждому и хорош для всех. Его нельзя принимать в больших дозах.
Талант расцветает в атмосфере любви и восторга. Он неудобен тем, что независим и смел.
Нас тянет к таланту. Слушать его. Сидеть рядом. Надо понимать его узкое предназначение и помогать производить то, что у него лучше получается. Мы должны ему нести сырье, и не бескорыстно. Он весь воз потянет. Он создаст. М. Жванецкий.
Куда деваться человеку не совсем здоровому, но тихому и порядочному? М. Жванецкий.
Если хочешь испытать эйфорию – не закусывай. Это же вечная наша боль – пьем и едим одновременно. Уходит втрое больше и выпивки, и закуски. М. Жванецкий.
Культурный уровень понизился до здравого смысла. М. Жванецкий.
— Нормы утверждены?
— После всенародного обсуждения мною лично. М. Жванецкий.
Свобода, конечно, дороже жизни, но и жизнь чего-то стоит. М. Жванецкий.
«Невежество» построило себе страну и пугает нас словом «родина». М. Жванецкий.
Чего больше всего хочется, когда влезешь наверх? Плюнуть вниз. М. Жванецкий.
На московский желудок обожрешься до оловянных глаз. М. Жванецкий.
В Москве появился телефон для самостоятельного, независимого, одиночного секса. М. Жванецкий.
Индивидуальное развитие идет на смену коллективной недоразвитости. М. Жванецкий.
Мы стоим на земле, где лежат кости миллиардов ходивших и весело встречавших. М. Жванецкий.
6 факторов достойной старости: цитаты Михаила Жванецкого
Как жить, чтобы жить? Однажды такой вопрос задали сатирику Михаилу Жванецкому. В ответ он составил список, выполнение пунктов которого со временем преобразуется в достойную старость.
Первый
«Главное — не заболеть. Болезнь поставит вас в тупик. Лекарства, больницы, коридоры. И вам будет не до этих размышлений…»
Болезнь, действительно, рушит все планы и ставит в тупик. Многие болезни человек может предотвратить, отказавшись от собственных вредных привычек и пристрастий.
Второй
«Стараться сохранить чувство собственного достоинства. Для себя. Оно действительно никому не нужно, это не анекдот. Оно не нужно даже вам. В местах, где надежность человека определяется именно отсутствием собственного достоинства, оно выглядит дико. Как принято говорить, вас никто не поймет, и будут урезать зарплату до тех пор, пока вы не уедете в тайгу. Непонятно, почему это так, не скажу, преследуется, как изживается. Почему так ценится готовность поддакивать, совсем не свидетельствующая о готовности сделать или даже о попытке посоображать на заданную тему. Сохранить достоинство можно только уходя. Уходя домой. Уходя от телефона. От книги. От газеты. И все-таки. Его надо пытаться сохранить, потому что у многих есть дети».
Жванецкий с грустью замечает, что словосочетание ЧСД, встречается в наши дни разве что в анекдотах. Но нужно его холить, лелеять и взращивать. Для самих себя. Не соглашаться на унизительные условия труда, уходить со скучного фильма, никому не поддакивать, не держать рядом с собой неприятных людей.
Многие живут под лозунгами «наглость второе счастье» и «тащи с работы каждый гвоздь», очень ценным стал навык «устраиваться» в жизни. Но это устройство, как правило, граничит с тем, что сначала надо у одного человека что-то отобрать, чтобы оно стало твоим. Работу, деньги, мужа или жену. Мечту, перспективу.
Сделки с совестью дадут результат, а вот грязь с души уже не отмоется.
Третий
«Появилось довольно много противозачаточных средств. Ими надо пользоваться. Это предохранит от многого. В частности, от вопросов: «Папа, почему?»
Почему современные люди все больше отказываются от радостей материнства и отцовства? А старшее поколение не понимает их и пристает с расспросом: «Что не рожаете-то? Даст бог зайку, даст и лужайку. Вот мы в свое время…» и идет перечисление, как стирали руками, сушили над головой, выживали в холодных бараках.
Не всем ныне живущим дана возможность стать хорошими родителями и обеспечить ребенку счастливое детство. Иногда лучше не делать, чем делать плохо.
У меня есть сосед, живет один. Он хвалится направо и налево, что у него семеро детей от разных жен, и что его, 40-летнего, 25 летний сын уже на машине катает. Многодетный отец, завидуйте. По факту он семерым женщинам жизнь испортил своим неумением жить в браке.
Четвертый
«Жить напряженной духовной жизнью. Как? Выбор за вами. Изучать труды древних греков, расшифровывать надписи на скалах, шахматы. Или уединение, самосовершенствование. Читать вечерами. Тяжелую классическую литературу, что будит мысль, будоражит душу, напоминает о достоинстве, уважении независимости, выводит на улицу с горящими глазами».
Пятый
«Выражение «У каждого свои неприятности» сейчас теряет силу. Ибо они какие-то общие. Как сердечно-сосудистые заболевания. Разница в причинах, положивших вас в отделение, незначительная – НТР, ИТР, ДНК, СНС. Короче, общение. Стараться не общаться. Поменьше выходить на улицу, невзирая на риск удлинения контактов с телевидением. Накаленность возникает не от людей, но прорывается на людей».
Если не можете долго сидеть дома, отправляйтесь на просторы природы, куда глаза глядят, на край света. Или исследуйте в одиночку родной район. От себя, как говорится, не убежать. Но от общества можно.
Вы ничего не потеряете, если замените разговор со своим приятелем «ни о чем и обо всем» на пару страничек книги писателя с хорошим словарным запасом и слогом. Послушаете приятную, расслабляющую музыку, или, напротив, потанцуете перед зеркалом под ритмичный мотив. Положительных эмоций будет явно больше.
Шестой
«Помнить, что все хорошо! Еда есть. Одежда. Тепло зимой и жарко летом. Черное море и небо. Песни, женщины, которые прекрасно живут, устраивают детей, борются с мужьями. Есть кино, есть работа, есть люди, которые живут теми же заботами и гомонят, как чайки, вокруг нас, так какого же вам черта читать все это, когда бьют часы и пора куда-то?!»
Новое видео:
Ура! Мы снова живы!
Марку Захарову
Ура! Мы снова живы! Как в один день все становится желтым, так в один день все становится белым. Шестидесятилетие пришло сразу. Одно на всех. С деревьев посыпались все тридцать третьего – тридцать четвертого годов. Евтушенко, Вознесенский, Софи Лорен, Джина Лоллобриджида, Арканов, Захаров и я…
Теперь и не скажешь: как жизнь, старик? – «Сынок». Это уже будет правда…
Пожилые дети, взрослые внуки, юные жены.
Прогулки вместо ходьбы, лекарства вместо вещей, палата вместо квартиры, мудрость вместо ума. И очень здоровый образ жизни, пришедший на смену самой жизни.
Я уже не говорю о работе с молодежью. Они нам – как бы. И мы им – как бы. У нас, как бы, есть что им рассказать. Хотя они прекрасно видят сами и больше боятся увольнения, чем наших воспоминаний.
«Мы боролись. Нам запрещали. Это благодаря нам вы…»
Тут мы стушевались, мальчик.
Мы не умеем пить в зрительном зале и танцевать у сцены. А когда мы держали на плечах наших девочек, мы возбуждались и не видели ничего, и они не видели ничего. Хотя там и видеть было нечего. В основном это были похороны.
Спроси любого из осыпавшихся юбиляров, задай любимый вопрос журналистов: «Что самое веселое у вас было в жизни?» Тебе ответят: «Похороны членов политбюро»7 Это было очень весело, красиво и продолжалось целый год. В магазинах появлялась незнакомая еда, с шести утра по всей стране звучала красивая музыка… А какие играли пианисты, мальчик! Мы не знали, в честь кого, но мы все подтягивались. Торжественно шли трамваи, отменялись концерты. Мы звонили пианистам:
– Володя Крайнев, своими черными рукавами ты напоминаешь грифа над падалью. Только скажи кто, кто, Володя?
– Не знаю, – говорил он. – Это старая запись.
А мы гадали… Брежнев… Подгорный… Косыгин…
Ничто так не сплачивает народ, как похороны руководства.
Тогда мы научились смеяться сквозь слезы. А плакать надо было. Обязательно. За этим очень следили, мальчик. И, если говорить честно, мы тогда жили лучше. Хотя сама жизнь стала лучше сейчас.
Творческие гении – величина постоянная. Как камни на дне. Жизнь поднимается и опускается, то делая их великими и заметными, то покрывая с головой. Чем выше жизнь, тем они менее заметны. С углублением жизни их высказывания как бы мельчают. Они не виноваты. Это меняется жизнь. Всеми вокруг сказано столько, что нечего добавить. Да и в сплошном крике не очень хочется говорить.
Слушай, пацан, хочешь я расскажу тебе, что такое шестьдесят? Если коротко: это испуг в ее глазах, все остальное – то же самое.
Так что ты не бойся. Смелей старей, старик. Там есть свои прелести. Ну, вот это… Уважение… Потом вот это… Без очереди… Потом… ну эти… врачи в друзьях. На юбилее по специалистам ты легко поставишь диагноз юбиляру.
Что еще, пацан? Ну, одежда уже и лишняя. Квартира, как правило. Дача, в принципе. Бессонница в основном. Деньги в детях. Камни в женах. Остатки несбывшихся надежд. Остальные – сбылись…
И очень много лекарств. На окнах, в карманах, в портфеле. «Вот еще это выпью – и полегчает». А чем дороже лекарство, мальчик, тем хуже дела.
И конечно, экстрасенсы, облучатели в друзьях.
– Сейчас мы займемся вашим сердцем, потом я подпитаю вас по мужской части. Подпитать?
– Ну, критериев нет, конечно… Вы вчера трудились, трудились, а я прождал всю ночь и опозорился к утру…
– А я вам сказал: срок действия два часа.
– Ну, это не мне надо было сказать…
Только в этой проклятой, любимой стране, которую многие называют родиной, обыкновенный человек за шестьдесят лет спотыкался головой об 37-й – посадочный. Об 41-й – отечественный. Об 48-й – голодный, Об 53-й – переломный. Об 85-й – перестроечный. Об 91-й – путчевый. Это же надо так кромсать биографию! Что же они хотят там в Америке? Чтоб в этом полуживом состоянии мы думали о вечном? Зачем? Мы просто увидим вечность раньше других.
Это удивительно: мы спрашиваем у всех, как нам жить, – а живем. А живем!
И в этой проклятой, любимой стране, называемой поэтами Родиной, воистину – жизнь отдельного человека значения не играет и роли не имеет. При царизме, социализме, демократизме здесь только веют ветры и клонятся колосья, и жизнь здесь общая для всех.
А если о радостном, – то жидами, наконец, перестали называть только евреев. Это теперь все, с таким трудом живущие на этой земле.
Умер Михаил Жванецкий. Вспоминаем его лучшие монологи
Миниатюры писателя всегда транслировали простую житейскую мудрость, подчеркнуто печальную, заглушаемую хохотом зрителей, у которых неизменно «резонировало» с текстами Жванецкого. Философские рассказы и притчи знаменитого одессита, народного артиста Украины и России, заслуженного мастера разговорного жанра, успокаивающе констатировали: человек смертен, мир несовершенен, если вы посмеялись над прошлым — значит, все в порядке.
«Портрет» (1969)
О себе я могу сказать твердо. Я никогда не буду высоким. И красивым. И стройным.
Как лечат стариков (1976)
Врач: «Здравствуйте, папаша».
Старик: «Здравствуйте, доктор».
Врач: «Папаша, времени мало. На что жалуетесь — и домой».
«Нормально, Григорий! Отлично, Константин!» (1979)
Пальто мне заказали с воротником. Отобрали мы у ателье это пальто. Хотели им обратно насильно вернуть. Вплоть до мордобоя, чтоб обратно забрали они это пальто себе. У меня фигура и так неважная, а в пальто в трамвай не могу войти, место уступают, без очереди пропускают, плакали вслед две женщины, которые мужей потеряли, и на воротнике такой мех, что от медведя остался, когда всю шкуру уже поделили.
«Турникеты» (1982)
В конце каждой улицы поставить турникеты. Конечно, можно ходить и так, и на здоровье, но это бесшабашность — куда хочу, туда и хожу. В конце каждой улицы поставить турникеты. Да просто так.
«Рассказ подрывника» (1984)
Ты ж смотри, какая-то плывет. вещь! Глядят все, аж. Всплыл — тротил или тол, вся в проводах, никто и не знает, они же специалисты. Как она эту баржу догнала.
«Трудности киношников» (1984)
«Я слышала, у Рейгана неприятности» (1986)
Я слышала, у Рейгана неприятности. Что ли он какие-то документы украл, а Кеннеди семью бросил, где-то пропал. И у Помпиду личную жизнь разбили — в стенгазете все описали. А Тэтчер — строгача от консерваторов… Нелегкая у них там жизнь.
«Тщательнее» (1987)
И если дома из газовой горелки вода пошла, а из водопровода — газ, ни на чьи нервы не действуем, ни до кого этот метод не доходит, кроме своего, такого же невообразимого, что у бочки греется под этот рассказ.
Государство и народ (1988)
Только в государственных столовых, как нигде, тебя накормят. «Как нигде», — кивает народ и сворачивает за угол с мешками. «Куда же ты?», — спрашивает государство через свою милицию.
«Софья Генриховна» (1990-е)
Лора! Ты моя жена. Я к тебе ничего не имею. Это твоя мать. Ты ей можешь сказать, чтоб она нашла для меня свободную минутку, достала швейную машинку и подшила мне брюки?! Ты хоть смотрела, как я хожу, в чем я мучаюсь?!
«Кто я такой, чтоб не пить?» (2009)
Нет, мол, извините, мне спиртного нельзя. Мне стакан сока. Бери водку, не умничай! Посмотри вокруг. Пенсионеры голодают. Педагоги бастуют. Молодежь без перспектив. А тебе спиртного нельзя! Пусть все передохнут, а я, значит, буду трезвым?
«Без мозгов» (2010)
Когда ты без мозгов, куда бы ты ни шел, получается вперед.
Жванецкий о встрече с Путиным (2010-е)
Лужков говорит Путину: «Может, не надо при Жванецком?»
«Оделись деревья, разделись женщины» (2010-е)
«Деньги есть, а времени нет» (2015)
Как пройти к привозу? — Идите так, как я сижу. — Вы имеете в виду лицом? — А как же? Идите, я вас буду видеть. Если вы не туда свернете, я крикну. Идите прямо, пока я молчу.
«Собрание на ликеро-водочном заводе» — экранизация миниатюры в киножурнале «Фитиль» (1988)
Товарищи! Кто водил студентов по цеху готовой продукции? Где экскурсия? Это ж уголовное дело — триста человек политехнического вуза. Мы должны их вернуть. Хоть часть. У них же родители есть.
Михаил Жванецкий родился 6 марта 1934 года в Одессе, в семье врачей, детство провел в Винницкой области Украины и в Узбекистане, где Жванецкие находились до освобождения Одессы от оккупации в 1944 году.
Выпустившись из Одесского института инженеров морфлота (ныне — Одесский национальный морской университет) со специальностью «инженер-механик подъемно-транспортного оборудования портов», он работал по профессии в морском порту, затем механиком на заводе «Продмаш», после — в Черноморском центральном проектно-конструкторском бюро Министерства морского флота СССР. Когда на гастроли в Одессу приехал Ленинградский театр миниатюр (ЛТМ), Жванецкий сумел познакомиться с его руководителем Аркадием Райкиным и показать ему свои сочинения. Райкин включил их в репертуар театра, а спустя несколько месяцев пригласил автора в Ленинград работать заведующим литературной частью. В 1969 году вышла совместная программа Жванецкого и Райкина «Светофор», в которой впервые прозвучали миниатюры «Авас», «Век техники» и «Дефицит».
В том же году широкую известность получил монолог «В Греческом зале», включенный в спектакль Райкина «Плюс-минус». В программах ЛТМ произведения Жванецкого также исполняли артисты разговорного жанра Виктор Ильченко и Роман Карцев — соратники Михаила Жванецкого со времен студенческих миниатюр в театре «Парнас-2».
В 1970-е Жванецкий работал в «Росконцерте» режиссером-постановщиком, затем перешел в литературное издательство «Молодая гвардия», потом создал Московский театр миниатюр, где по его произведениям поставили спектакли «Птичий полет» (1988), «Избранное» (1988), «Политическое кабаре» (1989), «Моя Одесса» (1994) и другие.
В 2000-е Жванецкий пришел на телевидение, в им же организованную передачу «Дежурный по стране», где год от года предоставлял публике всестороннюю аналитику происходящих в мире процессов, оформленную в фирменном стиле — верлибре, или свободных стихах, как называл этот жанр повествования автор. В октябре 86-летний артист объявил, что заканчивает концертную деятельность по состоянию здоровья.