что значит белая масть
Красные, чёрные, зелёные: Какие касты заключённых есть в российских колониях и чем они различаются
ИК-14 под Амурском, где произошла жестокая резня, считалась «чёрной» зоной. В подобных местах за порядком смотрят блатные. Лайф выяснил, какие ещё касты процветают в лагерях.
Коллаж © LIFE. Фото © vk.com/Артем Ефин, Shutterstock
По оперативным данным, причиной недавней массовой драки в ИК-14 Амурска стало возможное сотрудничество местного положенца Сергея Муравьёва (Муравей) — ставленника от криминального мира — с администрацией. Блатные решили, что это попытка сделать зону «красной», что заметно бы осложнило их жизнь. Когда информация дошла до криминальных авторитетов из Комсомольска-на-Амуре, они якобы и приговорили Муравья к смерти. В колонии случилась жестокая драка между «красными» и «чёрными», во время которой и были убиты Муравей и его правая рука.
Источник Лайфа в правоохранительных органах рассказал, что российские зоны неформально делятся на «красные» и «чёрные», хотя последних становится заметно меньше. Окрас указывает на то, кто контролирует закон и порядок в лагере. По словам источника, в 90-е и нулевые годы были ещё так называемые махновские колонии — прав был тот, кто сильнее. Они славились своим беспределом.
Фото © ТАСС / Юрий Тутов
На «чёрных» зонах, к которым неформально относят и ИК-14 Амурска, за порядком следят так называемые блатные. Они руководствуются криминальной идеологией и распоряжениями воров в законе, которые ставят в тюрьмах и лагерях своих представителей — «смотрящих» и «положенцев». Они собирают деньги в общак и следят, чтобы у сидельцев в штрафных изоляторах и бараках усиленного режима всегда были сигареты и чай.
Администрация подобных колоний обычно смотрит на «чёрных» сквозь пальцы. Во-первых, блатные сами обеспечивают порядок в лагере, во-вторых, могут привлечь средства и в саму колонию. Часто блатные на общаковские деньги делают в лагере ремонт или заправляют автотранспорт. Не редкость для «чёрной» зоны и коррупция в администрации. Считается, что в таких лагерях зэкам жить легче — там всегда можно достать наркотики, алкоголь и средства связи.
В настоящее время ФСИН ведёт системную работу, чтобы искоренить в исправительных учреждениях «воровской ход» — жизнь колонии по воровским «законам». Таких лагерей становится всё меньше и меньше. После появления в Уголовном кодексе новой антиворовской статьи и запрета на криминальное движение А.У.Е.* жизнь блатных заметно осложнилась. Собирать деньги в общак и ставить «смотрящих» и «положенцев» теперь чревато для воров в законе тюремным сроком. По словам источника Лайфа, если десять лет назад «чёрных» зон было в стране много, то теперь их можно пересчитать по пальцам одной руки. Да и их век будет короток.
Фото © ТАСС / Юрий Тутов
На «красных» зонах за порядком следят осуждённые, открыто сотрудничающие с администрацией исправительного учреждения. У них свой интерес — получить какие-либо поблажки по режиму, выйти из колонии по УДО и с хорошей характеристикой. Зэки из криминального мира называют их ещё «шерстяными», «козлами» и «вязаными». Раньше это была одна из самых презираемых каст в заключении, но, поскольку теперь в России «красных» лагерей большинство, отношение к активистам изменилось. «Козлами» в старом смысле сейчас считаются только зэки, встречающие этапы и выбивающие из осуждённых явки с повинной, а также грабящие их и избивающие.
У «красных» зон есть ещё одна функция — там «ломают» приверженцев воровских традиций. Зачастую активисты c неформального одобрения администрации колоний регулярно жестоко избивают представителей «чёрных» и издеваются над ними. Таким образом они их воспитывают и зарабатывают себе бонусы для УДО. Были случаи, когда, устав от беспредела «активистов», колонии поднимались на бунты. Есть колонии, в которых осуждённых сразу делают активистами ещё во время карантина, принуждая к этому шантажом, угрозами и побоями. Запуганные зэки сами пишут заявления о вступлении в секцию правопорядка, становясь завхозами, библиотекарями и дневальными. После такого заявления путь в криминальную субкультуру им закрыт.
Впрочем, в криминальном мире к таким случаям вынужденного сотрудничества относятся с пониманием. Даже для авторитета сегодня не зазорно занять должность в колонии, чтобы иметь возможность освободиться по УДО.
Что касается основного состава «красных» и «чёрных» колоний, то это так называемые мужики — осуждённые, которые занимают нейтральную позицию — не сотрудничают с администрацией, не живут по блатным понятиям, не отказываются от работы. Их интерес простой — отсидеть своё и выйти на свободу.
Фото © ТАСС / Сергей Николаев
Председатель центрального штаба по координационным вопросам ОНК Ольга Дружинина рассказала Лайфу, что сегодня администрация ФСИН прилагает большие усилия, чтобы избежать разделения на «красные», «чёрные» и «зелёные» лагеря.
По словам Дружининой, для предотвращения деления колоний на «красные» и «чёрные», а также для плодотворной борьбы с «зелёными» необходимо, чтобы ФСИН более плотно взаимодействовала как с религиозными организациями, так и с общественными наблюдательными комиссиями.
* Организация запрещена на территории Российской Федерации.
Белая Масть в тюрьмах: мы не красные и не чёрные, мы Белые.
Обращение узников совести, национал-социалистов, находящихся в заключении об том, как настоящему идейному русскому человеку надо вести себя в тюрьме. В составление воззвание поучаствовали наиболее заметные политические заключённые России.
Салют братья! Пламенный салют всем тем, кто продолжает РаХоВу, всем стремящимся в каждом помысле, слове и действии к возрождению рода русского и освобождению нашей страны от чужеродного оккупационного режима.
Первое, что следует взять во внимание: наши споры и наши решения не должны быть достоянием непосвященных в наше движение. Не выносите сор из избы. В движении вполне достаточно незапятнанных личностей, достойных уважения и доверия, для того, чтобы приводить к единому решению и межличностные вопросы, и идеологические.
Только зная и понимая наш мир изнутри возможно выносить справедливые решения, а потому недопустимо, что бы непосвященные распоряжались судьбами наших братьев. Касаясь же темы, послужившей поводом для написания данного обращения, мы видим необходимость пролить свет на ряд вопросов, вызывающих волнения, и выразить свою принципиальную позицию по этому поводу.
Начать следует с того, что российская тюремная действительность уже не одно десятилетие бытует по своим, хоть и не писаным, но все же определенным правилам. Правила эти сложились как необходимость у людей, стремившихся сохранить свое достоинство и порядочность в унижающих и ломающих условиях тяжелейшего народо-ненавистнического красного режима, где первым критерием порядочности служила арестантская солидарность, взаимовыручка, помощь друг другу и умение разделять боль одну на всех против убогой власти.
С того времени, многое поменялось. Условия другие, СДИПа нет, а в изоляторах полы деревянные. В хороших условиях масочники плодятся быстро, деньги заменили принципиальность и границы ощущаются не так остро, понятия часто искажаются. Учитывая, что большая часть НС молодежи на свободе далека от преступных понятий, заезжая в тюрьму по политическим и идеологическим мотивам люди зачастую просто не знают, как правильно строить разговор, отвечая на вопросы в хатах, какие действия могут быть расценены как неприемлемые, да и вообще — что представляет из себя арестантское единство сегодня.
Хватает одного соприкосновения с блатным позерством, чтобы в дальнейшем даже и не интересоваться. Но, тем не менее, с первых же дней заключения каждому из них жить в обществе людей, каждому определяться в своем образе жизни (черный/красный). Выбор этот личный и сделан должен быть по велению разума и сердца исходя из принципов чести и достоинства Национал-социалиста, в первую очередь. Среди нас есть язычники, есть и христиане; в тюрьмах–зонах есть смотрящие за хатами и бараками, есть принципиально отрицающие режим, ведущие образ жизни в тюрьме в соответствии с законами воровского мира (черный), но не противоречащие нормам чести и благородства Национал — социалиста, так же есть в тюрьмах должностные (красные), работающие на должностях бригадира, завхоза и т.п., на своих местах несущие пользу нашему общему делу, меняющие внутреннее устройство жизни на то, какое приемлемо русскому человеку.
Для нас критерий порядочности узника в первую очередь заключается в том, что он остался верен нашей общей Идеи — до смерти, не отказавшись от своих взглядов. Остальное всё второстепенно, жизнь соблюдая понятия воровского мира или жизнь работая на должности бригадира, завхоза и т.п., не заигрываясь и не ставя это выше наших идеалов. Каждый сам для себя решит, как ему лучше, главное, чтобы это не шло в разрез нашим взглядам, принимаем любого честного и достойного по делам его соратника, ставя во главу всего этого идею и ее идеалы, но за исключением тех кто позволил в отношении себя унижающие действия, не приемлемые чести и достоинству национал-социалиста.
Мы все едины в Роде своем и устремлениях, что и свято для каждого из нас. Пусть наша прекрасная и воинственная на сегодняшний день идея объединит нас, освещая путь, а противоречия и разногласия будут разрешены окончательно после достижения нашей цели – полного свержения оккупационного режима и установления арийского порядка по всей нашей земле. Как нелепо звучат наши разногласия на фоне столь грандиозных задач. Мы обращаемся ко всем НС – давайте будем выше всех этих мелких дрязг. Мы обязаны крепить свой союз и развиваться в едином порыве.
В заключение, хотелось бы обратиться к тем, кто может попасть в лапы системы. Помните, попав в места лишения свободы, по приезду в лагерь или сизо, ничего не бойтесь, будьте тверды в своих убеждениях и живите достойно как подсказывает вам арийское сердце, в дальнейшем при выборе пути и совершении каких-либо действий, всегда сперва думайте, как это может отразиться на общем облике узников.
Не секрет, что беспрекословные лидеры «воровского мира» — так называемые «воры» (или как их еще называют «воры в законе») — это преимущественно кавказские унтерменши и их пособники (недаром, «черными» называют тех, кто придерживается воровских понятий, устраивая свою жизнь в неволе исходя из этих самых понятий, в том числе руководствуясь и интересами этнокриминала).
Впрочем, не самые лучшие слова зачастую можно сказать и об их противоположности в тюремном мире (если мы говорим об обывателях, в подавляющем большинстве денационализированных, если их родители были русские) — так называемых «красных», которые зачастую становятся таковыми из-за неспособности соблюдения даже «воровских» норм чести. Хотя, разумеется, работать на той или должности в зоне — вовсе не значит «работать на систему», так как тут можно поставить резонный вопрос — что лучше, работать «на систему» библиотекарем или завхозом, или же «отрицать режим», «грея воровской общак» и подчиняясь решениям дегенеративной анти-элиты — этнокриминала и денационализированных паразитов в звании «воров в законе»?
Рассуждать об этом, приводя примеры из реальных ситуаций, можно еще долго, но позиция Национал-социалистов в этом вопросе должна быть жесткой — только НС-идеология является критерием, который отличает достойных от недостойных, порядочных людей и соратников от предателей и опустившихся. Разделять узников на достойных-недостойных исходя из дегенеративных понятий преступного мира, деля их на «черных» и «красных» — значит предавать наших Героев в застенках, отдавших свою свободу и жизнь ради единственно-верных Идеалов НС и Русского Национального Сопротивления в целом.
Находясь в плену системы, каждый соратник, исходя из своей ситуации, вправе сам для себя решить, как ему жить в неволе, исходя в первую очередь из кодекса чести и достоинства Национал-социалиста. Так или иначе в заключении придется выбирать как и «кем жить» (что значит быть «черным», «черноходом» или «красным» ), и ближайшее время по-другому не получится, хотя, разумеется, группировки националистов в лагерях должны объединятся, образуя собой новую «масть».
Это, правда, пока еще малореально, так что в любом случае националисты должны проникать в уже существующий порядок тюремной жизни, при этом отдавая себе отчет, что как «черные», так и «красные» — в подавляющем своем большинстве — всего лишь отбросы общества, плоды деградации нашего народа (а в большинстве случаев — соседних диких народов).
Да, необходимо поддерживать контакт и взаимодействие даже с очевидными деградантами и даже расовыми врагами, если это на пользу нашему общему делу, но всегда надо помнить, что есть цель, а что — средство. И — да, как говорил Ницше устами персонажа своей книги — «с горбатыми надо разговаривать по-горбатому». Это так, но ни в ком случае нельзя, чтоб эта «горбатость» вас самих сделала нравственно-горбатыми. В выборе же своей позиции по вопросу «кем жить», прежде всего следует исходить из реалий места заключения, так как всем известно, что преступный мир таков, каким ему позволяет быть государство, в том числе современное — главный враг русского народа.
Узники Совести, Узники Войны — Мы По-братски связаны тем, что в сердце у нас одна цель и одна глобальная мечта, помимо этого ещё и одна беда на всех — плен в тюрьмах антирусского государства, где винтиком системы являются все — от зэка до начальника колонии. Любой соратник соратника всегда будет считать братом, отдаст последнее, поможет, чем возможно — независимо от того, кто «кем сидит» (о действительно опустившихся людях и предателях мы не говорим), мы тут так живём и будем жить всегда, без каких-либо разделений. Никто не имеет право ставить выбор тюремной жизни выше нашей Идеи и идеалов нашей Борьбы.
Также важно отметить, что все внутренние конфликты между людьми, считающими себя Национал-социалистами, должны решаться исключительно внутри круга соратников, даже если конфликтующие не считают друг друга таковыми. Недопустимо привлечение к решению спорных моментов посторонних лиц, тем более так называемых «блатных», чья роль при торжестве нашего мировоззрения очевидна. Конфликтные вопросы между узником и человеком на воле должны решаться после освобождения узника, что обосновано общими интересами нашего движения. Этот вопрос должен быть осознан каждым Национал-социалистом, каждым неравнодушным человеком. Всех, кто несёт смуту, грызню среди достойных — следует наказывать исходя из совести.
В окончание, хотелось бы обратиться ко всем, кто может попасть в лапы системы. Помните, попав в места лишения свободы, по приезду в лагерь или сизо, — ничего не бойтесь, по законам даже «воровского мира» — ваши жертвы — всего лишь «потерпевшие», никто не имеет права вам «предъявлять» за ваши «преступления», что и понятно — основная масса заключенных — это самые настоящие отбросы, и их подноготная куда как более отвратительная. Будьте тверды в своих убеждениях и живите достойно, как и подсказывает вам арийское сердце.
Спасибо всем достойным, всем, кто не опустил руки и продолжает бороться и действовать, всем, благодаря кому Наш Народ еще можно считать живым!
Что же такое «белая масть»?
БЕЛАЯ ВОЛЯ
С русскими правозащитниками беседует Сергей Загатин
Если ещё лет пять назад основную массу политзеков составляли участники ныне запрещённой Национал-большевистской партии, которых сажали за безобидные, в общем-то, хеппенинги, то сегодня количественный и качественный состав политзаключённых в тюрьмах Российской Федерации изменился радикальным образом. Власть пытается «задавить» легальный русский национализм, активно сажая за «мыслепреступления» по 282 ст. УК РФ, и одновременно пресекает деятельность действительно радикальных группировок, которые не боятся проливать кровь: и свою, и чужую. Сотни и даже тысячи представителей русского национального движения уже оказались в параллельной, зарешёченной вселенной, во враждебном окружении. Появление так называемой «белой масти» — это социальный и культурный феномен, мимо которого мы, понятное дело, пройти не можем.
На вопросы газеты «ZЭК» отвечают активисты русского правозащитного движения «Русский Вердикт» журналист-правозащитник Алексей Барановский, адвокат Александр Васильев и Ольга Касьяненко, жена политзаключённого Антона Мухачёва.
«ZЭK». Тюремный социум, мир людей, нарушивших уголовный закон, — это мир особый, мир, тяготеющий к полной ясности и определённости, чёрное — красное, без полутонов. Людей, которых можно назвать политическими заключёнными, тем более — националистов, в русских тюрьмах не было уже очень давно.
Что же такое «белая масть»?
И естественно, чем больше становится подобных людей в тюрьмах, тем больше они налаживают связи между собой, активнее налаживают связи, находясь в одном изоляторе или колонии, но и между разными колониями и СИЗО связь также есть. Особенно активна такая связь в отдалённых регионах, где имеется много колоний и много узников совести. Организованная преступность взаимодействует между лагерями и с волей, таким же путём идут и националисты. Только они, естественно, держатся обособленно.
И прежде всего эта обособленность заключается в такой вот духовной инаковости. И основной контингент понимает, что это другие, необычные узники. Что их в тюрьму привела политика, а не жажда наживы, хулиганство или пьяный дебош. Это осознанный выбор — люди шли на деяния, которые преследуются уголовным кодексом, осознанно, их вели к этому определённая идеология, свои взгляды. И поэтому они являются политзаключёнными, это осознают они сами, это осознаём мы, и это осознают люди, классические уголовники, которые находятся вместе с ними в тюрьмах.
АЛЕКСАНДР ВАСИЛЬЕВ. Я не стал бы употреблять термин «масть», потому что это термин всё-таки в большей степени характерен для преступного мира, но в то же самое время можно сказать, что начинает формироваться что-то вроде националистического братства в тюрьмах. Естественно, что процесс этот только-только стартовал, ему от силы четыре-пять лет. И естественно, для того, чтобы говорить об этом братстве или о масти, как о состоявшемся факте, должно пройти некоторое время, должно, может быть, смениться несколько поколений заключённых.
Но во всяком случае можно говорить о том, что идеология и этика этого братства сейчас стремительно формируется, вбирает в себя как и националистические идеи, так и заимствует наиболее подходящие для выживания идеи криминального мира, в частности, — идея взаимопомощи, идея отказа от сотрудничества с правоохранительными органами и тому подобное.
Причём параллельно с этим братством или «белой мастью» на зоне формируется «белая масть» и на воле — из родственников, из близких, из друзей, из всех тех, кто остаётся на воле и так или иначе помогает заключённым переносить тяготы. Уже неоднократно приходилось сталкиваться с тем, как начинают объединяться между собой как представители отдельных националистических движений, так и родители заключённых и политически не ангажированные друзья и знакомые заключённых.
ОЛЬГА КАСЬЯНЕНКО. Практически это выглядит так: некоторые правые узники, которые попали на зону поодиночке, и попали под серьёзный прессинг криминального мира и администрации, можно сказать — среди жерновов. Но они не сломались, они выстояли, они не пошли ни под одних, ни под других. И это серьёзно, они прошли ад, они знают, что это такое — когда их прессуют только за то, что они националисты, например, пытаются срезать татуировки или заставить отказаться от идеалов.
«ZЭK». Уточните про срезание татуировок — это попахивает какой-то дикостью.
О.К. По дошедшей до нас информации, бывали такие случаи, правильнее сказать — такие попытки. Это звучит дико, но это не выдумки.
Понятно, что этим не администрация занимается, а заключённые, чаще — блатные, но в этом случае их используют как инструмент. И, знают они об этом или нет, но они явно действуют на руку администрации и существующему репрессивному аппарату — поскольку по уголовным понятиям спроса за жизнь на воле быть не может.
Ну вот. Те наши ребята, кто выжил и не сломался, кто адаптировался в этой системе, они помогают тем правым, которые только попали на зону. Узнают кто куда «заехал», передают слова поддержки, литературу, держат связь через знакомых, через друзей. И на некоторых зонах правые, которых всё больше и больше в тюрьмах, держатся кучно, вместе и являются определённой силой, третьей силой, — не красной, не чёрной, а белой.
Конечно, ребятам, которые сейчас попадают в тюрьмы, уже легче, поскольку они имеют перед собой пример людей, единомышленников, не сломленных этой системой ранее.
ZEK. Современный преступный мир в России по большому счёту контролируется этнокриминальными группировками. Как это обстоятельство отражается на положении правых политзаключённых?
А.Б. Ситуация на разных изоляторах и в разных колониях может очень сильно отличаться. Всё зависит от конкретных людей — со всех сторон. Те же уголовные понятия — это достаточно гибкая вещь. Их можно трактовать и в одну, и в другую сторону. Если авторитетный человек — например, смотрящий — устанавливает жёсткое неприятие по отношению к скинам и политическим заключённым, то ясно, что у них больше проблем, чем в соседней колонии, где авторитет более лоялен к этому или просто смотрит сквозь пальцы.
На самом деле больше всего ситуация зависит от самого заключённого — как человек себя поставит.
Можно привести в пример наиболее известных правых заключённых. Я говорю о Николе Королёве и Никите Тихонове.
Они смогли себя поставить таким образом на тюрьмах, что Никола, находясь на Матросской Тишине, общался на равных с авторитетными зеками, он был смотрящим на 6-м коридоре в Бутырке — там, где пожизненники сидят. Это определённое признание уровня человека, статус, полученный им в криминальном мире.
Понятно, что на пустом месте подобного не бывает. Это признание качеств человека — духа, силы воли, ума, наконец. И поступки. Николу отправляли в «пресс-хату» — но так ничего и не добились.
То же самое можно сказать и про Никиту Тихонова — когда его перевели из Лефортова в Матросскую Тишину, то отправили в «пресс-хату». Спустя пару месяцев, после нескольких стычек и определённого морально-психологического противостояния администрация оставила Никиту в покое, он стал «смотрящим» этой камеры, а сама камера потеряла статус «пресс-хаты» и была признана остальными, порядочными, зеками нормальной «людской хатой».
Такое вообще не часто случается. А кроме того, в этой камере находилось большое количество кавказцев и других нерусских заключённых, но в конце концов именно русского националиста Никиту Тихонова воры ставят «смотрящим».
Это, конечно, единичные случаи, говорящие не только о высоких морально-волевых качествах, но и о хорошей физической подготовке. Тем не менее, пример Николы Королёва и Никиты Тихонова служит ориентиром всем правым заключённым.
А.В. Я хочу к этому вопросу подойти с другой стороны и отметить вот что. До начала 90-х годов основную власть на зоне имели криминальные авторитеты, соблюдались до определённой степени блатные понятия, существовал классический блатной мир, каким мы его видели в фильмах и читали об этом в книгах. В лихие 90-е этот криминальный мир был разбавлен беспредельщиками, бывшими спортсменами, бандитами, и в общем-то как система он стал стремительно деградировать.
Понятия, как бы мы их ни оценивали, стали меняться, забываться, начались компромиссы и умолчания, и, в общем, практически воровской мир во многом уже утратил ту идеологию, которой обладал и которая делала его во многом неуязвимым.
Сейчас, когда в зоны в массовом порядке начали попадать люди, разделяющие националистическую идеологию, идеи русского национализма, то фактически начался медленный процесс замены уголовных понятий вот этими вот идеями. Когда идёт противостояние бандита, у которого единственная цель в жизни — это нажива, и человека, у которого есть идея и принципы, то понятно, что человек с идеей будет духовно сильней. А если таких людей будет много, если они будут поддерживать связь между собой, если они будут так или иначе помогать друг другу, то в скором времени, как я думаю, мы увидим существенные изменения на зонах.
О.К. Наверное, большинство правых, попавших в тюрьму, проходит через это. Мой муж, Антон Мухачёв, хотя и сидит в Лефортово, а говорят, что в Лефортово нет и не может быть «пресс-хат», однако, когда его только посадили, следователи чуть ли не открытым текстом говорили мне: «Мы заставим тебя обратиться к нам», — и на допросах меня пугали, что к нему подсадили двух кавказцев и там всё плохо. Действительно, по словам Антона, у него была стычка, в которой он повредил правую руку, ему было трудно писать мне письма.
Но и это прошло. Кавказцы вскоре съехали, и больше попыток, по крайней мере физического прессинга, по отношению к нему не было.
«ZЭK». В своё время в тюрьмах и на каторгах царской России сложилась, говоря современным языком, сетевая организация политзаключённых, состоящая из большевиков, эсеров, народовольцев и прочих смутьянов и бомбистов.
У них же, кстати, преступный мир почерпнул идею «партийной кассы» («общака»).
Влияние политзеков в тюрьмах царской России было огромным.
Корректно ли проводить аналогии? Можем ли мы говорить, что повторяется хорошо забытое старое?
А.В. Во всяком случае, игнорировать исторический опыт нельзя.
Говорить о том, что положительный опыт так или иначе наследуется следующими поколениями, можно.
Ничего не могу сказать по поводу общаков, но не исключаю, что по мере развития правого мира в местах лишения свободы и такие факты будут иметь место.
Пока что имеет место установление постоянного общения между узниками совести, благо сейчас достижения технического прогресса позволяют многое. При определённых условиях узники имеют возможность контактировать с другими узниками, на других зонах. Имеет место взаимопомощь и поддержка. Имеет место установление контактов с блатным миром. Есть факты общения с лицами из числа администрации, которые симпатизируют правому движению — а таких много, поверьте на слово. Хотя, конечно, большинство таких сотрудников боятся за свою карьеру и положение, либо недостаточно сильно разделяют идеи националистов. Но, по крайней мере молчаливая симпатия — это, в данном случае уже много.
В то же самое время перенять опыт политзеков царской России, конечно, не получится. Потому что за последние сто лет мир изменился до неузнаваемости. Изменилось общество, изменились социальные связи, изменилась техника, наконец.
Естественно, будет что-то своё. Что именно, пока сказать трудно. Социальная напряжённость, нерешаемый национальный вопрос, утрата веры в «доброго царя». Все эти факторы наложатся на ситуацию и, думаю, во многом приведут к упрочению позиций «белой масти» в тюрьмах и на зонах, как носителей идеологии, которая может быть востребована массами.
А.Б. Мне кажется, что параллели нужно проводить не с царской Россией, а с современным американским опытом.
Не так давно наш премьер-министр подписал концепцию развития и реформирования ФСИНа. Это очень любопытный документ — и он передусматривает одно глобальное изменение всей тюремной системы до 2020 года. Фактически — расформирование всех колоний, и перевод всех зеков в «крытки», в камерный режим по типу СИЗО.
Мы стремимся приблизиться к мировым стандартам, а в Европе и Америке колоний не существует, там все сидят по камерам.
Ну так вот, концепция реформирования ФСИН предусматривает перемещение всего спецконтингента в тюрьмы, в камерную систему по типу американской.
Надо отметить, что одновременно происходит ослабление влияния уголовных понятий. Те времена, когда им строго следовали в преступном мире, так или иначе, но прошли. Ни для кого не секрет, что определённый вес и место в иерархии преступного мира сейчас можно практически купить, хотя ещё двадцать лет назад подобное было категорически невозможным — тогда всего две вещи определяли вес человека в этой системе: понятия и поступки. В те времена невозможно было представить блатных, причастных к торговле наркотиками, — сейчас это нередкое явление.
Ну так вот. В условиях размывания понятий и перевода зеков из колоний в крытки, которое неизбежно будет сопровождаться усилением режима содержания, произойдёт, на мой взгляд, фактический развал тюремного мира, неформальное переформатирование по национальному признаку, как в Америке.
На смену глобальному противостоянию чёрной и красной масти, на мой взгляд, придёт локальная власть «банд», прежде всего этнических, по образцу и подобию американских.
Мне кажется, что тюремный мир будет меняться именно в этом направлении.
А.В. В силу того, что, как говорится, человек — животное социальное, то ему свойственно объединяться с другими людьми по тем или иным признакам.
Тюрьма предоставляет крайне мало возможностей, крайне немного признаков для объединения. В тюрьме у всех узников одинаковый социальный статус, у всех приблизительно одинаковый достаток, поэтому у людей остаётся крайне мало оснований для объединения, и национальность будет одним из основных, в условиях резкого сдвига привычного образа жизни — как то замыслено реформой ФСИН.
Предпочтительность и неизбежность объединения по национальному признаку основывается не на просто ощущении принадлежности к одному народу, тут целый ряд причин — это общий язык, схожесть менталитета, совпадение базовых ценностей, представлений о мире и так далее.
«ZЭK». И последний вопрос, очень непростой и болезненный: каков процент «исправившихся», сломавшихся, среди правых политзаключённых — людей, отказавшихся от своих убеждений?
А.В. Исправиться в своём отношении к своему народу — это какая-то чепуха, а вот сломаться, признать режим, начать сотрудничать с правохранительными органами в деле борьбы с себе подобными — это бывает.
Ну, по моему личному наблюдению, изначально этот процент был очень высокий, на первом этапе борьбы с правым экстремизмом. Сейчас этот процент стремительно сокращается. Люди уже начинают приблизительно представлять, что такое тюрьма, как себя в ней вести, начинают получать поддержку как с воли, так и непосредственно в тюрьме, а это всё очень существенно для того, чтобы не сломаться.
Тем более, что, благодаря репрессиям со стороны государства, лишние, случайные люди в движении отсеиваются заранее.
О.К. Сейчас этот процент очень маленький, благодаря тем изменениям, которые идут на зонах. Да, раньше парни ломались. Но это естественно — представьте, например, парню двадцать лет, его ломают, и он понимает, что у него впереди ещё двадцать лет срока, в такой ситуации очень тяжело.
Но по мере того как растёт националистическое движение на воле, а перспективы нашей победы приобретают реальные очертания, многие сломавшиеся и разуверившиеся правые узники находят в себе душевные и моральные силы вернуться к своим убеждениям. Я сама переписываюсь с ребятами, пережившими подобное — поскольку нам важен каждый сознательный русский человек.