что значит del rey
Дрянная девчонка Лане Дель Рей — 35 лет. За что ее любят и за что ненавидят
Сегодня исполняется 35 лет Элизабет Вулридж Грант, более известной как Лана Дель Рей. За минувшее десятилетие эта артистка успела утвердиться в статусе одной из самых популярных поп-исполнительниц в мире. Но важнее популярности — образ, который Лана Дель Рей олицетворяет и который с успехом переносит в свои полные тайн песни. Корреспондент «Ленты.ру» Олег Соболев попытался разгадать, что скрыто в жизни и творчестве певицы.
Она ведь точно шла к такому статусу осознанно. Born to Die, первый альбом Лиззи Грант под прославившим ее псевдонимом, казался сосредоточением игрушечной музыки, полной нарочитой гиперсексуальности и олицетворяющей плохой вкус. Video Games и Blue Jeans, две роскошные баллады, ставшие главными синглами с пластинки, явили Лану Дель Рей как новоявленную богиню томной песни — но почти все остальные треки на Born to Die были не то чтобы их полной противоположностью, но точно значительно отличались от их выдержанной красоты и специфического очарования. В той же Video Games голос Ланы Дель Рей в припеве обрамляли роскошные струнные, под которые фраза «Я слышала, что ты любишь плохих девочек, это правда?» не казалась заигрыванием в лоб, а производила впечатление роковой фразы столь же роковой красавицы из голливудского нео-нуара. А вот под быстрые хип-хоп-биты продюсера Эмиля Хейни, звучащие в остальных песнях альбома, артистка словно отыгрывала роль глупенькой милашки, норовящей пофлиртовать с каждым встречным мужчиной — и предпочитающей использовать обращение «папочка».
В сочетании с внешностью — Лана Дель Рей выглядела как гипертрофированная незамужняя красавица из пятидесятых, но с очевидно взвинченным под 2010-е градусом вульгарности — артистка была обречена. С 2012-го, когда вышел Born to Die, Дель Рей многие годы не переставали обвинять в прославлении стереотипов, не имеющих ничего общего с эпохой четвертой волны феминизма: ее образ, песни, тексты, видео — то есть она сама — казались огромному количеству людей идеологически устаревшими, ненужными, вредными. Насколько бы с каждым последующим карьерным шагом творчество и образ Ланы Дель Рей ни становились сложнее, диалектичнее, ироничнее и одновременно серьезнее, насколько бы ни запутывала артистка своими новыми альбомами публику, перевоплощаясь из пустышки на Born to Die в натуральную femme fatale на Ultraviolence, а затем в гранд-даму на Honeymoon и в типично американскую девчонку по соседству на Lust For Life — все равно в ее адрес звучали претензии о преступной несовременности эстетики, выбранной Дель Рей в качестве основополагающей. Вопреки набиравшим ход разговорам о женском раскрепощении и эмансипации, говорили критики, Лана Дель Рей реабилитирует те времена, когда женщины были практически вещами, когда у них не было других желаний, кроме как быть нужными мужчинам, когда мир начинался и заканчивался на вопросе личных отношений.
Этого хватило, чтобы вопросы легитимности использования эстетики матерого патриархата наконец-то исчезли из общепринятого дискурса насчет Ланы Дель Рей. Придирчивой публике теперь стало понятно — точнее, ей это объяснила сама артистка — что певица не играет в богатую домохозяйку с аддикциями к веществам и мужчинам, а на самом деле себя так чувствует. И если в ход пошло измерение чувств — то остается опустить руки. Логика культурного неолиберализма, по лекалам которого и конструировалось восприятие Ланы Дель Рей, пусть и состоит в декларировании определенных ценностей, но всегда оставляет исключение для тех, кому с этими ценностями не по пути.
И вот тут-то все и рухнуло. Мало того, что многократная рекордсменка чартов Billboard (Born to Die, к примеру, продержался в них дольше релиза Адель) и одна из самых известных певиц планеты выступила с абсурдным предположением, что ей не уделяют достаточно внимания — так еще и перечень артисток, которым Дель Рей себя противопоставляла, почти полностью (кроме Арианы Гранде) состоял из чернокожих певиц, которые, как известно, вынуждены играть совсем по другим историко-культурным правилам. Лану Дель Рей тут же дружно «отменили» в соцсетях — вплоть до того, что наконец-то масштабным предметом дискуссий вокруг ее личности стал откровенно испаноязычный псевдоним, которым ранее стопроцентно белая уроженка Нью-Йорка пользовалась без всяких скандалов или нежелательного внимания. Несмотря на последующие объяснения и оправдания — тоже, понятное дело, в форме постов в Instagram — репутация Дель Рей серьезно пострадала. Особенно — на фоне протестов афроамериканцев против полицейской жестокости, в то же время захлестывавших всю страну.
Но это временно. Пусть день рождения Лане Дель Рей приходится переживать не в самом подходящем для такой артистки — и для такого самомнения — статусе, но с ней точно все будет в порядке. Во-первых, какие бы структурные или неструктурные изменения не пришли бы в США после протестов, можно не сомневаться, что богатый белый класс американцев не отпустит из своих рук мощных инструментов культурного капитала, которыми Лана Дель Рей всегда пользовалась — и благодаря которым ее карьера не завяла после Born to Die, а, наоборот, расцвела. Во-вторых, все-таки сама Лана Дель Рей — бакалавр философии, изучавшая в университете метафизику (что хорошо понятно по тому, как ловко она вплетает свое католическое воспитание в творчество, по поверхностным признакам безмерно далекое от ценностей традиционного католицизма). От такой женщины и нужно, по-хорошему, ждать мастерской игры общественным мнением — и она ее еще продемонстрирует не раз. 35 лет — это еще ничего. Лана Дель Рей с нами надолго.
Как формировался успех Ланы Дель Рей и почему она кажется такой необычной
Борьба с алкогольной зависимостью
Элизабет Вулридж Грант, прославившаяся под псевдонимом Лана Дель Рей, родилась 21 июня 1985 года в Нью-Йорке. Относительно благополучное детство — в семье предпринимателя и учительницы средней школы — не уберегло будущую певицу от проблем. В 14 лет Лана попала в плохую компанию и серьезно пристрастилась к алкоголю. В интервью GQ, уже став звездой, Дель Рей рассказывала, что ее родителям даже пришлось отправить ее в школу-интернат в Коннектикуте с весьма строгими правилами, чтобы там под надзором она поборола зависимость.
«Я могла выпивать каждый день и делать это в одиночестве. И такой образ жизни казался мне невероятно крутым», — описала то время артистка. Осознавать проблему она начала, только когда поняла, что алкоголь вытеснил из жизни все возможные здоровые способы получать удовольствие: «Поначалу тебе кажется, что все хорошо. У тебя есть темная сторона — и это воодушевляет. А потом ты начинаешь осознавать, насколько это ужасно. Это худшая вещь, которая случалась со мной». Впоследствии, во время учебы в колледже, Дель Рей работала волонтером, помогала бездомным и зависимым от алкоголя и наркотиков людям. Это стало большой частью ее жизни — вместе с, конечно, музыкой.
Первый альбом и рождение псевдонима
В 18 лет Лиззи Грант благодаря дяде научилась играть на гитаре «шесть базовых аккордов» — и поняла, что благодаря этому может писать песни. Новое увлечение отлично сочеталось с другим хобби будущей звезды — она писала стихи и мечтала стать поэтессой. В 2005 году Лиззи записала первые песни на акустической гитаре и зарегистрировала их в бюро авторского права. Так началась ее музыкальная карьера, пока под ее собственным именем и псевдонимами, которые давно не на слуху. На первых порах певица работала не на успех и известность — ей нравился сам процесс и андеграундная публика ночных клубов, в которых она выступала. Аудитория была маленькая, зато своя.
В 2006-м Грант познакомилась с представителем независимого лейбла 5 Points Records и почти сразу подписала контракт с его основателем Дэвидом Кейном. Кейн абсолютно честно хотел помочь юной певице прославиться, но из-за скромных возможностей дело, по сути, стояло на месте. Дебютный альбом певицы должен был выйти еще в 2008 году, однако релиз несколько раз откладывался, и диск увидел свет только в 2010-м. Он назывался Lana Del Ray — по псевдониму, который потом фактически заменил Лиззи Грант ее настоящее имя. «Я хотела такой псевдоним, который бы идеально дополнял мою музыку. В то время я часто летала в Майами, много разговаривала на испанском с друзьями-кубинцами. Сочетание Лана Дель Рей напоминало об очаровании морского побережья. Роскошно звучит, словно снято с кончика языка», — рассказала певица Vogue в 2011 году.
Мировая известность и критика
Сменив сценическое имя, а заодно и менеджмент, Лана Дель Рей продолжила записывать песни. 19 августа 2011 года в ютуб попало ее видео Video Games — и мгновенно стало хитом. Многих зацепили и необычный ретро-образ артистки, и ее меланхоличная манера исполнения — все это сильно отличало ее от других поп-артисток, например, Леди Гаги и Бейонсе, которые завоевывали аудиторию мажорными танцевальными треками.
Стремительный взлет омрачила жесткая и местами сексистская критика. В начале 2012 года Дель Рей появилась в эфире шоу Saturday Night Live — и неожиданно выступление было названо самым провальным в истории программы. Затем вышел ее второй студийный альбом с провокационным названием Born to Die — но отзывы критиков оказались смешанными. В сети начали вируситься истории, что весь проект Лана Дель Рей — один большой фейк. Что это персонаж с выдуманной биографией и сделанной внешностью, который умело продвигают продюсеры. Певице даже пришлось оправдываться. «Мне кажется, что поскольку мы сделали мой образ в Video Games немного мультипликационным, некоторые вещи — включая мои губы — казались гиперболизированными», — рассказала артистка New York Times, отвечая на вопрос о предполагаемых пластических вмешательствах.
Сейчас уже ни у кого не возникает желания обвинить Лану Дель Рей в создании искусственного образа. Ее мировой славе уже больше десяти лет, при этом певица продолжает придерживаться той эстетики, с которой она впервые пришла в интернет и на сцену. Дель Рей не стремится к всепоглощающей популярности и статусу инфлюенсера, всегда кажется немного отстраненной и не пытается переизобретать себя в угоду новым трендам.
И все же даже с такой стратегией у певицы не получается избежать хейта. При этом некоторые обвинения действительно задевают ее за живое — что, в общем, несколько рушит дымку загадочности вокруг ее образа.
В 2020 году Дель Рей поступила так, как это обычно делают современные публичные персоны, — жестко ответила на критику в формате инстаграм-поста. Она обратилась к аудитории с просьбой перестать обвинять ее в романтизации насилия, поскольку Ариана Гранде, Камилла Кабельо, Карди Би, Бейонсе и другие певицы получают награды за песни «о том, как быть сексуальной, раздеваться, заниматься сексом, изменять». Тогда как сама Дель Рей поет о реальных отношениях, пусть и неидеальных. «За десять лет я начиталась плохих рецензий и многому научилась, но считаю, что это позволило другим женщинам перестать изображать счастье и просто выражать своей музыкой то, что они хотят», — написала артистка. В ответ Дель Рей начали обвинять уже в расизме. Что касается романтизации насилия, со временем певица признала, что некоторые строчки ее песен действительно морально устарели. Она перестала исполнять Cola на концертах и призналась, что убрала слова «Он ударил меня, и это было словно поцелуй» из песни Ultraviolence. Ее отношение к феминизму тоже со временем изменилось. Если раньше Дель Рей категорично заявляла, что ей в принципе неинтересна концепция гендерного равенства, то сейчас певица старается обходить острые углы и не звучать как ярая противница этого движения.
Обычный парень
Мезальянсы в шоу-бизнесе — явление редкое, поэтому всегда вызывают большой интерес. Пару лет назад Лана Дель Рей пыталась строить отношения с человеком, максимально далеким от мира музыки и славы. Ее избранником стал офицер полиции Шон Ларкин. В начале 2020 года влюбленные даже вместе пришли на церемонию вручения премии «Грэмми». А через несколько месяцев после этого расстались — сказалось несовпадение графиков.
До этого Дель Рей интересовалась мужчинами творческими. Она в течение трех лет состояла в отношениях с солистом группы Kassidy Барри Джеймсом О’Ниллом, около года — с фотографом и режиссером Франческо Карроззини и, предположительно, с рэпером G-Eazy. Обо всех этих романах известно мало — на тему личной жизни певица разговаривает крайне неохотно.
Если верить последним данным, Лана Дель Рей встречается с музыкантом Клейтоном Джонсоном. Как давно — никто не знает, однако инсайдеры People заявляют, что пара уже обручена. Не удивимся, если информация о свадьбе певицы просочится в прессу уже после того, как она состоится на самом деле.
Мнение«Ultraviolence» Ланы Дель Рей: Ода женщинам трудной судьбы
Бессилие, мазохизм и другие непростые темы в новой пластинке американской поп-певицы
Текст: Анна Сотникова
«Не знаю, знакомо ли вам чувство, когда вы хотите быть кем-то другим, не хотите выглядеть так, как выглядите, ненавидите свое лицо, становитесь совершенно незаметным. Я всегда хотел быть кем-то другим. Я никогда не мог смириться с тем, кто я на самом деле. Все, что я хочу, — это быть лучше, чем я есть, стать особенным, найти в этом мире хоть какой-то смысл. Гораздо проще видеть что-то в других, найти в них то, что тебя восхищает, а потом попробовать этим стать. Взять чужое лицо, танцевать чужие танцы, петь чужие песни. Вот же оно, прямо здесь, ждет нас, приглашает к переменам. Настало время стать теми, кем мы никогда не были. Изменить наши лица и стать теми, кем всегда хотели. Я думаю, что так мир выглядит гораздо лучше».
Фальшивый Майкл Джексон выезжает к зрителю на детском мотоцикле под Бобби Винтона и зачитывает эти слова за кадром, пока на экране в далекой Панаме монахини-бенедиктинки идут в джунгли совершать обряд крещения над темнокожим младенцем-аборигеном. Это первые кадры «Мистера Одиночество», фильма, поставленного Хармони Корином, человеком, написавшим «Florida Kilos» — последний бонус-трек нового альбома Ланы Дель Рей, своего рода аудиоверсию его же «Отвязных каникул». «Мистер Одиночество» фальшивой Мэрилин Монро аукнется в «Tropico» — тридцатиминутной короткометражке по мотивам альбома «Born to Die», после которой ходили слухи о том, что Лана Дель Рей собирается закончить свою музыкальную карьеру. Перед выходом «Ultraviolence», заимствующего свое название у Энтони Берджесса со Стэнли Кубриком, певица успела высказаться против феминизма, за хардкор в отношениях и сообщить, что хотела бы умереть.
«Для меня феминизм — не очень интересная концепция. Меня больше интересует SpaceX или Тесла, и вообще, что случится с нашими межгалактическими возможностями. Стоит людям заговорить о феминизме, я такая: „О господи‟. Настоящая феминистка для меня — это женщина, которая делает именно то, что она хочет».
Лана Дель Рей точно знает, чего она хочет. Более того, она знает, кем хотят видеть ее. Ультимативной поп-звездой, которая покажет всем, что значит быть поп-звездой, женщиной, феминисткой, ролевой моделью. Диснеевской принцессой в Твин Пиксе, тинейджером в маминой помаде и сапогах старшей сестры, американской трагической певицей, поющей про красные платья и плохих парней, наркотики и кока-колу, пушки и пластиковых Иисусов. О’кей. «Настало время стать теми, кем мы никогда не были. Изменить наши лица и стать теми, кем всегда хотели». Лиззи Грант станет Ланой Дель Рей, трагической поп-дивой, большой американской певицей.
Это история о мазохизме и ненависти к себе, песни женщины, фактически призывающей окружающих ее ненавидеть
«Ultraviolence», с одной стороны, полностью оправдывает ожидания — тут и красные платья, и красные спортивные машины, и татуированные парни, и заявления в духе Канье Уэста «I want money, power and glory», «I fucked my way up to the top, this is my show». Тут «violence» рифмуется с «violins», женщины в жемчугах прогуливаются по калифорнийскому побережью, Хемингуэй идет в обнимку с Берджессом, Дэвид Линч — с Нэнси Синатрой, а Нина Симон — с темой Нино Рота из «Ромео и Джульетты» Франко Дзеффирелли. И в то же время это мелодрама высшего уровня, наглядный портрет женского бессилия, рассказанный в мире, где индивидуальность воспринимается как девиация.
Их эпоха ушла, оставив после себя только вдохновенные представления о ней как о волшебном и вполне безоблачном мире. Ее больше нет, есть только сон современного человека о ней, и «Ultraviolence» — это сон женщины из 2014 года о том, что было бы, если бы она была женщиной двадцатого века. Программная песня «Brooklyn Baby» начинается с заявления «They say I’m too young to love you» — и речь здесь, конечно же, не о мужчине, а об ушедшей эпохе. О Лу Риде, битниках и джазовых музыкантах — не о том Бруклине, где жили быстро и умирали молодыми, а о Бруклине настоящем, законсервированном музее славы былых героев, заселенном культурными каннибалами, — и это, вне всякого сомнения, одна из самых точных песен о нашем поколении. Лана Дель Рей перепридумывает двадцатый век, пристраивая на главную роль женский архетип века двадцать первого, — и в этой голливудской мелодраме она может быть и американской лаундж-певицей, и хиппи-дрим, и поп-звездой из 80-х, и Стиви Никс, и Жаклин Кеннеди и даже Евой. Ее персонажи — артефакты, запечатанные в устаревшие песни, но где-то за всем этим блеском и фальшью скрывается настоящая любовь.
Лана Дель Рей точно знает, чего она хочет. Она не просто постмодернист, она и есть постмодерн. В мире, где все фотографируют на айфон, как на полароид, и коллекционируют виниловые пластинки, где с ностальгическим вздохом хоронят пленку и перегоняют кино на цифру, где многотысячные толпы подпевают старинным хитам, давно забыв про их смысл, а женщины продолжают скупать портреты Мэрилин Монро; где изнасилование уже давно не считается «ультранасилием», трагическая голливудская дива — глаза с поволокой, — собранная из сплетен и газетных заголовков, поет о молчаливых женщинах, вдохновлявших великих мужчин прошлого, и снимается в рекламной кампании для H&M. Потому что знает, что она сама как H&M — качественный масс-маркет, перерабатывающий высокое искусство. Совершая свой акт ультранасилия над культурой двадцатого века, взяв чужое лицо, танцуя чужие танцы и напевая чужие песни, Лана Дель Рей внезапно оказывается абсолютной поп-звездой поколения, тоже в своем роде Мисс Одиночество. Пройдут годы, и в коммуне имперсонаторов появится своя Лана Дель Рей. И кажется, что мир так действительно выглядит гораздо лучше.
Развод и девичья фамилия. Адель выпустила первый альбом за шесть лет. Почему теперь ее называют главной певицей планеты?
У британской певицы Адель вышла работа «30» — первый альбом за последние шесть лет, об удивительном успехе которого можно было смело говорить еще до момента его релиза. Лонгплей побил рекорд по предзаказам на Apple Music, вошедший в него сингл Easy On Me показал впечатляющие результаты по количеству стримов на Spotify, а релиз на виниле спровоцировал нехватку сырья в мире, так как команда артистки забронировала почти все крупные заводы по производству пластинок. После премьеры 19 ноября «30» продолжает бить рекорды — всего за несколько дней он стал самой продаваемой пластинкой года в США и разошелся тиражом более 500 тысяч копий. «Лента.ру» рассказывает, какая история стоит за альбомом «30» и почему после его выхода Адель все чаще называют главной исполнительницей десятилетия.
«У тебя никогда не было такой женщины, как я»
В начале осени на достопримечательностях крупных городов начали появляться рекламные щиты с цифрой «30», и успевшие соскучиться по новому материалу поклонники певицы быстро догадались, что за загадочными плакатами на Колизее, Эйфелевой башне и Букингемском дворце последует скорый анонс новой работы. 13 октября Адель наконец опубликовала дату релиза альбома, тем самым отменив сразу два своих предыдущих высказывания: пару лет назад артистка говорила, что временно уходит из музыки, а до этого планировала больше не привязывать названия своих пластинок к определенному периоду жизни (как это уже было в случае с первыми тремя работами — «19», «21» и «25»). Впрочем, тут стоит упомянуть, что исполнительница шутливо обещала своим поклонникам еще и драм-н-бейс-релиз, но, к счастью, свое обещание не сдержала — в ее последней пластинке есть что угодно, только не желание разбираться в возможностях и течениях электронной музыки.
За «30» почти сразу закрепилось определение «альбом о разводе», и сама Адель не отрицала, что ее расставание с бизнесменом Саймоном Конекки стало основным и в общем-то довольно очевидным лейтмотивом релиза. Правда, обращены эти переживания были не столько к самому Конекки, сколько к восьмилетнему Анджело — в интервью Vogue певица рассказала, что у ее сына накопилось немало вопросов по поводу разрыва родителей, и она надеется, что через 10-20 лет он найдет все ответы в этой записи.
Я хочу объяснить ему, почему я добровольно решила разрушить всю его жизнь в погоне за собственным счастьем. Иногда это делало его очень несчастным. Это настоящая рана для меня, и я не знаю, заживет ли она когда-нибудь
Именно с сыном связан и главный хайлайт альбома — и речь вовсе не о душевном, но вполне типичном для Адель сингле Easy On Me, а об идущем следом шестиминутном послании My Little Love, в котором исполнительница трепетно рассказывает о любви к своему ребенку, параллельно нащупывая связанные с материнством страхи: одиночество, чувство вины и ответственность. Притягательности композиции придает и искренность, с которой Адель перечисляет свои слабые стороны, и всплывающие по ходу трека записи ее разговоров с Анджело, и тягучая аранжировка, где, по словам самой артистки, сексуальный грув в духе 70-х пересекается с тяжелыми струнами. Поначалу может показаться, что такая форма была бы более уместна в любовных балладах певицы, нежели в ее самой интимной песне об отношениях с сыном, однако уже после первой минуты музыка и текст складываются в идеальную и проникновенную комбинацию.
Похожим настроением обладает To Be Loved — еще одна полная тоски, но вместе с тем элегантная шестиминутная композиция, которая тоже является своего рода напоминанием сыну и себе, что певица все-таки пыталась сохранить прежнюю жизнь, однако выводы из этих попыток оказались неутешительными: «Быть любимым и любить по высшему разряду означает потерять все то, без чего я не могу жить». Причем To Be Loved, похоже, стала самой болезненной песней как для слушателей альбома, так и для самой Адель, которая в интервью Apple Music заявила, что никогда не исполнит ее вживую.
Попытки самоанализа продолжаются и в хоровом треке I Drink Wine, и в духоподъемном Hold On, в котором хор профессиональный заменен любительским: для записи композиции артистка собрала своих друзей, которые и напели строки о том, как важно держаться на плаву даже в наиболее жестокие периоды жизни. При этом если многие из свежих композиций Адель обращены в прошлое и строятся вокруг переосмысления старых ценностей, то в Hold On исполнительница наконец смотрит вперед, причем делает это с долей не особо свойственного ей оптимизма.
Отдельной яркой чертой «30» становится преданность певицы ретро-саунду, который очевидно проступает в посвященной Джуди Гарленд Strangers By Nature и в празднично-джазовой Love Is A Game — за счет звука такие песни снижают общий уровень мелодраматизма альбома, несмотря на то что в них Адель все равно продолжает перебирать все свои страхи, переживания и сомнения. На фоне всего перечисленного обнаруживаются и самые блеклые работы, которые подходят к концу, не оставляя отпечатка, — например, Cry Your Heart Out или Can I Get it. Тем не менее содержательно они все равно не выбиваются из общей концепции релиза, во многом построенного вокруг анализа новой реальности, с которой артистка столкнулась после развода. Что же касается претензий по поводу нежелания звезды экспериментировать с аранжировками и приводить их хоть в какое-то соответствие с современными поп-образцами, то на это у Адель есть резонный ответ:
Зачем мне переосмыслять свой звук? Никто другой не повторяет его — так зачем мне что-то менять?
Любопытно, что в своем самом зрелом и набитом сложными жизненными вопросами релизе исполнительница все равно не удерживается от столь характерной для ее старых хитов «прожарки» бывших: многие из самых известных ее песен были посвящены изменам, предательствам и, как следствие, разъедающему чувству разочарования, и в «30» звезда вновь сводит счеты с экс-возлюбленным, пускай лишь в одной песне — расположившейся на девятом месте Woman Like Me. «У тебя никогда не было такой женщины, как я / Так грустно, что такой мужчина, как ты, может быть таким ленивым», — произносит она в припеве трека, параллельно обвиняя Конекки в самоуверенности и нежелании расти. К сожалению, это замешанное на чувстве обиды и гнева послание оказывается лишним винтиком без того исповедального и глубоко эмоционального альбома. В Woman Like Me артистка будто бы требует от слушателя чересчур большой вовлеченности, обозначая главное достоинство и вместе с тем главный недостаток своего свежего релиза — местами его мучительно тяжело слушать, так как при помощи своего хрипловатого и на этой пластинке более сдержанного, чем мы привыкли, голоса Адель последовательно давит на все больные точки и практически не предпринимает попыток облегчить этот процесс. Но если воспринимать все 12 треков как сеанс психотерапии, то продвигаться от песни к песни стоит с надеждой, что вслед за душевными терзаниями обязательно наступит катарсис.