что значит колумбайн 2021
Яна Амелина: «Колумбайн» должен быть признан террористической идеологией
Кровавый «колумбайн» в Перми 20 сентября позволяет говорить о тенденции распространения этого жуткого явления в России. Спустя четыре месяца после аналогичного случая в Казани, когда погибли 9 человек в гимназии № 175, ситуация повторилась — с той лишь разницей, что произошло это в стенах вуза. О том, почему так происходит и как этому противостоять, EADaily рассказала эксперт, автор пяти монографий о тенденциях развития деструктивных субкультур и «колумбайнах» в российских школах Яна Амелина.
— Керчь, Казань, Пермь — в этих городах произошли наиболее кровавые случаи «колумбайнов» в России. Были и другие примеры: в подмосковной Ивантеевке в 2017 году, в поселке Сосновый Бор в Улан-Удэ и в одной из школ все той же Перми в 2018 году. Можно ли говорить о тенденции распространения субкультуры «колумбайна» среди подростков и молодежи?
— Всего за четыре года «колумбайн» прочно вошел в нашу жизнь и покинет ее только после жесткой зачистки социальных сетей и интернета в целом от деструктивного контента. Да и то не факт: слишком ядовитые семена забросили к нам с Запада. Не стоит воспринимать эту фразу как пропагандистское преувеличение: «колумбайн» как общественное явление сформировался в США, о чем, собственно, явно говорит его название. Экспертов часто ругают за использование этого иностранного термина, но что делать, если подобное явление в СССР и постсоветской России до 2017 года отсутствовало как класс.
Напомню, о чем идет речь. «Колумбайн» — это неизбирательное массовое убийство (или попытка такового) в учебном заведении, совершенное, как правило, его бывшим или настоящим учеником (студентом) и носящее подражательный характер.
Важным признаком истинного «колумбайна» является подражание «основоположникам» и иным «успешным» представителям этой субкультуры, включая прямое отождествление с ними, которое может проявляться в копировании имиджа, (псевдо)идеологических установок, способов совершения преступления и т. д., а зачастую всех перечисленных признаков.
Кому же и чему подражают доморощенные «колумбайнеры»? 20 апреля 1999 года старшеклассники Columbine High School городка Литтлтон американского штата Колорадо 18-летний Эрик Харрис и 17-летний Дилан Клиболд совершили немотивированный массовый расстрел в данном учебном заведении, убив 13 человек (12 учеников и учителя), после чего застрелились в школьной библиотеке. Несмотря на то, что число жертв уступало некоторым другим преступлениям подобного рода, а сама трагедия в школе «Колумбайн» не являлась первым массовым школьным расстрелом, именно она породила движение «колумбайнеров».
Немаловажную роль в этом сыграла внешняя привлекательность фигурантов: она позволяет белому молодому человеку — типичному «колумбайнеру» — самоидентифицироваться с ними. Важны также тщательно проработанный маскулинный внешний облик убийц, расправа над ровесниками (а не малыми детьми, как, например, в «колумбайне» Адама Ланзы, застрелившего 20 детей шести-семи лет и шестерых учительниц, пытавшихся их спасти) и ряд других причин.
Субкультура «колумбайна» наиболее развита в США и с 2017 года — в России. В иных государствах, в том числе западноевропейских, отмечены лишь единичные случаи стрельбы в школе. Причины этого не вполне понятны и нуждаются в дополнительном изучении.
На сегодняшний день культ «колумбайна» стал узнаваемой частью информационного и ментального поля российской молодежи. У его «героев» много последователей. Сформировалась соответствующая субкультура. «Колумбайнеры», как правило, одновременно глубоко погружены в депрессивно-околосуицидальные, неонацистские, маньяческие, сатанистские и прочие деструктивные темы (а в последнее время — еще и в пиплхейтерские, или человеконенавистнические, и инцельские). Само по себе это уже никуда не уйдет. Общество и государство должны решительно бороться с этим явлением, одновременно предлагая молодым людям доступную и привлекательную альтернативу для реализации их энергии в позитивном русле. И вот с этим пока большие сложности, а значит, забыть о «колумбайнах» в обозримом будущем никак не получится.
— Нередко приходится слышать такую интерпретацию «колумбайна»: дескать, подросток или молодой человек идет на подобное убийство, руководствуясь чувством мести за травлю со стороны одноклассников. Это если не оправдание, то как минимум объяснение поведения. Получается, что «колумбайнер» — это своего рода жертва. Как вы относитесь к подобного рода объяснению?
— Это объяснение ложно. Гипотеза о травле как причине «колумбайнов» не подтверждается ни эмпирическими данными, ни материалами уголовных дел. Первых «колумбайнеров», Эрика Харриса и Дилана Клиболда, не только не травили, — наоборот, пожалуй, именно они были задирами и доставляли неудобства многим соученикам (это подробно разобрано в англоязычной литературе по данному вопросу).
Три самых громких «колумбайна» в нашей стране — Керчь, Казань и Пермь — также не дают никаких оснований говорить о травле в отношении их фигурантов. Керченский убийца Владислав Росляков был обычным членом студенческого коллектива — не его обижали, а ему не нравился не только его колледж, но и вся страна, да и весь мир, отчего он и стал, по собственным словам, «нигилистом». Ни Галявиев, ни Бекмансуров не произнесли о травле ни слова — да и кто, в самом деле, может «травить» аж самого «бога» или, на худой конец, борца с «биомусором». Мы явно наблюдаем скорее манию величия, чем затравленных зайчат, решившихся отомстить обидчикам.
Об этом говорит и тот факт, что каждый раз стрелки убивают случайных людей, буквально тех, кто под руку попадется. Они не ищут конкретных «обидчиков» — просто палят по всем в зоне видимости. Сравним с преступлениями взрослых массовых убийц, лишающих жизни судебных приставов, исполняющих решения суда по поводу их имущества, работников банков, торговых учреждений или органов власти, якобы нарушивших их права, и т. п. Они не стреляют по уличной толпе! У этих людей, как они считают, есть личные враги, которым они и мстят.
Разница очевидна. Так что «травля» — это ложный след. А почему «к сожалению» — потому что в этом случае было бы понятно, с чем и как бороться. Изжить травлю в учебном коллективе — вполне посильное и хорошо знакомое дело для преподавателя, классного руководителя, школьного или социального психолога и так далее. Но нет, проблема не в ней. Она гораздо глубже и серьезнее, и потому намного опаснее.
— Каков психологический портрет современного российского «колумбайнера»?
— За последние два с половиной года мне по собственной инициативе написали в соцсетях около пятидесяти «колумбайнеров» (людей, которые разделяют ценности этой субкультуры). Это поучительное чтение, в первую очередь потому, что инициаторами переписки выступили сами «колумбайнеры».
Большинство авторов оказалось не способно отрефлексировать корни интереса к теме «колумбайнерства». Многие пытались объяснить его характерной для подростков тягой к «запретному плоду» (в отличие от поощряемого обществом интереса к учебе, спорту, искусству и т. д.) или даже «просто увлечением, что нормально». «Нормально» — как вам это. Кстати, «нормальными» считают подобные интересы и некоторые родители.
В ряде писем с одобрением отмечалось, что «колумбайнеры» «смогли пойти против системы». «Скулшутеры протестуют всему обществу в целом», — попытался объяснить их мотивы один молодой человек. Что конкретно имеется в виду, ни он, ни его товарищи объяснить не смогли.
Так что российские «колумбайнеры» выглядят не слишком интеллектуальными, во многом инфантильными подростками с завышенными ожиданиями и болезненным «чувством собственного величия».
Нереалистичные ожидания порождают разочарование и абсурдные претензии. Современная система образования и воспитания скорее способствует расцвету этих негативных черт. Поэтому обиженных на весь мир фанатов «школьных расстрелов» — вместо развития своих физических и интеллектуальных сил — будет становиться все больше.
— Почему «колумбайнер» — это всегда парень, а не девушка? Или все-таки это не так?
— Погодите, еще не вечер. Девичьи «колумбайны» — упаси господи — вполне могут случиться. Действительно, большинство «колумбайнеров» — это молодые люди (все-таки спланировать и тем более совершить убийство — больше мужская епархия), но о некоторых историях широкая общественность просто не знает.
Так, около года назад в одном из подмосковных наукоградов был предотвращен «колумбайн», который готовила несовершеннолетняя девушка. Причем она не только планировала массовое убийство в местах скопления людей — в торговом центре или в городском парке, но и самостоятельно сделала несколько самодельных взрывных устройств. Экспертиза показала, что вполне работоспособных. И если бы силовые структуры не сработали на опережение, трагедия вполне могла разыграться, например, у Вечного огня, где гуляют самые обычные горожане — и старики со старушками, и влюбленные парочки, и мамы с детьми.
Кстати, в соцсети эта девушка пользовалась мужским псевдонимом. А в конце лета я практически в режиме реального времени наблюдала, как женский ник на одной жестко «колумбайновской» странице изменился на мужской, составленный из имени и фамилии двух наиболее популярных «колумбайнеров» — Эрика Харриса и Владислава Рослякова. Так что не будем недооценивать наших девушек!
Тем более что в пабликах сообщества «настоящих преступлений» активно пропагандируют единственную хорошо известную молодую американскую «колумбайнершу» — Бренду Спенсер, открывшую в 1979 году стрельбу по ученикам Кливлендской начальной школы в американской Калифорнии. Эта шестнадцатилетняя девушка 36 раз выстрелила по детям из окон своего дома, ранив восьмерых ребят и полицейского. Погибли двое взрослых, пытавшихся спасти детей. На вопрос, зачем она это сделала, Спенсер ответила: «Я не люблю понедельники» (трагедия произошла в этот день). За свои деяния она получила пожизненное, и уже пять раз ей отказывали в условно-досрочном освобождении. Видимо, понедельники в тюрьме нравятся ей гораздо больше.
— Мы часто слышим, что «колумбайнеры» были готовы после совершения ими массового убийства к собственному суициду или понимали, что могут быть ликвидированы. Получается, что мы имеем место с определенным культом смерти, психологической некрофилией, и все это в таком юном возрасте! «Колумбайнеры» не дорожат своей жизнью, которой толком не успели пожить. При этом перед нами не последователи какой-то религиозной идеологии, убийцы являются людьми подчеркнуто светскими, но их набор ценностей позволяет говорить о какой-то идейной доктрине?
— Начну с конца. До осени 2017 года в России не было зафиксировано ни одного «колумбайна». О существовании этого феномена вообще мало кто знал. Переход к актам насилия и многократное увеличение их числа всего за четыре года можно объяснить лишь массированной пропагандой субкультуры «колумбайна» посредством социальных сетей в максимально широкой молодежной аудитории.
С 2016 года один за другим появлялись паблики, форсящие убийство в школе «Колумбайн», а потом и другие массовые убийства в школах. Было ясно, что это происходит не просто так, что молодым людям последовательно вкладывают в головы идеологию безмотивной ненависти, которая неизбежно выльется в реальные убийства. К глубокому сожалению, этот прогноз оправдался: первый «колумбайн» в России произошел 5 сентября 2017 года в ивантеевской школе № 1, затем последовало еще несколько.
Ну а трагедия в Керченском политехническом колледже, где 17 октября 2018 года 18-летний студент Владислав Росляков, подражавший американским «колумбайнерам», расстрелял 20 соучеников и преподавателей, после чего застрелился сам, ознаменовала выход субкультуры «колумбайна» на новый этап.
И лишь после происшедшего в Керчи на «колумбайновскую» пропаганду наконец обратили внимание. Переход к активной борьбе с «колумбайновскими» пабликами занял еще несколько месяцев. Сейчас «колумбайны» пропагандируют в основном сообщества, посвященные маньякам и серийным убийцам.
Наши власти осознали огромную общественную опасность дальнейшего распространения «колумбайновской» субкультуры. Были приняты меры по раннему выявлению и профилактике совершения подобных актов насилия, которые постепенно снижают угрозу. Но полное искоренение «колумбайнов», как и иных видов массовых убийств, вряд ли достижимо, что и продемонстрировали трагедии в Казани и Перми.
Ядро российских «колумбайнеров» составляет примерно несколько сотен человек. Большинство из них поддерживают связи через соцсети и мессенджеры с единомышленниками по всей стране и за рубежом (в первую очередь на Украине и в Грузии — увы, это не пропаганда, а факты).
Так что это сеть — и сеть отлаженная, хорошо работающая, каждое звено которой действует самостоятельно, но в определенных рамках общей «колумбайновской» субкультуры.
Неудивительно, что «колумбайнер» провозглашает себя «богом» (как Галявиев и некоторые его вовремя остановленные силовиками сотоварищи), а всех остальных — «биомусором» (как тот же Галявиев, а теперь еще и Бекмансуров, и опять же не они одни). Но ни один из них, в отличие от некоторых наших психологов и педагогов, не говорит о буллинге как причине, по которой решился на тяжкое преступление! Чтобы понять это явление, нам нужно прислушаться к тому, что говорят «колумбайнеры», не пытаясь запереть их в тесном мирке детских травм и обид.
Что касается стремления многих «колумбайнеров» покончить с собой после массового убийства, то изучение конкретных случаев позволяет утверждать, что первично все-таки стремление к убийству, а не к суициду. Самоубийство в их глазах является способом и поставить жирную точку, и избежать ответственности за совершенные преступления. Ведь в случае поимки живым им грозит суровое наказание (впрочем, если речь о несовершеннолетнем — не такое уж и суровое). Разумеется, все это говорит о душевном нездоровье, но каком именно — пусть рассуждают психиатры.
— Вы никогда не задавались вопросом: а были ли у «колумбайнеров» подруги-ровесницы, с которыми у них были отношения? Или фрейдистская концепция здесь неуместна?
— Уместно ли говорить об «отношениях» в отношении — простите за тавтологию — молодых людей 14−17 лет (а именно таков средний возраст «колумбайнеров» — казанский и пермский случаи выходят за эти возрастные рамки)? Что имеется в виду, когда мы говорим об «отношениях» в этом контексте? «Отношения» у 90% ребят и девчат этого возраста, как и «популярность» в среде сверстников, — простите, детский сад (и это совершенно нормально — для любви и женитьбы будет еще целая жизнь).
Это я к тому, что «недополучившие признания у сверстниц тихони» были (и будут) всегда, но никогда раньше им и в голову не приходило устраивать массовые расстрелы в учебных заведениях. Сейчас же молодым людям, не пользующимся успехом у противоположного пола, активно навязываются идеи о том, что в их проблемах якобы виновато общество, не обеспечившее им неотъемлемое «право на сексуальную жизнь». И это не просто бред сумасшедшего, а идеология радикального крыла достаточно экзотичной молодежной деструктивной субкультуры так называемых инцелов.
Что очевидно из названия (это сокращение от английских слов involuntary celibacy — «недобровольно воздерживающиеся»), инцелы, как и «колумбайнеры», пришли к нам с Запада. Если коротко, это парни, у которых нет сексуальных отношений. А они очень хотели бы (обратим внимание — речь именно о сексе, а не о любви, семье и детях). Но раз их нет (потому что эти парни совершенно не привлекательны), то в этом виновато общество, ему-то и будем мстить.
С тревогой наблюдаю, как во многих российских инцельских группах в соцсетях активно поддерживают «колумбайнеров», объясняя их преступления… недоступностью секса для парней этого возраста. Как будто это как-то оправдывает убийц и готовящихся к убийствам! Некоторые радикальные инцелы прямо подтверждают, что из-за отсутствия секса находятся в шаге от полноценного терроризма. Именно этим, по их мнению, вызвана и трагедия в Перми.
Так что, полагаю, наличие или отсутствие отношений с девушками само по себе ни о чем не говорит и ничего не объясняет, но потенциальным «колумбайнерам» активно пытаются навязать прямо противоположные мысли. И, возможно, скоро найдутся парни, которые устроят стрельбу в своей школе, «потому что девушки их не любят».
— Как так получилось, что у казанского «колумбайнера» Ильназа Галявиева появился в интернете целый фан-клуб? Ведь человек совершил массовое хладнокровное убийство, явное зло, а то там, то тут в социальных сетях появляются те, кто строчит про него сочувственные посты, собирает ему деньги на адвоката, а есть и такие, кто даже берется писать ему сентиментальные письма. Убийца превратился в героя? В кумира? Не появится ли свой фан-клуб у «пермского стрелка» Тимура Бекмансурова, если он выживет конечно?
— Боюсь, что очень даже может появиться. Он же такой возвышенно-романтичный со своими длинными волосами, самый настоящий «краш», не хуже предшественников. Правда, пока эту фигуру мусолят в основном парни-инцелы.
Галявиев, как ранее Росляков, де-факто действительно стал предметом культа околоколумбайновского сообщества: его фотографию ставят на аватары в социальных сетях, в честь него берут псевдонимы. Во «ВКонтакте» сложилась достаточно многочисленная группа фанатов Галявиева (заявленная цель — «способствовать установлению истины в деле о нападении на казанскую гимназию № 175»). Они собирают средства, по их словам, для оказания юридической и иной помощи Галявиеву, в том числе для отправки передач, но на самом деле просто смакуют обстоятельства дела и личность убийцы.
В здоровом обществе ничего подобного, естественно, быть не может. Но наше общество нездорово. Отрадно, однако, что поступок Бекмансурова осуждается сейчас практически всеми — приветствуют его лишь отдельные идиоты. Возможно, даже у фанатов массовых убийц зашевелились хоть какие-то чувства.
— Одной из профилактических мер, которую предлагают для прекращения романтизации «колумбайнеров», называют молчание. Проще говоря: чем меньше упоминать в СМИ про того же оставшегося в живых Ильназа Галявиева, которого сейчас перевозят из психбольниц в тюрьмы и обратно на разного рода обследования, тем скорее это забудется и тем меньше вокруг его имени будет героизации. На ваш взгляд, такая мера оправданна?
— Галявиевых определенно не следует героизировать, как и привлекать к ним широкое общественное внимание, тиражируя в СМИ и блогах смазливые личики убийц. Показали пару раз в жалком, далеко не героическом виде, с соответствующим комментарием — и довольно. Весь вопрос в том, чтобы общество само, добровольно, приняло на себя обязательство молчать о преступнике. А вот о героях, которые ему противостояли, и о невинных жертвах нужно рассказывать и показывать. Их имена должна знать страна.
— Как предотвратить «колумбайны»? Ведь после трагедии в Керчи и Казани общество было уверено, что что-то сдвинется, будут какие-то действия со стороны государства…
— Надеюсь — и не я одна, — что решительные действия действительно скоро последуют. Казань и Пермь переполнили чашу терпения и общества, и властных структур, которым, естественно, требовалось некоторое время, чтобы разобраться в сути этой новой угрозы. «Колумбайн» вместе с другими человеконенавистническими течениями должен быть признан террористической идеологией со всеми вытекающими из этого последствиями — как для самих «колумбайнеров», так и для тех, кто их поддерживает и оправдывает (а также собирает деньги на адвокатов).
Пока же следует приложить все усилия для организации профилактической работы. Ведь задача общества — не покарать преступника (это само собой, но зачем ждать новых трагедий), а предотвратить преступление. Зачастую для предотвращения «колумбайна» достаточно всего лишь вовремя обратить внимание на предупреждающие индикаторы — и сообщить правоохранителям. Нужно только знать эти маркеры! Так уже были спасены многие жизни.
А всему обществу пора задуматься о том, куда и зачем мы идем и как объяснить это молодежи.
Справка: Амелина Яна Александровна — российский политолог, специалист по изучению деструктивного влияния социальных сетей на поведение молодежи. Автор книг «„Группы смерти“ как угроза национальной безопасности России» (2017), «Трансформация деструктивных практик после разгрома т. н. Исламского государства*»: последние тенденции. «„Колумбайн“ в российских школах — далее везде?» (2018), «Бенефис ненависти. Как „колумбайнеры“ и керченский убийца Владислав Росляков стали „героями“ российской деструктивной молодежи» (2019), «Деструктивные тенденции на фоне пандемии. Переориентация „колумбайнеров“ и возрождение радикального исламизма» (2020).
Яна Амелина: Субкультура «колумбайна» укоренилась в молодежной среде
Кровавые события 11 мая в Казани показали, что проблема юношеского терроризма стала печальной реальностью для России. В научной литературе массовое убийство школьников, совершенное другими школьниками, получило наименование «колумбайн» — по названию американской школы, где в 1999 году впервые произошло это преступление. К 2017 году «колумбайны» начались и в российских городах. О проблеме рассуждает политолог, автор нескольких книг на актуальную тему Яна Амелина.
Яна Амелина. Иллюстрация: islamnews.ru
— С какого времени вы начали изучение юношеского терроризма в России? К каким выводам пришли? Почему начали изучать эту проблему?
— Если бы несколько лет назад мне сказали, что я напишу четыре монографии о феномене «колумбайнов» и прочих деструктивных субкультур в России, я бы, мягко говоря, изумилась. До 2016 года все это никоим образом не входило в сферу моих научных интересов, однако жизнь, как всегда, оказалась куда богаче наших представлений о ней.
Все началось даже раньше, осенью 2015 года, в период редактирования аналитического доклада «„Исламское государство“: сущность и противостояние», в подготовке которого принимали участие многие исследователи. Собирая материал о вербовке радикальных исламистов в соцсетях, я обратила внимание на особенность, которую на тот момент не полностью отрефлексировала. Дело в том, что очень многие молодые исламисты, активно интересовавшиеся идеологией «ИГИЛ» (запрещенная в России террористическая организация. — EADaily), годом ранее столь же активно… искали выходы на боевые отряды ДНР и ЛНР, причем воевать они собирались на стороне пророссийских сил!
Кроме того, как минимум 70−80% этих ребят постоянно постили на своих страницах какие-то странные депрессивные мемы о разочаровании в жизни, отсутствии любви и надежды на будущее, а иногда даже прямо о желании покончить с собой.
Все это показалось мне довольно странным, однако мозаика сложилась в картинку лишь после выхода в 2016 году в «Новой газете» знаменитой статьи Галины Мурсалиевой «Группы смерти». Все эти «радикальные исламисты», «борцы с режимом» (неважно каким) и активисты депрессивно-суицидальных сообществ, по сути, являются одним и тем же субстратом деструктивных течений и субкультур, идеологическая составляющая которых меняется в соответствии с конъюнктурой и молодежной «модой», а может и вовсе отсутствовать.
Одним из ярких проявлений подобных деструктивных субкультур являются «колумбайнеры», которые тогда как раз впервые появились на общественном горизонте, а вскоре стали одной из реальных угроз общественной безопасности уже не только в породивших их США, но и в России.
Естественно, это никак нельзя было оставить без внимания, тем более что на тот момент — как, впрочем, и сейчас — практически никто в нашей стране, во всяком случае, в среде экспертов без погон, не занимался этой темой.
— История феномена «колумбайна» начинается с трагических событий в одноименной школе штата Колорадо (США) 20 апреля 1999 года, когда двое школьников — Эрик Харрис и Дилан Клиболд убили 13 и ранили 23 человека, после чего сами застрелились. Почему, на ваш взгляд, подобное явление не фиксировалось раньше?
В пользу этого сыграло сразу несколько факторов. У расстрела в «Колумбайне» не было бытовых или личных причин, это было чистое «настоящее преступление». Эрик Харрис и Дилан Клиболд как следует поработали над имиджем: будучи довольно привлекательными внешне, они еще и стильно оделись (с тех пор «колумбайнеры» копируют не только их поведение, но и внешний облик, что, кстати, облегчает их выявление). Они убили ровесников и преподавателя (а не маленьких детей, как, например, их последователь Адам Ланза в начальной школе «Сэнди-Хук», застреливший 14 декабря 2012 года собственную мать, а затем 20 шести- и семилетних малышей и шестерых учителей). «Колумбайнеры» были хулиганами, противопоставлявшими себя обществу, а не загнобленными «омежками» или откровенными психами, как некоторые из повторивших их деяния, в частности, этот самый Ланза, формально «переплюнувший» результат Харриса и Клиболда.
Кроме того, все больше утверждаюсь в мысли, что над приданием «колумбайнам» такой популярности и особенно над переносом этой деструктивной практики за пределы США очень хорошо поработали некие политтехнологи. Что может быть страшнее теракта в школе? Бесланская трагедия 2004 года жива в памяти россиян. Убийство ни в чем не повинных детей способно расшатать любые скрепы куда быстрее, чем несанкционированные митинги. Возможно, именно так рассуждали лица, активно прививавшие «колумбайны» на российской почве — и, как видим, весьма преуспевшие в этом кровавом деле.
— Есть ли какие-то отличительные признаки у всех «колумбайнеров», которые выделяют их среди остальных террористов?
— Разумеется, некий общий портрет составить совершенно невозможно. Я бы обрисовала образ типичного российского «колумбайнера» как не слишком интеллектуального, инфантильного подростка с чрезвычайно завышенными ожиданиями относительно семьи, школы, общества и мира в целом, а также, как они сами это называют, болезненным «чувством собственного величия». Для таких не характерно стремление к развитию и личностному росту — они уже «познали жизнь» (серьезно, мне писали это 16−17-летние мальчишки). Нереалистичные представления порождают в свою очередь разочарование и абсурдные претензии, выплескиваемые, главным образом, в социальных сетях, а потом уже — в реальном мире. Современная система образования и воспитания скорее способствует расцвету этих негативных черт, поэтому обиженных на весь мир фанатов «школьных расстрелов» — вместо развития своих физических и интеллектуальных сил — будет становиться все больше. Что, собственно, мы и видим в нашей стране, где до 2017 года не было никаких «колумбайнов».
— С чем связано то, что такой феномен юношеского терроризма как «колумбайн» появился в России не в нулевые, а начиная с 2014 года?
— Полагаю, что первый российский «колумбайн» состоялся позднее — 5 сентября 2017 года в ивантеевской школе № 1 (пострадали четыре человека, нападавший, пытавшийся повторить классический «колумбайн», был приговорен к 7 годам и трем месяцам лишения свободы по обвинению в хулиганстве и покушении на убийство двух и более лиц).
А вот с 2017 года (вышеупомянутый случай в Ивантеевке) и особенно в 2018 году мы имеем дело уже с «чистым» «колумбайном». С весны 2017 года я прогнозировала приход этой деструктивной субкультуры в Россию, наблюдая за активной и целенаправленной пропагандой «колумбайнерства» сначала в малых, а затем во все более крупных сообществах в социальной сети «ВКонтакте».
К сожалению, вплоть до трагедии в Керчи об этом и слышать никто не хотел. На одной представительной конференции мне так и сказали: все это очень интересно, но какое нам дело до этой американской специфики, не имеющей к российским реалиям никакого отношения? Увы, Россия оказалась очень похожей на США, и уже через несколько месяцев «колумбайны» прочно вошли в нашу действительность. Убеждена, что ключевую роль в этом сыграла именно агрессивная пропаганда в соцсетях. Вплоть до 2017 года сам термин «колумбайн» был известен лишь узкому кругу интересующихся подобной проблематикой. Не было пропаганды — не было и «школьной стрельбы». Продолжая эту мысль: не будет пропаганды — число подобных инцидентов существенно снизится, однако «зараженных» уже слишком много.
— Скажите: российские «колумбайнеры» вдохновляются своими американскими предшественниками Эриком Харрисом и Диланом Клиболдом?
— Если очень коротко, то, как правило, начинают именно с этого. До 17 октября 2018 года — дня трагедии в Керченском политехническом колледже, когда 18-летний студент этого учебного заведения Владислав Росляков расстрелял 20 соучеников и преподавателей, после чего застрелился сам, — этим и заканчивали. Однако вот уже два с половиной года как у российских «колумбайнеров» появился новый кумир — Росляков, убивавший людей в футболке с надписью «Ненависть». Это неудивительно: ведь он не просто повторил «колумбайн», но существенно (и в одиночку!) превзошел «показатели» Харриса и Клиболда по числу жертв. Он наш, российский (увы). И он очень похож на Харриса (как и ряд других доморощенных «колумбайнеров»).
Переориентация российских «школьных стрелков» на Рослякова оказалась настолько полной, что приблизительно с начала 2019 года мы можем говорить о «росляковщине» как чисто местном феномене. С середины того же года «росляковщина» стала быстро обрастать сопутствующими деструктивными направлениями: российские «колумбайнеры» массово набирались безумия в пабликах, героизирующих маньяков и серийных убийц, крайне правых неонацистов вроде Дилана Руфа и Брентона Тарранта, а также «традиционных» нацистов, заливших кровью СССР и страны антигитлеровской коалиции в годы Второй мировой войны.
Как правило, все это органично дополнялось ненавистью и презрением к родной стране и ее политическому и общественному строю. Встречались и симпатизанты ультраанархистских течений.
В прошлом году к этому «колумбайнерскому» наборчику добавились инцелы («девственники поневоле» — парни, отчаявшиеся найти себе пару, но обвиняющие в этом не себя, а весь женский пол, и готовые мстить ему за собственную реальную или надуманную неполноценность).
Отдельные «школьные стрелки» проявляли интерес к радикальному исламизму в откровенно террористическом варианте (такие чуть ли не в обязательном порядке публикуют на своих страницах фото и видео разрушения нью-йоркских башен-близнецов 11 сентября 2001 года).
Наконец, сегодня последним писком околоколумбайнерской «моды» является экстремистская организация «Маньяки. Культ убийств» («М.К.У.»), членов которой в последние месяцы задерживают по всей стране. Несмотря на идиотское название, она существует на самом деле и представляет огромную общественную опасность, учитывая, что ее «идеология» — откровенный пиплхейт (человеконенавистничество).
Предметный интерес к любому из перечисленных персонажей или структур, в особенности сразу к нескольким из них, — «красный» сигнал потенциальной опасности. Такой подросток — да и совершеннолетний! — нуждается как минимум в профилактической работе!
— Одну, рациональную, причину вы уже назвали: даже в горячке «колумбайна» очевидно, что с младшими легче справиться. Заметим, что многие массовые убийцы, «вдохновляемые» безмотивной ненавистью (те же московские «чистильщики» и ряд маньяков), выбирают жертвами подростков, женщин, пожилых людей, бомжей и пьяных, то есть тех, кому сложнее за себя постоять.
Есть — возможно, не всегда осознанная — и иррациональная причина. Убийство детей, особенно совсем маленьких, — это жертвоприношение. Да, как в Беслане. А вот кому… Видимо, тому самому «богу», которым «осознал себя» бившийся в припадке Ильназ Галявиев. Не случайно «колумбайнеры» зачастую проявляют явный интерес к сатанизму и наслаждаются шок-контентом. Также неслучайно убийцы малолетних детей — изгои даже в среде закоренелых уголовников. Убийство детей — абсолютное табу. Чтобы пойти на это, нужно полностью расчеловечиться.
— 19-летний Галявиев, по рассказам и педагогов, и сверстников, был тихим и спокойным юношей из полной семьи, особо ни с кем не конфликтовал, учился вполне ровно, т. е. перед нами не хулиган, задира или внешне склонный к радикальным действиям человек. И вот где-то за полгода до совершения им массового убийства он забрасывает учебу, пропускает занятия, его в итоге отчисляют из вуза, а потом выясняется, что он возомнил себя богом, отрекся от родителей, он явно тщательно готовится к массовому шутингу. Почему произошла такая трансформация личности?
— На вопрос «почему?» лучше ответят специалисты-психиатры. Трудно сказать, пройдет ли Галявиев судебно-психиатрическую экспертизу. Возможно, он будет признан невменяемым и направлен на принудительное лечение. Для нас же примечательны образы его (предположительного) сумасшествия. Ведь парень не «осознал себя» Сталиным, Гитлером или Наполеоном. Куда там! Сразу богом. Пишу это слово с маленькой буквы (как, кстати, и сам Галявиев), потому что речь идет явно не о Творце и Владыке мира, а о гностическом боге (даже если — и скорее всего — казанский убийца не мыслил в таких категориях). Не случайно и Владислав Росляков состоял как минимум в нескольких гностических пабликах. Нет, даже упоминание истинного Бога в данном контексте не уместно.
«Биомусор», «выпилиться», «живность (т. е. люди) — это ошибка вселенной», «я всегда всех ненавидел» — все это «классика» дискурса так называемых «групп смерти», идеология которых сводится либо к «умри», либо к «убей», а по большей части — «убей и умри». Почему? Без всяких причин, если не считать таковой безмотивную ненависть. Как тот же пиплхейт.
Нормальному человеку это трудно понять, именно поэтому большинство пишущих на «колумбайновские» темы пытаются как-то рационализировать мотивы «школьных стрелков». А все их мотивы — как в популярной в этой и других деструктивных субкультурах песне Егора Летова: «Убивать, убивать, убивать, убивать».
— Нередко одним из объяснений феномена «колумбайна» является желание убийцы отомстить за травлю со стороны одноклассников и, как ему кажется, несправедливое отношение к нему учителей. Но в случае с Галявиевым, даже если предположить, что он и подвергался в школе буллингу, прошло четыре года, как он закончил в ней учебу. Таким образом, в ней уже точно не было тех, кто его травил…
— Заметим для начала, что слово «буллинг» — синоним самой обычной травли — стало широко использоваться российскими СМИ и широкой общественностью совсем недавно, плюс-минус три-четыре года назад. Этот буллинг — такая же прямая калька с английского, как и сам «колумбайн». Что такое травля, все мы прекрасно знаем. Зачем же искать ей синонимы, тем более такие красивые и англоязычные? Предположу, в том числе и для того, чтобы максимально отделить обозначаемое этим словом явление от его сути. Ну и получить максимально возможные средства на обучение преподавателей и других категорий школьных сотрудников урегулированию школьных конфликтов. Раньше дети как-то сами с этим справлялись, а теперь, видимо, не могут.
Что касается сути вопроса, то не устаю повторять, что новомодный «буллинг», как и старомодная травля, не имеют никакого отношения к подавляющему большинству известных нам случаев состоявшихся и предотвращенных «колумбайнов». «Факты» не подтверждаются ни свидетельствами очевидцев, ни материалами уголовных дел.
Два года назад, после выхода серии моих материалов о последних (на тот момент) тенденциях в развитии «колумбайнерства», мне написало более четырех десятков молодых россиян и россиянок, в разной степени увлеченных этой субкультурой. В результате появилась статья о психологии «колумбайнеров», ценность которой в том, что инициаторами разговора о мотивах их увлечения выступили они сами.
Самое интересное — все, что эти ребята рассказывали о т. н. буллинге в их отношении (многие из них так пытались оправдать свое желание «взять огнестрел»), вызывало в лучшем случае недоумение. Ничего серьезного там и близко не было. Одна девушка поведала, что не смогла хорошо рассказать выученное стихотворение, потому что на задней парте смеялись мальчишки. Другая — что ей рассказали (!), что девочки из параллельного класса имеют к ней какие-то претензии из-за того, что она якобы назвала кого-то из них девочкой легкого поведения, а на самом деле она так не говорила (да, все эти подробности занудно обсасывались в письме). Я уточнила: «Они грозились отомстить тебе? Избить, заставить извиняться?» Но оказалось, что не было и этого. Вот такие «жертвы буллинга» мечтали об убийстве своих одноклассников!
Все остальные примеры были абсолютно из той же оперы, то есть не тянули даже на банальнейший конфликт внутри школьного коллектива. «Обиженным» просто хотелось видеть себя таковыми, чтобы лелеять и расчесывать свои жалкие обидки.
Впрочем, звучали и претензии к российской общественно-политической системе (это уже от парней). Примерно такого плана: «Наша страна — такая ужасная трагедия, в ней не хочется даже существовать» (дословно). Упоминалось и о том, что «колумбайнеры», мол, «смогли пойти против системы и заявить о себе». Какой системы? Заявить что. Ответа на это не было и нет до сих пор.
Называть травлей то, что на тебя кто-то не так (как тебе кажется) посмотрел, — как говорят подростки, так себе оправдание. В случае Галявиева ссылаются на какую-то учительницу, которая якобы не позволила ему перейти в десятый класс, и он ушел из школы. Предположим, что все было именно так (хотя такие вопросы решают никак не отдельные учительницы, не говоря уже о том, что 175-я гимназия — далеко не единственная в Казани, где школьники после 9-го класса уходят в техникумы или колледжи, не перейдя в 10-й класс). И что, это хоть как-то объясняет поступок стрелка? Давайте вообще ничего не говорить бедным деточкам, чтобы не дай бог случайно не нанести непоправимый урон их ранимым душам. Этот бред глупо даже обсуждать.
Опыт показывает, что «колумбайнеры», во-первых, склонны делать из мухи слона, во-вторых, попросту бессовестно врать. Особенно когда преступные намерения благодаря превентивным действиям силовиков не удалось осуществить, а впереди маячит нехилый такой, конкретный срок. Вот тут-то частью родителей, адвокатов и не разобравшейся общественности и запевается песня о буллинге, который якобы не оставил подростку иного выбора. Раньше, получается, оставлял, а теперь — не оставляет, беги-ка, милый, за «огнестрелом», а мы тебя прикроем. Ровно точно так же действовало некоторое время назад и федеральное исламистское лобби, пытавшееся оправдать радикальных исламистов и переложить ответственность за теракты с них на общество. Надеюсь, что проколумбайновское лобби будет разгромлено точно так же, как и исламистское.
Кстати, аналогично (в духе «Я — бог») мыслил, например, «битцевский маньяк» Александр Пичушкин, погубивший около 50 человек, иркутские «молоточники» и прочие их «коллеги» по цеху безжалостных убийц, мнившие себя вершителями человеческих судеб.
— Галявиев уже арестован, однако в социальных сетях появилось множество его фейковых страниц. Т. е. есть люди, которые, что называется, хайпят на его преступлении, пытаются получить долю его «славы». Как вы это объясните? Зачем это делается?
— Повторю очевидное: наше общество больно. Если тысячи людей не стесняются ставить лайки (а сколько еще — стесняются. ) под постами, пропагандирующими педофилию, некрофилию, избиение беременных женщин, и т. д., и т. п., то где уж удивляться хайпу на детской крови…
Отрадно, что все эти хайпящие недоумки уже выявлены правоохранительными органами, извиняются на камеры (прекрасная практика!) и встали перед фактом возбуждения против них уголовных дел. Будем надеяться, что в будущем эти «приятные» перспективы будут останавливать их потенциальных последователей. Когда же «колумбайнерская» субкультура будет признана террористической, которой она, по сути, является, сроки они будут получать практически автоматически. Конечно, «правозащитники» будут вопить о сломанных судьбах «несчастных детей», которые «просто шутили», но, возможно, общее количество подобных «шуток» эти меры все-таки снизят. Примерно на порядки.
— Неизбежно возникают вопросы: как можно избежать повторения подобных трагедий в будущем? Что надо изменить? Какие меры следует принять?
— К сожалению, полностью избежать повторения подобных трагедий — как и полностью и окончательно побороть обычную преступность — не удастся ни в России, ни на Западе. Нужно думать над тем, как свести «колумбайны» к минимуму.
Первое, что следует предпринять, — полностью исключить анонимность в интернете. Законопослушного человека это никак не затронет, а вот пропагандировать «школьные расстрелы», сладострастно смаковать подробности преступлений различных маньяков и серийных убийц, оправдывать преступления гитлеровцев и распространять идеи радикального исламизма под своим именем найдется не так уж много желающих. А если и найдутся, их будет несложно найти и наказать, поскольку подобные явления в здоровом обществе недопустимы.
Часто возражают, что все это останется доступным в dark web, мессенджерах и т. п. С одной стороны, это верно: свинья грязь найдет. С другой стороны, крайне важно, чтобы человек, особенно молодой, окунался в эту грязь хотя бы не сразу. Не нужно торопиться стать свиньей. Возьмем времена, допустим, полувековой давности — жестокие убийцы, насильники, даже маньяки были и тогда, однако никому и в голову не могло прийти публичное оправдание их действий или многочасовое обсуждение кровавых преступлений на центральных телеканалах. Узнать обо всем этом было негде. В результате их было меньше, а «колумбайнеров» не было вовсе. Отсутствие информации уберегает от многих пороков. Не провоцирует, короче говоря.
Однако самое важное, то, что действительно поможет радикально минимизировать проблему деструктива в реальности и виртуале — одновременно и самое сложное. В России — как, кстати, и на Западе — отсутствует образ будущего. Не говорю даже — «положительный образ»: нет никакого образа будущего, конечно, если не считать таковыми пропагандистские симулякры из фигни и палок. Молодые люди интуитивно чувствуют это. Что предлагает им современное общество? Кредит на смартфон да ипотеку на однокомнатную квартиренку? Вот это да, вот это круто, вот это то, ради чего стоит жить… И это в том возрасте, когда молодая кровь требует подвига. Не случайно мемы вроде «Будущее совершенно черно, и я не вижу пути» постоянно встречаются на страницах деструктивных подростков. Они буквально стали хитом прошлого года.
Чтобы вот этого действительно не стало, нужно определиться, что за общество мы строим, и зачем? Мы должны обеспечить молодежь подвигом, а не ипотеками. В противном случае эта молодая шпана сметет с лица земли не только нас, но и общество, и государство в целом. Другое дело, что жить она после этого будет не в раю, а в мире «Дивергента» и «Голодных игр», но это уже детали.
Пока же «колумбайнеров» будет становиться больше, а не меньше, поскольку эта деструктивная субкультура «Колумбайна» стала очень широко известна в молодежной среде. Вся надежда — на оперативность и жесткость силовиков.
Справка EADaily. Яна Александровна Амелина — российский политолог, специалист по современным проблемам Кавказа, Поволжья и Крыма. В последние годы занимается изучением деструктивного влияния социальных сетей на поведение молодежи. Автор книг «Группы смерти» как угроза национальной безопасности России» (2017), «Трансформация деструктивных практик после разгрома т. н. Исламского государства»: последние тенденции. «Колумбайн» в российских школах — далее везде?» (2018), «Бенефис ненависти. Как «колумбайнеры» и керченский убийца Владислав Росляков стали «героями» российской деструктивной молодежи» (2019), «Деструктивные тенденции на фоне пандемии. Переориентация «колумбайнеров» и возрождение радикального исламизма» (2020).