что значит милые плуты
Как вы понимаете слова и словосочетания вирши, коснулось души умиленье, милые плуты
бида — это реакция на неприятность, которую ты считаешь незаслуженной по отношению к себе. Это чувство испытываешь, если тебя подвели, предали, если тебе сделали больно словом или делом, однако не стоит долго держать его в себе: обида разрушительна.
Рассказчик из текста В. Солоухина тоже испытывает подобное чувство, и оно рождает в его душе массу отрицательных эмоций: желание отомстить, агрессию, вынуждает идти на обман, переживать злость.
Обида, если её не простить, становится тяжёлым грузом, который ты носишь сам. С этим чувством жить непросто, оно жжёт сердце.
Так было и с героями сказки-были М. Пришвина «Кладовая солнца» — Настей и Митрашей. Но, когда дети простили друг другу мелкие огорчения, всё у них наладилось.
Значит, если не держать обиду в себе, мир снова засияет всеми красками.
Обида — смешанное чувство жалости к себе и зла на обидчика. Думаю, обида знакома каждому из нас. Часто она приводит к желанию отомстить, если человек не находит в себе силы на прощение, и об этом говорится в данном тексте.
Когда в спину рассказчику Витька Агафонов кинул тяжёлый земляной шарик, тот обиделся и решил отомстить обидчику. Он разжигал в себе это чувство, от которого сам же и «накалился». Правда, благодаря своему добродушию, позже обиду простил и правильно сделал: ею в первую очередь разрушаешь себя.
Часто в жизни мы обижаемся на родителей, делающих нам замечания. Однако нужно помнить, что они вовсе не желают нас обидеть, а, наоборот, хотят, чтобы мы были лучше. Поэтому никогда не нужно на них обижаться.
Я считаю, что очень важно суметь отпустить это неприятное чувство и жить, не помня зла. Такому поведению нас учит и данный рассказ, и сама жизнь.
В моём понимании обида — это чувство, которое испытывает человек, когда по отношению к нему допущена несправедливость. Обиду не всегда легко простить, и сделать это получается только у самых отходчивых, незлобивых людей.
В рассказе В. Солоухина обиду чувствует рассказчик. Ему ни за что ни про что бросили в спину земляной шар. Рассказчик недоумевает: зачем Витька Агафонов это сделал? Ответа не было, и поэтому «на душе было черно от обиды и злости».
Любой бы обиделся на такое поведение и отомстил. Однако есть мудрое выражение: «Добро добром отплатишь — молодец! На зло добром ответишь — ты мудрец!» Рассказчик оказался мудрецом и не нанёс ответной обиды.
В самом деле, прощая обиды, мы открываем своё сердце добрым чувствам.
Что значит словосочетание милые плуты?
Если речь о детях, имеется ввиду, что они хитрят, плутуют, но они наивны, и на них не сердятся.
Если про взрослых, то говорится о безобидных обманщиках, хитрецах.
Один из главных героев пьесы – мнимый ревизор Хлестаков, как личность он безлик. На самом деле Хлестаков мелкий чиновник, человек ничтожный, его почти никто не уважал, его даже не уважал собственный слуга. Он был бедный, у него не было денег заплатить за комнату, и за еду. Он стал умолять хозяина покормить его в долг. Но когда ему принесли еду, он стал воображать: что суп простая вода, а котлета на вкус как шайба. Все чиновники не чистые на совесть подумали, что это: образец служебной хитрости, ума и дальновидности, и никто не сомневался, что он ревизор и давали взятки. Он их брал, и брал и жажда наживы растет. В письме Тряпкину истинное лицо Хлестакова открывается чиновникам: легкомысленным, глупым, хвастуном.
По – моему мнению, оба героя Гоголя – Хлестаков и Антон Антонович не положительные и не отрицательные. Но так как Гоголь писал образ с настоящих людей, которых можно встретить на улице. Значит эти герой, то же имеют желание: один мечтает покрасоваться, другой хочет стать генералом. И в этих желаниях нет, не чего зазорного. Как сказал один философ: «Человек без мечты не может существовать.
Крестьянские дети
Опять я в деревне. Хожу на охоту,
Пишу мои вирши — живется легко.
Вчера, утомленный ходьбой по болоту,
Забрел я в сарай и заснул глубоко.
Проснулся: в широкие щели сарая
Глядятся веселого солнца лучи.
Воркует голубка; над крышей летая,
Кричат молодые грачи;
Летит и другая какая-то птица —
По тени узнал я ворону как раз;
Чу! шепот какой-то… а вот вереница
Вдоль щели внимательных глаз!
Всё серые, карие, синие глазки —
Смешались, как в поле цветы.
В них столько покоя, свободы и ласки,
В них столько святой доброты!
Я детского глаза люблю выраженье,
Его я узнаю всегда.
Я замер: коснулось души умиленье…
Чу! шепот опять!
П е р в ы й г о л о с
У бар бороды не бывает — усы.
А ноги-то длинные, словно как жерди.
А вона на шапке, гляди-тко, — часы!
А вона собака — большая, большая!
Вода с языка-то бежит.
Ружье! погляди-тко: стволина двойная,
Замочки резные…
Т р е т и й
_(с испугом)
Молчи, ничего! постоим еще, Гриша!
Испугались шпионы мои
И кинулись прочь: человека заслыша,
Так стаей с мякины летят воробьи.
Затих я, прищурился — снова явились,
Глазенки мелькают в щели.
Что было со мною — всему подивились
И мой приговор изрекли:
— Такому-то гусю уж что за охота!
Лежал бы себе на печи!
И видно не барин: как ехал с болота,
Так рядом с Гаврилой…— «Услышит, молчи!»
О милые плуты! Кто часто их видел,
Тот, верю я, любит крестьянских детей;
Но если бы даже ты их ненавидел,
Читатель, как «низкого рода людей», —
Я все-таки должен сознаться открыто,
Что часто завидую им:
В их жизни так много поэзии слито,
Как дай Бог балованным деткам твоим.
Счастливый народ! Ни науки, ни неги
Не ведают в детстве они.
Я делывал с ними грибные набеги:
Раскапывал листья, обшаривал пни,
Старался приметить грибное местечко,
А утром не мог ни за что отыскать.
«Взгляни-ка, Савося, какое колечко!»
Мы оба нагнулись, да разом и хвать
Змею! Я подпрыгнул: ужалила больно!
Савося хохочет: «Попался спроста!»
Зато мы потом их губили довольно
И клали рядком на перилы моста.
Должно быть, за подвиги славы мы ждали.
У нас же дорога большая была:
Рабочего звания люди сновали
По ней без числа.
Копатель канав вологжанин,
Лудильщик, портной, шерстобит,
А то в монастырь горожанин
Под праздник молиться катит.
Под наши густые старинные вязы
На отдых тянуло усталых людей.
Ребята обступят: начнутся рассказы
Про Киев, про турку, про чудных зверей.
Иной подгуляет, так только держися —
Начнет с Волочка, до Казани дойдет»
Чухну передразнит, мордву, черемиса,
И сказкой потешит, и притчу ввернет:
«Прощайте, ребята! Старайтесь найпаче
На Господа Бога во всем потрафлять:
У нас был Вавило, жил всех побогаче,
Да вздумал однажды на Бога роптать, —
С тех пор захудал, разорился Вавило,
Нет меду со пчел, урожаю с земли,
И только в одном ему счастие было,
Что волосы из носу шибко росли…»
Рабочий расставит, разложит снаряды —
Рубанки, подпилки, долота, ножи:
«Гляди, чертенята!» А дети и рады,
Как пилишь, как лудишь — им все покажи.
Прохожий заснет под свои прибаутки,
Ребята за дело — пилить и строгать!
Иступят пилу — не наточишь и в сутки!
Сломают бурав — и с испугу бежать.
Случалось, тут целые дни пролетали, —
Что новый прохожий, то новый рассказ…
Кто ловит пиявок
На лаве, где матка колотит белье,
Кто нянчит сестренку, двухлетнюю Глашку,
Кто тащит на пожню ведерко кваску,
А тот, подвязавши под горло рубашку,
Таинственно что-то чертит по песку;
Та в лужу забилась, а эта с обновой:
Сплела себе славный венок,
Всё беленький, желтенький, бледно-лиловый
Да изредка красный цветок.
Те спят на припеке, те пляшут вприсядку.
Вот девочка ловит лукошком лошадку —
Поймала, вскочила и едет на ней.
И ей ли, под солнечным зноем рожденной
И в фартуке с поля домой принесенной,
Бояться смиренной лошадки своей?.
Грибная пора отойти не успела,
Гляди — уж чернехоньки губы у всех,
Набили оскому: черница поспела!
А там и малина, брусника, орех!
Ребяческий крик, повторяемый эхом,
С утра и до ночи гремит по лесам.
Испугана пеньем, ауканьем, смехом,
Взлетит ли тетеря, закокав птенцам,
Зайчонок ли вскочит — содом, суматоха!
Вот старый глухарь с облинялым крылом
В кусту завозился… ну, бедному плохо!
Живого в деревню тащат с торжеством…
— Довольно, Ванюша! гулял ты немало,
Пора за работу, родной! —
Но даже и труд обернется сначала
К Ванюше нарядной своей стороной:
Он видит, как поле отец удобряет,
Как в рыхлую землю бросает зерно,
Как поле потом зеленеть начинает,
Как колос растет, наливает зерно;
Готовую жатву подрежут серпами,
В снопы перевяжут, на ригу свезут,
Просушат, колотят-колотят цепами,
На мельнице смелют и хлеб испекут.
Отведает свежего хлебца ребенок
И в поле охотней бежит за отцом.
Навьют ли сенца: «Полезай, постреленок!»
Ванюша в деревню въезжает царем…
Однако же зависть в дворянском дитяти
Посеять нам было бы жаль.
Итак, обернуть мы обязаны кстати
Другой стороною медаль.
Положим, крестьянский ребенок свободно
Растет, не учась ничему,
Но вырастет он, если Богу угодно,
А сгибнуть ничто не мешает ему.
Положим, он знает лесные дорожки,
Гарцует верхом, не боится воды,
Зато беспощадно едят его мошки,
Зато ему рано знакомы труды…
Однажды, в студеную зимнюю пору,
Я из лесу вышел; был сильный мороз.
Гляжу, поднимается медленно в гору
Лошадка, везущая хворосту воз.
И, шествуя важно, в спокойствии чинном,
Лошадку ведет под уздцы мужичок
В больших сапогах, в полушубке овчинном,
В больших рукавицах… а сам с ноготок!
— Здорово, парнище! — «Ступай себе мимо!»
— Уж больно ты грозен, как я погляжу!
Откуда дровишки? — «Из лесу, вестимо;
Отец, слышишь, рубит, а я отвожу».
(В лесу раздавался топор дровосека.)
— А что, у отца-то большая семья?
«Семья-то большая, да два человека
Всего мужиков-то: отец мой да я…»
— Так вон оно что! А как звать тебя? — «Власом».
— А кой-тебе годик? — «Шестой миновал…
Ну, мертвая!» — крикнул малюточка басом,
Рванул под уздцы и быстрей зашагал.
На эту картину так солнце светило,
Ребенок был так уморительно мал,
Как будто все это картонное было,
Как будто бы в детский театр я попал!
Но мальчик был мальчик живой, настоящий,
И дровни, и хворост, и пегонький конь,
И снег, до окошек деревни лежащий,
И зимнего солнца холодный огонь —
Все, все настоящее русское было,
С клеймом нелюдимой, мертвящей зимы,
Что русской душе так мучительно мило,
Что русские мысли вселяет в умы,
Те честные мысли, которым нет воли,
Которым нет смерти — дави не дави,
В которых так много и злобы и боли,
В которых так много любви!
Играйте же, дети! Растите на воле!
На то вам и красное детство дано,
Чтоб вечно любить это скудное поле,
Чтоб вечно вам милым казалось оно.
Храните свое вековое наследство,
Любите свой хлеб трудовой —
И пусть обаянье поэзии детства
Проводит вас в недра землицы родной.