что значит освободить себя

Внутреннее освобождение

Что же есть «внутренняя» свобода?

Несвободна и душа человека. Прежде всего она связана таинственным образом с телом и обусловлена его здоровой жизнью. Далее, она связана законами времени и последовательности (длительность жизни и отдельных переживаний, наследственность, память и т. д.). Наконец, она связана своим внутренним устройством, которого она сама не создает и нарушить не может: законами сознания и бессознательного, силою инстинкта и влечений, законами мышления, воображения, чувства и воли. Душа имеет свою природу; природа эта имеет свои законы; душа не творит сама этих законов, а подчиняется им и не может изменять их по произволению.

Внутренняя свобода отнюдь не есть отрицание закона и авторитета, т. е. беззаконие и самомнение. Нет, внутренняя свобода есть способность духа самостоятельно увидеть верный закон, самостоятельно признать его авторитетную силу и самодеятельно осуществить его в жизни. Свобода не есть произвол, ибо произвол есть всегда потакание прихотям души и похотям тела. У свободного человека не произвол ведет душу, а свобода царит над произволом, ибо такой человек свободен и от произвола; он преобразил его в духовное, предметно обоснованное произволение.

Люди, требующие себе внешней духовной свободы и не постигающие ее внутреннего смысла и назначения, поистине заслуживали бы того, чтобы им дали эту формальную свободу и изолировали их в пространстве и во времени, чтобы они создали где-нибудь на отдаленном острове общество формально разнузданных и духовно погибающих людей на вечное поучение потомству.

Все эти соображения уже намечают известные границы духовной и религиозной свободы; при этом я имею в виду те положительные границы, которые не стесняют и не ограничивают свободу духа, но помогают ее личному оформлению и здоровому расширению. В стеснениях и ограничениях, вообще говоря, нуждается не свобода духа, а злоупотребляющая свободою бездуховность и противо-духовность.

Помочь человеку в его внутреннем освобождении и в установлении его духовной самостоятельности может прежде всего духовное общение с другими людьми.

Внутреннее око человека призвано к тому, чтобы свободно, добровольно, без принуждения обратиться к духу и ко всему Божественному на земле и в небе; и высший смысл всех правовых установлений и государственных законов состоит прежде всего в том, чтобы обеспечить людям эту возможность. Но пользование этой внешней свободой для совращения себя и других людей, и особенно малолетних, в бездуховное и противодуховное состояние не может быть допущено. Свобода не есть свобода духовного растления. Глазному врачу предоставляется свобода лечить глаза пациентов по своему крайнему разумению и искусству, но предоставляется ли ему свобода выкалывать глаза своим пациентам? Подобно этому, всякая соблазнительная и разлагающая пропаганда безбожия и противодуховности есть не что иное, как систематическая работа над выкалыванием духовных очей у людей наивных и доверчивых.

Не прав ли глубокомысленный Карлейль, когда он восклицает: «Свобода суждения! Ни одна железная цепь, никакая внешняя сила никогда не могла принудить человеческую душу к вере или к неверию; суждение человека есть его собственный свет, который нельзя отнять у него; в этой сфере он будет господствовать и веровать по милости единого Господа». Но, добавляет он, при этом «совсем не необходимо, чтобы человек сам открывал ту истину, в которую он потом будет веровать». «Человек может усвоить себе нечто и потом самым искренним образом выработать в свое достояние то, что он получил от другого, и притом испытывать к этому другому чувство бесконечной благодарности. Ибо ценность оригинальности состоит отнюдь не в новизне, а в искренности».

Эта высокая оценка свободы имеет истинно христианский характер. Ибо Христос пришел на землю (по выражению одного древнего христианского источника), «чтобы убедить, а не чтобы подвергнуть принуждению», т. е. чтобы свободно вовлечь человека в процесс обращения и внутреннего освобождения. А у Апостола Петра читаем: «ибо такова есть воля Божия, чтобы мы, делая добро, заграждали уста невежеству безумных людей,— как свободные, не как употребляющие свободу для прикрытия зла, но как рабы Божий».

Нельзя обратить человека к вере посредством меча и силы. Меч может быть только отрицательным средством по отношению к воинствующему сатане, внешним средством для защиты внутренней священной свободы человека против разрушительного злоупотребления внешнею свободою.

Источник

LiveInternetLiveInternet

—Метки

—Цитатник

Пробуждение сознания или деградация в электронной матрице? Нет ничего сильнее идеи, время к.

Концерт Mолодежного хора Патриаршего центра 2012 Биография Сергея Волчкова Прос.

Учись прощать, молись за обижающих, Зло побежда.

—Рубрики

—Видео

—Музыка

—Поиск по дневнику

—Подписка по e-mail

—Статистика

Внутреннее освобождение

Понимать «внешнюю свободу» человеческого духа как формальную и безмерную было бы глубокой и опасной ошибкой: ибо внешняя свобода («не заставляй, не прельщай, не запрещай, не запугивай». ) дается человеку именно для внутреннего самоосвобождения, именно от него она получает свое истинное значение и свой глубокий смысл.

Что же есть «внутренняя» свобода?

Если внешняя свобода устраняет насильственное вмешательство других людей в духовную жизнь человека, то внутренняя свобода обращает свои требования не к другим людям, а к самому — вот уже внешне нестесненному — человеку.

Свобода, по самому существу своему, есть именно духовная свобода, т.е. свобода духа, а не тела и не души. Это необходимо однажды навсегда глубоко продумать и прочувствовать с тем, чтобы впредь не ошибаться самому и не поддаваться на чужие соблазны.

Тело человека несвободно.

Оно находится в пространстве и во времени, среди множества других тел и вещей — то огромных, как планеты, то больших, как горы, то небольших, как животные и люди, то мельчайших, как пылинки, бактерии и т. д. Все это делает тело человека несвободным в движении, смертным и распадающимся до смерти, и всегда подчиненным всем законам и причинам вещественной природы. Эти законы человек может комбинировать или себе на пользу, или себе во вред, на погибель; но создавать и нарушать их он не может. Он может не знать о них или забыть об их действии, но освободиться от них он не может никогда.

Несвободна и душа человека.

Прежде всего, она связана таинственным образом с телом и обусловлена его здоровой жизнью.

Далее, она связана законами времени и последовательности (длительность жизни и отдельных переживаний, наследственность, память и т.д.).

Наконец, она связана своим внутренним устройством, которого она сама не создает и нарушить не может: законами сознания и бессознательного, силою инстинкта и влечений, законами мышления, воображения, чувства и воли.

Душа имеет свою природу; природа эта имеет свои законы; душа не творит сама этих законов, а подчиняется им и не может изменять их по произволению.

Но духу человека доступна свобода, и ему подобает свобода.

Ибо дух есть сила самоопределения к лучшему. Он имеет дар — вывести себя внутренне из любого жизненного содержания, противопоставить его себе, оценить его, избрать его или отвергнуть, включить его в свою жизнь или извергнуть его из нее.

Дух есть сила, которая имеет дар усилить себя и преодолеть в себе то, что отвергается;

дух имеет силу и власть создавать формы и законы своего бытия, творить себя и способы своей жизни.

Ему присуща способность внутренне освобождать себя, ему доступно самоусиление и самоопределение к благу. Освободить себя, значит, прежде всего, обратить свою силу, чтобы быть сильнее любого влечения своего, любой прихоти, любого желания, любого соблазна, любого греха. Это есть извлечение себя из потока обыденной пошлости — противопоставление ее себе и себя ей, усиление себя до победы над ней.

Таков отрицательный этап самоосвобождения.

За ним следует положительный этап: он состоит в добровольном и любовном заполнении себя лучшими, избранными и любимыми жизненными содержаниями.

Этот процесс добывания своей внутренней свободы может поставить человека в конфликт с потребностями его тела— ибо дух будет искать и найдет нужную ему (духу!) и верную для него (духа!) меру еды, меру питья, меру движения, меру наслаждения, меру мускульного труда; при этом он будет видеть в теле свое орудие — то непокорное, то покорное и будет мудро комбинировать законы телесной природы в свою пользу (т.е. в пользу духа).

Далее возможны конфликты с собственными душевными влечениями — ибо дух не может помириться с теми влечениями души, которые ведут человека по пути злобы, порочности, лени, безудержных наслаждений, необузданных порывов, словом, по пути унижения и разложения.

Найти в себе силу для такой борьбы — значит заложить основу своего духовного характера.

Утвердиться в этой силе и внутренне освободить себя (сначала отрицательно, потом положительно) — значит воспитать в себе духовный характер.

Это значит добыть себе «самостояние» или внутреннюю свободу, причем имеется в виду не просто бытовая самостоятельность человека, а его духовное самоопределение; и не только внешняя автономия человеческого духа, но и внутренняя власть его над телом и душою; и не только это самообладание человека (оно может остаться самостоятельной «выдержкой»), но заполненность душевных пространств свободно и верно выбранными божественными содержаниями, которые приобретаются духовной любовью и религиозною верою.

Освободить себя не значит стать независимым от других людей, но значит стать господином своих страстей.

Господин своих страстей не тот, кто их успешно обуздывает, так что они всю жизнь бушуют в нем, а он занят тем, чтобы не дать им хода, но тот, кто их духовно облагородил и преобразовал.

Внутренняя свобода отнюдь не есть отрицание закона и авторитета, т. е. беззаконие и самомнение. Нет, внутренняя свобода есть способность духа самостоятельно увидеть верный закон, самостоятельно признать его авторитетную силу и самодеятельно осуществить его в жизни.

Свобода не есть произвол, ибо произвол есть всегда потакание прихотям души и похотям тела. У свободного человека не произвол ведет душу, а свобода царит над произволом, ибо такой человек свободен и от произвола; он преобразил его в духовное, предметно обоснованное произволение.

Вот что значит свобода, внутренняя свобода. И вот почему я сказал, что свобода подобает духу и должна быть предоставлена именно ему.

Это значит также, что внешняя свобода служит внутренней, необходима для нее и дается для нее. Внешняя свобода есть естественное и необходимое условие для водворения и упрочения внутренней.

Здоровая религиозная жизнь нуждается в обеих свободах: человек пользуется тем, что его никто не «заставляет» и что ему никто не «запрещает», для того, чтобы открыть себе доступ к духовному опыту, пробудить в себе духовное видение, внутренне освободить себя, воспитать в себе духовный характер и определить себя к верным, чистым, нравственным, прекрасным, божественным путям жизни.

Из внешней свободы — этой необходимой основы религиозной веры и жизни — должна возникнуть духовная самостоятельность и самодеятельность человеческой личности в ее отношении к Богу и затем к людям и природе.

Тот, кто требует себе духовной свободы, не должен и не смеет понимать ее формально, напр:, так: «не заставляй, не запрещай! дай мне свободу — делать все, что мне заблагорассудится, хотя бы выколоть себе духовные очи, пасть и погибнуть!»

Это означало бы: дай мне внешнюю свободу духа, чтобы я погубил и исказил свою внутреннюю свободу. Или еще короче: дай мне свободу духовной гибели. Детское, ребяческое требование! Именно так ребенок требует себе острое орудие, чтобы злоупотребить им.

Я говорю орудие: ибо внешняя свобода духа есть именно орудие для полного и истинного внутреннего самоосвобождения.

Я говорю острое орудие: ибо духовная автономия при злоупотреблении может стать источником бесконечного вреда и гибельных бедствий.

Люди, требующие себе внешней духовной свободы и не постигающие ее внутреннего смысла и назначения, поистине заслуживали бы того, чтобы им дали эту формальную свободу и изолировали их в пространстве у и во времени, чтобы они создали где-нибудь на отдален­ном острове общество формально разнузданных и духовно погибающих людей на вечное поучение потомству.

Все эти соображения уже намечают известные границы духовной и религиозной свободы; при этом я имею в виду те положительные границы, которые не стесняют и не ог­раничивают свободу духа, но помогают ее личному оформ­лению и здоровому расширению.

В стеснениях и ограни­чениях, вообще говоря, нуждается не свобода духа, а злоупотребляющая свободою бездуховность и противодуховность.

Помочь человеку в его внутреннем освобождении и в установлении его духовной самостоятельности может, прежде всего, духовное общение с другими людьми.

Есть люди, у которых дух, предаваясь религиозному созерцанию и молитве, нуждается в одиночестве и по­этому удаляется от других людей в уединение. Так об­стоит далеко не у всех; и под религиозной самостоятель­ностью человека следует разуметь не это.

Человек мо­жет быть и должен быть религиозно самостоятельным везде — и в браке, и в семье, и в приходе, и в церкви. Потому что духовная свобода и религиозная самостоя­тельность отнюдь не исключают ни общения, ни единения людей.

Напротив, истинное духовное единение возмож­но именно там, где каждый человек, стоит духовно и ре­лигиозно на собственных ногах, т. е. носит в себе самом жи­вые источники духовного опыта и религиозной веры.

Там, где этого нет, там единение не будет на настоящей высо­те; а это значит, что там необходимо стремиться к этой личной самостоятельности и внутренней свободе людей.

Вот почему духовная свобода и религиозная само­стоятельность людей отнюдь не исключают воспитания и преподавания.

Напротив, всякий, не доросший до этой свободы, должен быть воспитан к ней, и всякий, не имею­щий религиозной самостоятельности, поступит правильно, если начнет учиться ей у тех, кто ее уже достиг. Было бы величайшей ошибкой, если бы кто-нибудь, ссылаясь на свободу и автономию духа, потребовал, напр., отмены преподавания Закона Божия для детей и Богословия для взрослых.

Ведь самостоятельности надо еще научиться. Люди держатся на ногах сами и ходят самостоятельно, однако сначала их учат ходить. И кто захотел бы не учить своих детей ходить, а предоставил им свободу ползанья на четвереньках?

И точно так же люди читают, считают и рассуждают свободно и самодеятельно, однако сначала их учат этому — в порядке обязательном и авторитетном. Кто согласился бы оставить своих детей малограмотными дикарями — во имя духовной автономии?

И вот, подобно этому, человек, владеющий духовным опытом и религиозным видением, призван и обязан преподавать другим свою способность и власть.

Свободу духа нельзя истолковывать как свободу от духа. Свобода богосозерцания не есть религиозная слепота.

Если человек превращает свободу духа — в свободу от духа, то она будет у него отнята. Так было в человеческой истории много раз, так будет и впредь. Если внешняя свобода духа развращает человека и делает его разнузданным, то самое разнуздание его вызовет к жизни такой строй и такую власть, которые урежут или погасят эту свободу. К этому не стоит даже призывать, ибо это исторически неизбежно.

Внутреннее око человека призвано к тому, чтобы свободно, добровольно, без принуждения обратиться к духу и ко всему Божественному на земле и в небе; и высший смысл всех правовых установлении и государственных законов состоит, прежде всего, в том, чтобы обеспечить людям эту возможность.

Но пользование этой внешней свободой для совращения себя и других людей, и особенно малолетних, в бездуховное и противодуховное состояние не может быть допущено. Свобода не есть свобода духовного растления.

Акт духовного опыта, духовной любви и веры своеобразно слагается и вынашивается народами на протяжении столетий. Он созревает преимущественно в бессознательном порядке и притом медленно, передаваясь в процессе воспитания и преемства от одного поколения другому.

В этом процессе каждое новое поколение получает сначала в детстве воспитательный заряд внутренней свободы, а потом, к зрелому возрасту,— все увеличивающуюся от поколения к поколению долю внешней свободы, на которой оно должно довершить свое воспитание — самовоспитанием.

. Государство обеспечивает людям права свободы, но ни одному человеку не может быть предоставлено право на преступление. Истолковывать свободу как право на злодейство могут только — или совсем наивные люди, или преступники.

В вопросах религии человек может заблуждаться. Можно сказать еще больше: эту возможность надо предоставить людям, не опасаясь искренних и честных еретиков. Ибо опасность заключается не в том, что человек, искренно ищущий Бога, увидит его по-своему и окажется еретиком.

Опасность в том, что человек захочет уйти от духа и Бога и вслед за собою увлечет других — сначала лукавством, ложью, издевательством и мнимыми доказательствами, а потом принуждением и террором; он начнет с проповеди вседозволенности и с злоупотребления внешней свободой, а кончит тем, что окончательно повредит драгоценный процесс внутреннего самоосвобождения.

Не прав ли глубокомысленный Карлейль, когда он восклицает: «Свобода суждения! Ни одна железная цепь, никакая внешняя сила никогда не могла принудить человеческую душу к вере или к неверию; суждение человека есть его собственный свет, который нельзя отнять у него; в этой сфере он будет господствовать и веровать по милости единого Господа».

Христос пришел на землю, «чтобы убедить, а не чтобы подвергнуть принуждению», т.е. чтобы свободно вовлечь человека в процесс обращения и внутреннего освобождения.

Нельзя обратить человека к вере посредством меча и силы. Меч может быть только отрицательным средством по отношению к воинствующему сатане, внешним средством для защиты внутренней священной свободы человека против разрушительного злоупотребления внешнею свободою.

Внутренние пути слагающейся, колеблющейся, заблуждающейся, крепнущей и исчезающей веры — суть пути сложные, трудные и многообразные, и людям далеко не всегда и не легко удается разбирать, что написано на путеводных камнях или столбах духа и куда они указуют.

Человеческая душа, бредущая по этим путям и сбивающаяся с дороги, есть существо нежное, впечатлительное и беспомощное: она нуждается в помощи, указании и наставлении точно так, как об этом рассказывается в русских сказках. От кого же ждать ей помощи и наставления, если не от тех, кто уже владеет зрелым духовным опытом и верным религиозным видением?

И почему эта помощь и это наставление могли бы урезать ее свободу? Разве, заблудившись в незнакомом городе или в лесу, мы не расспрашиваем встречного доброжелательного путника о верной дороге и не пытаемся следовать его авторитетным указаниям? И кто из нас, видя, что человек тонет в полынье, не начнет спасать его? Кто из нас бросит его на произвол судьбы, ссылаясь на его «свободу» и «самостоятельность»?

Духовная свобода ребенка совсем не состоит в том, чтобы он рос как лопух у канавы или одичавший кролик в лесу, но в том, чтобы он приобрел внутреннюю способность — достойно пользоваться свободой и духовно заполнять свою внешнюю «невынужденность» и «незапуганность».

Внешняя свобода необходима для внутреннего самоосвобождения; она священна только как верный залог внутренней свободы. Свободен не тот человек, который предоставлен сам себе, которому нет ни в чем никаких препятствий, так что он может делать все, что ему придёт в голову.

Свободен тот, кто приобрел внутреннюю способность созидать свой дух из материала своих страстей и своих талантов, и, значит, прежде всего — способность владеть собою и вести себя, а затем — и внутреннюю способность жить и творить в сфере духовного опыта, добровольно, искренно и целостно присутствуя в своей любви и в своей вере.

Воистину свободен духовно самостоятельный человек; человек же, освобожденный только во внешнем, может злоупотреблять своей свободой и превращать ее в совершенную внутреннюю несвободу, в ужасающее внутреннее рабство.

Итак, религиозное воспитание детей в духе любви и веры пробуждает их к истинной, внутренней свободе, делает их самостоятельными и свободными людьми, закладывает в них как бы первый, священный камень их будущего духовного характера.

Источник

Освободи себя!

Алкоголизм, наркомания, извращения, приём психотропных препаратов — всё это результат избегания жизни, её непринятия. В это время человек не хочет чувствовать, он заглушает свою боль посредством чего-либо. А боль дана человеку, чтобы вырасти, научиться жить, принимать жизнь, принимать себя.

Человек в процессе своего развития проходит условно четыре этапа развития: адаптация, социализация, индивидуализация и трансперсональный уровень.

Этап адаптации связан с нашим умением приспособиться к этому миру. Мы определяем границы, определяем, что безопасно, а что нет, мы устанавливаем рапорт в коммуникации с внешним миром в виде нашего поведения и проявления по отношению к окружению. В нас закладываются убеждения и верования, которые в дальнейшем и будут определять нашу жизнь, наши поступки и наши выбор. А, самое главное, нашу реакцию на то или иное событие.

Дальше наступает период социализации, где мы самоопределяемся и стремимся найти своё место. И этот процесс чаще всего происходит под воздействием тех установок, которые мы выбрали ранее. Мы сами выбрали эти установки, приняли их на веру. Поэтому мы сами выбираем всё, что происходит с нами дальше через призму этих установок. Поэтому мы сами можем от них отказаться! В период социализации мы выбираем профессию, партнёра, создаём семью, рождаем детей. И начинаем их воспитывать под себя, под то понимание жизни, которое есть у нас, с нашими верованиями и убеждениями. Мы копируем ту среду, в которой живём. Копируем паттерны поведения своих родителей и наступаем на одни и те же грабли. Карма усугубляется, и мы перенимаем стиль поведения и жизни родителей или окружения, даже если он нам не нравится, и мы его осуждаем.

Трансперсональный период открывает для нас состояния связи со всем сущим. Пропадает страх ухода. Больше не нужны допинги. Мы есть любовь. Мы тотально принимаем всё, что есть, всё, что происходит. Мы принимаем своё прошлое, своё будущее и настоящее. Мы осознаём, что мы не есть наши мысли, эмоции и наше тело. Что мы — это вечная душа, которая приходит на землю для любви, для жизни в потоке, для служения. Когда это открывается в нас, в нас открывается бесконечный источник силы и радости. Посыпается желание этим делиться. Для нашего счастья уже больше не нужны условия. Мы сами являемся условием для безусловной любви. Нам не от чего страдать. И если в этом состоянии мы поддерживаем своё тело практиками и правильно подобранным питанием, то не возникает серьёзных заболеваний. А наше тело служит нам верой и правдой!

Боль может пройти только тогда, когда человек выходит на трансперсональный уровень и осознаёт себя в масштабе жизни-смерти. Все остальные этапы сопровождаются страхом смерти, страхом ухода. Поэтому человек выбирает уходить сейчас. Наши страхи являются самореализующимся пророчеством. Становится страшно жить, нет сил преодолевать боль, проблемы, так как глубинный страх смерти заставляет сжиматься или бороться. Когда человек избегает жизни, ему нужны допинги, чтобы жить. Человек, который борец по натуре, он таким образом доказывает себе и другим, что он не боится жизни. И то, и другое состояние рождено страхом. Осознание того, что все мы смертны, даёт силы жить, принимая жизнь такой, какая она есть, принимая себя таким, какой (ая) ты есть!

Человек, который не осознаёт этого, не принимает себя, а, значит, он не может войти в фазу индивидуализации, на которой ему открывается безграничный потенциал реализации его уникальности. Ему трудно социализироваться без борьбы и ухода. Он проваливается в фазу выживания и адаптации, он не живёт, а приспосабливается. Как можно понять, живёшь ты или приспосабливаешься? Если возникает чувство вины, обиды, горести, слабости, отчаяния, если нет сил, и тебе страшно, ты выживаешь. Если же появляется лёгкость, сила, уверенность, принятие себя и мира, то ты уже на выходе в стадию социализации. Когда мы достигаем фазы индивидуализации, мы понимаем, кто мы на новом индивидуальном уровне. Мы осознаём свою уникальность. На этой стадии открываются ворота нового уровня энергии. Мы чувствуем приток вдохновения и энтузиазма. Нам не нужны допинги или что-либо со стороны. Мы сами становимся источником. Появляется желание вдохновлять, отдавать миру свою любовь, знания, опыт в тех областях, где мы почувствовали свою уникальность. В этот период все ресурсы вселенной направлены на обеспечение нашей жизни.

Чаще всего происходит так, что мы идём снизу вверх. И наш путь долгий. Большинство людей не доходит до третьей стадии индивидуализации и открытия своего предназначения. Однако те, кто во время сложных жизненных препятствий проходят через эту боль, те, кто принимает жизнь тотально во всех её проявлениях, они открывают для себя трансперсональный уровень, трансцендентные состояния, как будто их жизнь защищена свыше. Эта вера и осознанность даёт силы жить, человек находит точку опоры в том, что его породило, он соединяется с тем, откуда пришёл. Происходит квантовый скачок его сознания. И его жизнь уже больше никогда не будет прежней. Он научится управлять любыми жизненными ситуациями, пропуская через себя силу Бога, Вселенной, Творца, информо-энергоструктур. Каждый называет для себя это по-разному.

Для нас важно осознать, что все проблемы придумали себе мы сами. Мы это выбрали с детства. И так делают практически все люди. Небольшая часть человечества готова это осознать и принять себя как божественное существо, выйдя на трансцендентный уровень. Другая же, бОльшая часть предпочитает страдать и уходить от боли и страданий разными способами.

Если вокруг вас есть люди с зависимостями (алкоголь, наркотики, игромания, переедание и др.), найдите, где вы не принимаете себя и жизнь. Где вы убегаете от жизни, чего боитесь, с чем не хотите мириться. Нужно просто понять, что у каждого свой путь и свои уроки. И излечить мы можем только сами себя. А, излечив себя, мы можем освободить других, тех, кто сейчас нас окружает.

Мы в любом случае сольёмся с потоком жизни во время своего ухода. Так зачем долго ждать и страдать, когда можно сейчас наслаждаться этим освобождением и жить в этом потоке принятия, радости, счастья, любви, самой жизни? Никто ничего нам не должен. Мы сами можем освободить себя нашими установками, мыслями, нашей верой! Буду рада, если для кого — то эти открытия станут полезными.

Источник