что значит сойти с ума с медицинской точки зрения
Кто склонен к неврозам, психозам, почему сходят с ума?
Невроз (тревожное расстройство) может случиться у любого человека независимо от интеллекта, силы воли, внешних данных, социально-финансового статуса, опыта и мудрости. Правда, некоторые заболевают невротическими расстройствами при одинаковых внутренних и внешних воздействиях легче, чем другие.
Личностные особенности, которые при неблагоприятных условиях облегчают появление невроза:
Кроме вышеупомянутых особенностей личности, неврозам могут способствовать внешние неблагоприятные факторы. Сюда можно отнести всё, что способствует накоплению состояния стресса:
Выводы:
Если неврозом может заболеть любой, то сойти с ума выпадает «счастье» далеко не всем, точнее очень небольшой группе людей. Например, шизофренией страдает около 1% населения земного шара. Просто так, от внешних обстоятельств или от сильных переживаний, в психозы (то есть состояние с галлюцинациями, бредом, выраженными эмоциональными сдвигами и т.п.) не впадают. Кстати, невроз никогда не переходит в психоз, то есть от него с ума не сходят. Чтобы случился психоз, в головном мозге должны быть изменения на клеточно-биохимическом уровне. Предваряя вопрос «а вдруг у меня что-то подобное», хочется сказать, что никогда человек в психозе (в острой фазе сумасшествия) не будет думать, что вдруг он сошёл с ума. Одним из важнейших критериев психоза является отсутствие критики к состоянию или заболеванию. Поэтому, если вы озадачились, значит, вы в здравом рассудке, несмотря на симптомы, которые вам могут казаться ненормальными. Из факторов, которые могут повышать шансы сойти с ума, это отягощённая наследственность, например, кто-то из родственников оказывался в психиатрической больнице. Конечно, можно расписать болячки, которые вызывают или проявляются психозами. Однако неспециалистам лучше в эту тему не погружаться, чтобы не начать фантазировать и накручивать себя. Если вас что-то смущает, лучше найти хорошего специалиста по интересующей вас тематике и проконсультироваться.
Всё выше сказанное, скорее, адресовано людям, страдающим разными формами неврозов, так как именно у них много опасений, что их невротическое состояние может перейти во что-то более серьёзное, кончиться чем-то плохим, и они окажутся в психиатрической больнице.
Психиатр рассказал, как понять, что вы сходите с ума
Наталия Белова
10 октября во всем мире отмечают День психического здоровья. В честь этого события жители столицы смогут получить бесплатную консультацию от специалистов Московской психиатрической службы. «Вечерняя Москва» решила выяснить, какие заболевания сегодня считаются самыми распространенными и как понять на ранних стадиях, что с вами что-то не так и вы сходите с ума. Об этом рассказал врач-психиатр, психотерапевт высшей категории Александр Федорович.
— Я думаю, все заболевания стоит разделить с точки зрения распределения проблем по территории нашей страны — на то, что характерно для мегаполиса, и то, что для периферии, то есть населенных пунктов, выходящих за рамки столицы региона. Они, конечно, спокойнее, чем Москва, Питер, но заболевания для них будут характерны те же, и лидер среди них — стрессовые расстройства. Стресс в принципе бич любого крупного города. Самая привычная ситуация, к которой он ведет, — психосоматические расстройства, когда психика не справляется с постоянной нагрузкой. Это и гипертония, и язвенная болезнь желудка, астма, проблемы щитовидной железы, аллергия. В отдаленных поселениях стресса, конечно, будет меньше. К моей боли как психиатра, самое распространенное на периферии — алкогольная зависимость. Регионы спиваются. Если в мегаполисах проблемы с большим инфопотоком, то там, наоборот, отсутствие рабочих мест, учебных заведений для молодежи, пространств для формирования семейной ячейки.
— Какие тяжелые заболевания сегодня распространены шире всего? Шизофрения?
— На самом деле независимо ни от чего количество лиц, страдающих шизофренией, в среднем одинаково и, по данным разных регионов, варьируется от 1,5 до 2,5 процента в популяции. Также, по статистике, имеет место колоссальный рост депрессивных расстройств, но, честно говоря, таким исследованиям я не особенно верю, потому что сегодня это довольно популярный момент. Любой, кто хоть раз вбивал в поисковик «что-то мне грустно», моментально узнавал, что у него депрессия. Это ненаучная и непрофессиональная тенденция, которая лоббируется различными фармкомпаниями — психотропы и антидепрессанты сейчас популярны как никогда. Депрессию теперь не ставит только ленивый, причем распространилось это на врачей всех специальностей. Это категорически неверно. Это гипердиагностика. Под такой симптоматикой могут скрываться и невротические расстройства, и астенические реакции. По данным Советского Союза, от депрессии страдало примерно 10 процентов населения, и я скорее бы поверил этим данным. Сегодня подобная статистика — вторая по точности после астрологии.
— А если заболевание настоящее? Не придуманное ни врачами, ни самим пациентом. Как понять, что с вами что-то не так, что вы потихоньку сходите с ума и пора обращаться к специалисту?
— Я бы начал говорить о том, как заниматься самодиагностикой не с того момента, когда нужно в спешке собираться и укладываться в клинику, а о более ранних проявлениях, на которые у нас, к сожалению, не принято обращать внимание. Это нарушение сна, причем как в сторону укорочения, так и в сторону удлинения, нарушение пищевого поведения — тоже в обе стороны, повышенная усталость, пониженный иммунитет. То есть не когда человек, например, заболевает ангиной, а когда наблюдаются постоянные мелкие заболевания: насморк, горло, слабость, вялость, леность. Некоторые психологи еще называют это прокрастинацией. Они вообще придумали массу абсурдных названий и симптомов, не отражающих сути явлений. Как говорил мой приятель: «Каждый суслик в поле — агроном». Так и здесь — у каждого должен обязательно быть свой синдром. На самом же деле, обратить внимание стоит на ту симптоматику, которую я указал, не придумывая ей новых названий. Это четкие маркеры того, что с организмом что-то не так — он дает сигналы в мозг, пытаясь заставить его работать. Особенно этому подвержены мужчины. В таких ситуациях следует попрать социальные нормы, потому что нам ведь часто говорят не распускать сопли, что все это ерунда, нами самими придуманная. Но здесь спасение утопающих — дело рук самих утопающих.
— Я, например, нашла у себя все перечисленные симптомы. Куда теперь бежать?
— Я бы начал с простого. В первую очередь следует проанализировать свой жизненный график, прикинуть, сколько времени уходит на сон, на работу. Второе — очень банальный момент здоровья. Начинаем правильно питаться, включаем в режим дня обязательные минимальные физические нагрузки — я ни в коем случае не говорю, что нужно бежать в спортзал и становиться айронменами, просто небольшая нагрузка в течение 3–5 минут, но ежедневная. Также необходимо взвесить свое отношение к жизни вообще, найти то, что доставляет удовольствие. Если все это уже сделано, отправляемся к соматологам. Но за ними нужно следить — если видите, что условный гастроэнтеролог выписывает вам феназепам, пишет какой-то неясный диагноз, не направляя при этом к психотерапевту, врача стоит сменить.
— Скажите, насколько люди, страдающие тяжелыми психическими заболеваниями, могут адекватно функционировать в обществе?
— Это очень тяжелый вопрос. Такие люди находятся на стыке медицины, юриспруденции и социума. К сожалению, у нас абсолютно не отрегулировано правовое поле, что не позволяет психиатрам оказывать помощь в достаточном объеме. С точки зрения социума до сих пор живут и плодятся мифы о карательной психиатрии. Со стороны юриспруденции мы не можем даже вызвать на осмотр человека, который стоит на учете. Более того, обязаны спустя какое-то время его с этого учета снять. Ситуация настолько сложна, что иногда человек просто не может получить помощь, мы начинаем работать уже постфактум, когда приключилась трагедия. Институт психиатрии в этом отношении развален, и восстанавливать его крайне сложно. Человеку, страдающему от серьезных недугов, чаще всего остается надеяться только на помощь друзей, родных и близких, им необходима эта поддержка, только с ней у пациента есть шанс. Без нее он практически отсутствует.
Безумие
Безумие – это устаревшее название сумасшествия, которое являет собой тяжелую потенциально неизлечимую психическую патологию. До конца девятнадцатого столетия безумием называли поведение либо мыслительное функционирование, преступающее границы принятой нормы в определенном социуме. Например, к разновидностям сумасшествия относили судороги, попытки самоубийства. Также эпилептические припадки, последствия мозговых травм и контузии считались признаками безумия. Итак, что означает слово безумие? Данный термин означает утрату ума. Безумец – это индивид, потерявший рассудок либо сошедший с ума. Поскольку исторически понятие «безумие» применялось к множеству различных недугов психики, сегодня оно употребляется крайне редко в современной медицинской и психотерапевтической практике, хотя разговорной речи также популярно.
Причины безумия
Безумие в жизни является тяжелым психическим недугом, который характеризуется искаженным восприятием реальности. Ученые утверждают, что легкое безумие обусловлено нарушением, происходящим в единстве человеческой души и тела. Считается, что главным фактором, провоцирующим начало безумия, является отсутствие возможности корректировки и принятия яви. То есть безумие простыми словами наступает, когда действительность перестает отвечать сформированным мозгом стереотипам. Вследствие того, что разновидности и формы безумия очень разнообразны, сегодня довольно трудно выделить общие причины, способные привести индивида к утрате разума.
Большинство средневековых психиатров, задаваясь вопросом, что такое безумие, относили к этому понятию такие проявления, как банальная лживость, отсутствие патриотизма, а также все, что делало индивидов отличными от основной массы людей. Они готовы были признать великих художников, находящихся в порыве творчества и вдохновения на грани безумия, душевнобольными.
В древности различали две категории причин помешательства: сверхъестественные и физические. Наши пращуры часто связывали сумасшествие с божественным наказанием за прегрешения. Другими словами, делая человека безумным, высшие силы, таким образом, старались наказать его. Однако нередко божественное сумасшествие давало знание, поэтому несло позитивное содержание.
Одержимость демонами также в те времена считалась распространенной причиной сверхъестественной природы, вызывающей описываемое состояние.
Зачастую проблемы морального и душевного характера могут вызвать симптомы безумия. Например, утрату разума может спровоцировать ежедневное повторение неприятностей, большое горе, гнев, сильная ярость. К физическим факторам, вызывающим сумасшествие относят травмы головы.
Медицина древней Греции, опираясь на изыскания Гиппократа, объясняла сумасшествие как излишек «черной желчи», пары которой оседали в головном мозге, разъедая его, что и вызывало помешательство. К росту активности, то есть холерическому сумасшествию, мании и эпилепсии приводил избыток «желтой желчи». Во времена господства ренессанса и гуманизма описываемая концепция обрела вторую жизнь.
Во второй половине девятнадцатого столетия прочно утвердилась теория позитивизма, которая гласила, что душа – это лишь марионетка мозга, поэтому все симптомы безумия имеют физическую природу и вполне излечимы. Вследствие влияния данной концепции из обихода ушло слово «душевнобольной», поскольку оно означало, что у человеческого субъекта есть душа, имеющая возможность «болеть». В обиходе окончательно утвердилось определение «безумец».
Сегодня все симптомы, ранее обобщенные термином безумие, обозначаются как расстройство психики. Ведь, что означает слово безумие? Оно означает без разума, то есть полная потеря разумности в поведении. Действия безумного становятся непредсказуемыми, как и при ряде патологий психики.
Современная психиатрия убеждена, что психические недуги наступают вследствие расстройства нейромедиаторного баланса, другими словами: структурно-функциональные элементы нервной системы – нейроны друг с другом не соединены, расстояние между ними называется синаптической щелью, в которой находятся нейромедиаторы, передающие импульсы между нейронами. Психические расстройства наступают именно из-за нарушения вышеописанного баланса.
Признаки безумия
Поскольку формы безумия довольно многообразны, выделить общие признаки довольно проблематично. Отдельными критериями могут служить поведенческие отклонения от общепринятых норм, например, патологическая гиперактивность и кататонический ступор.
Начало безумия сигнализируют следующие признаки:
— беседа с самим собой словно с другим человеком;
— резкие смена настроения, носящие беспричинный характер.
Диагноз безумие с точки зрения воздействия на социальное окружение выделяют опасное сумасшествие и полезное. К опасному помешательству относят истерию, ярость, манию и иные симптомы полоумия, в ходе которых страдающий индивид может нанести моральный вред или травмы окружающим.
К полезному безумию относят дар предвидения, творческое вдохновение, восторг и экстаз. Многие известные гении находились на грани безумия и создавали шедевры.
По характеру симптоматики безумие в жизни подразделяется на меланхолию, манию и истерию. Меланхолия проявляется в удрученности, полной апатии, вялости, отсутствии интереса к происходящему. Индивиды, страдающие данным отклонением, испытывают терзания и душевные мучения, пребывают продолжительное время в угнетенном состоянии. Мания и истерия – это полная противоположность меланхолии. Данные отклонения выражаются агрессией пациента, возбужденным состоянием и яростью. Индивиды, подверженные мании или истерии, могут импульсивно совершать необдуманные поступки, которые зачастую несут негативные последствия.
По степени тяжести сумасшествие классифицируется на слабое (легкое безумие), серьезное и острое. Слабое расстройство характеризуется проявлениями клинических симптомов либо они выражены в легкой форме. Серьезное помешательство – это расстройство сознания, с которым субъект справиться самостоятельно не в состоянии.
Симптомы серьезного безумия характеризуются нарастанием интенсивности и частоты возникновения. Острое помешательство проявляется сильными отклонениями в функционировании психики, которые носят постоянный характер.
Лечение безумия
В темные века помешательство зачастую пытались излечивать при помощи магии и чтения различных заклинаний. Ведь что такое безумие для средневековых людей? Это одержимость, вселение беса. В католицизме средствами излечения служили мессы, молитвы и паломничество, в евангелизме применялось дополнительно чтение над душевнобольным Библии.
В каменном веке по свидетельствам многочисленных раскопок, для лечения применялась такая процедура, как трепанация черепа. Средневековые психиатры полагали, что освободить демона в голове и дать ему дорогу на свободу можно при помощи отверстия в черепе. И хотя диагноз безумие вряд ли возможно излечить данным способом, он дает основание предположить, что уже в средневековую эпоху сумасшествие связывали с наличием патологий в головном мозге.
Невежество психиатров и неразвитость психиатрии как науки породили ее темные стороны в конце девятнадцатого начале двадцатого столетия. Именно тогда стали применять не имеющие под собой никакой теоретической основы такие изуверские хирургические способы лечения, как гистерэктомия (удаление матки), женское обрезание (удаление женских гениталий: клитора, губ), лоботомия (иссечение или отделение одной доли мозга от других областей), а также метод шоковой терапии.
Медик и филантроп Ф. Пинель, возглавив заведение для умалишенных в Париже, ввел гуманитарные методы терапии и классифицировал их по форме недуга и тяжести течения. Все категории пациентов он разделил на зоны, в которых развитие отдельных форм болезни можно сравнивать и непосредственно изучать. Весь приобретенный опыт Пинель изложил в монографии, которая стала базисом для научной классификации безумия.
Доктор Г. Коттон был убежден, что главными причинами помешательства являются локализованные инфекции. Он считается основателем метода «хирургическая бактериология», который стал широко применять на душевнобольных, находящихся на лечении в больнице города Трентон.
Коттон совместно со своей командой провели множество операций на душевнобольных людях, нередко без их согласия. Вначале они удаляли больным миндалины и зубы, если излечение не было достигнуто, то они удаляли внутренние органы, которые, по их мнению, порождали проблемы. Коттон до фанатизма верил в собственные методы, вследствие чего удалил собственные зубы, а также провел аналогичную операцию на жене и двух сыновьях.
Современная медицина лечит психические недуги комплексно, включая медикаментозную терапию и психотерапевтические техники.
Шоковая терапия применяется до сих пор, но в современной вариации (под наркозом). Она успешно зарекомендовала себя в лечении биполярных расстройств.
Кроме того, по сей день «душевнобольных» индивидов изолируют от общества. Но современные клиники, к счастью, ничего не имеют общего с домами, где содержались душевнобольные до конца девятнадцатого столетия.
Автор: Психоневролог Гартман Н.Н.
Врач Медико-психологического центра «ПсихоМед»
Что значит сойти с ума с медицинской точки зрения
Астения – это не болезнь, это такой комплекс симптомов, который предполагает наличие физической и психологической усталости. Человек испытывает эмоциональное истощение, измучен, отмечается раздражительность, повышенная или не совсем адекватная чувствительность. Фактически, все функционирование его организма кричит о том, что он перегружен, ему необходимо изолироваться, минимизировать стресс, в котором он сейчас находится. Если обратиться к биологии и миру животных, то астения – это, скорее всего, лабораторный феномен. В живой природе ослабленное животное или растение достаточно быстро становится пассивным участником пищевой цепочки, то есть, погибает. Человек в этом плане более совершенен и общество дает ему право быть слабым, истощенным. Этим правом следует уметь пользоваться.
Астенический синдром – расплата за жизнь на износ
Полюс активности современного человека смещен в сторону интеллектуальной нагрузки, поэтому очень много времени занимает компьютер, смартфон или планшет. Соответственно, возникает состояние гиподинамии, когда происходит крайне мало движений, часто выполняется однообразная работа, которая требует сосредоточения и напряжение внимания. В результате, возникает своеобразный перекос в функционировании – отказываясь от движения, человек слабеет, сначала физически, а затем – эмоционально и интеллектуально.
Люди начали предъявлять к себе завышенные требования, совершенно не задумываясь о том, что их жизненные ресурсы ограничены, и стали жить на износ. Для нашего общества такое поведение сейчас очень характерно. Стремление к повышению благосостояния и успеху вынуждает многих отдавать работе все свои часы бодрствования, совершенно не заботясь о полноценном отдыхе. В результате возникает астения, при которой работоспособность существенно падает. Не смотря на это, человек не уменьшает требования к себе, считая по-прежнему, что должен работать как можно больше и доводит свой организм до полного физического и интеллектуального изнеможения. Трудоголик считает, что всего необходимо добиваться тяжким непрерывным трудом. Не достигнув высоких достижений, он считает, что не состоялся как личность и ничего не добился в жизни.
Результаты нервного истощения
На фоне таких издевательств над собственным организмом, а также вследствие болезней, стрессов, жизненных потрясений появляется нервное истощение – синдром, характеризующийся полным отсутствием сил и маскирующийся под лень, депрессивное состояние, дурной характер. Появляется сильная утомляемость даже после обычной нагрузки, которая сопровождается снижением работоспособности, внимания, наличием тревожности, раздражительности и плохого самочувствия. Астенический синдром часто сопровождается головной болью и головокружением, болью в мышцах конечностей, нарушением сна. Сон становится неглубоким и беспокойным. В дневное время возникает слабость, желание прилечь, но отдых не восстанавливает силы. Постепенно формируется малоподвижный образ жизни, который только усугубляет проявления астении. Часто астению связывают с синдромом хронической усталости, эмоционального выгорания от большого количества контактов с людьми.
Астенический синдром характеризуется состоянием, когда никого не хочется видеть. Попытки разговоров приводят к еще большему конфликту и его усугублению. Человеку с нервным истощением полезно сделать паузу, немножечко отойти в сторону, отдышаться, попытаться разобраться, с чем связано напряжение, обратиться за помощью к специалисту, который обязательно поможет выйти из тупиковой ситуации.
Обращение к психотерапевту гарантирует восстановление психологического здоровья
Поэтому лучший подход к терапии астенического синдрома предполагает обращение к психотерапевту, который для восстановления хорошего самочувствия займется решением внутренних конфликтов, в которых человек в этот момент находится. Специалист посоветует такую смену деятельности, которая позволит человеку пережить радость и восторг. Общение с психотерапевтом поможет подобрать комплекс действий, при котором человек с нервным истощением будет находиться в балансе, сможет понимать конфликты и проблемы, которые его тяготят, определит, за счет чего они могут быть решены.
Витамины и адаптогены – это средства, которые в данном случае, скорее всего не повредят, но восстановиться организму при нервном истощении они помогут лишь в случае устранения стрессового фактора. Найти его – задача работы с психотерапевтом. Он поможет найти баланс, благодаря которому человек с астенией компенсирует свою жизнь отдыхом, это позволит больше радости и удовольствия.
В арсенале психотерапевтов существует большое количество методов помощи людям с астеническим синдромом. Основной метод коррекции таких расстройств – научить чередованию отдыха и напряжения. Врач может назначить занятия физическими упражнениями, с учетом того, что нервное переутомление часто ведет к быстрому физическому истощению. Он расскажет, в каком темпе необходимо будет входить в физические упражнения, объяснит, что быстрая усиленная физическая активность сможет усугубить эмоциональное напряжение, подскажет, каким образом от пеших прогулок переходить к более затратным нагрузкам.
И все же, основная работа с астеническим синдромом лежит в области психологии.
Институт клинической психиатрии и психологии
Психическое здоровье – важнейшая ценность человека
Владивосток, ул. Лазо, 6-б, 8(42З)22-60-888; 259-30-06
Безумная любовь к безумию
 Душевные болезни привлекают к себе внимание не только тех, кто занимается ими по долгу службы. Они давно вросли в культурный контекст, стали излюбленным объектом изображения в искусстве. Интерес к этому феномену весьма велик в наши дни. Очередное подтверждение этому – только что вышедший в свет «Словарь безумия» Вадима Руднева (одного из постоянных авторов «Популярной психологии»). Чем же безумие нас так привлекает? Странный вопрос. Казалось бы, нет почти ничего более страшного в жизни, чем, как говорится, сойти с ума. Душевная болезнь – это почти всегда невыносимое мучение, часто сломанная, или, по меньшей мере, тяжело осложненная жизнь. Для большинства так называемых «здоровых», душевнобольной – человек, который «неправильно» мыслит или рассуждает, «неправильно» себя ведет. На самом деле, все гораздо более сложно и драматично. «Кривая» логика, неадекватное поведение – не более чем поверхностные феномены, на глубине же – тяжелые эмоциональные расстройства. Это страх, ощущение угрозы собственной жизни, крушения мира. Бред, бредовое поведение – не более чем попытки справиться с этими первичными, крайне тягостными переживаниями. Те, кто по роду своей работы имеет дело с душевнобольными, постоянно соприкасаются с тяжелой атмосферой жизненных катастроф и сломанных судеб. Почему же довольно часто в разных речевых ситуациях мы встречаем слова, обозначающие безумие как нечто привлекательное? Мы говорим: «это безумно красиво», «он безумно влюблен», «с ума сойти, как это здорово», «это был сумасшедший поступок», «он(а) сводит меня с ума», «гениально до безумия». Слова, связанные с темой безумия, означают здесь высшую степень восхищения. Ничего тягостного, ничего такого, что напоминало бы о крайне непривлекательной реальности душевных болезней, психиатрических клиник, психотропных препаратов и прочего. В современной англоязычной поп-культуре слово «crazy» (безумный) встречается чаще всего в эротическом, любовном контексте (можно вспомнить известный хит группы «Aerosmith» с аналогичным названием). Во многих стриптиз-барах клиентам, среди прочего, предлагают так называемое «крейзи-меню», причем вовсе без намерения превратить посетителя в душевнобольного. Речь идет всего лишь о расширенном ассортименте «танцевальных» услуг, который, по идее хозяев, должен довести потребителя до состояния высшего – опять-таки «безумного» – блаженства. «Безумие» здесь выступает как некая мера силы чувств или эротических переживаний. Оставаясь «нормальными», расчетливыми, мы не можем отдаться полноте переживаний, обрести эмоциональную раскрепощенность. Безумие здесь выступает, как метафора, и, разумеется, связь «безумия» и «удовольствия» возможна только в метафорическом ключе. Два разных безумия в ссоре друг с другом |
Чтобы разобраться в этом противоречии («безумие» как беда и «безумие» как радость), мы должны понять, что речь идет о двух разных феноменах. Есть, как уже сказано, реальность душевной болезни. Эта реальность описывается языком соответствующей науки – психиатрии и языком соответствующей социальной практики – практики изоляции и терапии. Здесь господствует терминология, выработанная профессиональным сообществом. О болезни говорят, что это, например, «рекуррентная шизофрения с преобладанием онейроидно-кататонических расстройств» – на языке предпоследней классификации душевных болезней. На этой классификации выросло старшее поколение отечественных психиатров. Или речь может идти, к примеру, о «пассивно-агрессивном расстройстве личности», если пользоваться языком последней классификации, весьма нелюбимой отечественными психиатрами (почему – отдельная история).
Но душевные болезни слишком глубоко встроены в разные формы жизни и, как следствие этого, давно стали предметом разных культурных практик – сакральных, религиозных, художественных. Иначе говоря, тема безумия вросла в различные сферы культуры и там приобрела совершенно особый характер, отличный от того феномена, которым занимаются психиатры. Именно здесь, в культурном контексте, душевная болезнь обрела свои «позитивные» свойства, о которых говорилось выше. Итак, существует два типа безумия, первый – являющийся предметом научных и терапевтических практик и второй – феномен сферы культурных практик. И между ними, как мы увидим, совсем немного общего.
Между этими двумя ипостасями есть своего рода конкуренция, бывают даже серьезные конфликты. Одно из лучших описаний этого конфликта принадлежит Александру Пушкину. Давайте вспомним это стихотворение, ибо лучшей иллюстрации к нашей теме не найти:
Не дай мне Бог сойти с ума.
Нет, легче посох и сума;
Нет, легче труд и глад.
Не то, чтоб разумом моим
Я дорожил; не то, чтоб с ним
Расстаться был не рад:
Когда б оставили меня
На воле, как бы резво я
Пустился в темный лес!
Я пел бы в пламенном бреду,
Я забывался бы в чаду
Нестройных, чудных грез.
И я б заслушивался волн,
И я глядел бы, счастья полн,
В пустые небеса;
И силен, волен был бы я,
Как вихорь, роющий поля,
Ломающий леса.
Да вот беда: сойди с ума,
И страшен будешь как чума,
Как раз тебя запрут,
Посадят на цепь дурака
И сквозь решетку как зверка
Дразнить тебя придут.
А ночью слышать буду я
Не голос яркий соловья,
Не шум глухой дубров —
А крик товарищей моих,
Да брань смотрителей ночных,
Да визг, да звон оков.
Сумасшествие, как таковое, представляется лирическому герою стихотворения чем-то вроде первобытного рая. Вольное дитя природы, он чувствовал бы себя совершенно счастливым, если бы не страх заточения. Романтическое представление о безумии конфликтует с представлением о психиатрической реальности. Испокон веков изоляция – главный элемент этой реальности, главная составная часть политики общества по отношению к душевнобольным. Изоляция – основной «пугающий элемент» этой политики.
Где же любят безумие и за что?
Есть контексты или пространства, где душевная болезнь окружается особенным вниманием, пониманием, ставится даже в привилегированное положение.
Блаженный и пророчествующий
Первое пространство – сакрально-культовое. Уподобление безумия религиозно-экстатическим состояниям весьма распространено в культуре. Элементы сходства здесь весьма очевидны: и душевная болезнь, и религиозный экстаз выступают как противоположность обыденной рациональной повседневности, регламентированному режиму производства и досуга, скажем так, «миру принципа реальности». И безумие, и религиозный экстаз как бы уводят человека в нереальный мир. Они дают ощущение далекое от переживания обыденности, приводят к формированию новых смыслов. Присвоение религией измененных состояний сознания, в том числе и психопатологической природы, смотрится, как нечто вполне естественное.
Это присвоение, в частности, осуществлялось в рамках института юродивых, существовавшем в православной культуре Византии и России (этому посвящены, в частности, исследования московского филолога С. А. Иванова). Юродивый имел особый статус в обществе. Он был предметом почитания с элементами страха перед ним. На юродивого смотрели как на имеющего возможность непосредственного общения с Богом. В то время как для заурядного человека это общение осуществлялось только в рамках особых практик, требовавших безгрешного поведения, аскезы и мобилизации духовных сил. «Близость к Божественному» связывалась также с верой в наличие у юродивого особых способностей, ясновидчески-пророческого толка.
Что особенно интересно, юродивому дозволялось многое из того, что строго возбранялось обычному обывателю, в том числе и абсолютно непристойное поведение. Одно из древнерусских обозначений юродивого – «похаб», откуда и пошло современное «похабный».
При Петре Первом институт юродивых в России был разрушен, многие юродивые арестовывались и ссылались по монастырям.
Однако и позднее такие люди встречались в России. Один из них выведен в романе Достоевского «Бесы» как «Семен Яковлевич, наш блаженный и пророчествующий». К нему отправляются за откровением герои романа и в его бессвязных речах пытаются отыскать глубокий смысл. Прототипом этого персонажа был знаменитый московский юродивый Иван Яковлевич Корейша (1780-1861), к которому стремилось множество паломников за пророчеством и исцелением. Он был похоронен неподалеку от своего дома в Сокольниках, причем его могила оставалась местом паломничества и после его смерти. По одной из исторических версий, благодаря именно его деятельности обязана своим существованием 3-я московская психиатрическая больница (находящаяся рядом со знаменитой тюрьмой на улице Матросская тишина, причем окна тюрьмы выходят во двор больницы). Тех «клиентов», которых Корейша не в состоянии был излечить, сердобольные родственники оставляли в клинике, открытой по соседству специально для этого.
Итак, в сакральном контексте безумие обретало некие привилегированные черты. Душевнобольной становился фигурой, наделенной особыми свойствами и обладающей особыми же правами.
Однако через какое-то время получение привилегированного статуса благодаря душевной болезни стало возможным совсем в другом контексте.
От юродивого к поэту
В 1864 году в свет вышла книга итальянского психиатра Чезаре Ломброзо «Гениальность и помешательство» (другой перевод названия «Гений и безумие»). В ней приводилось множество фактов наличия душевных болезней у разного рода выдающихся личностей в истории науки, искусства, политики. Получалось так, что множество великих художников, поэтов, ученых, полководцев, композиторов, религиозных деятелей обнаруживали несомненные признаки душевных болезней. Это время в психиатрической науке – эпоха господства теории вырождения. Ломброзо был одним из тех, кто разделял эту теорию и полагал, что «гениальные безумцы» есть не что иное, как «высшие дегенераты» (degeneres superieures). Он полагал, что и безумие, и творческая одаренность есть проявление скрытой эпилепсии. Хотя для современной психиатрической мысли такие взгляды имеют разве что историческое значение, тогда, в конце ХIХ века, они произвели подлинный фурор. После этой книги, можно сказать, разверзлись грозовые тучи, и на голову читателя хлынул поток литературы в этом духе.
Особенно преуспел немецкий психиатр и невропатолог Пауль Мёбиус. От общих обзоров он перешел к жанру «психиатрической биографии» (назвал он этот жанр «патография», именно ему мы обязаны этим термином). Прекрасный стилист, он оставил после себя целый ряд книг в этом жанре, в частности, патографии Роберта Шумана, Жана-Жака Руссо, Артура Шопенгауэра. Высказывался Мёбиус и по другим вопросам, например, его перу принадлежит работа «О физиологическом слабоумии женщины». В ней, как ясно из названия, он утверждает, что «слабоумие» для женщины есть нормальное состояние. Надо ли говорить, что автор этих строк (равно как и редакция журнала) категорически не разделяет это мнение. Итак, безумие, покинув юродивого, вселяется в поэта, художника, ученого, чтобы тот в состоянии безумного озарения одаривал человечество плодами своего гения.
Безумие прирастает искусством
Однако следовало бы иметь ввиду и расширенное понимание патографии.
По нашему убеждению, патографией следует считать любое усмотрение, описание и анализ психопатологических феноменов за пределами психиатрической и психотерапевтической деятельности. «За пределами» – то есть в таких областях, как культура, искусство, наука, религия, история, общественная жизнь.
Объем патографического действия может быть разным. Можно написать развернутую психиатрическую биографию в духе Мебиуса, а можно походя давать психиатрическую оценку бытового поведения, объектов искусства и политических явлений.
Первое время патографическими исследованиями занимались психиатры и невропатологи. Развитие этого направления шло двумя путями: количественного накопления материала и уточнения диагностики. Особое значение имело здесь создание учения о пограничных формах психических расстройств (тогда это называлось психопатиями, по последней классификации – расстройствами личности). Это учение возникло в начале ХХ века благодаря трудам немецких психиатров, в первую очередь Эмиля Крепелина и Курта Шнайдера. Если раньше в поле зрения психиатров попадали явные психотики, то теперь любое подозрение на своеобразие характера могло стать поводом для психиатрических рассуждений и диагностики.
Большое значение сыграла также деятельность Эрнста Кречмера, автора знаменитой книги «Строение тела и характер», одна из глав которой называлась «Гениальные люди» и была впоследствии переработана в отдельную монографию. Предметом исследований Кречмера была связь между телесной конституцией и психической. Художественное творчество оценивалось им также с этих позиций. То есть предметом анализа была уже не собственно «патология», а психическая конституция.
Приехал Фрейд верхом на Эдипе
На рубеже XIX – XX веков в патографию пришли психоаналитики. Зигмунд Фрейд обратил свое внимание на соответствие между невротическими расстройствами и структурой художественного произведения. Акцент с биографии был перенесен на творческую продукцию, а с диагноза – на структуру психики. Гениальный создатель психоанализа обратил внимание на сходство структуры семейных отношений и сюжетов ряда литературных творений. То, что впоследствии было названо Эдиповым комплексом, обнаружилось не только в пьесе Софокла «Царь Эдип», но и в «Гамлете» Шекспира, «Братьях Карамазовых» Достоевского и во многих других текстах. Поток литературы психоаналитического направления становился все шире, вскоре появились и первые итоговые произведения, среди которых следует назвать «Мотив инцеста в сказаниях и поэзии» и «Миф о рождении героя» Отто Ранка, ближайшего ученика и сподвижника Фрейда. Что же касается самого Дедушки (обиходное прозвище Фрейда в психоаналитических кругах: Grossvaeterchen), скажем, что он не утерял интереса к патографическим исследованиям до конца своих дней.
В 1928 году в Германии вышла в свет книга Вильгельма Ланге-Айхбаума «Гений, безумие и слава». Без преувеличения можно сказать, что это главный обобщающий труд по этому предмету (до сих пор, кстати, не переведенный на русский язык). Это своего рода энциклопедия патографии. В книге дается аналитический обзор всех возможных подходов к предмету, а в списке персоналий присутствуют все мало-мальски известные персонажи истории культуры (в первом издании их пятьсот, в последующих изданиях – несколько тысяч). По каждой из персоналий приводятся все диагнозы, которые когда-либо выставлялись этому человеку. Нередко эти диагнозы носят взаимоисключающий характер. Что тут сделаешь, психиатрия – наука, которая очень сильно зависит от субъективного фактора. Как шутят между собой психиатры: «Существует столько же психиатрий, сколько психиатров».
Проблема «гений и безумие» весьма неоднозначна. Порой к ней относятся как к неразрывной паре: «не бывает гениальности без безумия». Конечно, это не так. С одной стороны, мы видим много выдающихся людей без малейших патологических признаков, с другой – есть множество душевнобольных, лишенных какой бы то ни было творческой одаренности. При этом современные патопсихологические исследования показывают, что душевнобольные обладают большим уровнем креативности в решении разного рода задач, их мышление намного менее стереотипное по сравнению со здоровыми. При этом мы видим, что «патографическое поведение» обеспечивает интересы, как психиатра, так и психолога. Оно позволяет им быть востребованными далеко за пределами профессиональной деятельности.
Почему же безумию такие привилегии?
В конце концов, безумие стало заложником своей популярности. Если раньше душевная болезнь была явлением исключительным и ужасным, то целый ряд факторов сделал ее чем-то обыденным и почти повседневным.
Во-первых, душевная болезнь стала широко имитироваться в различных художественных практиках ХХ века. Достаточно вспомнить о том, как совершенно здоровый Сальвадор Дали обозначил свой художественный стиль как «параноидальный». Благодаря психоанализу, повсеместно распространилась «мода на безумие», которое превратилось в ходовой товар на художественном рынке.
Во-вторых, большой прогресс в терапии душевных болезней, в первую очередь в сфере психофармакологии, сделал больных не такими париями, какими они были раньше. Драматизм в сфере психиатрии существенно снизился. Болезни психики перестали восприниматься как непоправимая катастрофа. Большинство больных, так или иначе, встроены в систему социальных и производственных отношений, многие даже в состоянии сделать достойную карьеру. Происходит, скажем так, банализация безумия.
Преодолеть страх
В своем эссе «О собеседнике» Осип Мандельштам писал так: «Скажите, что в безумце производит на вас наиболее грозное впечатление безумия? Расширенные зрачки – потому что они невидящие, ни на что, в частности не устремленные, пустые. Безумные речи – потому что, обращаясь к вам, безумный не считается с вами, с вашим существованием, как бы не желает его признавать, абсолютно не интересуется вами. Мы боимся в сумасшедшем главным образом того жуткого абсолютного безразличия, которое он выказывает нам. Нет ничего более страшного для нас, чем другой человек, которому нет до нас никакого дела».
Интерес к безумию, «любовь» к нему, привилегизация – есть оборотная сторона страха перед ним. Если, с одной стороны, этот страх выражается в стремлении изолировать душевнобольного, то с другой, он проявляется в разных формах внимания к нему.
На отношение к безумию распространяется известная закономерность: когда мы не можем изменить что-то нас пугающее, мы делаем это привлекательным для себя.