что значит военный госпиталь
Значение слова «госпиталь»
Источник (печатная версия): Словарь русского языка: В 4-х т. / РАН, Ин-т лингвистич. исследований; Под ред. А. П. Евгеньевой. — 4-е изд., стер. — М.: Рус. яз.; Полиграфресурсы, 1999; (электронная версия): Фундаментальная электронная библиотека
ГО’СПИТАЛЬ, я, м., и (устар.) ГОСПИТА’ЛЬ, я, м. или и, ж. [нем. Hospital]. Большая больница, преимущ. военная.
Источник: «Толковый словарь русского языка» под редакцией Д. Н. Ушакова (1935-1940); (электронная версия): Фундаментальная электронная библиотека
го́спиталь
1. больница, как правило военная ◆ Офицерский госпиталь.
Фразеологизмы и устойчивые сочетания
Делаем Карту слов лучше вместе
Привет! Меня зовут Лампобот, я компьютерная программа, которая помогает делать Карту слов. Я отлично умею считать, но пока плохо понимаю, как устроен ваш мир. Помоги мне разобраться!
Спасибо! Я обязательно научусь отличать широко распространённые слова от узкоспециальных.
Насколько понятно значение слова крейсировать (глагол), крейсировал:
Ассоциации к слову «госпиталь»
Синонимы к слову «госпиталь»
Предложения со словом «госпиталь»
Цитаты из русской классики со словом «госпиталь»
Сочетаемость слова «госпиталь»
Каким бывает «госпиталь»
Понятия со словом «госпиталь»
Отправить комментарий
Дополнительно
Предложения со словом «госпиталь»
Дело улучшения условий в военных госпиталях находилось к тому времени в умелых руках.
Папа был уже не просто хирургом-врачом, а начальником полевого госпиталя.
Только учтите, начальнику госпиталя очень ваше резюме понравилось, и он бы желал видеть вас у себя заведующим хирургическим отделением.
Синонимы к слову «госпиталь»
Ассоциации к слову «госпиталь»
Сочетаемость слова «госпиталь»
Каким бывает «госпиталь»
Морфология
Правописание
Карта слов и выражений русского языка
Онлайн-тезаурус с возможностью поиска ассоциаций, синонимов, контекстных связей и примеров предложений к словам и выражениям русского языка.
Справочная информация по склонению имён существительных и прилагательных, спряжению глаголов, а также морфемному строению слов.
Сайт оснащён мощной системой поиска с поддержкой русской морфологии.
Госпиталь военный
Госпиталь военный – это военное лечебно-профилактическое учреждение, предназначенное для оказания медицинской помощи, квалифицированного и специализированного стационарного лечения военнослужащих, а также генералов, адмиралов и старших офицеров, уволенных в запас по выслуге лет и находящихся в отставке. Право на медицинское обслуживание и лечение в госпитале предоставлено также членам семей военнослужащих и гражданскому персоналу силовых структур, включая гражданское население, поступающее из районов чрезвычайных ситуаций.
В Российских вооруженных силах действуют следующие виды постоянных военных госпиталей: центральные Минобороны России, окружные и гарнизонные. К числу первых относится Главный военный клинический госпиталь им. Н.Н. Бурденко, Центральный военный клинический госпиталь им. А.А. Вишневского, Центральный военный госпиталь им. П.В. Мандрыки. Среди военных госпиталей видов вооруженных сил — Центральный научно-исследовательский авиационный госпиталь, Центральный военный клинический госпиталь ракетных войск.
Центральные госпитали Минобороны России и видов вооруженных сил обеспечивают:
Эти госпитали имеют в своем составе практически все виды специализированных лечебных и диагностических отделений (кабинетов) с соответствующим оборудованием и подразделениями обслуживания. Они укомплектованы кадровым военным и гражданским медицинским, хозяйственным и техническим персоналом.
Окружные военные госпитали, военно-морские госпитали флотов и военно-морских баз обеспечивают оказание всех видов специализированного лечения больных, в том числе и лиц, поступивших из районов чрезвычайных ситуаций, проведение военно-врачебной экспертизы и повышение квалификации медперсонала в масштабе округа (флота).
Гарнизонные военные госпитали (армии и ВМФ) обеспечивают оказание основных видов специализированного лечения больных из приписанных к ним воинских частей и учреждений, проведение военно-врачебной экспертизы и оказание помощи войсковым врачам в проведении лечебно-профилактической работы.
Временные военные госпитали, создаваемые на время войны, делятся на два класса — военные полевые госпитали (ВПГ) и тыловые госпитали Минздравсоцразвития России. ВПГ предназначены для работы в составе госпитальных баз фронтов (ГБФ), а госпитали Минздравсоцразвития России — для развертывания госпитальных баз во внутреннем районе страны.
Военные полевые госпитали располагают транспортом, палатками и портативным полевым оснащением, что позволяет им самостоятельно перемещаться и развертываться вне населенных пунктов. Госпитали Минздравсоцразвития России оснащены в основном стационарным оборудованием, не имеют транспорта для самостоятельного перемещения и палаток. Поэтому они перемещаются железнодорожным, водным и автомобильным транспортом, развертываются в общественных и жилых зданиях населенных пунктов.
Военные полевые госпитали делятся на сортировочные (ВПСГ), многопрофильные (ВПМГ), хирургические (ВПХГ), терапевтические (ВПТГ), неврологические (ВПНГ), инфекционные (ВПИГ), для легкораненых и легкобольных (ВПГЛР).
ВПХГ путем придания им узкопрофилированных групп из отряда специализированной медпомощи (ОСМП) специализируются для лечения определенных контингентов раненых. Предусматриваются следующие специализированные ВПХГ:
Терапевтический ВПГ предназначен для оказания специализированной медпомощи и лечения соматических больных и пораженных терапевтического профиля (пораженных ОВ, больных лучевой болезнью II-IV степени). Неврологический ВПГ предназначен для оказания психоневрологической медпомощи и лечения больных с поражением центральной и периферической нервной системы, а также психических больных и контуженных.
Особенностью ВПИГ является то, что в его составе развертывается приемно-диагностическое отделение, состоящее из двух смотровых, двух санпропускников и нескольких изолированных диагностических палат, предназначенных для раздельного размещения больных кишечными и воздушно-капельными инфекциями, а также дезинфекционный пункт для дезинфекции транспорта и прибывающего с ним оснащения. Персонал ВПИГ выполняет работы, строго соблюдая противоэпидемический режим.
ВПГЛР предназначен для оказания квалифицированной и специализированной медпомощи легкопораженным и легкобольным и их лечения до выздоровления с последующим возвращением в строй (ограниченные открытые и закрытые травмы, не осложненные повреждениями кисти и стопы, легкие контузии и реактивные состояния, необширные ожоги, больные лучевой болезнью 1 степени, легкопораженные ОВ и больные соматическими заболеваниями с короткими сроками излечения).
Источники: Госпиталь военный. Малая медицинская энциклопедия в 6-ти томах. Лядов И.П., Кучеренко Д.Г. АМН СССР. Главный редактор Покровский В.И. —М., «Советская энциклопедия», 1991.
Госпиталь военный
Полезное
Смотреть что такое «Госпиталь военный» в других словарях:
Госпиталь военный — лечебно профилактическое учреждение ПС РФ, предназначенное для оказания квалифицированной и специализированной медицинской помощи раненым и больным, проведения их обследования, лечения, медицинской реабилитации и военно врачебной экспертизы. Г.в … Пограничный словарь
госпиталь военный — (ВГ) см. Госпиталь … Большой медицинский словарь
госпиталь военный непременный — (истор.) см. Госпиталь военный постоянный … Большой медицинский словарь
госпиталь военный постоянный — (истор.; син.: Г. военный непременный, Г. генеральный) Г. в русской армии 18 19 вв., функционировавший как в военное, так и в мирное время … Большой медицинский словарь
госпиталь военный временный — (истор.; син. Г. военно временный истор.) Г. в русской армии 19 в., создававшийся на время войны для оказания медицинской помощи и лечения раненых и больных на театре военных действий … Большой медицинский словарь
госпиталь военный гарнизонный — Г., предназначенный для лечения больных из состава прикрепленного гарнизона (гарнизонов) и оказания консультативной помощи войсковым врачам этих гарнизонов … Большой медицинский словарь
госпиталь военный окружной — (ОВГ) Г., предназначенный для лечения наиболее сложных и тяжелых больных, направляемых из других военно медицинских учреждений военного округа, а также для проведения военно врачебной экспертизы … Большой медицинский словарь
госпиталь военно-временный — (истор.) см. Госпиталь военный временный … Большой медицинский словарь
госпиталь генеральный — (истор.) см. Госпиталь военный постоянный … Большой медицинский словарь
ГОСПИТАЛЬ — (от лат. hostis), леч. учреждение, гл. обр. в войсках. В ряде стран Европы и С. А. С. Ш. термином Г. обозначают в нек рых случаях и гражданские леч. заведения, пользуясь им как синонимом больницы (см.). В СССР Г. называются исключительно военно… … Большая медицинская энциклопедия
Военный госпиталь (телесериал) — Военный госпиталь Combat Hospital Жанр … Википедия
Военный госпиталь или как лечат в армии
В пятой части сборника моих историй, который в данный момент включает в себя четыре части (1, 2, 3, 4), будет фигурировать военный госпиталь. Чтобы не увеличивать объем моих и без того больших графоманских историй, я напишу небольшой «спин-офф» про то, как во время срочной службы я проходил лечение в этом учреждении.
Июль, 2019 года. Пятница. В армии я прослужил ровно неделю – крутое событие, осталось всего 358 дней! Но, как обычно, нет худа без добра – ближе к середине дня мне стало хреново.
Началось все с обычного першения в горле, на которое я особо не обратил внимания, так как с кашлем и прочими подобными симптомами успешно существовала бОльшая часть срочников моей части. Но, к сожалению, в моем случае першением отделаться не удалось: через полчаса я уже с трудом говорил, каждое слово отдавалось болью в горле, а еще через полчаса, измерив температуру, я узнал, что мое тело вышло за пределы нормы и достигло 37.5 градусов Цельсия.
В армии очень скептически относятся к любому проявлению болезней у срочника, ведь то время, которое он проводит в лечебных учреждения полностью засчитывается в срок службы, которую он в этом же учреждении успешно, как принято говорить «прое*ывает». Поэтому в глазах военнослужащих по контракту каждый заболевший срочник – это «калич», который хочет прое*аться в госпитале, который в армейских кругах называют «каличкой». Возыметь славу калича через 7 дней после начала службы мне совсем не хотелось, поэтому я решил подождать до вечера – вдруг полегчает.
После ужина стало еще хуже, та боль, которая проявлялась в горле во время разговора, стала одолевать меня постоянно, даже когда я молчал, потекли сопли и раскалывалась голова. Дабы не рисковать своим здоровьем, я решил, что схожу в медицинский пункт, который располагался на территории части, возьму таблеточку и вернусь обратно в роту. Обрадовавшись своей гениальности, я пошел к дежурному по роте.
«Товарищ сержант, мне че-то хреново, разрешите сходить в медпункт за таблеткой, и обратно в роту вернуться!». Сержант оглядел меня и в ответ спросил: «Прям пи*дец хреново? Может отлежишься до утра, пройдет?». В этот момент один из дневальных дотронулся до моей щеки (!), округлил глаза и сказал, что я очень горячий. В любой другой ситуации я был бы рад таком заявлению, но в тот момент эта информация вкупе с его прикосновением к моему лицу напрягла меня. Дежурный позвонил командиру роту, который дал добро на то, что меня поведут в медпункт, после чего я, в сопровождении дневального, направился в санчасть.
«Сколько, говоришь, в роте температура была?», – спросила меня медсестра, когда я вернул ей градусник, который почти минут десять находился в тесном контакте с моей подмышкой. На мой ответ «37.5» она посмеялась, сказав, что сейчас у меня 39.6. Пиз*ец. Я на панике: в жизни такой температуры не было, а тут на тебе. Говорю медсестре, что вы очень долго не смотрели на градусник, я, наверное, передержал, и все такое. Она, не слушая меня, дала мне ту самую таблетку, видимо, парацетамола, и сказала идти к терапевту, который также находился в этом медпункте. Этим дедушкой я тоже не отделался: он послушал меня, посмотрел горло и резюмировал: «Сейчас поедешь в госпиталь».
Всем правдами и неправдами я начал умолять его не отправлять меня туда, прямо сказал ему, что у нас в роте каличей не любят, и что обычно после одной таблетки я всегда выздоравливал. Он был непреклонен, однако сказал, что в госпитале проводят еще одно обследование, по результатам которого могут отправить обратно в часть. Ладно, подумал я, отмажусь уже в самом госпитале, заодно покатаюсь.
Кататься нужно было полтора часа: из одного подмосковья нас повезли в другое подмосковье. Помимо меня ехало еще шесть человек: водитель, дежурный по медицинскому пункту (прапорщик), солдат, который служил в медпункте и еще четверо заболевших срочников.
Путь мы держали не на современной и оборудованной «карете» скорой помощи, а на всем известной советской «буханке», которую на нормальных дорогах трясло так, будто мы под обстрелом покидали поля боя, увозя раненых солдат. Уф. Приехали в госпиталь где-то в десять часов вечера.
Не знаю, как выглядел со стороны я, но парни, которые ехали со мной, казалось вот-вот умрут. Я же, движимый живительным парацетамолом, потрагивал свой, как казалось мне, уже прохладный лоб, всем с улыбкой заявлял, что сейчас меня отправят обратно. В приемной нас направили на флюорографию – так сразу отсеивают тех, у кого пневмония. В нашей компании из пяти человек легкие были поражены только у одного парня, которого сразу же увели куда-то в глубины госпиталя. Больше мы его не видели. Остальные вернулись в приемную, где над нами вновь начали проводить те же мероприятия, что и в медпункте: слушали, измеряли температуру, смотрели горло.
Как оказалось, мои ладонь со лбом обманули меня: госпитальный градусник показал температуру 39.3, а врач, обследовавший меня, поставил предварительный диагноз – ОРЗ. Я заполнил какие-то бумажки, среди которых было согласие на сдачу анализа крови, в том числе и на ВИЧ, а также согласие на то, что меня определяют в инфекционное отделение данного госпиталя. Тогда я еще не знал, в какой ад попаду, но, деваться было некуда.
Через полчаса нас отвели уже в приемную инфекционного отделения, где мы сдали свою форму, получили взамен ужасные тюремные госпитальные робы, переобулись в тапочки, которые предварительно взяли с собой и стали ждать, когда за нами придут. Парень, который служил в медпункте и сопровождал нас по госпиталю пожелал скорейшего выздоровления, после чего ретировался.
Пришел другой парень, в такой же робе, как у нас, назвал наши фамилии и забрал нас с собой. Тем временем, часы показывали уже 23:00, на улице было достаточно темно, а подошли мы к зданию, которое в этой темноте казалось максимально ужасным: заколоченные в некоторых местах окна, трещины в стенах, огромная деревянная дверь со специальными железными насадками для засова. Сказать, что я обос*ался – ничего не сказать. Все мои надежды на то, что это какое-то случайное здание, мимо которого мы пройдем рухнули, когда наш новый друг сказал нам, что перед нами – наш новый дом на ближайшие минимум 10 дней.
Внутренности этого «монстра» оказались еще хуже. Представьте кадры из какого-нибудь фильма про тюрьму, когда новоиспеченного заключенного ведут в его камеру по узкому коридору, с левой и с правой стороны которого находятся решетки, из которых до него пытается дотянутся огромное количество страшных рук. Примерно такие же ощущения испытал я, когда меня завели на второй этаж «инфекционки», только вместо «камер» по обеим сторонам узкого коридора были палаты. Уже был произведен местный «отбой», однако с моим приходом будто объявили «подъем» – всем было ужасно интересно, кто же это такой пришел к ним поздно ночью.
Помимо палат было несколько «рабочих» кабинетов, где находились медсестры и врачи. В один из них меня завели, и снова измерили температуру. 38.6. В этом кабинете находился «блатной» больной, которому «посчастливилось» оказаться в госпитале надолго, после чего выздороветь, затем снова заболеть, и, ввиду его ненадобности на основном месте службы, остаться в этом медицинском учреждении в качестве бесплатного работника. Он отличался от всех тем, что его роба была голубого цвета.
В протянутую мной ладошку этот медбрат насыпал мне штук 8 маленьких белых таблеток, две большие белые и три желтые таблетки. Я, за неделю уже привыкший к тому, что в армии вопросов не задают – выпил все это добро, запив стаканом воды, который мне услужливо подогнали ранее. Сейчас я понимаю, что лучше бы тогда в этом наборе таблеток были еще и успокоительные, потому что дальше меня отвели в мою палату.
Это был полнейший, кромешный пи*дец. Максимально маленькое квадратное помещение, в которое впихнули 9 двухъярусных кроватей, расстояние между которыми было чуть меньше, чем ваша вытянутая рука. Медбрат включил свет, чем вызвал шевеления тех заключенных болеющих, что уже находились в этом маленьком аду. Показав мне мой котел мою кровать, он выдал мне постельное белье и удалился. Под безмолвную ненависть всех присутствующих я кое-как разобрался со своим койко-местом, выключил свет и лег спать.
Проснулся в часов 5 утра. Горло побаливало, однако голова, по ощущениям, температурила уже не так сильно. Еще раз оглядев весь тот пи*дец вокруг меня, я понял, что хочу как можно быстрее свалить отсюда. Облупленные стены, кровати, которые, казалось, вот-вот развалятся, тараканы, бегающие по потолку – всё это действовало лучше любых парацетамолов, заставляя забывать о том, что ты вообще когда-то чем-то болел.
В 6:30 в палату зашел тот самый блатной больной, который расталкивал всех и раздавал градусники. Те, у кого наблюдалась повышенная температура, отмечались в специальном журнале. Мне записали «37.6». В 7:00 прозвучала команда «Отделение, подъем!». Я, привыкший в учебке все делать быстро, подорвался и начал выбегать в коридор, но вовремя обратил внимание на «старослужащих» своей палаты. Никто из них даже не шелохнулся. Ладно, подумал я, вышел в коридор, дошел до туалета, и, так и не встретив никого из пробуждающихся, вернулся в палату.
Там уже постепенно все начали пробуждаться, доставая из потаенных мест свои сенсорные телефоны. Это меня сильно удивило: за неделю в части нам постоянно вдалбливали, что в армии телефонов ни у кого нет, и что иметь его – это смертный грех, за который вас отправят на гауптвахту и в прочие места не столь отдаленные. Однако здесь подобные телефоны были практически у всех, мне же достался мой кнопочный «тапик», который мне выдали перед отправкой в госпиталь.
Пообщавшись с некоторыми сопалатниками мне показалось, что в госпиталь отправляют только каких-то конченных люди. Их манера речи, юмор и внешний вид определяли их как гопника из самой глубинки России, которому за счастье находиться на государственном обеспечении в госпитале в ПОДМОСКОВЬЕ (!).
Тем временем, поступила команда для построения на обед. Люди из всех палат вышли в коридор и построились в одну шеренгу. Я понял, что не ошибся в определение местного контингента – все как один сочетали в себе романтический образ плохого парня с деревни. Не знаю, возможно, со стороны я выглядел абсолютно также, но эти ребята меня очень сильно напрягали.
Поели, в целом, нормально. Столовая, так как это инфекционное отделение, из которого никуда нельзя выходить, находилась прямо в отделении. Еда практически не отличалась от той, что нам давали в части, плюс ко всему не было вечной «торопёжки», когда за 5 минут надо было съесть суп, второе и чай с булочкой.
После приема пищи нужно было выйти в коридор, в котором стояла большой емкость с пластиковыми контейнерами, в каждом из которых была бумажка с фамилией больного. Помимо бумажки там находились пилюли, жаждующие оказаться в твоем организме. Я «нашел себя», выпил, краем глаза заметив, как некоторые парни высыпают себе таблетки в руку и уходят с ними в сторону туалета. Для меня тогда это казалось дикостью: чувак болеет, и при этом специально не пьет лекарства, дабы подольше не возвращаться в часть. Жесть.
В 10:00 меня вызвали на прием. Врач-терапевт, как выяснилось в дальнейшем – майор медицинской службы, послушал мои легкие и выслушал мою речь. Помимо того, что в этом отделении я увидел ад на земле, через 7 дней у меня должна была быть присяга. Майор сказал, что ничего не может поделать – минимальное время нахождения в инфекционном отделении – 10 дней. Я еще раз, более настойчиво попросил его пойти мне навстречу, сетовал на то, что у меня должны приехать родственники, и что неизвестно когда мы в следующий раз с ними пересечемся, на что этот чудесный доктор (спасибо ему огромное) предложил мне, что если в течении трех дней не будет подниматься температура и придут хорошие анализы – он меня выпишет.
Суббота уже не считалась – утром градусник выявил у меня 37.6. Таблетки в госпитале выдаются после каждого приема пищи, температура измеряется два раза в день: рано утром и вечером перед сном. Я исправно кушал, принимал лекарства, мыл руки каждые несколько часов, бесконечно полоскал нос и горло раствором фурацилина – именно такое лечение было назначено мне. Кстати, про фурацилин – им в армии лечат всё. Начиная от насморка, заканчивая грибками на ногах. И, как ни странно – эта штука реально помогает. Остальные парни смотрели на мое рвение с большим удивлением.
Утро воскресенья ознаменовалось температурой 36.4. Я не прекращал свои процедуры, и утром понедельника ртутный столбик в градуснике вновь не стал подниматься выше 36.6. Остался вторник, подумал я, и пошел мыть руки с фурацилинчиком в стакане.
Тем временем, некоторые парни из палат в моих глазах вышли из образа «гопника», став более-менее нормальными ребятами, с которыми даже можно было о чем-то поговорить. Из разговоров с ними я узнал, что некоторые лежат здесь уже по две недели и больше: за ними просто-напросто не приезжали из их частей. Меня это очень напрягало, я не хотел задерживаться, особенно когда узнал, что здесь нет нормальной возможности помыться: помещение, которое называлось «баней» представляло собой огромный квадрат, в центре которого стояла ванна с краном. Никакого шланга с душем, как и горячей воды здесь не было, однако многие специально мылись холодной водой, чтобы подольше остаться в госпитале. Лично я несколько раз мыл лишь «основные места», полностью ополаскиваться ледяной водой не стал.
Утро вторника. 36.6. Здоров, как бык, подумал я и направился на прием к терапевту, куда меня уже вызвали. Свое обещание он сдержал: «Сегодня сдашь анализы, завтра результаты, если все нормально – я тебя выписываю». Анализы я сдал, и утром среды снова оказался в кабинете у майора. «Всё у тебя нормально, выписываю. Единственное, не знаю, когда за тобой приедут из твоей части», – немного расстроил меня майор. Но главное было то, что меня выписали.
Вернувшись в палату, я начал смотреть на моих еще болеющих товарищей как на врагов. Я совершенно не хотел повторить участь «блатного» медбрата, который выздоровел и заболел вновь. Мыть руки я начал еще чаще, а также не прекращал полоскать горло фурацилином. Из таблеток мне стали давать только «аскорбинки».
Обед среды – за мной не приехали. Ужин среды – приехали, но из другой части, не за мной. Я, наполняясь грустью, пошел готовиться к отбою. Лег спать, надеясь, что хотя бы завтра утром за мной приедут, присяга в субботу, и, в принципе, я должен был успеть.
Толкать меня начали где-то в половину первого ночи. Как и в первый мой день в госпитале в палате горел свет, надо мной стоял блатной медбрат, который сказал, что мне нужно собираться – за мной приехали. Я, не скрывая улыбку, максимально быстро собрал все свое имущество, перебудив при этом половину палаты (простите, пацаны), вышел из нее, получил форму и снова оказался в той самой «буханке». В 2:30 я уже ложился спать в свою кровать в роте, предварительно помывшись в теплой воде в казарменном душе. Класс. Утром четверга я уже проснулся вместе со своими сослуживцами.
Таким образом, в госпитале я провел пять полных дней. Каличем я так и не стал, многие удивились моему скорейшему возвращению, а я так и сказал, что в этом месте долго находиться совершенно не хочется. На присягу я успел: четверг и пятница были посвящены генеральным репетициям, в субботу началось само мероприятие.
Фурацилин и парацетамол – основные инструменты военной медицины. При более тяжелых случаях внутрижопно начинают колоть антибиотики, это когда у тебя диагностируют ангину или пневмонию. При этом фурацилин и парацетамол никуда не деваются, параллельно с антибиотиками обязательно их употребление. Методы, как ни странно, действенные – выздоравливают практически все, и, как показал мой пример, при должно подходе и правильном употреблении можно выздороветь очень быстро.
Спасибо за прочтение.
Еслиб я страдал расстройством памяти,то точно подумал что этот пост написал я про себя.
Служил в 14-15 году все один в один.Даже сленг, контингент в каличке (я пошел служить после во) все один в один. Охренеть.
Мурманская обл. 08275
Очень интересное повествование, спасибо большое! ))
Спасибо. Пойду искать среди знакомых связи в военкомате, пока сыновья растут.
Насчет лечения я был в госпитале за время службы 2 раза с разными болезнями и всегда давали римантадин, а фурацилине я даже не слышал госпитале были в Краснодаре и Хабаровске
То есть теперь в казармах есть горячая вода? Да только за это Сердюкова можно было не привлекать ни к какой ответственности.
Судя по описанному, напугало именно состояние инфекционки?
Меня на тентованом камазе в госпиталь везли
Занес инфекцию в уколотый указательный палец правой руки.Палец стал размером с сардельку.Привезли в госпиталь,обкололи обезболивающим и на стол.Перед мордой поставили ширму и давай там шуровать.Но мы же любознательные,нам интересно. Подглядел.Зря.Торчит мосол,а вокруг висят ноготь,мясо и кожа. Доктора скрябают кость и разговоры разговаривают,а я не знаю то ли в обморок свалить то ли дальше поглядеть. В общем палец чутка укоротили.
Из плюсов только то, что назначили усиленный паек, суки, что для меня вообще хреновая компенсация за оральную дефлорацию метровой(по ощущениям) черной хуйней. Когда в следующий раз собирались отправить в госпиталь после половины службы ибо ангина и 39.6 поставил врачу бутылку конины купленной через контрабаса лишь бы там не оказаться.
Госпиталь ВВ МВД в Екате, нет, спасибо, я лучше останусь в роте половина которой «черные».
Ответ на пост «Ниточка на запястье»
Короче, придётся пилить «ответный пост». Я, конечно, не доктор, но посмотреть могу.
Откуда эта хрень про ниточку? От растяжения запястья. Мама это у меня называет «рука развИлась». Обычно это бывает, когда перетрудишь предплечье. Тогда запястье опухает и взять рукой орудие труда (лопату, топор и так далее) становится трудно. Черенок не держится в руке, кисть плохо сжимается.
И тут на сцену выходит она! Шерстяная ниточка! Не знаю точно, почему шерстяная. Думаю, это чтоб руку не резало ниткой.
«Магия» в том, что при сжатии кулака нитка «придерживает» запястье и можно работать дальше, кисть руки снова пригодна для работы.
Всякие «бабки» шептали разное над узелками и нитками. Но помогает эта нитка только от вышеуказанного недуга.
Думаю, травматологи и спортсмены могут лучше объяснить, как это работает.
UPD
Граждане пикабушники, это не пост о магии! Сработает любая нитка. Сработает даже обхват запястья пальцами, нужно лишь прижать распухшую от нагрузки мышцу.
Ниточка на запястье
Так уж сложилось, что самые любопытные пациенты поступают преимущественно по ночам. Этот случай исключением не стал. Бригадой скорой помощи доставлен мужчина 50 лет с выраженными болями в животе.
— Что случилось с Вами?
— Боли в животе в течение месяца, с каждым днём все сильнее
— В поликлинику обращались? В больницу?
— А почему не лечились?
— И не прошло. Скорую вот вызвал.
— А зачем скорую? Может к бабке надо было? Ниточку там заменить, например
По итогу поджелудочная железа уже на треть развалилась. Несколько операций, ходил как ёжик, с трубками из живота, еле выкарабкался.
P.S. А интересна будет почитать про дичь, которую вытворяют некоторые доктора и фельдшеры?
Про болевую чувствительность при диабете. Вернее про её отсутствие
Женщина, 60+, поступила с жалобами на боль в левой поясничной области. Боль появилась семь дней назад. Лихорадки не было. Пациентка честно ждала, что пройдёт. Несколько лет назад она перенесла травму позвоночника, была прооперирована, сейчас ходит с ходунками, так что боль списала на позвоночник. Сахарный диабет 2 типа, вполне компенсированный. В остальном вполне сохранная.
Сколько времени этому процессу? Ну точно не неделя. Минимум вдвое больше. Камень в мочеточнике, если кто не в курсе, это очень больно. Люди на стену от боли лезут! Почка, растягивающаяся от нарушения оттока мочи, это тоже больно, это тупая постоянна боль, которая не позволяет вести обычный образ жизни. И она ничего этого просто не заметила.
Ответ простой: диабет поражает нервные волокна, резко снижая болевую чувствительность. Поэтому если человек с диабетом пожаловался на боль, пусть даже и не сильную, это зачастую может быть признаком очень серьезных проблем.
Пациентка довольно спокойно перенесла операции и последующие ревизии раны, провела два дня на ИВЛ, затем проснулась и пришла в ясное сознание. Маркёры воспаления зашкаливали, но все органы работали вполне стабильно, даже креатинин ни разу не поднялся.
Сегодня её перевели в урологию. Похоже, обошлось.
Дышать
Каково это — попасть в реанимацию с «короной». Рассказ пациента.
Брестчанин поделился своей историей борьбы с COVID-19.
Вышел Саша из больницы. Месяц адочка с реанимацией. Как не заказывал. Пост не только о том, как лежать пластом в каменном мешке. Но и о людях, которые белыми призраками ходят вокруг тебя, пытаясь достать с того света. ***
Я пригвожден к больничной кушетке двумя резиновыми трубками. Они подают кислород в мои обожженные ковидом легкие. Это отдает в уши постоянным раздражающим звуком. Эдакой смесью радиошума и кипящего чайника. На соседней койке корчится старик без возраста. Глухой, слабо соображающий, практически не ходячий. Он поступил ночью и сестры с нянечками уже трижды на руках носили его в туалет. Адскую боль на лице деда выдает гримаса и сжимающий край матраца сморщенный кулак. Нас разделяет 50 сантиметров и целая жизнь. Объединяет одно. Надеюсь, не навечно.
В палату то и дело заходят медсестры, нянечки санитарки. В белых защитных костюмах, масках с прозрачными забралами. По голосу им всем лет 18. Да, пусть будет 18. Одна подвозит мне капельницу примерно на полтора часа. Вчера я такую едва пережил. Мне трудно дышать даже лежа на животе. В других положениях – задыхаюсь. — Потерпи, милый, — говорит сестра, помогая перевернуться на бок. – Потерпи. Мы сейчас как-то подберем, чтобы удобно, чтоб для тебя, чтобы вы все выкарабкались.
Кое-как я бухнулся на спину, закрыл глаза и на секунду память ворвалась сцена из кино. Наверное, из детства или юности. Полевой госпиталь, десять бойцов и медсестричка, которая бегает с бутылкой воды от одного солдата к другому, поит их и говорит: потерпите, миленькие.
Черт возьми, это я, в 37 лет, здоровый откормленный мужик с солидным животом и жизненным опытом должен ее успокаивать. Я-то отсюда в любом случае через неделю другую уйду. Лучше ножками, конечно. А она останется на бог весть еще сколько. И таких как я и дед только в этом отделении минимум человек 30. В этой больнице, как и в других теперь, нет профильных отделений. Кардиология, неврология, терапия – все стало инфекционкой. Я вот лежу формально в проктологии. Действительно, все через…
В палату входит разносчица пищи. — Мальчики, пожалуйста, вы должны покушать. Вам надо набраться сил…
Господи, девчата, да у вас их откуда столько? Я же знаю, что и без ковида ваша работа не сахар, а награда – не мед.
Медсестричка, зашедшая проверить мою капельницу, бросила взгляд на старика. Тот успел стянуть с себя трико до колен и в очередной раз отключился от кислорода, который нам подают через маски или нос, вставляя туда две трубочки – канюли. Мы с дедом получаем максимальную дозу – 15 единиц. И все равно дышится тяжело.
— Дедушка, давайте вернемся в обратное состояние, — абсолютно спокойным голосом произнесла медсестра, принявшись одевать его. Это повторяется уже раз в четвертый или пятый. – Потерпи, милый!
Дед ее не слышит. Она слышит его.
В палату входит наш лечащий врач. Доктор появляется как итоговый выпуск новостей: раз в день. Ну и потом, может, еще заглянет сказать что-то вдогонку. Я дотошен. Прошу каждое указание прокомментировать. И уж больно хочется понять: почему легче не становится. То дышать тяжелее, то кашель… Врач терпеливо и рассудительно отвечает… Так заканчивается первый день на больничной койке.
Городская больница №1. Брест. ***
Утро. Капельница не зашла. Задыхаюсь. Со стороны, наверное, выгляжу как рыба на берегу. Открываю рот, а воздуха нет. От страха кричу на все отделение. Прибегают медсестры, следом приходит врач. Затыкают лицо кислородной маской. Я теряюсь во времени. Неизвестно, сколько прошло часов до прихода еще одного доктора. Тот походил вокруг, что-то буркнул моему лечащему врачу…
— Доктор, — не выдерживаю, — шансов на тот свет много?
— Не буду врать. Много. Так что лежи и не дергайся. Весело, да? Еще неделю назад же на велике рассекал.
— Ничего, — успокаивают медсестры, — они всем так говорят. Чтобы люди пугались, слушались их и быстрее выздоравливали. У них в реанимации так…
У меня после этих слов упало.
— Да. Тебя туда переводят. Но это не страшно. Просто будешь под более пристальным наблюдением.
Вставать нельзя. Вещи с собой брать нельзя. Мобильный оставляешь медсестрам. Да что там мобильный – одежду. Всю. Кто был там – тот знает. Кто нет – лучше не знать. Раздевают тебя уже санитарки. Одежду в прямом смысле слова срывают. Меня перенесли на каталку, накрыли одеялом и повезли на лифте куда-то вниз.
Описать реанимацию сложно. Это сугубо личные впечатления. Палата – помещение с маленьким окном. На картинках или в кино вы наверняка видели эти складывающиеся кушетки и приборы с множеством проводков, которые подключают к тебе, как к подопытному животному. Кровать – гроб без крышки. На стенах нет даже часов. Связь с внешним миром потеряна. Очень скоро ты не понимаешь: день сейчас или ночь.
Лежишь в склепе, а в голове – слова врача, что шансы двинуть кони весьма высоки. Лежишь, кстати, только на животе. В так называемой прон-позиции. Это облегчает течение заболевания – легкие вентилируются. В носу – канюли, на лице – маска. Кислород бьет как вода из пожарного шланга. Дышится, вроде, нормально, если учесть, что это предел нагрузки. Дальше – ИВЛ, говорит врач. Так что, мол, дышите. Это все, что от вас требуется.
А у меня начинается паническая атака. Гроб, склеп, никакой связи с внешним миром… Уже потом я встретил зав. реанимацией, когда лежал в обычной палате. Тот улыбнулся, мол, дал я им прикурить. Впрочем, чему удивляться. В их отделении много таких. У меня началась гипоксия. От кислородного голодания мозг немного неадекватно воспринимал действительность. В какой-то момент я это почувствовал. Прошу аудиенции с психиатром.
Смирившись с действительностью, все, о чем я его попросил – выписать каких-нибудь таблеток или уколов. Успокоиться и уснуть. Следующие несколько дней – туман. Мне сложно вспомнить что-то отчетливое. Даже не могу сказать: где был сон, а где явь. Вот, приподнимаюсь, смотрю в окно в соседнюю палату, а там кого-то на ИВЛ дефибриллятором выхаживают. Реаниматолог кричит: не смотрите сюда! На мониторе я успел разглядеть прямую линию. Приснилось это или нет? Медсестры отвечали уклончиво, мол, не думай ни о чем. Дыши.
И я дышу, проваливаясь в сон. Часто слышу, как прикованного к кровати больного человека сравнивают с овощем. Себе я сам напоминаю больше кусок мяса на рыночном прилавке. Хотят – иглы втыкают, хотят – переворачивают, хотят моют тряпкой…
Еда не интересует вообще. За все время в палате интенсивной терапии я съел разве что пару йогуртов под конец лечения там. И то, уж очень уговаривала разносчица пищи. Ну как же так, вздыхала она, силы нужны. Выкарабкиваться надо…
Зато воду пьешь постоянно. Кислород зверски сушит. Отходить от этого безумия, воспринимать более-менее адекватно действительность стал, как потом понял, на шестой день. На седьмой меня выписали. Из реанимации. Всем, кто мучился со мной, терпел и выхаживал – спасибо.
К сожалению, я не видел ваших лиц даже в масках. Но я чувствовал невероятную силу, сверхчеловеческое желание помочь.
*** Спустя день мясо стало обретать тело. Как только меня бросили в обычную палату, передали из предыдущей вещи, я попытался встать. И упал. За неделю ноги атрофировались. Далеко, впрочем, и не сходишь. Я все еще подключен к источнику кислорода. И снова санитарки, сестрички, доктор, подбадривающий с каждым повышением сатурации.
— Молодец! Давай, крепни… И я креп. Как мог.
С переменным успехом, но все-таки вперед. После реанимации я, кажется, попал в санаторий. Относительная свобода передвижения, снова связь с внешним миром. Чувствуешь себя заново родившимся.
Вечером в палату заходит доктор, который оформлял меня по скорой. Молодой. Фамилия Котович. На груди на белом защитном костюме кот нарисован. Очень доброжелательный и грамотный врач:
— О, рад вас видеть… Живым!
— Что, все было очень вот так вот?
— Ну да. В реанимацию у нас по приколу не кладут. Я когда вас оформлял в больницу — у вас уже было плохо очень с дыханием. На следующий день прихожу в проктологию — а у вас кислород на максимуме. И вы совсем плохо дышите. Потом на следующий день зашел — а ваша койка пуста. Я очень испугался. Мне, правда, сказали, что вы в реанимации, но все равно было стремно.
— А мне как… Чудил в реанимации. Помню смутно, что мобильный требовал. Работать хотел… — Сказалась гипоксия. Нехватка кислорода мозгу. Это вызывает сбои. Паника, галлюцинации… Глюки я не ловил, а вот причудливые картинки из того, что окружает мозг, рисовал. Помню на смятом одеяле из складок сложился образ старушки в платке…
— Хорошие вы мне новости принесли, — заключает доктор Котович. — Очень рад, когда больные поправляются. ***
На следующий день снимаю маску (на короткое время это разрешается) и выхожу в коридор…
Трудно описать движ, который там происходит. Медики или бегут, или идут быстрым шагом. Откуда-то доносятся стоны. Грохочут тележки на которых перевозят больных в тяжелом состоянии.
Вскоре я увидел и накрытые тела, которые везли мимо нашей палаты на вечную выписку.
Снова всплывают ассоциации с полевым госпиталем. Да. Здесь идет настоящая война. Война XXI века, к которой генералы по всему миру совершенно не были готовы, ибо они всегда готовятся к прошедшей войне.
Многие из них до сих пор по привычке ищут врага в человеческом обличии: в танке или самолете. Потому что он виден, понятен и помещается в прицел.
Я представляю, сколько стоит один залп гаубицы или пуск ракеты.
Если бы каждую копейку от них собрать в один огромный кошелек и направить эти средства разработчикам вакцин, медикам в ковидные больницы… Сколько жизней было бы спасено, а не приплюсовано к тем, кто погибнет от разрыва снаряда…
*** Я дома. Слова доктора: «пора домой» готов слушать всю свою биографию. Да, к сожалению, процесс возврата нормальной жизни не такой быстрый, как я надеялся. Вряд ли смогу бегать и через месяц. Но, как там говорится: что не убивает – делает сильнее. Надеюсь, все будет так.
*** Спасибо. Всем. Врачам, медсестрам, санитаркам. Всех больниц и поликлиник.
Конкретно по мою душу тем, кто работает в отделениях, где лежал я: проктология, реанимация, кардиология.
— Судас Александр Валентинович;
— Копанько Олег Николаевич;
— Осовец Руслан Кириллович.
Довелось пообщаться и с главврачом на обходе в реанимации, Эдуардом Васильевичем Бабичем. Еще до приема успокоительных.
Диалог был примерно такой:
— Доктор, сколько мне тут лежать?
— Давайте мы вас понаблюдаем, — уклончиво ответил главврач.
— Но я не могу, я тут с ума сойду!
— У вас сильное поражение легких…
— … И что я должен делать?
— Не паниковать, не делать резких движений и сотрудничать с администрацией. Выполнять наши указания. Тогда все будет хорошо…
Амбулаторно в Брестской центральной поликлинике меня вытягивает, выслушивает, терпеливо отвечает и подбирает нужные пилюли терапевт Ольга Александровна Тагаева.
. Увы, я не знаю, как зовут других работников отделений больницы, где довелось лечиться за исключением Светланы из реанимации.
За сим – большая просьба к администрации клиники. И этой, и других. Будет в перспективе возможность – сделайте на сайтах больниц, поликлиник раздел, где можно будет прочитать о всех работниках, увидеть их прекрасные лица, не закрытые масками и не усталые, а горящие глаза, полные энергии и желания помочь тем, кто борется за свою жизнь.
Московские хирурги избавили младенца от редкой патологии сердца
Настоящее медицинское чудо: кардиохирурги Морозовской больницы избавили младенца от редчайшей патологии, с которой в России еще не сталкивались
Острый зуб
Обратился самотёком с жалобами на увеличение в размере языка и затруднение дыхания. Госпитализирован с диагнозом «отёк Квинке», хотя ЛОР ничего особенного не обнаружил.
Нас вызвали на падение давления, мы забрали пациента к себе, на лечении он быстро восстановил давление и вообще почувствовал себя здоровым. Сделали КТ, но зубные протезы так «засвечивали», что в интересной зоне ничего рассмотреть не получилось.
Приехал челюстно-лицевой хирург и вскрыл гематому языка. Острый край зуба травмировал язык, а на фоне антикоагулянта в хорошо кровоснабжающемся языке всё это спровоцировало большую гематому, которую хирург тут же вскрыл.
Вот такая история. Антикоагулянты, плюс проблемный зуб привели мужчину сначала в больницу, а потом в реанимацию. Да, на следующий день мне пришлось настойчиво объяснить пациенту, что его обморок был не просто страхом стоматолога, а настоящей анафилактической реакцией, и что название анестетика нужно запомнить и всегда называть любому врачу, который соберётся что-то у него обезболить. Он согласился, но, боюсь, только чтобы я от него отстала. В серьёзную опасность пациент явно не поверил.
Об одном средневековом враче с купленным дипломом
Автор: Ксения Чепикова.
Фальшивые дипломы, купленные диссертации – сегодня иногда звучат скандальные новости с разоблачениями какого-нибудь американского спортсмена, итальянского политика, южно-корейского искусствоведа, российского чиновника или даже немецкого министра. А как с этим обстояли дела в далеком прошлом?
Подделывать и покупать академические степени начали, вероятно, со времен появления первых университетов. Соображения престижа, лучшие карьерные шансы, хороший заработок, возможности социального взлета – мотивация у владельцев фальшивых документов могла быть самой разной. Впрочем, сами университеты не отставали: так, между 1226 и 1234 годами руководство Болонского университета в погоне за престижем сфабриковало свидетельство об учреждении своего учебного заведения еще императором Феодосием II в 423 году! Но сегодня расскажу о другом случае.
Круговая карта Вены (Мельдеманн, 1530 год)
В поисках этих самых актов в университетских архивах нашли Promotionsurkunde (свидетельство о присвоении докторской степени) Александру из Шотландии, якобы выданное Римским университетом в 1486 году после обучения медицине у профессора Коронатуса де Планки и успешного экзамена. На оборотной стороне этого документа оказалась еще одна интересная пометка: данное свидетельство, предоставленное указанным Александром, является фальшивым.
А произошло вот что. В сентябре 1498 года ректору поступило прошение от городского совета Вены о проверке квалификации недавно появившегося в городе доктора Александра из Шотландии. Он навлек на себя подозрения властей тем, что бОльшая часть многочисленных пациентов, привлеченных громким титулом «врача из университета» и докторской степенью, его лечения, к сожалению, не пережила.
Обращение к университетскому руководству в данном случае соответствовало правовым нормам времени: университет был самостоятельным субъектом права, осуществлявшим над своими членами законодательную, исполнительную и судебную власть. С собственным судом и собственной тюрьмой. В архивах медицинского факультета сохранилась довольно подробная информация о проведенном расследовании.
Архив университета Вены
13 сентября совет факультета пригласил доктора Александра для беседы. Проверка выписанных им рецептов показала необразованность и некомпетентность – он даже названия ингредиентов не мог правильно написать: «camemila» вместо «camomilla» (ромашка), «colockquinta» вместо «coloquinda» (колоцинт). Не говоря уже о составе рекомендованных им «лекарств».
На требование ректора показать документ, удостоверяющий квалификацию, Александр пустился в путаные объяснения, что его докторская грамота по каким-то причинам находится сейчас не в Вене, и что ему нужно хотя бы 10 дней, чтобы ее доставили в город. В течение этого срока он несколько раз пытался замять дело, сочиняя различные отговорки. Наконец, 22 сентября он принес требуемое декану. Тому показалось странным, что Александр, передавая ему грамоту, вдруг начал неудержимо краснеть. Присмотревшись хорошенько, он понял, что свидетельство фальшивое. Под язвительные смешки факультетского совета оставалось лишь резюмировать: «Что тут долго говорить? Какой врач, такой и документ».
Современные исследователи установили, что в 1480-х годах в Римском университете действительно имелся профессор Коронатус де Планка, но не на медицинском факультете – он преподавал римское право. Что касается других указанных в грамоте преподавателей, у которых якобы обучался Александр, то историки выяснили, что в Риме таких не было.
Печать медицинского факультета Венского университета с 1408 года
В материалах дела не сообщается, где Александр из Шотландии учился медицине – а ведь что-то он все-таки знал и умел, пусть даже на примитивном уровне – и как смог выдавать себя за врача, не вызывая подозрения у пациентов. Остается загадкой, что привело его из Шотландии в Вену, и куда он подевался после того несчастливого для него летнего семестра 1498 года. Но, несомненно, он был не единственным, кто колесил по Европе с поддельной академической степенью.
А ещё вы можете поддержать Кота рублём, за что мы будем вам благодарны.
Яндекс-Юmoney (410016237363870) или Сбер: 4274 3200 5285 2137.
Подробный список пришедших донатов вот тут.
Подпишись, чтобы не пропустить новые интересные посты!
О лейтенантских погонах в советской армии
У нас с уважаемым @ferbot (Артур Буер) зашел разговор о военных кафедрах и призыве с 4го курса. Я ни в коем случае не оспариваю его историю, просто хочу рассказать, что в советское время при желании стать офицером, проблем особых не было.
Друг нашей семьи получил первые погоны очень необычным образом. Родился в обычной уральской деревне. Отец и мать работали на заводе в соседнем городе. Когда парню исполнилось 16 лет, брата забрали в армию. Год служил в Калининграде, а потом отправили в Ригу. Служил хорошо, в армии нравилось и он остался на сверхсрочку. Служить отправили уже в Эстонию и уже старшиной.
Для уральской деревни середины 60-х, чтобы чей-то сын был старшиной в Эстонии — это космический успех. Это ж почти заграница, так еще и квартиру однокомнатную обещали дать.
Наш товарищ закончил школу с медалью и легко поступил в институт. Вот только институт был без военной кафедры, тк еще толком не сформировался, а брата перещеголять хотелось. Оказалось, что в соседнем городе есть строительный институт, на котором есть военная кафедра, где готовят офицеров для стройбата)
Парень приехал туда, спросил где находится военка и просто пришел. Местным зав кафедрой оказался старый фронтовик. Парень сказал «хочу служить родине, но и энергетиком быть тоже хочу». Научите меня родину защищать. Зав кафедрой похлопал его по плечу и попросил написать заявление. Запросили личное дело из военкомата, характеристику из ВУЗа и справку из милиции. Собрали документы и зачислили на военную кафедру. Занятия можно было посещать редко, тк студенты строители всегда были на стройках и их сильно никто не муштровал.
На пятом курсе наш герой съездил на сборы и вернулся уже лейтенантом, получив погоны не от своего института. А в год его выпуска, в его уже построенном институте торжественно открыли военную кафедру.
Пошел к зав военной кафедрой. Говорит «хочу в армию, так проникся, что вот забирайте меня хоть сейчас!».
Военком утер скупую фронтовую слезу и отправил личное дело парня в военкомат. Около четырех месяцев ожидания и вдруг пришел приказ явиться в военкомат, где торжественно сообщили о том, что его отправляют служить на Байконур, где он и проработал 20 лет (оклады у военных на Байконуре были раза в три выше, чем у обычных. А также много плюшек в виде профильных санаториев, бесплатных проездов, ну и личные знакомства с космонавтами и пр).
Как потом говорил, их с братом отправили в такие «блатные места», тк биография идеальная. Оба дети рабочих из уральской глубинки, к заграницам отношения не имеют.
За двадцать лет службы удалось дослужиться до полковника, получить квартиру в Королеве и дачу в Подлипках, что по меркам Москвы было космически круто.
Так что в советское время, армия была еще и очень серьезным социальным лифтом, для тех кто шарил как им пользоваться.
Мать солдата
Я хочу рассказать о своей маме. Не про всю её жизнь, а про два года, пока я служил в армии срочную службу.
Дальнейшие события развивались стремительно. Барышня с погонами старшего лейтенанта провела перекличку, и торжественно сообщила, что нас призывают в армию. Я оказался единственным, кто напомнил барышне, что учусь на четвёртом курсе политеха, на дневном отделении. Справка об этом есть в моём личном деле. Ответ барышни меня удивил:
— Армия без тебя, ну просто никак! Или ты в бега подашься?
— А смысл? Хоть не в Афган отправите? – спросил я.
— Какой тебе афган? В тебя даже целиться не надо. Бегом в институт, сдай студенческий и зачётку, напиши заявление на академический отпуск. И в двенадцать ноль-ноль, явиться сюда!
— В двенадцать ноль-ноль. И маму предупреди, а то заявится потом сюда, в поисках своего чада.
— Это по дороге в часть. Купи бутылочку крепкого лимонада и пирожков в гарнизонной столовой. И переоденься в фуфайку, а то вырядился.
— А разве одежду будет нельзя домой отправить?
— Не факт, лучше не рискуй.
Выйдя из военкомата, я сразу позвонил маме на работу:
— Мам, меня в армию забирают.
— Да нет, служить некому, вот отсрочку для студентов и отменили.
— А когда на призывной пункт?
— Через два часа. Сейчас с институтом дела улажу, переоденусь и на призывной.
— Боже, я ведь не успею приехать!
— Да не надо, работай и не волнуйся. Отслужу как надо и вернусь.
— Обещаю, куплю на рубль конвертов, и каждую неделю по письму, если будет возможность. Поэтому не переживай, если будет пауза. Значит на учениях, или в Москву вызвали, чтобы звезду героя вручить! – усмехнулся я, но как-то грустно.
— Нет, отдам долг, и буду жить спокойно.
— Будь благоразумным, сынок! – тихо сказала мама и положила трубку.
Переписка с мамой была оживлённой. Я каждую неделю посылал её коротенькое письмо примерного содержания:
До моего приказа осталось *** дней!
Мама отвечала кратко, но в каждом её письме, я обнаруживал вырезанный из газеты кроссворд! Разгадывая который, я на некоторое время забывал про армию, во время службы в которой бывало всякое…
Домой я вернулся в половине пятого утра. Открыв дверь своим ключом, я начал шумно раздеваться. Мама проснулась, а я крикнул:
— Мам, это я! Я вернулся!
— Слава Богу! Руки и ноги целые? – сонно спросила мама.
— Обниматься потом будем, а я посплю. Вчера легла поздно.
— Отдыхай, а я в холодильнике пороюсь…
Несколько месяцев спустя, соседка рассказала мне «по секрету», что маму оперировали, и её сердце останавливалось. Мама сильно переживала все два года. Я у неё был единственным. И она читала мои письма моим друзьям, которые уже отслужили в армии. И постоянно интересовалась их мнением:
— Артур меня не обманывает? – спрашивала она.
Мне приходилось провожать друзей в армию, и меня всегда раздражали женские причитания на призывном пункте. Хоть кино снимай про войну. И я рад, что моя мама смогла сдержать свои и мои эмоции…
Понимаю.
Почувствуй разницу
Родина-матрица зовёт!
Ответ на пост «С такими защитниками и враги не нужны»
Появилось видеообращение того самого Асхаба Магомедова из вчерашнего поста.
Так же он дал пояснения журналистам «КП-Ставрополь»:
— Что меня смущает в это ролике? Парень лежит, а вы его бьете по голове ногой.
— Я его бил не по голове, а по перчаткам. Если вы посмотрите видео повнимательнее, вы не найдете ни одного точного удара в лицо. Вы также видите, что он плачет, но этот человек потом благодарил меня. По сей день общаюсь с ним. Когда начался резонанс, я ему позвонил. С ним все в порядке.
Видео со спаррингом сопровождали скриншотом следующей сториз Магомедова. В нем он якобы объяснял, почему так поступил с сослуживцем:
«А меня жалко не было, когда меня вырубили? Когда меня три человека били и вырубили в туалете? У меня тоже есть родители, мне тоже голову пробили».
Но в беседе с корреспондентом «КП-Ставрополь» Магомедов опроверг, что писал такое.
— Кто-то записал происходящее с экрана телефона и только через 1,5 года выложил видео. Возможно, это не один и тот же человек. Но я даже не знал, что видео у кого-то сохранилось. Эта запись идет в связке с моими критическими высказываниями в адрес Максима Марцинкевича, что подлило масла в огонь.
Ежедневно в личные сообщения Магомедова, по его словам, приходит более тысячи посланий. Много кто угрожает парню расправой.
Сейчас Магомедов продолжает заниматься смешанными единоборствами. Некоторые пользователи знали его и раньше по кулачным боям и по схваткам в любительских лигах MMA.
С такими защитниками и враги не нужны
Дагестанец по имени Асхаб Магомедов похвастался в инстаграме издевательствами над русскими сослуживцами во время его службы в армии.
Объяснил он это тем, что его якобы точно так же избивали. Кроме того, он выложил видео, на котором стреляет из окна машины прямо во время езды.
Дедовщины не существует, не забывайте
