что значит змея на кресте

Не будем славить змея

Беги от греха, как от лица змея; ибо, если подойдешь к нему, он ужалит тебя.
(Сир. 21: 2)

В декабре весь мир готовится к празднованию Нового года. Празднование это объединяет людей самых разных взглядов – религиозных и не религиозных.

Богоявление из церкви пророка Ильи в Бобошево (Болгария, XVII в.)

Наверное, нет сейчас человека, который не знал бы, какой год подходит к концу и какой наступает. Спроси кого хочешь: христианина, еретика, сектанта, иудея, мусульманина, язычника, атеиста, сатаниста, – каждый скажет, что скоро наступит 2013 год.

Но давайте задумаемся: от какого события весь мир ведет свою хронологию? От Рождества Иисуса Христа!

Христос изменил мир, Своим воплощением соединив небо и землю. Соединив нетленную Божественную природу с природой человеческой, тленной и смертной после грехопадения, освятил ее и, будучи безгрешен, пострадал на кресте. Взяв на себя грех мира, омыл его честною Своею кровью и, сойдя во ад, разрушил его воскресением Своим, даровав всем нам надежду воскресения в Жизнь Вечную. И соединенный с человеческой природой Божеством Своим неслитно, нераздельно, неразлучно и неизменно, вознесся и воссел одесную Бога Отца. Послав от Отца Духа Святаго и освятив им Церковь Свою, продолжает Духом Святым, как реками воды живой, питать ее и всех входящих в нее – до скончания века.

Христинам известно, что «Он, будучи образом Божиим, не почитал хищением быть равным Богу; но уничижил Себя Самого, приняв образ раба, сделавшись подобным человекам и по виду став как человек; смирил Себя, быв послушным даже до смерти, и смерти крестной. Посему и Бог превознес Его и дал Ему имя выше всякого имени, дабы пред именем Иисуса преклонилось всякое колено небесных, земных и преисподних и всякий язык исповедал, что Господь Иисус Христос в славу Бога Отца» (Флп. 2: 6–11).

То есть приближается время, когда Христос, явившись во славе, будет судить вселенную. На Страшном суде все поклонятся Христу. Не только ангелы Божии и святые всех времен и народов, но и грешники, и бесы, и диавол. Кто-то с любовью, с благоговением, со страхом – а кто-то в ужасе падет в ноги Спасителю.

И торжество, связанное с празднованием очередного года от Рождества Христова, не может не обрадовать всякого христианина, ведь весь мир волею или неволею, сознательно или неосознанно считает время от выдающегося события в истории – от воплощения Бога Слова и от Его непостижимого чудесного рождения от Пресвятой Девы.

Но ныне сложившиеся традиции и обычаи этого празднования вызывают у нас великую скорбь и боль за тех, кто в нем участвует. В этом году иконой праздника пьянства и разврата стал змей.

Приняв в райском саду образ змия, сатана до сих пор заигрывает с нами в этом образе. По Божественному приговору, питаясь прахом нечистот человеческих грехов и страстей во все дни жизни своей, пытается жалить нас в пяту (ср.: Быт. 3: 14–15). «Он был человекоубийца от начала и не устоял в истине, ибо нет в нем истины. Когда говорит он ложь, говорит свое, ибо он лжец и отец лжи» (Ин. 8: 44).

Тот древний змей, который в раю соблазнил наших прародителей и всю историю человеческую пытался увлечь в погибель всех их потомков, стремится ныне хитростью похитить ту славу и честь, которой достоин один Бог, всемогущий Владыка вселенной, Творец времени и пространства. Этот змей учит людей создавать и тиражировать в огромном количестве иконы со своим изображением – с изображением того зверя, чей образ он некогда воспринял в раю.

Плюшевые змеи в IKEA

И самое печальное, что на этот обман прельстились и некоторые христиане, забывая, что нам дана «власть наступать на змей и скорпионов и на всю силу вражью» (Лк. 10: 19). Те, кто должен быть светом миру, сиять, как звезды, возвещая погибающему миру Царствие Божие, уготованное человеку прежде создания мира. Они, увлекаясь диавольским обольщением, вместе с остальным богоборческим миром воспевают хвалу змею. Чествуют его, печатают на открытках, украшают изображениями змей свои жилища, запускают их в небо, вешают фигурки змей на елки, наряжаются змеями…

Они не задумываются над тем, что Господь Вседержитель, возродивший их к Жизни Вечной Своими страданиями и смертью, обладающий всей полнотой власти во вселенной, заботится о них, как пастырь добрый – о каждой своей овце, поддерживает их Своими пробитыми гвоздями руками… Он не позволит так просто идти в погибель тем, которых Он искупил Своею кровью, и будет наказывать их.

Некогда на пути в Землю обетованную народ Израильский стал малодушествовать «и говорил народ против Бога и против Моисея: зачем вывели вы нас из Египта, чтоб умереть [нам] в пустыне, ибо здесь нет ни хлеба, ни воды, и душе нашей опротивела эта негодная пища. И послал Господь на народ ядовитых змеев, которые жалили народ, и умерло множество народа из [сынов] Израилевых. И пришел народ к Моисею и сказал: согрешили мы, что говорили против Господа и против тебя; помолись Господу, чтоб Он удалил от нас змеев. И помолился Моисей [Господу] о народе. И сказал Господь Моисею: сделай себе [медного] змея и выставь его на знамя, и [если ужалит змей какого-либо человека], ужаленный, взглянув на него, останется жив. И сделал Моисей медного змея и выставил его на знамя, и когда змей ужалил человека, он, взглянув на медного змея, оставался жив» (Числ. 21: 5–9).

Египет – образ рабства греху. Народ Божий, скорбящий о Египте, – христиане, оборачивающиеся назад, к греховной жизни. В Египте был распространен культ поклонения змеям, и поэтому наказание от Бога приходит через змей. Ужаленные змеями – люди, пораженные грехами, приводящими к смерти души и тела. Медный змей – символ Христа, воспринявшего нашу смертную плоть и пострадавшего на кресте. «А как дети причастны плоти и крови, то и Он также воспринял оные, дабы смертью лишить силы имеющего державу смерти, то есть диавола, и избавить тех, которые от страха смерти через всю жизнь были подвержены рабству» (Евр. 2: 14–15).

Это чудесное исцеление было прообразом того, как Спаситель уничтожил власть древнего змея-сатаны, поправ смертию смерть: «И как Моисей вознес змию в пустыне, так должно вознесену быть Сыну Человеческому, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную» (Ин. 3: 14–15).

Впоследствии Езекия, царь Иудейский, «отменил высоты, разбил статуи, срубил дубраву и истребил медного змея, которого сделал Моисей, потому что до самых тех дней сыны Израилевы кадили ему и называли его Нехуштан» (4 Цар. 18: 4), ибо идолопоклонство мерзко перед Богом.

Как бы почитание змея не возродилось теперь в новом Израиле – у христиан! «Но боюсь, чтобы, как змий хитростью своею прельстил Еву, так и ваши умы не повредились, уклонившись от простоты во Христе» (2 Кор. 11: 3).

Ныне «князь мира сего осужден» (Ин.16: 11) и, обреченный на погибель, находится в предсмертной агонии. «Итак веселитесь, небеса и обитающие на них! Горе живущим на земле и на море! потому что к вам сошел диавол в сильной ярости, зная, что немного ему остается времени» (Откр. 12: 12).

Слово Божие многократно говорит о победе над змеем:

Пс. 90: 13: «На аспида и василиска наступишь; попирать будешь льва и дракона»;

Ис. 27: 1: «В тот день поразит Господь мечом Своим тяжелым, и большим и крепким, левиафана, змея прямо бегущего, и левиафана, змея изгибающегося, и убьет чудовище морское»;

Пс. 73: 13: «Ты расторг силою Твоею море, Ты сокрушил головы змиев в воде»;

Откр. 12: 9: «И низвержен был великий дракон, древний змий, называемый диаволом и сатаною, обольщающий всю вселенную, низвержен на землю, и ангелы его низвержены с ним».

А ведь участь змея можем разделить и мы, если будем ему подражать. «Змии, порождения ехиднины! как убежите вы от осуждения в геенну?» (Мф. 23: 33).

Так не много ли чести змеюке подколодной?

Для христианина нет ничего плохого в том, чтобы отпраздновать наступление Нового года от Рождества Христова. Но прославлять в этот день надо не безликий календарный факт и тем более не присвоенный ему образ змея, то есть икону диавола, а нужно прославлять Владыку времени и пространства – вот Кто виновник торжества! А как прославлять? Как праздновать? Как можно прославить Того, Кто ни в чем не нуждается, Кто самодостаточен, Кто имеет полноту жизни в Себе?

Прославить Его можно и порадовать Его можно своей верой, своей жизнью по вере, своей молитвой, и Он, как любящий Отец наш небесный, дарует нам в Новом году радость и мир.

Но нелегко в этот день сосредоточиться на молитве. В пьяном угаре, размахивая надувными резиновыми змеями, за столом или под столом, прославляя змея в союзе с «зеленым змием», люди не только губят себя, но и стремятся вовлечь в это христиан.

Вот описание пьянства, изреченное Духом Святым устами премудрого Соломона три тысячелетия назад: «У кого вой? у кого стон? у кого ссоры? у кого горе? у кого раны без причины? у кого багровые глаза? У тех, которые долго сидят за вином, которые приходят отыскивать вина приправленного. Не смотри на вино, как оно краснеет, как оно искрится в чаше, как оно ухаживается ровно: впоследствии, как змей, оно укусит, и ужалит, как аспид; глаза твои будут смотреть на чужих жен, и сердце твое заговорит развратное, и ты будешь, как спящий среди моря и как спящий на верху мачты. [И скажешь:] “били меня, мне не было больно; толкали меня, я не чувствовал. Когда проснусь, опять буду искать того же”» (Притч. 23: 29–35). Не правда ли, картина до боли знакомая, особенно 1 января? Словно сочинение «Как я встретил Новый год». Тем более странно, что многие поступающие подобным образом полагают, что «как встретишь год, так и проведешь его».

Как сбежать христианину из этого мира? Как не пойти на совет нечестивых? Как не стать на путь грешных? Как не сесть на седалище губителей? Как укоренить свою волю в законе Господнем, и в законе Его поучаться день и ночь во время этого пьяного безумия?

Есть такая возможность! Приходите на Божественную литургию, которая в некоторых храмах будет служиться в полночь. Возблагодарите Бога, участвуя в Евхаристии (что в переводе с греческого означает «благодарение»). Помолитесь обо всех заблудших, пьянствующих в эту ночь. В ночь, когда работники медицины и сотрудники правоохранительных органов несут свое особое служение, спасая людей от травм, увечий, преступлений, возрастающих в этот день, мы, христиане, будем нести благое и легкое бремя молитвы, объединившись вокруг Чаши с Телом и Кровью Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа – истиной пищи и истинного пития.

И пусть среди всеобщего похмельного синдрома и посленовогоднего уныния мы будем светом миру, призывая людей одуматься и в последние дни перед Рождеством Христовым подготовиться к этому действительно великому празднику!

Источник

Христианство – это весть о смертном Боге

Кто жил в советское время, не может не помнить красный на белом, как у тамплиеров, крест «скорой помощи», замененный в 90-х на обвитый змеей (змеем) жезл.

Возможно, этот новый политкорректный знак, не оскорбляющий ни чьих религиозных чувств – посох Асклепия, греческого бога-целителя, но возможно и то «знамение», что исцеляло от змеиных укусов странствующих по пустыне израильтян.

Если так, то это тот же крест – прообраз креста, на который ссылается Иисус Христос в ночном разговоре с осторожным Никодимом: Никто не восходил на небо, как только сшедший с небес Сын Человеческий, сущий на небесах. И как Моисей вознес змию в пустыне, так должно вознесену быть Сыну Человеческому, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную. Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную. Ибо не послал Бог Сына Своего в мир, чтобы судить мир, но чтобы мир спасен был чрез Него. Но почему именно змей избран Иисусом как прообраз распятого Сына Человеческого? Что общего между Ним и дьяволом, чьим олицетворением для иудеев был именно змей?

Сам вопрос этот для христианина звучит как невыносимое кощунство. Ну, а для ортодоксального иудея? В глазах Каиафы и тех, кто искал убить Иисуса, кто полагал, что Он изгоняет бесов силою князя бесовского, галилейский Учитель был ни кем иным как дьяволом – искусителем, сбивающим с пути Израиля. Это первое.

Второе: вспомним, что все беды человечества начались, согласно Книге Бытия, со змея, что был умнее всех зверей полевых и ходил прямо, т.е. в каком-то смысле был человеком – челом, устремленным вверх, к вечности (согласно другому преданию змей был змеей подколодной – первой женой Адама, зловещей Лилит – Лолитой! – и «первородный грех» есть ни что иное как женская месть. Вот почему на многих средневековых росписях и книжных миниатюрах, в том числе у Босха, змей изображается именно женщиной). Так вот, змей – что бы ни имелось в виду под этим древнейшим, переползшим в психоанализ архетипом – образ мирового зла: зла, что должно быть поражено Богом, слышащим постоянно упреки в бездействии, на основании чего Ему отказывают в праве на существование.

Таким образом, медный змей (интересно было б рассмотреть применительно к этому символику меди, но сути дела это не меняет) и живой, истекающий кровью, судорожно хватающий, приседая, воздух на кресте «червь, а не человек» – это само зло, становящееся спасением: медный змей – для израильтян, Иисус из Назарета – для новых израильтян, для всех, кто видит в прибитом к виселице «совратителе» – Бога. Бога и Человека, слитых друг с другом в самом мучительном и позорном страдании, самой «поносной» смерти.

Возмездие, предназначенное твари за весь тот ужас, который она творила и творит с себе подобными, с Божьим миром, Бог берет на Себя, но кто видит это страдание Невидимого? Сама мысль о страдающем, бессильном Боге – богословский нонсенс, скандал. Он ведь по определению не только всемогущ, всеведущ, всеблаг, но и бесстрастен. Говоря «бесстрастен» богословы имеют ввиду не то, что, грубо говоря, Творцу все по барабану: Освенцим, ГУЛАГ, Хиросима, Беслан; но большинству нет дела до богословских тонкостей — они видят Бога именно таким. А если Он — такой, то с какой стати нам должно быть какое-то дело до Него? Если Он – такой, то какое Он вообще имеет право давать какие-то там заповеди, ждать послушания? И если мы послушны такому Богу, – Богу, Которому все до лампы, – то люди ли мы вообще? И наоборот: бросить вызов такому чудовищу равнодушия, самому холодному из всех холодных чудовищ, разве не доблесть? Тем более, если нас за это неминуемо «порвут»?

Если Бог – такой, то только плюющий на Него имеет право на звание человека, только богоборец имеет достаточные основания для самоуважения и уважения других. Бесстрастный Бог хуже дьявола, которому, в отличие от такого Бога есть дело до твари. Ведь ненависть, эта изнанка любви, все же лучше абсолютнейшего равнодушия. Итак, Бог или страдает с каждым страдающим, или – какое нам до Него дело, какая нам разница, существует Он или не существует где-то там во свете неприступном? Даже если Он каким-то образом там Сам для Себя есть, для нас Его – нет. Он равнодушен к нам, мы – к Нему.

Теперь рассмотрим другой вариант: Бог непостижимым образом чувствующий то же, что каждый насилуемый в тюрьме, забиваемый ногами в подворотне или армейском сортире, брошенный подыхать в набитом битком больничном коридоре пока не даст медсестре денег, которых у него нет, Бог безгласно кричащий вытаскиваемым по частям щипцами из матери, не хотящей стать матерью и такой же бессильный как этот младенец. Для нас Его страдания остаются за кадром, в результате чего в пытливый человеческий ум, сопоставляющий свои наблюдения и мастерящий будто бы объясняющие все на свете логические конструкции, приходит мысль о бесстрастном Боге, преклоняться перед которым не только недостойно, но и смешно.

Короче говоря, то обстоятельство, что человек не видит Бога страдающим, порождает ложное представление о Боге, то есть идола, требующего, как и все идолы, бессмысленных жертв.

Итак, сострадание Творца твари недоказуемо (как, впрочем, и равнодушие, как существование или несуществование Трансцендентного Существа). Ну и что остается делать существующему, несуществующему (нужное подчеркнуть) Богу, чтобы пресечь это жалкое неведенье, берущее начало в той культуре, что видела в достижении богоподобного бесстрастия (атараксии) наивысшую цель человеческого существования? Правильно: Богу – из любви к человеку – необходимо обнаружить перед человеком Свое страдание вместе с ним, человеком, Свою, говоря в терминах богословия ХХ века, солидарность с человеком страдающим, а не только разумным (вопрос о разумности разумного мы здесь рассматривать не будем).

Но так как наивысшим из наблюдаемых человеком существ является сам человек, то и показать, насколько наша боль является Его болью, Бог может только через человека – страдающего человека в котором наиболее явлен Его образ, т.е. в страдании невинного, в страдании праведника. При этом, уважая нашу свободу и вообще уважая в нас все (а точнее – любя, потому что все в нас «хорошо весьма», все дело Его «рук», все вызывало в своей первозданности любование Творца и эта первозданность не может быть утрачена окончательно, как бы мы ее не оскверняли), так вот, уважая нашу свободу, Бог предоставляет нам самим разобраться в том, кто висит на кресте: негодяй из негодяев, позволивший себе чудовищные кощунства, совращавший избранный Им, Богом, народ, или – Сам Бог, у которого нет другой, столь же полно раскрывающей Его возможности показать, чего Ему стоит наша свобода (свобода, данная Им, но предоставленная в наше полное распоряжение).

Никодим, конечно же, помнил эту историю: От горы Ор отправились они [израильтяне] путем Чермного моря, чтобы миновать землю Едома. И стал малодушествовать народ на пути, и говорил народ против Бога и против Моисея: зачем вывели вы нас из Египта, чтоб умереть [нам] в пустыне, ибо [здесь] нет ни хлеба, ни воды, и душе нашей опротивела эта негодная пища. И послал Господь на народ ядовитых змеев, которые жалили народ, и умерло множество народа из [сынов] Израилевых. И пришел народ к Моисею и сказал: согрешили мы, что говорили против Господа и против тебя; помолись Господу, чтоб Он удалил от нас змеев. И помолился Моисей о народе. И сказал Господь Моисею: сделай себе змея и выставь его на знамя, и ужаленный, взглянув на него, останется жив.

Все мы, как известно, ужалены змеем, все умираем от яда, распалившего когда-то Еву, что предпочла Богу сделавшийся вдруг невыносимо вожделенным запретный плод (яблоко, виноград, смокву – разные предания говорят о нем по-разному); все тоскуем в пустыне по котлам Египта, его неоновым огням, ропщем, идя от них в неизвестность, навлекая этим ропотом все новые и новые беды, и всем нам дан знак, взгляд на который нейтрализует яд: хохочущая толпа, черное от мух кровоточащее мясо, растянутое на кресте, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную. Имел через предельное унижение и бессилие Бога, пожелавшего быть униженным и бессильным. Увидеть Его таким и значит спастись; осознание этого парадокса, благодарное изумление ему и есть жизнь вечная. После Голгофы она дана каждому, но каждому еще предстоит в нее войти – войти здесь и сейчас, а войдя – не повернуть назад, к чему нас постоянно вынуждает все и вся.

Мы спасены, но хотим ли мы этого, а если хотим, то достаточно ли сильно хотим, не перевешивают ли это хотение другие хотения? История каждого – каждая история – может стать историей спасения, священной историей, однако чаще всего она оказывается, увы, мыльной оперой. Оказывается всегда, когда мы теряем из виду крест, то есть перестаем смотреть правде в глаза и тем самым – жить этой правдой, а значит – начинаем умирать, погружаясь все глубже в ложь. Глядя на медного змея израильтяне смотрели в глаза своей смерти и только поэтому оставались в живых. Других вариантов не было и нет – полумеры не спасут того, кто вышел из Египта. Спасет лишь правда, раскрывающая в смерти – смерти вот этого повешенного на древе образа и подобия, и вместе с тем – в Нем – человеческой смерти Того, Чей это образ.

Христианство – это весть не о бессмертном, а о смертном Боге – Боге, умирающем вместе с человеком – с Иисусом из Назарета, умирающем с каждым из нас. Воскресение – лишь обнаружение этой истины. Истины о спасении через крест, на котором Иисус будет умирать до конца земной истории, как утверждал Паскаль, пораженный тем, что Бог – Бог Авраама, Исаака и Иакова, а не Бог философов и ученых.

Источник

Слово о змее, повешенном на кресте Моисеем в пустыне, и о божественной Троице *

2. Теперь внимай со тщанием, чтобы не ускользнуло от тебя уразумение истины. Иудеи, «враги креста Христова. Их конец – погибель» ( Флп.3:18–19 ), как говорит о них Павел, сейчас же быть может возразят и скажут простецам: «если висящий проклят, то как ты надеешься, чтобы от проклятого дано было тебе благословение? Как от подвергшегося смерти ты дожидаешься жизни?» То, что представляется глазам, дей­ствительно есть проклятие, как то засвидетельствовал и сам наш учитель – Павел: «ибо написано: проклят всяк, висящий на древе» ( Гал.3:13 ). Итак, если написано (в законе) и Павлом засвиде­тельствовано, то каким образом может быть дано от проклятого благословение почитающим крест? Такие вопросы всегда предлагает иудей, враг креста Христова. Итак, когда он скажет тебе: «каким образом проклятый может давать благословение?» ты ответь ему: «как же в пустыне, когда змеи кусали твоих предков, Моисей, сделав медное изображение змея, пригвоздил его ко кресту и сказал: «сделай себе [медного] змея и выставь его на знамя, и [если ужалит змей какого-либо человека], ужаленный, взглянув на него, останется жив» ( Числ.21:8 )? Но, какое, скажет, отношение имеет это к настоящему пред­мету? И очень даже близкое. Разве ты не слышал, как Бог говорит (змию): «проклят ты пред всеми скотами и пред всеми зверями полевыми» ( Быт. 3:14 )? Каким же образом изображение проклятого доставляло жизнь вашим предкам?

Беседуя с Никодимом, одним из иудейских начальников, как с учителем на­рода, могущим понимать планы домостроительства, Он говорит: «И как Моисей вознес змию в пустыне, так должно вознесену быть Сыну Человеческому, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную» ( Ин.3:14–15 ). Скажи же, бесчув­ственный иудей, разве то была не медь? Мертвое вещество, нося образ креста, было в силах победить смерть; а сама истина креста не достойна веры? И это после обращения вселенной, после воссиявшего во всем мире благочестия, после веры языч­ников, после возникновения церквей, после таких подвигов, после проявления таких добродетелей, после такого распро­странения ангельского жития? Однако, достаточно сказано, чтобы враги креста перестали укорять нас образом проклятого. Против них довольно и этого. Мы же, верные, исследуем и с точностью изъясним слова Писания для себя самих. Итак, почему же Господь прообразил домостроительство спасения не через другое что-нибудь, а чрез змею? Для опровержения вра­гов достаточно указать на пример проклятого змия; сынам же благочестия нужно разъяснить, почему именно изображе­ние проклятого змия было образом покланяемого Христа. По­трудимся же и мы старательно изъяснить, и вы внимательно послушать.

3. Изображение змия, братие, служило образом домострои­тельства крестного. Подобно тому, как это изображение змеи имело вид и подобие змеи, а яда и злобы змеиных не имело, так и Спаситель, по словам божественного апостола, явившись в подобии плоти греха, был чужд всякого греха. Об этом и блаженный Исаия согласно с блаженным Петром говорит: «Он не сделал никакого греха, и не было лести в устах Его» ( 1Пет.2:22 ; Ис.53:9 ). В словах Исаии указан тебе один образ. Перейдем к другому образу. Смотри, как истина сияет че­рез образы. Сынов Израиля кусали змеи, народ подвергся гибели. Моисей молит Бога дать спасительное врачество. Бог указывает рабу Своему благодетельное врачество, говоря: «сделай себе [медного] змея» и водрузи ее пред скинией свидения ( Числ.21:8 ). Что значит это знамение? Одни змеи кусают, другая за них пригвождается ко кресту? Что значит эта загадка? Что указы­вает эта тень таинства? Подобно тому как там, говорит, в прообразе, хотя кусают другие змеи, пригвождена была ко кре­сту змея, ни кусающая, ни поражающая, так и здесь, хотя гре­шат другие люди, должен пострадать за всех безгрешный Иисус. За кусающих змей распинается неповинная змея; за нас, подверженных смерти, пригвождается Тот, Кто не подле­жит смерти. Об этом прекрасно предрек вместе с другими Исаия, говоря: «за грехи людей пришел Он на смерть», и: «Господь возложил на Него грехи всех нас. Он понес на Себе грех многих и за преступников сделался ходатаем» ( Ис.53:12, 6 ). Повторим опять, в чем смысл таинства. Как там одни змеи кусают, а другая вешается на кресте, так и здесь – все согрешили, а один за всех распинается. Вот тебе второй образ.

Смотри еще и на третий. «При словах двух свидетелей, или при словах трех свидетелей состоится [всякое] дело» ( Втор.19:15 ). Для чего вешается на кресте медная змея? Чтобы сделать безвредными укушения змей. Итак, одно распинается, а другое лишается действия. Не усматриваешь ли просвет истины? Не прозреваешь ли как бы чрез покров силу домостроительства? Пригвождена ко кресту змея, чтобы стали бездейственны укушения змей; пригвожден ко кресту Христос, чтобы упразднились действия демонов. Одна змея водружается, и другие змеи лишаются силы; один – Христос – пригвождается на кресте, и другие – демоны – упраздняются. И как там образ видимой змеи сделал безвредными укуше­ния змей, так и здесь умерщвление Христа было умерщвле­нием смерти и упразднением демонов. Вот почему Спаситель справедливо прилагает этот образ к Себе, говоря: «И как Моисей вознес змию в пустыне, так должно вознесену быть Сыну Человеческому, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную» ( Ин.3:14–15 ).

6. Говорим это, братие, не в том смысле, что Дух Свя­тый должен спрославляться со Христом подобно нам, а изобличая нечестие тех, которые не хотят допустить даже и этого. Будь милостив к нам, Господи, за наши слова. Если мы повторяем речи нечестивых, не простираясь далее простой лишь буквы их, то пусть, братие, никто не думает, что такое повторение их хул есть оскорбление Святого Духа. Мы выстав­ляем их на вид, повторяем их, не потому, что соглашаемся с нечестием, а затем, чтобы выставить заблуждение на позор, и оградить сынов благочестия от нечестивых учений. И апо­столы, любившие Господа и знавшие Его божественное достоин­ство, не постеснялись внести в святые Евангелия хулы иудеев. Там написано именно, как последние осмеливались говорить о Христе, что Он и грешник, и что Он не от Бога, и то, как они не постеснялись в лицо говорить Ему: «Ты Самарянин и что бес в Тебе» ( Ин.8:48 ). Однако написанное служит к порицанию не писавших, а тех, которые изрекали хулы.

Таким образом, соотношение (единство) славословия не нарушается, ставится ли какое-либо из имен святой Троицы первым, или вторым, или третьим. Счисление: пер­вый, второй, третий – показывает не различие естества, а чуждый слияния путь богословия. Опять, тот же самый апостол, желая показать, что он всюду употребляет безразлично тот или другой порядок имен, но благопристойно и верно приступает к божественной проповеди, говорит в послании к фессало­никийцам: «Сам же Господь наш Иисус Христос и Бог и Отец наш» ( 2Фес.2:16 ). Ты, Павел, возвещаешь сначала о Сыне, а потом об Отце? Ты, говорит, низвел первого в (низший) ряд; я, если назову первого и второго, разумею не­раздельное естество; лучше же сказать, – не разумею, а реши­тельно утверждаю.

Да не подумает кто-нибудь, что первое и боль­шее имя есть «Бог», а второе (меньшее) – «Господь». В отношении к естеству бессмертному и «Господь» и «Бог» указы­вают на одно и тоже достоинство, хотя эти слова имеют и не одинаковый смысл. В самом деле, если «Бог» – первое имя, а «Господь» – второе, то Моисей не употребил бы второго в ка­честве первого, говоря: «Господь, Бог наш, Господь един есть» ( Втор.6:4 ). Если он хотел сказать о первом имени, то должен был бы, упомянув сначала о первом, сказать: «Бог твой Господь один есть»; желая же показать безразличие имен, он сказал сначала «Господь», потом «Бог».

10. Итак, что ты, еретик, блазнишься о правой вере? За­чем поносишь достоинство Духа? Зачем преступаешь испо­ведание веры? Прочти свои обещания, данные при [совершении над тобою] таинства: «верую, – говорил ты, – в Отца и Сына и Святого Духа». То, во что ты уверовал, ты отверг? Что испо­ведал извратил? Что открыто заявил, то опять нечестиво ниспроверг? Ты нарушаешь мир? Преступаешь свой договор? Отрицаешься веры? Ставишь вопросы? Тебе за веру, за испо­ведание дан был дар, и после этого дара вера изгоняется и вводятся споры? Не оскорбляй достоинства благодати, не осквер­няй обетов, данных в тот страшный и великий час таин­ства! Ты исповедал веру во имя Отца и Сына и Святого Духа; точно также крестился ты в Отца, Сына и Святого Духа; рав­ным образом благословение [совершается] во имя Отца и Сына и Святого Духа. Нам благодатию даны дары, а с нашей сто­роны хула на благодать? Святым Духом дается нам свобода, а мы приписываем Духу рабство? О, безумие! О, неблагодар­ность! Или отвергни новую благодать, или устыдись Ветхого за­вета, или признай равночестность всей Святой Троицы. Это мы многократно доказали многочисленными свидетельствами Писа­ния.

Абзацы в тексте расставлены нами. – Редакция «Азбуки Веры»

По Cod. Reg. 1668 место читается так. обр.: «где слово истины, там и восхождение благочестия».

Источник