в каком фрагменте считается содержится вся суть христианского учения
В каком фрагменте считается содержится вся суть христианского учения
Часть 2. Учение 2-3 веков
Во времена Иисуса Христа жил философ Филон Александрийский (25 до н.э. — 50 н.э. гг.), который пытался соединить греческую философию и иудаизм. Философия учит, что Бог беспристрастный, не имеет каких-либо эмоций. Это конечно же противоречит библейскому учению, где сказано о гневе Бога или других проявлений эмоций. Философия учит, что вся материя — это зло. Поэтому материальный мир и людей сотворил не Бог, и Он не имеет никаких проявлений на Земле и никаких связей с человечеством. Филон разработал учение о Логосе. По его мнению, это был или верховный архангел, или премудрость. Этот Логос был посредником в Божьем творении, так как Сам Бог не мог сотворить злой материальный мир. В Ветхом Завете не Сам Бог являлся людям и говорил с ними, а это делал Логос.
Греческие апологеты христианства были философами и точно также пытались соединить греческую философию и христианство. Они подхватили идею Филона, тем самым закончив его дело. Они решили, что тот самый Логос из философии Филона — это Сын из Евангелий. Они отождествили Логос к Сыну, сделав Сына Духом, существовавшим до прихода Иисуса Христа, и разделили понятия Отец и Сын. Отец — это Бог, а Сын — Логос, Который говорил с людьми в ветхозаветное время и Который воплотился во Иисусе.
Юстин Мученик (или Юстин Философ) говорил:
«По словам апологетов, вначале Бог существовал в одиночестве, но для того чтобы сотворить мир, Он прежде сделал так, чтобы из Него вышло Слово. Первоначально Его Слово было неотъемлемой и неодушевленной частью Его Самого, но Он родил Свое Слово как вторую личность. Это называлось появлением единородного Логоса или Сына» (Д.К. Бернард)[1]
Т.е. по словам Юстина, Бог где-то в Вечности родил Сына, другого Бога, но нижестоящего и подчиненного Ему. И этот другой Господь и Бог — Сын, потом воплотился на Земле.
Юстин Мученик и Татиан разделяли Бога на две личности.
Позже апологет Феофил первый употребил философский термин «триада» по отношению к Богу. Тертуллиан, который считается отцом тринитаризма, сначала тоже разделял только две личности, но потом разделил на три личности. При создании своего богословия Тертуллиан использовал труды тех же апологетов-философов. Он создал термины, которые и сейчас используются в учении о Троице. Именно Тертуллиан впервые употребил термин «троица».
«Во II веке Тертуллиан был первым, кто вместо слова «триада» стал употреблять «троица». Он считал, что старое понятие выражает «трое разных», т.е. подчёркивает различия. А новое — «троица» — это «совокупность трёх», где главенствующая роль принадлежит Единому (Отцу)» (А.В. Зиновьев)[2]
«Следуя учению стоиков, Тертуллиан полагал, что каждый дух имел телесную форму, и он, очевидно думал, что каждый член Троицы имеет свое отдельное тело — понимание характерное для триединства» (Д.К. Бернард)[3]
Ориген Александрийский, богословие которого пропитано философией и гностицизмом, сказал, что Сын не был рожден в Вечности в какой-то момент, но Он вечный и «вечнорождаемый», т.е. процесс рождения вечно происходит.
В то время учение о Троице отличалось от современного. Все учили трехъярусной иерархией: Отец, Сын, Дух Святой. Святому Духу в учении, как правило, почти не уделялось внимание богословов, как первым двум личностям.
Вот некоторые примеры тритеистичных выражений:
— Отец и Сын есть «две отдельные личности» и «два отдельных существа» (Тертуллиан);
— Сын есть «один индивидуум произведенный от другого» (Ипполит);
— Слово есть «второй Бог», «отдельная сущность» и «отдельное существо, [которое] имеет свою собственную сущность» (Ориген).
Вот некоторые примеры субординационных выражений:
— Божество Иисуса было «сотворено» (Тертуллиан и Ориген);
— не такой древний, сильный, благородный, могучий и великий, как Отец, «произведенный», «часть от целого Божества», а «не Сам Господь Бог Вседержитель» (Тертуллиан);
— «рожденный» (Тертуллиан, Ориген и Новациан);
— «низший» (Ориген и Новациан); подчиненный Отцу (Тертуллиан, Ориген и Новациан);
Это противоречит не только учению Христа и апостолов, но даже современной доктрине о Троице.
Сторонники тринитаризма яростно выступали против монархиан-модалистов.
Но «тогда еще слово личность не вызывало споров, потому что в первичном значении оно обозначало лицо, маску или актерскую роль, а значит вполне согласовывалось с модализмом, или учением о единстве Бога. Кстати, Савеллий употреблял оригинальный греческий термин для обозначения личности (prosopon), чтобы описать Божьи проявления. Но, к сожалению ранние тринитарии придали слову личность (лат. persona; греч. hypostasis) значение отдельных личностей или индивидов» (Д.К. Бернард) [6]
В 2-3 веках еще преобладало учение апостолов. Позже апостольское учение о Боге стало называться монархианством, модализмом или савеллианством (от имени известного модалиста Савеллия). Когда стало сформироваться учение о Троице, монархиане стали в ответ формулировать верное учение. До 300 г. модализм был серьезным противником тринитаризма, и в ответ сторонники тринитаризма выступали против них в своих трудах: Тертуллиан «Против Праксея», Ипполит писал против Ноета, ученика Праксея и против еще одного учителя модализма, Новациан выступал в своих трудах против модализма.
В начале, сторонники модалисткого учения не упоминаются в трудах отцов церкви, как определенное направление. Например, Ириней ничего не пишет, хотя в его время модализм существовал, некоторые его взгляды сходны с модализмом. Но позже сторонники тринитаризма стали сообщать о преобладании этого учения:
Тертуллиан говорит, что «большинство христиан» придерживаются этого учения, что это учение было «повсеместным»;
Ипполит говорит, что это учение «всем известно», оно «доминирует»;
Новациан говорит, что «много еретиков», «очень много еретиков»;
Ориген сообщает, что «большинство христиан», «многие, искренне интересующие религией» придерживаются этого учения. [7]
По словам сторонников тринитаризма, модалисты обвиняли их в двоебожии, а позже — в троебожии.
Как отдельная группа, модалисты появились в конце 2 века, когда стало формироваться учение о Троице и вытеснять верное учение. Позднее они были объявлены еретиками, и их численность стала уменьшаться.
Следует обратить внимание на географический фактор: модализм в основном был в Малой Азии, где в новозаветное время апостолы учили и основали церкви, а тринитаризм возник и развивался в Риме, Александрии, Карфагене — центрах философии и язычества. Исключением были «каппадокийские отцы», из Каппадокии, но и они получили философское образование в Афинах. Город Афины располагался в восточной части империи, и также был центром философии и язычества. «И пока Павел ожидал их в Афинах, дух его в нем возмущался, видя, что город полон идолов. Итак, он рассуждал в синагоге с Иудеями и чтущими Бога, и на площади каждый день со случайными встречными. А кое-кто и из эпикурейских и стоических философов встречался с ним, и некоторые говорили: что хочет сказать этот пустослов? А другие: кажется, это проповедник чужих богов, (потому что он благовествовал Иисуса и воскресение). И взяв его, привели в Ареопаг и говорили: можем ли мы узнать, что это за новое учение, проповедуемое тобой? Ибо странное что-то вкладываешь ты в наши уши. Вот мы и хотим узнать, что это может быть? Афиняне же все и живущие у них чужестранцы ничем другим не заполняли свои досуги, как тем, чтобы говорить или слушать что-нибудь новое». (Деян.17:16-21). По сравнению с другими городами, где Павел основал церкви, в Афинах после проповеди Павла уверовало всего несколько человек.
Этот фактор заметен и среди самих сторонников тринитаризма. У Иринея из Малой Азии, слабо развито учение о Троице, некоторые взгляды даже сходны с модализмом. Он был единственным из отцов Церкви, кому удалось успешно выступить против гностицизма, опираясь на апостольское учение. Остальные же — чем больше выступали против гностицизма и философии, тем больше их богословие впитывало философские идеи.
Даже во времена Никейского Собора в 325 году в Антиохии не существовало полной ясности в определении различий между личностями Бога. Христиане Антиохии имели ясное представление о единстве Бога и о полной божественности Христа, поэтому и выступали за Афанасия. Но в то же время имели смутное представление о тройственности Бога, в отличие от Александрии и Западной части империи.
Три римских епископа (папы) 2-3 веков — Виктор I, Зеферин и Калликст I — придерживались модализма и находились в конфликтах со сторонниками тринитаризма. (Как и большая часть пап последующих веков, они не были благочестивыми, например, Калликст разрешал прелюбодеяние). Они признаны папами и канонизированы католической церковью. Это свидетельствует о том, что в те времена, даже сама римская церковь не принимала учение о Троице, которое на тот момент еще только создавалось некоторыми мыслителями, обращенными из язычников и имеющими философское образование.
Тертуллиан о модалистах: «Они постоянно делают выпады в нашу сторону за то, что проповедуем о двух и трех богах. Самих себя они считают поклонниками одного Бога, как будто неразумное поклонение одному Богу не может породить ересь, а разумное толкование Троицы не провозглашает истину. Мы, говорят они, утверждаем монархию (или абсолютное правление Бога). [Они думают] невозможно верить в одного Бога как только исповедуя, что Отец, Сын и Дух Святой являются одной и той же личностью». [8]
1) Д.К. Бернард «История Христианского Учения с 100 по 1900 гг. н.э.»
2) А.В. Зиновьев «Магия апокалипсиса»
3) Д.К. Бернард «Единство и Триединство 100-300 гг.»
7) см. Д.К. Бернард «Единство и Триединство 100-300 гг.»
8) цитата взята из Д.К. Бернард «Единство и Триединство 100-300 гг.»
Сущность христианства
 |
| Воскреcение (Сошествие во ад). Первая половина XVI в. |
Прежде всего следует отметить полное бессилие разрешить этот вопрос только рационалистическим путем. Для рационализма христианство навсегда останется неразрешимой загадкой, конечно, при условии частного подхода к этому величайшему мировому явлению.
Среди рационалистических попыток выяснить сущность христианства следует отметить два основных направления: 1) стремление свести всю сущность христианства только к его нравственным принципам; 2) представить христианство в виде системы отвлеченных идей.
Наиболее ярким примером первого стремления является воззрение на христианство крупнейшего немецкого философа Иммануила Канта. По Канту, христианство отличается от всех прочих религий только по своему нравственному превосходству перед ними. Христос, согласно этому рассуждению, есть идеальный тип нравственного совершенства. Его заветы – полное и наилучшее выражение нравственно идеальных требований человеческой природы. Его Церковь – общество, где осуществляется нравственное добро. Все существо христианина – в его идеальной системе морали. Догматическое же учение христианства не имеет особого значения. Всеобщее объективное значение христианской религии – искупление человеческого рода для спасения человека и для его вечного блаженства – кантовской системой отрицается как трансцендентное и не существенное для человеческой жизни на земле. Подобное рассуждение глубоко ошибочно. При внимательном отношении к христианству становится совершенно ясным, что оно не есть мораль без догмы (подобно буддизму), ибо нравственное учение Христа находится не в одной только внешней, формальной связи с вероучением. Христианство не ограничивается, подобно некоторым системам нравственности, только стремлением оправдать свои нравственные требования религиозной санкцией и обосновать нравственные обязанности человека на воле Высшего Существа. Вся христианская этика основана на догматике и без нее теряет свой полный смысл.
Догматическое учение о Пресвятой и Нераздельной Троице, о воплощении Сына Божиего, об искуплении рода человеческого и спасении его имеет в христианстве не второстепенное, но основное значение. Оно не является в христианстве только для придания высшего авторитета его нравственному учению. Напротив, оно есть центр всей христианской религии и вытекающей из нее нравственности.
Христианская нравственность, лишенная ее догматического корня, несомненно, представляет собой все же такое чарующее, привлекательное и обаятельное явление, что не может сравниться ни с какой другой системой морали, превосходя их все своей полнотой, простотой и убедительностью. И это уже одно обстоятельство наводит на мысль о Божественном происхождении такого этического учения. При углубленном же проникновении в корни этой системы морали, т. е. при проникновении в догматический смысл, освещающий, подобно солнцу, всю гармонию целого и бесконечное разнообразие частей, нравственное учение христианства совершенно преображает человеческую душу и открывает ей возможность здесь, на земле, видеть начатки того блаженного вечного состояния, которое предуготовано Богом человеку в ином, лучшем, вечном мире.
Только этим вечным догматическим корнем и возможно объяснить неумирающую привлекательность христианского идеала нравственности, который прошел искус временем, приобретая с каждым успехом духовной культуры человечества новую красоту и силу, внося свое благотворное влияние во все области жизни, без всякого содействия внешнего принуждения. Только христианство способно зажечь любовь к истине ради самой истины, без чего невозможен никакой действительно духовный прогресс человека.
Несомненное нравственно-благотворное влияние нравственного христианского идеала на все человечество является одним из убедительнейших доказательств его Божественного достоинства.
От гностиков первых веков христианства до гегельянства в его современных течениях сущность христианства трактуется как отвлеченная система высшего знания, как абстрактная философия, теоретически решающая проблемы космогонии и теогонии. Но самую важную сторону в христианстве – факт воплощения Сына Божиего и искупления Им грешного человечества, т. е. то необычайное чудесное явление в истории, бесконечно выходящее из ряда обыкновенных исторических явлений, – эту самую существенную сторону христианства, без которой оно ничто, рационалистические школы от древности до наших дней относили к области мифов.
Христианство вовсе не разрывает связи человека с миром и не противоборствует прогрессу честной науки, а только указывает на бесконечное превосходство Творца пред сотворенным Им миром, на бессмертное назначение человека и на преходящее значение вещественного мира, а на временную жизнь как только приготовительную ступень к жизни вечной. Этим учением христианство только способствует духовному развитию человека и нравственному росту его в настоящей временной жизни. История показывает, как много христианство содействовало прогрессу естествознания, т. е. той науки, которая специально занималась исследованием природы.
Из всех существующих религий только одно христианство не заключает в своих основных истинах ничего враждебного истинному прогрессу. А к природе оно относится тепло и радостно, как к творению Божиему. В противоположность языческой культуре, обоготворявшей солнце, луну и звезды, христианская религия полагает их к стопам Творца. Именно христианство освободило человечество от унизительного рабства перед стихиями мира и научило человека господствовать над природой в гораздо большей степени, чем об этом мечтает рационалистическая наука (хождение по водам и воскрешение мертвых).
Идея единства и солидарности народов есть чисто христианская идея. Великое здание международного права опирается на эту христианскую идею. В социальном отношении благотворное влияние христианства неоспоримо. Оно создало христианский брак и христианскую семью. Оно чрезвычайно подняло нравственное достоинство женщины: девственницы, матери, супруги. Языческому пренебрежению к детям христианство противопоставило заветы Христа, обрекшего каждого соблазнителя и развратителя детской невинности на участь горчайшую утопления с мельничным камнем на шее.
Язычество, даже в лице самых лучших представителей, оправдывало и поддерживало рабство; христианство же, систематически разрушая по частям основания, которыми оно оправдывалось в древности, привело наконец к его уничтожению. Христианство смягчило жестокость к преступникам.
Напомним, что Сам Господь избрал на земле уничиженное звание ремесленника и тем снял клеймо презрения со всякого честного труда. «Трудиться и молиться» стало девизом христианской жизни. Все монашество проводило время в трудах и молитве.
Чтобы правильно понять и определить сущность христианства, необходимо иметь в виду, что оно всецело обязано своим происхождением Божественной Личности своего Основателя и носит живой отпечаток этой Личности во всем.
Христианская религия, подобно своему Основателю, во-первых, целостна, гармонична и всеобъемлюща. В ней нет недостатков, и она не подлежит усовершенствованию. Она идеальна. Усовершенствованию, при этом беспредельному, подлежит только христианин. Идеал его совершенства бесконечен. «Будьте совершенны, как совершенен Отец ваш Небесный» (Мф. 5, 48).
Только христианская религия имеет полное право называться в собственном смысле слова религией, т. е. союзом с Богом. Христианство объемлет все наше существование – духовное и телесное. Оно освящает все наши семейные, социальные и политические отношения. Оно удовлетворяет всем потребностям духовной, душевной и телесной жизни человека.
Для уяснения сущности христианства следует рассмотреть основные истины христианской религии. Христианство, прежде всего, есть не столько новая система вероучения и нравоучения, сколько новое начало жизни и деятельности человека.
Хотя в новозаветной христианской религии не все ново по сравнению с религией ветхозаветной, тем не менее даже то, что воспринято христианством из религии Израиля, светится новым светом углубленного и усовершенного смысла.
Хотя и в Ветхом, и в Новом Заветах находятся общие обоим Заветам догматические истины о единстве Божественного Существа, о свойствах Божиих, о происхождении человека, о его первоначальном состоянии, о падении и другие, тем не менее и эти истины в Новом Завете представляются яснее, чище, глубже, духовнее, свободнее от элементов антропоморфизма, который в Завете Ветхом заслоняет собой идею духовности Божественного Существа.
Слово Христово о том, что «Бог есть дух, и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в духе и истине» (Ин. 4, 24), было бы невозможно найти в Ветхом Завете.
Некоторые откровенные истины в Ветхом Завете выражались так прикровенно, что заставляли задуматься наиболее развитых духовно ветхозаветных людей. К таким истинам следует отнести указания на тайну троичности, тайну Слова и Духа Божиего и других. Эти тайны, сокрытые для ветхозаветных пророков, были ясно открыты лишь Самим Спасителем.
Новоиудейские ученые несправедливо утверждают, что во всем Ветхом Завете нет никаких указаний на тайну троичности. Но нельзя не видеть в Ветхом Завете нераскрытых понятий об особых силах Божиих: Слове Божием и Духе Божием. Также нераскрытым в Ветхом Завете осталось явление Аврааму Бога в виде трех Ангелов.
Во всей же полноте, доступной для человеческого понимания, тайна Пресвятой Троицы открылась, конечно, только в Новом Завете. Тайна Пресвятой Троицы – сердце христианской догматики. Эта тайна имеет огромное, неисчерпаемое значение, как чисто умозрительное, так и нравственное.
Умозрительное значение христианского учения о Святой Троице состоит прежде всего в очищении, возвышении и уяснении идеи монотеизма. Христианское учение о Пресвятой Троице не есть требожие, третизм, прямо и решительно осужденный христианской Церковью. Учение о Троице есть особый вид монотеизма, но такой глубокий, возвышенный и чистый, с каким мы не встречаемся ни в какой другой монотеистической системе.
Существенное в христианском учении о троичности состоит в том, что оно, сохраняя во всей неприкосновенности ветхозаветное учение о единстве Божества, чрез раскрытие догмата о Пресвятой Троице придает учению о единстве Божием особый, новый, чрезвычайно значительный, высоконравственный характер, какого не было и не могло быть ни в какой другой системе монотеизма.
Недаром Ориген, блаженный Августин и святитель Григорий Нисский, анализируя тайну Святой Троицы, доказывали истинность и Божественность христианства.
Чистый монотеизм очень мало говорит о высоте, чистоте и нравственной ценности религии, проповедующей его. Ибо можно себе представить и религию одного кумира.
До понятия о единстве Верховного Существа доходили некоторые из мыслителей дохристианской древности, но идея о внутренней природе такого Существа, вне Его отношения к миру (т. е. жизнь Бога в Самом Себе), была непостижна. Вследствие этого монотеизм превращался или в пантеизм, признающий вечное раскрытие Божественной жизни и сущности в мире, или в сухой деизм.
Только христианство, через раскрытие догмата о Святой Троице, дало разрешение вопроса о природе единого Бога в Себе Самом. Только христианство открыло через этот догмат ту истину, что Бог, единый по Своему существу бесконечный Дух, имеет определенные образы Своего бытия, вне отношений Его к миру, в Его Триипостасном Существе, в Котором проявляется бесконечная полнота внутренней жизни, неведомая для нас.
Не объясняя самой сущности тайны троичности, этот догмат проясняет для нашего ума нечто относительно Существа Божиего, а именно – что в Существе Божием есть самостоятельная, независимая от мира жизнедеятельность и есть условия для ее проявления. Хотя понятие о триединстве Бога и чрезвычайно трудно, однако понятие о голом единстве Его – еще труднее. «Христианский Бог один, но не одинок» (Петр Хризолог «60-е Слово»).
Но кроме умозрительного значения, догмат о Пресвятой Троице имеет еще и нравственное значение [см. митр. Антоний (Храповицкий) «Нравственная идея догмата Церкви»].
Через тайну троичности христианство научило человечество не только благоговейно чтить Бога, но и любить Его. Через тайну Пресвятой Троицы раскрылась новая идея о том, что Бог есть любовь, высочайшая, идеальная любовь и неисчерпаемый источник любви. Блаженный Августин с глубоким основанием утверждал: «Тайна христианской троичности – это тайна Божественной любви. Ты видишь Троицу, если видишь любовь».
Тайна троичности научает нас тому, что любовь Божия проявилась не только в творении и промышлении о мире, но что она является в своей совершеннейшей, безграничной полноте в самом лоне Божества, где от вечности была жизнь любви, вечное общение святой любви Отца, Сына и Святого Духа.
Таким образом, можно утверждать, что сухой монотеизм древних религий, не оплодотворенный откровенной истиной троичности, не имел и не мог иметь истинного понятия о Божественной любви.
Главное отличие строго монотеистической новоиудейской религии от религии христианской заключается в понимании последней основной Божественной сущности. Только христианство, через откровение Самого Христа, знает и понимает истину о том, что Бог есть любовь и что такое любовь.
Христос, по выражению христианского поэта А.Толстого, «все законы Моисея любви закону подчинил». Понять эту идею Бога-Любви при сухом монотеизме невозможно, ибо кого же мог Бог любить, кроме Себя? Ведь мир – временный, и когда его еще не было, – кого Бог мог любить, кроме Себя? Только тайна Святой Троичности, не посвящая нас во всю глубину необъятного для человеческого ума Существа Божиего, дает нам разуметь, что любовь Божия никогда не была бездеятельна, никогда не оставалась без проявления, никогда не была себялюбием, указывая на вечное Божественное общение Лиц Святой Троицы.
Вся глубина любви Божией к человеческому роду уяснятся нам до конца в свете тайны Пресвятой Троицы. Эта тайна является и основанием всего христианского учения об искуплении.
Высочайший образец любви в пожертвовании Бога Отца Своим единородным Сыном за спасение человеческого рода, в добровольном крестном страдании Сына Божиего для нашего искупления и в сошествии Святого Духа для нашего освящения, потрясая человеческую душу, порождает ответную благодарную, самоотверженную любовь к Богу, Которого христианин начинает понимать как любвеобильного Отца всего человечества.
Если мы так же глубоко задумаемся над христианским учением о воплощении Второго Лица Пресвятой Троицы, то увидим, что оно имеет не только глубокое умозрительное, но и всеобъемлющее нравственное значение. Оно подняло нравственное сознание человека на такую высоту, до которой невозможно было возвыситься без помощи Божией.
Эту истину некоторые из древних учителей Церкви формулировали так: «в таинстве воплощения Бог снизошел до человека для того, чтобы человека возвести до Бога».
Чудо воскресения Христова завершает все другие чудеса и составляет, по яркому выражению профессора Н.П.Рождественского, «основной камень христианской апологетики». Доказательство истины воскресения Христова чрезвычайно просто и чрезвычайно убедительно. Доказательство это сводится к тому, что без действительного факта воскресения было бы совершенно необъяснимо ни начало апостольской проповеди, ни явление в мире исторического христианства с его мучениками, апологетами, учителями Церкви и святыми подвижниками, ни существование на земле до сегодняшнего дня миллионов верующих христиан, готовых отдать жизнь свою за Христа.