необратимость о чем содержание
Девушка ночью гуляет одна Самый скандальный фильм 2000-х «Необратимость» обратили вспять. Что из этого вышло?
На экраны кинотеатров возвращается «Необратимость» Гаспара Ноэ — но с приставкой «Полная инверсия» в названии и в кардинально обновленном виде. В оригинале события этой жесткой истории об изнасиловании, мести и разрушительной силе времени разворачивались в обратном, от конца к началу, порядке — «Полная инверсия», напротив, придерживается классической хронологии. Сам Ноэ говорит, что благодаря этому у него получилось совершенно новое кино. «Лента.ру» разбирается, так ли это на самом деле.
Зрителю достается сразу: жуткий потусторонний стрекот мгновенно дезориентирует — кадр при этом мерцает адским стробоскопом, лукаво скрывающим за вспышками света вид Млечного пути. Страдать, впрочем, недолго: вот стрекот сменяется звуками бетховеновской cимфонии №7, а камера наконец начинает движение с небес на землю, чтобы остановиться, найдя на одной из парижских лужаек Алекс (Моника Беллуччи), окруженную играющими детьми и загорающими парами, царственную в своей расслабленности, погруженную в чтение «Эксперимента со временем» Джона Уильяма Данна. Что ж, время спешит вперед — в квартиру Алекс и ее бойфренда Маркуса (Венсан Кассель), где они обнаженные дурачатся в постели после секса, а она признается ему, что, кажется, забеременела.
Кадр: фильм «Необратимость»
Для первых зрителей «Необратимости», которая вышла на экраны в 2002-м, беременность главной героини должна была служить последним опустошительным штрихом к созданному Ноэ трагическому полотну. Вряд ли, впрочем, она могла вызывать подлинный шок — слишком обескураживающие, по-настоящему экстремальные сцены ей предшествовали. Надо ли напоминать, о каких именно сценах идет речь? Тем более что о девятиминутном, снятом одним статичным планом изнасиловании в залитом красным светом подземном переходе или о мужском лице, методично превращаемом в жуткое месиво посредством огнетушителя, публика и в 2002-м узнавала сильно раньше собственно просмотра фильма.
Стоит сказать сразу: почти двадцать лет спустя своей не только шокирующей, но и гипнотической, парализующей силы эти знаменитые сцены не растеряли, но вот место в нарративе им теперь отведено другое. Ноэ, как объявляет невольно отсылающее к недавнему «Доводу» Кристофера Нолана (забавно, что на «Необратимость» французского режиссера в свое время вдохновило нолановское же «Помни») новое название, устроил полную инверсию. Пустил то есть время вспять, заставив своих героев вновь переживать те же трагические события — но уже в последовательном хронологически порядке, не от мести за изнасилование к самому нападению, предшествующей ему ссоре на вечеринке и утренним признаниям в постели, а наоборот. Режиссер утверждает, что у него при этом получилось совсем другое кино — и оказывается прав: конечно, лишившись такого агрессивного формального приема, как реверсивное повествование, «Необратимость» и смотрится, и ощущается по-другому.
Кадр: фильм «Необратимость»
Но какой именно эффект произвел этот разворот часовой стрелки? Очевидно, что лишенные опоры и разомкнутые в оригинале причинно-следственные связи в «Полной инверсии» наконец соединяются, обретают нарративный фундамент. Теперь поступки и их последствия, а значит, и персонажи выглядят выпуклее, нагляднее. На первый взгляд кажется даже, что герои обретают больший контроль над этой историей, над временем как таковым. Но это иллюзия: в конце концов, именно время — а вовсе не Алекс с Маркусом и их другом Пьером (Альбер Дюпонтель) — являлось подлинным главным героем «Необратимости». И именно его функции и значение меняются по сравнению с оригиналом значительнее всего. Подтверждает это и сам Ноэ: кроме порядка сцен в новой версии есть лишь одно изменение — в финальном титре фаталистское откровение «Время разрушает все» превратилось в более многозначное «Время проявляет все».
Кадр: фильм «Необратимость»
В самом деле, оригинал с его тектоническими разломами логики событий возлагал ответственность за происходящее на саму вселенную, универсум, так жестоко обрушившийся на героев, что не выдержала, пустившись вспять, и их история. «Полная инверсия» поломанный скелет сюжета выправляет, но жертвами, невольными участниками этой страшной драмы персонажи быть не перестают. Меняется ракурс взгляда на них и их восприятие. «Необратимость» заставляла следить в первую очередь за пульсациями обернувшегося адской воронкой времени, складывая в голове пазл сюжета. «Полная инверсия» позволяет с самого начала всмотреться в персонажей — и обнаружить, что благодаря этому из затяжного крика экзистенциальной боли фильм Ноэ превратился в историю о любви. Да, эта любовь обречена, но ее выход на первый план меняет и интонацию: вместо возмущения жестокостью и хаотичностью мироустройства Ноэ теперь делает шаг к их принятию (вот и головокружительные до тошноты пролеты камеры, в оригинале соединявшие сцены фильма, в новой версии почти полностью оказываются на полу монтажной). Время то есть проявляет не только подлинную суть вещей, но и тот факт, что за репутацией скандалиста и экстремала может скрываться режиссер не только бесконечно сентиментальный, но и способный эту сентиментальность обнажать.
Фильм «Необратимость. Полная инверсия» (Irréversible — Inversion Intégrale) уже вышел в российский прокат
«Необратимость. Полная инверсия»: Рецензия Киноафиши
Все такие же молодые Моника Беллуччи и Венсан Кассель в почти новом фильме Гаспара Ноэ.
Маркус и Алекс просыпаются в своей постели незадолго до того, как вместе с бывшим возлюбленным Алекс – Пьером – они отправятся к друзьям на вечеринку. Она рассказывает Маркусу об увиденном во сне красном тоннеле, расколовшемся надвое, а после говорит о своих подозрениях в собственной беременности, которые подтверждаются после ухода Маркуса в магазин за вином. На вечеринке он употребляет наркотики и своим поведением раздражает Алекс, из-за чего она решает отправиться домой без него и Пьера. В подземном переходе она сталкивается с мужчиной, который, угрожая ей ножом, насилует ее, а затем избивает и бросает умирать на грязном полу. Маркус, движимый животной яростью, рыщет по Парижу вместе с Пьером, чтобы отомстить за возлюбленную.
В 2002 году Гаспар Ноэ, на счету которого на тот момент был лишь один полный метр «Один против всех» и несколько короткометражек, привез в Канны «Необратимость». Кроме обворожительной Моники Беллуччи и харизматичного Венсана Касселя в ней были сцены девятиминутного изнасилования и избиения человека огнетушителем до смерти. Тогда публика еще не достаточно привыкла к выходкам Ноэ, за которые сегодня одни его превозносят, а другие люто ненавидят, и большинство окрестили фильм «несмотрибельным», обвинили режиссера в получении чуть ли не извращенного наслаждения от демонстрации такой жестокости на экране. С сеансов «Необратимости» уходили в первые минуты, некоторым становилось настолько плохо, что просмотр новинки от Ноэ заканчивался вызовом скорой помощи. Прошло 17 лет, и он снова врывается в программу Каннского кинофестиваля все с той же «Необратимостью», однако на этот раз перемонтированной.
Необратимость. Полная инверсия
Закономерным тут мог бы стать вопрос «Зачем?», особенно у тех, кто еще не сталкивался с этим фильмом. А дело тут в том, что кроме жестокости, граничащей со зверской свирепостью и даже варварством, характерной особенностью оригинальной «Необратимости» была обратная хронология – фильм начинался с того, чем заканчивалась история главных героев. В 2019 году Ноэ привез в Канны новую версию, в которой ничего не прибавил и не убивал, но поставил все события в хронологическом порядке. Кому-то может показаться, что Ноэ снова решил встряхнуть киноиндустрию своей наглостью, выдать старый фильм за новый и сильно с ним не возиться. В действительности изменения видны даже на уровне сюжета: как минимум потому, что фокус смещается с Маркуса на Алекс.
В версии 2002 года из трио Пьер-Алекс-Маркус зритель сначала видел последнего, причем видел его в крайне неприглядном свете: разъяренный, агрессивный, не способный контролировать ни одного импульса, он сразу вызывал неприязнь и недоумение – откуда в нем столько желчи? Алекс же оказывалась чуть ли не второстепенным персонажем. Это уже стандартный элемент кино Гаспара Ноэ – восприятие женщины как функции, как объекта, существующего для мужского удовольствия. И даже новость о ее беременности в финале вызывала больше сочувствия к Маркусу, потерявшему и любимую женщину, и не рождённого ребенка, чем к Алекс. В «Полной инверсии» все наоборот. Происходящее воспринимается как история ее отношений с бывшим и нынешним любовниками, но никак не история мести. Может показаться, что Ноэ изменил себе, когда отвел героине главенствующее положение, но это будет заблуждением: в новой версии острее чувствуется едкая ирония, практически злорадство над Алекс. Сначала она утверждает, что все решают женщины и что иногда нужно быть эгоистом и думать лишь о своем удовольствии, но в сцене изнасилования ее никто ни о чем не спрашивает, а садист Ле Тенья, согласно обозначенному ею принципу, заботится лишь о себе.
Необратимость. Полная инверсия
В альтернативной версии зритель впервые встречает Маркуса лежащим в объятиях любимой женщины умиротворенным мужчиной, новый порядок действий очеловечил его, и чем ближе финал, тем больше хочется ему посочувствовать, вместо того чтобы задаваться вопросами о его аморальности. Удивительным образом острее ощущается стремительное падение Пьера – бывшего любовника Алекс – от интеллектуала к варвару, способному размозжить незнакомцу голову и оставить от нее лишь кровавое месиво. Благодаря хронологическому повествованию заметить постоянную фрустрацию Пьера проще, а потому и лучше понять, откуда взялись та ярость и даже садистское наслаждение, с которыми он совершит зверское убийство.
Новая «Необратимость», конечно, сохраняет идейную связь с предыдущим полным метром Ноэ «Один против всех», но так как сцена с Мясником, рассказывающим товарищу о растлении дочери, из начала переехала в конец, плавного перехода между фильмами больше нет. Вообще режиссер поставил любопытный эксперимент, в ходе которого действительно получил другой результат, но и многое растерял в процессе. Оригинальную «Необратимость» нужно было складывать подобно паззлу, выхватывать детали, чтобы понять весь масштаб трагедии, но этого эффекта лишена «Полная инверсия», и это, пожалуй, главное упущение Ноэ. Он сжалился над зрителями, пошел им навстречу и выстроил историю по более привычной формуле, согласно которой нужно сначала подсластить пилюлю, а потом уже вываливать на аудиторию поток жестокости и насилия.
Необратимость. Полная инверсия
Несмотря на свою щадящую хронологию, новая «Необратимость» вряд ли изменит представление о ней той аудитории, что когда-то окрестила оригинальную версию «несмотрибельной». «Полная инверсия» – эксперимент со временем для хорошо знакомых с фильмографией Ноэ. Смотреть его стоит из исследовательского любопытства: как при помощи одного только монтажа превратить исходный материал в альтернативную историю? Хотя одну деталь Ноэ все-таки существенно переиначил: изменил эпиграф «Время разрушает все», когда-то спровоцировавший дискуссию о том, как его трактовать. Его смысл, как и весь фильм, стал более щадящим, но чтобы узнать, что именно проделал с ним режиссер, стоит самому посмотреть новинку аргентинца.
Сотри меня обратно. Рецензия на фильм «Необратимость. Полная Инверсия»
Стараниями дистрибьютора A-One 18 февраля в кинопрокат вышла «Необратимость. Полная инверсия» — перемонтированное в обратном (то есть последовательном) порядке альтернативое прочтение культового и скандального фильма, наделавшего шума в Каннах 19 лет назад. Режиссер Гаспар Ноэ демонстрирует, как с помощью монтажа не только меняется звучание истории, смещаются ее акценты и обретаются новые смыслы, но и обнажается трансформация самой современности и современника, сущностно инвертируются эпоха и ее дух.
Тем, кто не видел оригинальную «Необратимость» (2002), стоит знать лишь логлайн: женщина подверглась насилию, а двое мужчин — ее бывший и настоящий — бешено носятся по ночному, разлагающемуся, падшему Парижу в попытках найти виновного. Значение имел порядок нанизываемых событий — от «после» к «до», теперь пересобранный от «до» к «после». Работая над «Вечным светом» (2020), Ноэ решил ради эксперимента перемонтировать «Необратимость», сделав бонусом для Blu-Ray-издания фильма, над которым параллельно трудился. Результат, заключавшийся лишь в перемонтаже в другом порядке, без удаления сцен или диалогов, удивил его, завершившись премьерой альтернативной версии в Венеции.
На перепутье миллениума зритель был увлечен реверсивной, сломанной наррацией. Разбирая целое на фрагменты, режиссеры предлагали ему интерактивность сотворца, собиравшего пазл, чтобы разгадать финальную загадку. К 2020 году дробное повествование давно перестало удивлять, став игрушкой, которую переросли, поставили на полку. На смену постмодерну, легко миновав метамодернизм, пришла «новая искренность», вестником которой стали сериалы и «простые истории», проживаемые вместе с героем последовательно, как с близким знакомым. Попытки взломать временную структуру отступили перед погружением в «поток», отпирающий закупоренную злым надрывом нулевых сердечную чакру. Современник сто раз привык к демонстрации насилия, но соскучился по простоте и чистоте человеческих правд, уникальности каждого отдельного пути, каждой отдельной судьбы, преломленных в сюжет.
В новой версии Пьер «проявляется»: вырисовывается его характер, неугасшая, обросшая травмами любовная привязка к ушедшей от него Алекс (шуточные требования поведать подробности достижения оргазма «счастливой парой» полны внутренней непрожитой обиды, неотпущенной надежды). К финалу все отчетливее становится его мотивация размозжить голову предполагаемому насильнику (в оригинале могло теряться, «того» парня в итоге убили или нет). Пьер становится жертвой трагического преломления судьбы не менее (но и не более), чем Алекс. Степени сравнения «жертвенности» невозможны в этой дикой пляске смерти, вцепившей в свой вихрь случайных персонажей, как ребенок хватает песок в кулачок, а затем крошит в воздушное пространство. Нет никого виноватого, нет никого правого, нет жертв. Есть просто жизнь, бытие — и его саморазворачивание: круговерть райского зеленого газона; белый, стробоскопирующий шум.
Алекс, читающая книгу об экспериментах со временем, видит во сне красный тоннель, расколовшийся надвое, и провозглашает сон вещим, подразумевая свою беременность. Она говорит Пьеру: главное не удовольствие партнера, а свое собственное (подразумевая, что из него и идет обмен удовольствиями). Но то, что она подразумевает, оказывается ложным — а реальность программируется из произнесенных слов. Изнасилование в тоннеле предстает смелой подавленной фантазией подсознания Пьера, вожделеющего сквозь долгие годы неудач наконец довести до оргазма «холодную» Алекс, превратившись в рычащего зверя (соперника Маркуса он постоянно сравнивает с приматом). Во время сцены на заднем фоне появляется черная линчевская фигура, замершая и повернувшая назад. Случайный испугавшийся прохожий? Или ужаснувшийся своим грезам Пьер, выходящий с вечеринки уже измененным, будто чувствующим наперед? Реальность сформирована, и ответственность за случившееся он, минуя инфантильного Маркуса, возьмет на себя.
… В «Инверсии» вырезана коротенькая сцена, где Алекс безмятежно дремлет на нерасправленной постели: одна, после парка, не раздеваясь, на груди с загадочной, так поразившей ее книгой о парадоксах времени. Она избыточна в новой, последовательной, структуре, но именно в этот момент героиня словно разламывает и размыкает структуру времени, оставаясь в ней вечной посреди тысяч жизней и тысяч эпох. Ради этого 25-го кадра, косвенно отвечающего на вопрос с другого прикроватного плаката: What’s Love?, точно стоит смотреть обе версии подряд. Как и советует делать Ноэ, всегда за эросом и танатосом эфемерной пыльцой подмешивающий любовь в космос, а космос — в любовь.
Моя дипломная работа на журфаке МГУ была посвящена блогам и тому, приравняют ли их когда-то к СМИ и вообще насколько этично это делать. Тема появилась совершенно случайно. Изначально я собиралась писать про творчество Василия Шукшина. Но как-то среди ночи моя подруга, с которой мы прожили четыре года в одной комнате в общежитии и, естественно, не могли не выбрать одну кафедру, проснулась и сказала, что мы безумные и не осилим диплом по литературе, поэтому надо срочно менять тему. Над нами сжалился один преподаватель, который хорошо нас знал. Я уже даже не помню, кто придумал и предложил тему блогов. Но нам показалось, что она гораздо легче творчества Шукшина.
Тут нужно отметить, что это был – страшно представить! – 2008 год. И мы тогда еще были очень аналоговыми. Рефераты сдавали на дискетах (помню преподавателя, которому мы все по навету старшекурсников сдавали пустые дискеты, и пару моих однокурсников, попавшихся на этом), кино смотрели на дисках, которые брали в прокат в находившемся практически в подвале журфака киноклубе (помню, как тяжело мне давался Тарковский, Бергман и как я заснула при первом просмотре «Жизни как чуда» Кустурицы, которую потом нежно полюбила; но как меня поразили «Маргаритки»!), книги читали в Ленинке и радовались, если по читательскому билету попадали в тот самый ретро-зал с зелеными лампами. Тогда только-только появились «Одноклассники», а ЖЖ был самой прогрессивной площадкой. Мы – о, Боги! – ходили в интернет-кафе, которое тогда существовало у главного здания МГУ. Там у нас и разгорались нешуточные баталии в ЖЖ. Мы писали посты на волнующие темы и спорили с пеной у рта в комментариях. И делали это с таким азартом, будто играли на миллионы в казино.
Когда я получила свою твердую четверку за диплом, выдохнула и тут же забыла про него, то и предположить не могла, что тема блогов вернется в мою жизнь. «Зачем мы это делаем? Ну что за бред?» – долго не отпускала меня моя беспощадная рефлексия, когда затевали SRSLY. Ведь мы же сами морщимся от этих слов – «блогеры», «трендсеттеры», «инфлюенсеры», бла-бла-бла. Какая-то пошлятина выходит, когда начинаешь рассказывать, о чем мы. И как-то даже стыдно и неловко за себя становится. Но давайте не будем отрицать: блогеры дали нам новый контент, от которого наконец-то не душно. Звезды инстаграма вытеснили глянец, ютуба – затоптали телик. Блогеры начали тянуть теплое одеяло рекламных бюджетов на себя. Трендсеттеры и инфлюенсеры новой формации стали желанными гостями в светской тусовке. Теперь они «как скажут, так и будет».
Дудь нагнул Ютуб, Ивлеева из маникюрши превратилась в телезвезду с ТЭФИ, Горбачёва стала главной актрисой поколения, Монеточка зазвучала из всех утюгов. Это, безусловно, герои нашего времени. Они уже изменили реальность и продолжают это делать. У них влияние в интернете и не только. И не поддаться ему уже не получается. Конечно, можно дальше продолжать болеть нигилизмом и отрицать новый мир. Но это нечестно. Прежде всего по отношению к себе. А мы за честность, за открытые вопросы и ждем таких же ответов от героев. И у нас нет «не наших героев», нет предубеждений, и мы против клише.
Мы намеренно отказались от артемов быстровых и не будем прятаться за псевдонимами. У каждой публикации есть автор, которому вы сможете посмотреть в лицо и туда же высказать все, что думаете о его материале (естественно, аргументированно). Быть абсолютно несогласными с нами не возбраняется. Мы сами в редакции часто спорим друг с другом. Но последнее слово всегда остается за ответственным за раздел. У нас все со своим бэкграундом, позицией, принципами в профессии и взглядами на жизнь.
Когда в редакции предложили каждому написать свой манифест, я прониклась этой идеей. Сразу вспомнились Белинский, Добролюбов, Чернышевский, Белый, Блок, Иванов, Гумилев… Всплыло слово «публицистика». И повеяло той самой нашей наивной аналоговостью, которой теперь уже просто нет. На журфаке мы изучали кодекс профессиональной этики журналиста. Сейчас это понятие кажется атавизмом. Но пусть наши манифесты станут этическим кодексом 2.0.
На втором курсе я прочитала «Поколение П» Пелевина и отчаянно не хотела верить в то, что в журналистике все друг у друга крадут идеи. У меня с тех пор аллергия на «Давайте сделаем как у…» А мы-то тогда зачем, если они уже есть? Поэтому SRSLY – это про дерзкие идеи, честные тексты и – куда ж без них – красивые картинки.
Рецензия на фильм «Необратимость»
За серией сладких рождественских сказок сегодня в прокат, видно, для компенсации идет серия неутешительного, несладкого, почти «прямого» кино. Ее следующий шедевр, «Необратимость» Гаспара Ноэ, особо рекомендовано смотреть летчикам, авто- и мотогонщикам, вообще мужикам с проверенным вестибулярным аппаратом. Они легче других осознают шедевральность, ведь все прокатчики Европы давно и справедливо решили, что перед «Необратимостью» необходимо предупреждение: ее не рекомендуется смотреть «зрителям, склонным к обморокам и эмоциональным стрессам».
Трейлер
Неслучайно на каннской премьере девяносто процентов зала покинули просмотр через полчаса от начала. Они были слабонервные и не были готовы. С другой стороны, неслучайно, что чуть позже в Стокгольме шведы уже были готовы, потому через полтора часа устроили овацию и признали «Необратимость» лучшим фильмом Стокгольмского фестиваля. При этом нельзя согласиться, что шедевр запрещен детям до восемнадцати. Это чистое ханжество. Не знаю, где как, но у нас тут следовало бы в обязательном порядке водить на такое кино всю мальчишескую часть средней школы, начиная хотя бы с четырнадцати – с того возраста, когда действует Уголовный кодекс. Просто принудительно, для профилактики рецидивов, следовало бы показывать его в зоне, в колониях для малолетних.
Кадр из фильма «Необратимость»
А вопрос был, как все-таки заставить поверить распавшихся и распоясавшихся современников в то, что счастье на свете есть. Разговаривать – тебе ответят по полной программе. Надо, чтобы почувствовали нутром. Но, чтобы чувствовали нутром, головой должны прежде заценить каждый миг своей распадающейся жизни. При этом просто показывать чьи-то воспоминания о разнообразных мигах – опять же ответят, и уже скучным матом. Потому и берется максимально простая история в максимально простой временной отрезок, в один день, однако не менее простым приемом обратного хода Ноэ не дает ему распасться.
Кадр из фильма «Необратимость»
Красноватая тьма, с которой все начинается и в которой минут десять повторяется одна и та же фраза, при непрекращающихся рывках камеры и постоянном перекосе изображения, в котором, в свою очередь, почти ни черта не видно – это напрягает ужасно. Моей психикой явно манипулируют. С какой стати? Сам факт изнасилования – цветочки, ничего там особенного нет, но когда при, наоборот, неподвижной камере Белуччи десять, пятнадцать раз делает одно и то же движение рукой, пытаясь освободить свой зажатый рот, нервы не выдерживают. Однако, «с какой стати доставали», в конце концов все же выяснится. Тогда-то и станет все совершенно оправданно. Дело в том, что порой нервы и не должны выдерживать – иначе с тобой что-то в принципе не в порядке.
Кадр из фильма «Необратимость»
И пусть в «Необратимости» есть также недостатки (что «время все разрушает» – неверно и несерьезно), их всегда можно накопать, но их меньше, чем благородства поставленного вопроса. В принципе фильм выводит кино на новый, актуальный уровень психоделии.
Время (снова) разрушает все: сразу две рецензии на «Необратимости» Гаспара Ноэ
Поэма насилия — трагедия предопределенности: рецензия на «Необратимость. Полная инверсия»
Дарья Тарасова
Под звуки бетховенской симфонии Алекс (Моника Беллуччи) нежится на искристом зеленом газоне и читает книгу Джона Данна «Эксперимент со временем». Она потом расскажет о ней своему мужу Маркусу (Венсан Кассель) и своему бывшему Пьеру (Альбер Дюпонтель) — пока они будут вместе ехать на вечеринку. Там Алекс поссорится с Маркусом, надышавшимся кокаином, и решит уехать домой раньше и самостоятельно, но до дома так и не доберется. В красном цвете подземного перехода ее изнасилует и изобьет проходящий мимо садист Солитер, разделив ее жизнь на до и после и спровоцировав Маркуса на череду необдуманных поступков, которые приведут к бессмысленной и жестокой смерти.
Утром того злополучного дня Алекс рассказывает Маркусу о необычном сне, который она увидела: в нем она путешествует по странному красному туннелю, под конец раскалывающемуся надвое. В ее книге речь идет, к слову, о прекогнитивных снах — проще говоря, о вещих. От по-театральному злого рока, которым Ноэ наполняет реплики Алекс («В сексе нужно быть эгоистом» — как Солитер?), в линейном ходе повествования не осталось и следа. «Время обнажает все» — наделяет новым слоганом свой перемонтаж Ноэ. Обнажает простоту трагической истории изнасилованной Алекс, развеивает пафос жанровости триллера о разоблачении преступления, за которое насильник так и не поплатился, определяет главное действующее лицо и настоящую жертву животного импульса Солитера, с которой в оригинальной вывернутой последовательности фильма фокус был смещен, — женщину, нечастый самостоятельный субъект в фильмографии режиссера.
компания A-One Films
компания A-One Films
Поворот истории вспять 18 лет спустя драматичен и гораздо более эффектен для раскрытия истории Алекс, Маркуса и Пьера, чем кажется. В оригинале она очень проста сценарно, даже немного примитивна, однако эта простота скрадывается за счет исключительно кинематографичных приемов: жадная до движения камера, застывающая в критический момент на несколько минут, чтобы снова сорваться и поймать крупный план кровожадного действа — порыв такой же инстинктивный, как то, что перед камерой происходит; перевернутая «раскадровка» нарратива, где каждая сцена (всего их в фильме 13) высвечивается, как в замедленном стробоскопе, с паузой затемнений перед новой. Игра с обратной хронологией, поиск разгадки трагических событий в прошлом превращает ошибочное убийство в гей-клубе, изнасилование и избиение Алекс в насмешку судьбы в ее античном понимании. От жестокой фатальности слов Алекс — и про сон, и про книгу, которую она читает, и про эгоистичность в любви — не остается ничего: из насмешки они как будто становятся лишь неудачной шуткой судьбы, но от этого даже более зловещей. Без кинематографических средств прямолинейный сюжет, напротив, гораздо более чудовищен в своей простоте и ясности. Катарсическое мерцание экрана в финале изначального монтажа заменяется не менее катарсическим ужасом от расправы в «Ректуме». И без изначальной сборки фильма новая версия так сильно не сыграла бы.
Поэма виноватого насилия, шокирующий физиологичностью маскулинный фарс, смешение кокаина и дыхательного опиата с тестостероном в единую взрывоопасную массу — таков итог той злополучной ночи для Маркуса и Пьера. Провидческие предупреждения Алекс в форме рассказа о книге и сне в неправильном порядке оригинального фильма за ним стираются, хотя и придают метаниям друзей по ночному Парижу иронию безвыходности постфактум — разумеется, тоже трагической. Головоломку на манер нолановского «Мементо» (Ноэ тогда многие обвиняли в уж слишком очевидных формальных пересечениях с этой картиной) из сцен «Необратимости» собрать не выйдет: она слишком прямолинейна для этого в сюжете, хоть и вывернута наизнанку автором, да этого и не нужно — фильм, в конце концов, далеко не об этом, что и доказывает его «Полная инверсия».
компания A-One Films
Из выхваченных камерой лиц и обрывков диалогов из конца фильма в его начало выстраивается история исступленной мести Маркуса, подкрепленной звериной злобой с наркотическим куражом наперевес. На первый план постепенно выходит не столько факт несправедливой расправы над Алекс («Назови меня папочкой!» — кричал ей в ухо насильник, придавив всем своим весом к бетонному полу в безлюдном подземном переходе), сколько драма двух ее возлюбленных — нынешнего и прошлого, Маркуса и Пьера. Маркус довел ее и не проводил после вечеринки, Пьер, до сих пор питающий к ней чувства, тоже этого не сделал — и оба они не могут себе этого простить. Для одного ошибка заканчивается сломанной рукой, для другого — уголовным наказанием. Оба — тоже в какой-то мере жертвы обидчика Алекс, который лишь усмехается тому, что убили его друга, а сам он остался безнаказанным.
Рецензия на классическую «Необратимость»: трагедия предопределенности — поэма насилия
Тарасова Дарья
Из выхваченных камерой лиц и обрывков диалогов из конца фильма в его начало выстраивается история исступленной мести Маркуса (Венсан Кассель), подкрепленной звериной злобой с наркотическим куражом наперевес. На первый план постепенно выходит не столько факт несправедливой расправы над Алекс («Назови меня папочкой!» — кричал ей в ухо насильник, придавив всем своим весом к бетонному полу в безлюдном подземном переходе), сколько драма двух ее возлюбленных — нынешнего и прошлого, Маркуса и Пьера (Альбер Дюпонтель). Маркус довел ее и не проводил после вечеринки, Пьер, до сих пор питающий к ней чувства, тоже этого не сделал — и оба они не могут себе этого простить. Для одного ошибка заканчивается сломанной рукой, для другого — уголовным наказанием. Оба — тоже в какой-то мере жертвы обидчика Алекс, который лишь усмехается тому, что убили его друга, а сам он остался безнаказанным.
компания A-One Films
Поэма виноватого насилия, шокирующий физиологичностью маскулинный фарс, смешение кокаина и дыхательного опиата с тестостероном в единую взрывоопасную массу — таков итог той злополучной ночи для Маркуса и Пьера. Провидческие предупреждения Алекс в форме рассказа о книге и сне в неправильном порядке оригинального фильма за ним стираются, хотя и придают метаниям друзей по ночному Парижу иронию безвыходности постфактум — разумеется, тоже трагической. Головоломку на манер нолановского «Мементо» (Ноэ тогда многие обвиняли в уж слишком очевидных формальных пересечениях с этой картиной) из сцен «Необратимости» собрать не выйдет: она слишком прямолинейна для этого в сюжете, хоть и вывернута наизнанку автором, да этого и не нужно — фильм, в конце концов, далеко не об этом, что и доказывает его «Полная инверсия».
Поворот истории вспять 18 лет спустя драматичен и гораздо более эффектен для раскрытия истории Алекс, Маркуса и Пьера, чем кажется. В оригинале она очень проста сценарно, даже немного примитивна, однако эта простота скрадывается за счет исключительно кинематографичных приемов: жадная до движения камера, застывающая в критический момент на несколько минут, чтобы снова сорваться и поймать крупный план кровожадного действа — порыв такой же инстинктивный, как то, что перед камерой происходит; перевернутая «раскадровка» нарратива, где каждая сцена (всего их в фильме 13) высвечивается, как в замедленном стробоскопе, с паузой затемнений перед новой. Игра с обратной хронологией, поиск разгадки трагических событий в прошлом превращает ошибочное убийство в гей-клубе, изнасилование и избиение Алекс в насмешку судьбы в ее античном понимании. От жестокой фатальности слов Алекс — и про сон, и про книгу, которую она читает, и про эгоистичность в любви — не остается ничего: из насмешки они как будто становятся лишь неудачной шуткой судьбы, но от этого даже более зловещей. Без кинематографических средств прямолинейный сюжет, напротив, гораздо более чудовищен в своей простоте и ясности. Катарсическое мерцание экрана в финале изначального монтажа заменяется не менее катарсическим ужасом от расправы в «Ректуме». И без изначальной сборки фильма новая версия так сильно не сыграла бы.
компания A-One Films
компания A-One Films
Утром того злополучного дня Алекс рассказывает Маркусу о необычном сне, который она увидела: в нем она путешествует по странному красному туннелю, под конец раскалывающемуся надвое. В ее книге речь идет, к слову, о прекогнитивных снах — проще говоря, о вещих. От по-театральному злого рока, которым Ноэ наполняет реплики Алекс («В сексе нужно быть эгоистом» — как Солитер?), в линейном ходе повествования не осталось и следа. «Время обнажает все» — наделяет новым слоганом свой перемонтаж Ноэ. Обнажает простоту трагической истории изнасилованной Алекс, развеивает пафос жанровости триллера о разоблачении преступления, за которое насильник так и не поплатился, определяет главное действующее лицо и настоящую жертву животного импульса Солитера, с которой в оригинальной вывернутой последовательности фильма фокус был смещен, — женщину, нечастый самостоятельный субъект в фильмографии режиссера.
Под звуки бетховенской симфонии Алекс нежится на искристом зеленом газоне и читает книгу Джона Данна «Эксперимент со временем». Она потом расскажет о ней своему мужу Маркусу и своему бывшему Пьеру — пока они будут вместе ехать на вечеринку. Там Алекс поссорится с Маркусом, надышавшимся кокаином, и решит уехать домой раньше и самостоятельно, но до дома так и не доберется. В красном цвете подземного перехода ее изнасилует и изобьет проходящий мимо садист Солитер, разделив ее жизнь на до и после и спровоцировав Маркуса на череду необдуманных поступков, которые приведут к бессмысленной и жестокой смерти.