алкеста миф краткое содержание
Алькеста
Это трагедия со счастливым концом. На драматических состязаниях в Афинах был обычай: каждый поэт представлял «трилогию», три трагедии, иногда даже подхватывающие друг друга по темам (как у Эсхила), а после них, для разрядки мрачного настроения — «сатировскую драму», где герои и действие были тоже из мифов, но хор непременно состоял из весёлых сатиров, козлоногих и хвостатых спутников бога вина Диониса; соответственно и сюжет для неё выбирался весёлый и сказочный. Но приспособить хор сатиров можно было не ко всякому мифу; и вот поэт Еврипид попробовал сделать заключительную драму и со сказочным сюжетом, и со счастливым концом, но без всяких сатиров. Это и была «Алкестида».
С этого и начинается трагедия Еврипида. На сцене — бог Аполлон и демон Смерти. Демон пришёл за душой Алкестиды; он злорадно торжествует: похитить молодую жизнь приятнее, чем жизнь зрелого мужа. «Рано торжествуешь! — говорит ему Аполлон. — Берегись: скоро сюда придёт человек, который и тебя осилит».
Из дворца выносят Алкестиду, с ней Адмет, с ними маленькие сын и дочь. Начинается общий плач; Алкестида прощается с землёй и небом, ей уже слышен плеск загробной реки. Она обращается к Ад-мету: «Вот моя последняя просьба: не бери другую жену, не бери мачеху нашим детям, будь защитником сыну, дай достойного мужа дочери!» «Не возьму другую жену, — отвечает ей Адмет, — буду носить по тебе траур до конца дней, не будет в доме моем ни радости, ни песен, а ты являйся мне хоть во снах и встреть меня в преисподней, когда я умру! О, зачем я не Орфей, песнею вымоливший себе возлюбленную у подземного царя!» Речи Алкестиды все короче, она умолкает, она умерла. Хор поёт умершей напутственную песню и сулит ей вечную славу между живыми.
Тут-то и появляется Геракл. Он идёт на север, ему назначен очередной подневольный подвиг: расправиться с жестоким царём, который убивает захожих гостей и кормит их мясом своих кобылиц-людоедиц. Царь Адмет — его друг, он хотел отдохнуть и подкрепиться в его доме; но в доме грусть, печаль, траур, — может быть, лучше ему поискать другого приюта? «Нет, — говорит ему Адмет, — не думай о дурном, оставь мне мои заботы; а мои рабы тебя и накормят и уложат». «Что ты, царь, — спрашивает хор, — статочное ли дело — хороня такую жену, принимать и угощать гостей?» «А статочное ли дело, — отвечает Адмет, — своим горем обременять друзей? Добро за добро: гость всегда свят». Хор поёт о великодушии царя Адмета, и как добры к нему боги, и как добр он к друзьям.
Пока Геракла нет, на сцене — плач. Адмет страдает уже не о покойнице — о себе: «Горе для неё кончилось, началась для неё вечная слава. А я? что мне теперь жизнь, если всякий может сказать мне в лицо: вот трус, он испугался честной смерти, он предпочёл позорную жизнь!» Хор грустно утешает его: такова судьба, а с судьбой не спорят.
Возвращается Геракл, за ним — безмолвная женщина под покрывалом. Геракл пеняет Адмету: «Ты друг мне, и ты утаил от меня твоё горе? стыдись! Бог тебе судья, а у меня к тебе просьба. Сейчас случилась у меня нелёгкая борьба и кулачный бой, я победил, и наградой мне была вот эта женщина. Я иду на север служить мою службу, а ты, прошу, приюти ее в своём дворце: хочешь — рабыней, а хочешь — когда пройдёт твоя тоска, — и новой женой». — «Не говори так: тоске моей нет конца, и на женщину эту мне больно глядеть: ростом и статью она мне напоминает Алкестиду. Не береди мне душу!» — «Я твой друг, неужели я хочу тебе дурного? Возьми ее за руку. А теперь смотри!» И Геракл сдёргивает со своей спутницы покрывало. «Это Алкестида? живая? не призрак? Ты ее спас! Останься! Раздели мою радость!» — «Нет, дело ждёт. А ты будь добр и праведен, соверши жертвы богам небесным и подземным, и тогда спадут с неё смертные чары, и она заговорит и снова будет твоей». — «Я счастлив!» — восклицает Адмет, простирая руки к солнцу, а хор заканчивает трагедию словами: «. Неведомы пути богов, жданное для нас несбывчиво, и невозможное для них возможно: мы это видели».
Понравился ли пересказ?
Ваши оценки помогают понять, какие пересказы написаны хорошо, а какие надо улучшить. Пожалуйста, оцените пересказ:
Что скажете о пересказе?
Что было непонятно? Нашли ошибку в тексте? Есть идеи, как лучше пересказать эту книгу? Пожалуйста, пишите. Сделаем пересказы более понятными, грамотными и интересными.
Алкестида, Еврипид
Краткое содержание, краткий пересказ
Еврипид (Euripides) 485 (или 480) — 406 до н. э.
Алкестида (Alcestis) — Трагедия (438 до н. э.)
Это трагедия со счастливым концом. На драматических состязаниях в Афинах был обычай: каждый поэт представлял «трилогию», три трагедии, иногда даже подхватывающие друг друга по темам (как у Эсхила), а после них, для разрядки мрачного настроения — «сатировскую драму», где герои и действие были тоже из мифов, но хор непременно состоял из веселых сатиров, козлоногих и хвостатых спутников бога вина Диониса; соответственно и сюжет для нее выбирался веселый и сказочный. Но приспособить хор сатиров можно было не ко всякому мифу; и вот поэт Еврипид попробовал сделать заключительную драму и со сказочным сюжетом, и со счастливым концом, но без всяких сатиров. Это и была «Алкестида».
С этого и начинается трагедия Еврипида. На сцене — бог Аполлон и демон Смерти. Демон пришел за душой Алкестиды; он злорадно торжествует: похитить молодую жизнь приятнее, чем жизнь зрелого мужа. «Рано торжествуешь! — говорит ему Аполлон. — Берегись: скоро сюда придет человек, который и тебя осилит».
Из дворца выносят Алкестиду, с ней Адмет, с ними маленькие сын и дочь. Начинается общий плач; Алкестида прощается с землей и небом, ей уже слышен плеск загробной реки. Она обращается к Адмету: «Вот моя последняя просьба: не бери другую жену, не бери мачеху нашим детям, будь защитником сыну, дай достойного мужа дочери!» «Не возьму другую жену, — отвечает ей Адмет, — буду носить по тебе траур до конца дней, не будет в доме моем ни радости, ни песен, а ты являйся мне хоть во снах и встреть меня в преисподней, когда я умру! О, зачем я не Орфей, песнею вымоливший себе возлюбленную у подземного царя!» Речи Алкестиды все короче, она умолкает, она умерла. Хор поет умершей напутственную песню и сулит ей вечную славу между живыми.
Тут-то и появляется Геракл. Он идет на север, ему назначен очередной подневольный подвиг: расправиться с жестоким царем, который убивает захожих гостей и кормит их мясом своих кобылиц-людоедиц. Царь Адмет — его друг, он хотел отдохнуть и подкрепиться в его доме; но в доме грусть, печаль, траур, — может быть, лучше ему поискать другого приюта? «Нет, — говорит ему Адмет, — не думай о дурном, оставь мне мои заботы; а мои рабы тебя и накормят и уложат». «Что ты, царь, — спрашивает хор, — статочное ли дело — хороня такую жену, принимать и угощать гостей?» «А статочное ли дело, — отвечает Адмет, — своим горем обременять друзей? Добро за добро: гость всегда свят». Хор поет о великодушии царя Адмета, и как добры к нему боги, и как добр он к друзьям.
Пока Геракла нет, на сцене — плач. Адмет страдает уже не о покойнице — о себе: «Горе для нее кончилось, началась для нее вечная слава. А я? что мне теперь жизнь, если всякий может сказать мне в лицо: вот трус, он испугался честной смерти, он предпочел позорную жизнь!» Хор грустно утешает его: такова судьба, а с судьбой не спорят.
Возвращается Геракл, за ним — безмолвная женщина под покрывалом. Геракл пеняет Адмету: «Ты друг мне, и ты утаил от меня твое горе? стыдись! Бог тебе судья, а у меня к тебе просьба. Сейчас случилась у меня нелегкая борьба и кулачный бой, я победил, и наградой мне была вот эта женщина. Я иду на север служить мою службу, а ты, прошу, приюти ее в своем дворце: хочешь — рабыней, а хочешь — когда пройдет твоя тоска, — и новой женой». — «Не говори так: тоске моей нет конца, и на женщину эту мне больно глядеть: ростом и статью она мне напоминает Алкестиду. Не береди мне душу!» — «Я твой друг, неужели я хочу тебе дурного? Возьми ее за руку. А теперь смотри!» И Геракл сдергивает со своей спутницы покрывало. «Это Алкестида? живая? не призрак? Ты ее спас! Останься! Раздели мою радость!» — «Нет, дело ждет. А ты будь добр и праведен, соверши жертвы богам небесным и подземным, и тогда спадут с нее смертные чары, и она заговорит и снова будет твоей». — «Я счастлив!» — восклицает Адмет, простирая руки к солнцу, а хор заканчивает трагедию словами: «. Неведомы пути богов, жданное для нас несбывчиво, и невозможное для них возможно: мы это видели».
Краткое содержание трагедии Еврипида «Алькеста»
др.-греч. Εὐριπίδης. Ἄλκηστις
Краткое содержание трагедии
Читается за 8 минут, оригинал — 45 мин
Это трагедия со счастливым концом. На драматических состязаниях в Афинах был обычай: каждый поэт представлял «трилогию», три трагедии, иногда даже подхватывающие друг друга по темам (как у Эсхила), а после них, для разрядки мрачного настроения — «сатировскую драму», где герои и действие были тоже из мифов, но хор непременно состоял из весёлых сатиров, козлоногих и хвостатых спутников бога вина Диониса; соответственно и сюжет для неё выбирался весёлый и сказочный. Но приспособить хор сатиров можно было не ко всякому мифу; и вот поэт Еврипид попробовал сделать заключительную драму и со сказочным сюжетом, и со счастливым концом, но без всяких сатиров. Это и была «Алкестида».
С этого и начинается трагедия Еврипида. На сцене — бог Аполлон и демон Смерти. Демон пришёл за душой Алкестиды; он злорадно торжествует: похитить молодую жизнь приятнее, чем жизнь зрелого мужа. «Рано торжествуешь! — говорит ему Аполлон. — Берегись: скоро сюда придёт человек, который и тебя осилит».
Из дворца выносят Алкестиду, с ней Адмет, с ними маленькие сын и дочь. Начинается общий плач; Алкестида прощается с землёй и небом, ей уже слышен плеск загробной реки. Она обращается к Ад-мету: «Вот моя последняя просьба: не бери другую жену, не бери мачеху нашим детям, будь защитником сыну, дай достойного мужа дочери!» «Не возьму другую жену, — отвечает ей Адмет, — буду носить по тебе траур до конца дней, не будет в доме моем ни радости, ни песен, а ты являйся мне хоть во снах и встреть меня в преисподней, когда я умру! О, зачем я не Орфей, песнею вымоливший себе возлюбленную у подземного царя!» Речи Алкестиды все короче, она умолкает, она умерла. Хор поёт умершей напутственную песню и сулит ей вечную славу между живыми.
Тут-то и появляется Геракл. Он идёт на север, ему назначен очередной подневольный подвиг: расправиться с жестоким царём, который убивает захожих гостей и кормит их мясом своих кобылиц-людоедиц. Царь Адмет — его друг, он хотел отдохнуть и подкрепиться в его доме; но в доме грусть, печаль, траур, — может быть, лучше ему поискать другого приюта? «Нет, — говорит ему Адмет, — не думай о дурном, оставь мне мои заботы; а мои рабы тебя и накормят и уложат». «Что ты, царь, — спрашивает хор, — статочное ли дело — хороня такую жену, принимать и угощать гостей?» «А статочное ли дело, — отвечает Адмет, — своим горем обременять друзей? Добро за добро: гость всегда свят». Хор поёт о великодушии царя Адмета, и как добры к нему боги, и как добр он к друзьям.
Пока Геракла нет, на сцене — плач. Адмет страдает уже не о покойнице — о себе: «Горе для неё кончилось, началась для неё вечная слава. А я? что мне теперь жизнь, если всякий может сказать мне в лицо: вот трус, он испугался честной смерти, он предпочёл позорную жизнь!» Хор грустно утешает его: такова судьба, а с судьбой не спорят.
Возвращается Геракл, за ним — безмолвная женщина под покрывалом. Геракл пеняет Адмету: «Ты друг мне, и ты утаил от меня твоё горе? стыдись! Бог тебе судья, а у меня к тебе просьба. Сейчас случилась у меня нелёгкая борьба и кулачный бой, я победил, и наградой мне была вот эта женщина. Я иду на север служить мою службу, а ты, прошу, приюти ее в своём дворце: хочешь — рабыней, а хочешь — когда пройдёт твоя тоска, — и новой женой». — «Не говори так: тоске моей нет конца, и на женщину эту мне больно глядеть: ростом и статью она мне напоминает Алкестиду. Не береди мне душу!» — «Я твой друг, неужели я хочу тебе дурного? Возьми ее за руку. А теперь смотри!» И Геракл сдёргивает со своей спутницы покрывало. «Это Алкестида? живая? не призрак? Ты ее спас! Останься! Раздели мою радость!» — «Нет, дело ждёт. А ты будь добр и праведен, соверши жертвы богам небесным и подземным, и тогда спадут с неё смертные чары, и она заговорит и снова будет твоей». — «Я счастлив!» — восклицает Адмет, простирая руки к солнцу, а хор заканчивает трагедию словами: «…Неведомы пути богов, жданное для нас несбывчиво, и невозможное для них возможно: мы это видели».
Алкеста миф краткое содержание
Поиск по сайту:
Новые статьи
Статистика
Адмет и его жена Алкестида
Адмет – герой греческих мифов, царь фессалийских Фер, сын царя Ферета и его жены Климены (или Периклимены). Имя Адмет для ахейцев означало «неукротимый».
Адмет обладал всеми достоинствами, украшающими мужчину и царя; поэтому Зевс решил, что именно ему будет служить юный бог света и солнца Аполлон (Феб), осужденный искупить трудом на земле убийство змея Пифона. Адмет хорошо относился к Аполлону, и тот не остался в долгу: по окончании срока своей службы он помог Адмету, добиться руки прекрасной Алкестиды, дочери иолкского царя Пелия.
Пелий готов был отдать ее в жены только тому, кто сумеет запрячь в колесницу льва и медведя (вариант: льва и вепря). В день испытаний Аполлон наделил Адмет такой силой, что тот сумел справиться с этой задачей и увез Алкестиду в Феры.
Счастливая жизнь Адмет продолжалась всего несколько лет (так решила богиня Артемида, обиженная тем, что он не принес ей жертвы в день свадьбы).
Почувствовав приближение смертного часа, Адмет стал спрашивать последних нищих своего города, не согласится ли кто-нибудь умереть вместо него; однако все они отказались, невзирая на щедрые посулы царя. С такой же просьбой он обратился к своим друзьям, но они лишь посмеялись над ним. Наконец он решился попросить об этом своих родителей; несмотря на преклонный возраст и болезни, они тоже отказали ему.
Узнав об этом, Алкестида решила добровольно призвать бога смерти Таната, чтобы тот увел ее в царство теней вместо Адмета. Мужа она просила лишь об одном: не приводить в дом мачеху их детям.
От Алкестиды Адмет не хотел этой жертвы, он заклинал ее отказаться от своего намерения. Но Алкестида была непреклонна: для любящей жены супруг дороже, чем сын для родителей или друг — для лучших друзей.
В ту самую минуту, когда Алкестида скончалась, слуги сообщили Адмет о приходе гостя. Это был Геракл, давний друг и соратник А. С почестями, подобающими герою и сыну Зевса, принял его Адмет и, не желая огорчать, скрыл от гостя свое горе. Он велел слугам отвести Геракла в пиршественный зал и подать ему богатое угощение.
Гостю показалось странным, что А., всегда такой веселый, не стал пировать с ним. В конце концов, он рассудил, что каждый — сам себе лучшая компания, и в одиночку воздал должное всем блюдам и напиткам.
Придя в благодушное настроение, он разговорился со слугами и предложил им выпить с ним, однако те смущенно отказались. Лишь теперь Геракл сообразил, что в доме Адмет, видимо, что-то случилось. Он стал допытываться и выяснил, что супруга царя скончалась.
Геракл знал, как горячо Адмет любил свою жену. Тем сильнее он сожалел, что так весело и шумно пировал в доме, охваченном скорбью. Его тронула деликатность Адмета, утаившего от него свое горе. И он решил совершить ради друга поступок, на который еще никто не отваживался. Он вырвет Алкестиду из когтей смерти!
Когда накануне торжественного погребения тело Алкестиды отвезли к гробнице, Геракл выждал, когда все ушли, и спрятался за гробницей. Вскоре он услыхал шум черных крыльев Таната, прилетевшего за душой Алкестиды. Как только бог смерти приблизился, Геракл бросился на Таната и стиснул его так, что у него кости затрещали.
Тщетно сопротивлялся Танат, тщетно бил Геракла крылами, от которых веяло холодом смерти, — Геракл одолел его и связал. Герой отпустил Таната лишь в обмен на обещание вернуть жизнь Алкестиде.
Геракл отказался от награды за спасение Алкестиды. Да и можно ли расплатиться за жизнь любимого человека — ведь она бесценна. Супруги жили долго и счастливо, а когда бог смерти явился во второй раз, они вместе последовали за ним в царство теней.
Картина Иоганна Генриха Тишбейна Старшего «Геракл выносит Алкесту из царства мертвых и возвращает ее Адмету» (1780)
Миф об Адмете и Алкестиде не всегда составлял единое самостоятельное целое. Первоначально он входил составной частью в мифы об Аполлоне, Геракле и аргонавтах (Адмет участвовал в походе за золотым руном в Колхиду). Поэтому он сохранился в нескольких версиях, между которыми существуют различные противоречия, прежде всего — хронологические. В виде единого целого его впервые разработал Еврипид в трагедии «Алкестида» (438 до н. э.).
Алкестида — один из благороднейших образов греческого фольклора, а затем и греческой драматической литературы. Из поэтических произведений об Алкестиде наиболее известны поэма Раньери да Кальцабиджи (18 в.) и его либретто на ее основе для оперы К. В. Глюка «Альцеста» (1767). Оперу «Альцеста, или Торжество Алкида» создал в 1674 г. Ж.-Б. Люлли, в конце 18 в. оперу « Альцеста» написал чешский композитор Й. Бенда, в 1924 г. — Э. Веллее. Г. Ф. Гендель создал в 1727 г. оперу «Адмет» на текст Аурели.
Из числа драматических обработок в новое время упомянем «Алкестиду» Гуго фон Гофмансталя (1893) и Эшмана (1950), из поэтических произведений — «Алкестиду» Р. М. Рильке; эту тему осовременил Элиот («Коктейль», 1947).
Как ни странно, в дошедших до нас памятниках античного изобразительного искусства миф отражен очень мало: на нескольких вазах (древнейшая из них — 5 в. до н. э. — с сюжетом «Адмет и Алкестида» находится в Парижском кабинете медалей и древностей), на фресках из Геркуланума и в христианских катакомбах на римской Виа Латина.
В современной скульптуре прежде всего заслуживает внимания «Смерть Альцесты» Огюста Родена (Париж, Музей Родена).
Еврипид. Алкеста
Это трагедия со счастливым концом. На драматических состязаниях в Афинах был обычай: каждый поэт представлял «трилогию», три трагедии, иногда даже подхватывающие друг друга по темам (как у Эсхила), а после них, для разрядки мрачного настроения — «сатировскую драму», где герои и действие были тоже из мифов, но хор непременно состоял из веселых сатиров, козлоногих и хвостатых спутников бога вина Диониса; соответственно и сюжет для нее выбирался веселый и сказочный. Но приспособить хор сатиров можно было не ко всякому мифу; и вот поэт Еврипид попробовал сделать заключительную драму и со сказочным сюжетом, и со счастливым концом, но без всяких сатиров. Это и была «Алкестида».
С этого и начинается трагедия Еврипида. На сцене — бог Аполлон и демон Смерти. Демон пришел за душой Алкестиды; он злорадно торжествует: похитить молодую жизнь приятнее, чем жизнь зрелого мужа. «Рано торжествуешь! — говорит ему Аполлон. — Берегись: скоро сюда придет человек, который и тебя осилит».
Из дворца выносят Алкестиду, с ней Адмет, с ними маленькие сын и дочь. Начинается общий плач; Алкестида прощается с землей и небом, ей уже слышен плеск загробной реки. Она обращается к Ад-мету: «Вот моя последняя просьба: не бери другую жену, не бери мачеху нашим детям, будь защитником сыну, дай достойного мужа дочери!» «Не возьму другую жену, — отвечает ей Адмет, — буду носить по тебе траур до конца дней, не будет в доме моем ни радости, ни песен, а ты являйся мне хоть во снах и встреть меня в преисподней, когда я умру! О, зачем я не Орфей, песнею вымоливший себе возлюбленную у подземного царя!» Речи Алкестиды все короче, она умолкает, она умерла. Хор поет умершей напутственную песню и сулит ей вечную славу между живыми.
Тут-то и появляется Геракл. Он идет на север, ему назначен очередной подневольный подвиг: расправиться с жестоким царем, который убивает захожих гостей и кормит их мясом своих кобылиц-людоедиц. Царь Адмет — его друг, он хотел отдохнуть и подкрепиться в его доме; но в доме грусть, печаль, траур, — может быть, лучше ему поискать другого приюта? «Нет, — говорит ему Адмет, — не думай о дурном, оставь мне мои заботы; а мои рабы тебя и накормят и уложат». «Что ты, царь, — спрашивает хор, — статочное ли дело — хороня такую жену, принимать и угощать гостей?» «А статочное ли дело, — отвечает Адмет, — своим горем обременять друзей? Добро за добро: гость всегда свят». Хор поет о великодушии царя Адмета, и как добры к нему боги, и как добр он к друзьям.
Пока Геракла нет, на сцене — плач. Адмет страдает уже не о покойнице — о себе: «Горе для нее кончилось, началась для нее вечная слава. А я? что мне теперь жизнь, если всякий может сказать мне в лицо: вот трус, он испугался честной смерти, он предпочел позорную жизнь!» Хор грустно утешает его: такова судьба, а с судьбой не спорят.
Возвращается Геракл, за ним — безмолвная женщина под покрывалом. Геракл пеняет Адмету: «Ты друг мне, и ты утаил от меня твое горе? стыдись! Бог тебе судья, а у меня к тебе просьба. Сейчас случилась у меня нелегкая борьба и кулачный бой, я победил, и наградой мне была вот эта женщина. Я иду на север служить мою службу, а ты, прошу, приюти ее в своем дворце: хочешь — рабыней, а хочешь — когда пройдет твоя тоска, — и новой женой». — «Не говори так: тоске моей нет конца, и на женщину эту мне больно глядеть: ростом и статью она мне напоминает Алкестиду. Не береди мне душу!» — «Я твой друг, неужели я хочу тебе дурного? Возьми ее за руку. А теперь смотри!» И Геракл сдергивает со своей спутницы покрывало. «Это Алкестида? живая? не призрак? Ты ее спас! Останься! Раздели мою радость!» — «Нет, дело ждет. А ты будь добр и праведен, соверши жертвы богам небесным и подземным, и тогда спадут с нее смертные чары, и она заговорит и снова будет твоей». — «Я счастлив!» — восклицает Адмет, простирая руки к солнцу, а хор заканчивает трагедию словами: «…Неведомы пути богов, жданное для нас несбывчиво, и невозможное для них возможно: мы это видели».
Пересказал М. Л. Гаспаров
Перевод Иннокентия Анненского
Аполлон Адмет
Демон Смерти Евмел
Хор Геракл
Служанка Ферет
Алькеста Слуга
Действие происходит в Фессалии, близ города Фер.
Сцена представляет фасад дворца в дорийском стиле. Раннее утро. Из дворца
выходит Аполлон. На нем поверх одежды колчан, в руках лук.
На сцену появляется Демон Смерти, огромный, в развевающейся черной одежде,
с ярко-красными губами и большим черным мечом.
Уж вот он, смерти демон, этот жрец
Над трупами. В чертог Аидов он
Ее повлечь готов. Как сторож зоркий,
Пройти не даст он роковому дню.
Аполлон и Демон Смерти
Демон Смерти
(не приближаясь к Аполлону)
А. Ты. опять. Аполлон?
30 Что забыл? Ты зачем у чертога
Бродишь, Феб, и опять
У поддонных дары
Отнимаешь, обидчик, зачем?
Или мало тебе, что Адмету
Умереть помешал, что искусством
Дев судьбы осилил коварным?
Что рукою за лук берешься?
Разве Пелия дочь не сама
Умереть желала за мужа?
Дерзай: со мной лишь истина и слава.
Лишь истина? А этот лук зачем?
40 Его носить велит привычка, демон.
Чтобы домам, как этот, помогать,
Хотя бы против правды, бог, не так ли?
Мне тягостно несчастие друзей.
И ты лишишь меня второго трупа?
Я силою и первого не брал.
Он на земле, однако ж, не в могиле.
Сменен женой. И ты пришел за ней.
Да, чтоб увлечь ее в земные недра.
Что ж? Уноси ее. Разубедить
Едва ли я тебя сумею, демон.
Не для того ль, державный Аполлон,
И призван я, чтоб убивать мне данных?
50 На медлящих оковы налагай.
О, я для них всегда к твоим услугам.
До старости ты ей не дашь дожить?
И смерти мил бывает дар почетный.
Но жизнь одну, не больше ж ты возьмешь.
Нам жизни дар отраднее цветущей.
А у старухи роскошь похорон?
Иль твой закон рассчитан на богатых?
Вот тонкий ум. Кто мог бы ожидать?
До старости от Смерти откупаться.
60 Итак, Алькесты мне ты не отдашь?
Да, не отдам. Ты мой характер знаешь.
Недолжного с меня не взять словами.
Так много слов и даром. И жена
В Аидов дом сойдет. Я к ней приближусь
И до нее мечом коснусь. а чьих
Мой черный меч волос коснется, ада
Уж посвящен властительным богам.
(Входит в дом.)
Во дворце воцаряется полная и зловещая тишина. На орхестру спускается хор
ферейских граждан. Сначала немая сцена. Ферейцы сходятся в группы,
расходятся и, глядя на дворец, знаками высказывают друг другу свои
недоумения. В их движении чувствуется сдержанная тревога.
ВСТУПИТЕЛЬНАЯ ПЕСНЬ ХОРА
На орхестру вступает хор.
Какой тишиною чертог объят.
Как немы палаты Адмета.
80 Нигде. ни души. Скажите ж:
Мне оплакать ли Пелия дочерь,
Иль царица Алькеста жива еще
И лучи еще видят солнца
Ту, которой из жен для мужа
Благородней в мире не знаю.
Строфа I В чертоге не внемлешь ли стонам?
Иль скорби ударам глухим.
Пауза: прислушиваются, потом тихо:
Там стон не сказал ли: «Свершилось?»
90 Слуги у ворот
На страже не вижу. Безвестьем
Томлюсь я. Но бедствия волны
Не ты ль, о Пеан, рассечешь?
Над мертвой бы там не молчали.
Ее унести не могли же.
Как знать. Сомневаюсь и страшно.
Но что ж ободряет тебя?
Ужели б Адмет
Безлюдным бы выносом тело
Любимой жены опозорил?
Антистрофа I В воротах чертога не вижу
Обряда воды ключевой.
100 Покойника не было в доме.
Я сбритых волос,
Что в скорби с голов упадают,
Не вижу. Там юные руки
О перси в печали не бьют.
Но день роковой не свершился.
Землей ей сегодня покрыться.
По сердцу и мыслям провел ты
Мне скорби тяжелым смычком.
Коль смертью, кто благ
110 И людям всегда был полезен,
Терзается, как же не плакать?
Строфа II Куда бы ни слать корабли
С дарами по влажному лону,
К святыням ликийской земли,
К безводному ль Аммона трону,
Напрасно бы длился их путь.
Уж к солнцу души не вернуть
Со скал неприступно-отвесных.
120 Какого ж мне бога молить
И крови овечьей полить
Кому на алтарь из небесных?
Эпод Все было сделано царем.
Тут были жертвы без числа,
И кровь пред каждым алтарем
Без меры чистая текла,
Но исцеленья нет от зла.
Постойте. Вот выходит из чертога
Прислужница в слезах. Какую весть
Она несет? Печалию облечься
Простительно пред царскою бедой.
Хор окружает служанку со знаками живейшего внимания.
Жива ль она, царица, или смертью
140 Осилена. Мы бы хотели знать.
Считай ее живущей и умершей.
Иль человек умерший видит свет?
Она томится расставаньем с жизнью.
Адмет, Адмет! Кого теряешь ты?
Лишь мертвую ее Адмет оценит.
Спасти ее надежды больше нет?
Сужденный день творит над ней насилье.
Уж и наряд готов, в чем муж схоронит.
150 О, славная решимость умереть,
О, лучшая из жен под солнцем дальним!
О, сколько слез сегодня им прольется!
200 Легко ль жену такую потерять?
ПЕРВЫЙ МУЗЫКАЛЬНЫЙ АНТРАКТ
Строфа Где ж выход, о Зевс, из этого зла, где выход найду я?
И царскому дому узла
Ужель не развяжешь ты, бог?
Но выйдет ли кто? Не время ль ножу
Коснуться волос и черным
Мне скорби одеться покровом?
Близок уж, близок конец:
Все же молиться, друзья,
Будем молиться:
Сила безмерна богов.
220 О владыка Пеан,
Ты защиту царю обрети.
И подай ее, боже, подай.
Будь и ныне, Пеан, как тогда,
Избавителем наших царей,
И да сгибнет кровавый Аид
Перед силой твоею, Пеан.
Антистрофа Увы!
Как будет сын Ферета жить?
С ним нет благородной жены.
Не дорогую жену,
Ту, коей нету дороже,
В день этот тяжкий
Мертвой увидит Адмет.
Двери чертога открываются широко, и оттуда показывается шествие. Среди
заплаканных, но сдержанных служанок и нескольких старых рабов идет Адмет, он
несет на руках Алькесту. Позади старый и хромой раб-педагог ведет за руку
Евмела и его сестру. В толпе, которая следует за ними, есть жрец и доктор.
О, гляди же, гляди:
Из чертога выходят. идут.
О, стенай: возопи, о земля,
Вы оплачьте, ферейцы, жену,
Что, недугом томимая злым,
Из чертогов царя перейдет
В подземелье Аидово днесь.
Шествие останавливается на авансцене. Суета. Движение в толпе слуг. Приносят
в орхестру низкое ложе. При последних словах хора Адмет осторожно кладет
Алькесту, бледную и слабую, на ложе и становится в ногах, а служанка в
головах царицы.
Хоревты приветствуют царскую семью поклонами.
Нет, никогда не сочту
Радостей брака сильнее
Тяжкой его печали.
Участь царя Адмета
240 Ярче, чем старый опыт.
Как, о, как будет жить он
В этих пустых чертогах?
Адмет, Алькеста, дети, свита. Все затихло. Все взоры обращены на Алькесту.
Алькеста
(приподнимаясь на ложе)
Строфа I Солнце веселое, здравствуй!
В вихре эфирном и ты,
Облако вольное, здравствуй!
Пусть видит нас обоих несчастливцев:
Богов ничем не оскорбили мы.
Антистрофа I Ты, о земля, и чертог наш,
Девичий терем и ты,
250 Город мой отчий. простите.
(В изнеможении опускается на ложе.)
Приободрись, несчастная, не выдай.
Властителей небесных умоляй.
Алькеста
(с изменившимся от ужаса лицом молчит с минуту, только перебирая губами.
Потом поднимает к небу тонкие, белые руки, приподнимается сама, глаза ее
расширяются. Она указывает вдаль)
Из толпы служанок вырывается рыдание.
О, горе нам! Печальный этот путь
Зачем себе сулишь? О, горе, горе!
Алькеста
(встает и берет Адмета за руку)
Рыданья усиливаются, переходя в истерический плач. Плачущих выталкивают,
уводят по знаку Адмета.
То скорбный путь. О, как теперь он детям
И мне тяжел. Печаль одна у нас.
Эпод Оставьте, оставьте. меня.
Стоять не могу. Положите.
Аид надо мною.
Ночь облаком глаза мои покрыла.
Внезапная вспышка силы.
270 О, дайте мне детей моих, детей.
(Порывисто ласкает детей, которые с громким плачем прижимаются к ней, сидя
на ложе, на которое Адмет ее посадил.)
Нет матери у вас, нет больше мамы.
Прощайте. Пусть вам солнце светит, дети.
(Отстраняя детей, откидывается на ложе.)
Адмет
(склоняясь над нею)
Алькеста
(мало-помалу приходит в себя и начинает говорить, сначала тихо, с
остановками; потом речь идет свободнее)
280 Еще живу, Адмет. Ты видишь, как?
Последнюю пора поведать волю:
Я жизнь твою достойнее своей
Сочла, Адмет, и чтобы мог ты видеть
Лучи небес, я душу отдала.
О, жить еще могла бы я и мужа
В Фессалии избрать себе по мысли,
С ним царский дом и радости делить.
Но мне не надо жизни без Адмета
С сиротами. И юности услад
Я не хочу, с тобой не разделенных.
Она молча ласкает дочь. Евмел стоит молча с опущенной головой, вырвав руку
у дядьки.
(Приподнимается и воздевает руки с благословением сначала над Адметом, потом
над детьми.)
Спокойна будь, царица. Если разум
В нем есть, жены исполнит волю царь.
Пауза. Адмет ласкает волосы Алькесты. Алькеста все время лежала с закрытыми
глазами. Она закрыла их после того, как Адмет перестал говорить о детях.
Теперь она снова их открывает.
Адмет
(после слез, с которыми он справился)
И я с тобой покойную, и я
370 Оплачу, царь: она достойна плача.
И повторю: я выполню, о да.
Адмет
(обнимая детей)
О! Милый дар и из любимых рук.
Ты замени им мать отныне, бедным.
Придется быть. без матери. за мать.
О дети, жить хочу. Темна могила.
380 А я, увы! Как буду жить. теперь?
Адмет
(с возрастающим чувством)
Возьми меня с собой, молю, возьми.
Довольно с них одной меня, с подземных.
Кого от нас, кого берешь ты, бог!
Алькеста
(ложится и больше уже не приподнимается)
Глаза мои под игом ночи тяжкой.
Погиб тобой покинутый, погиб.
Меня уж нет. Ничто я. Нет Алькесты.
Приподними лицо, хоть для детей.
Я не могу, Адмет. Прощайте, дети!
390 Взгляни на них, взгляни.
Что делаешь? Уходишь?
Нет меж живых Адметовой жены.
Минутная пауза. Все молча склоняются перед Алькестой. Адмет закрыл лицо
руками. Молчание прерывает Евмел, порывисто бросаясь к телу матери.
Строфа Горе, о, горе мое!
В землю родная ушла.
В темной могиле, отец,
Солнцу ее не согреть.
Сыну ж зачем сиротой,
Злая, велела ты жить?
(К отцу.)
О, посмотри на нее:
Веки запали, и рук
Страшен холодный покой.
(Снова к матери, тихо касаясь ее руки.)
Мать, послушай меня,
400 Сына послушай, молю.
(Целуя ее.)
Это к холодным губам
Твой детеныш припал.
Не слышит нас она, не видит, дети.
Мы тяжкою поражены бедой.
Евмел
(приближаясь к отцу)
Антистрофа Рано я стану, отец,
В доме твоем сиротой,
Я ведь один у тебя.
Сколько я видел уже
Страшного в жизни, отец.
(Прижимается к нему и рукой ищет взять руку сестры, которая молча смотрит на
мать.)
Бедствия вместе со мной
410 Ты выносила, сестра,
О, не на радость себе
Сватал жену ты, отец;
Старости вместе достичь
Вам не пришлось, и теперь
С той, что покинула нас,
Гибнет старинный наш дом.
Корифей
(подходя к Адмету)
Адмет, терпеть злосчастье нам неволя:
Не первый ты и не последний ты
Достойнейшей лишаешься супруги:
Держи в уме, что мы и все умрем.
Адмет
(с достоинством)
Слуги наскоро обряжают покойницу. Адмет уходит в дом.
ВТОРОЙ МУЗЫКАЛЬНЫЙ АНТРАКТ
Строфа I О Пелиада, радость
В дом принеси Аида,
Лика не зревший солнца,
Ты же, Аид черновласый,
440 Бог и старый кормчий,
Мертвых в ладье еловой
Тяжким веслом влекущий,
Знайте: волна Ахеронта
Лучшей жены не видала.
Антистрофа I Часто тебя любимцы
Муз семиструнной лирой,
Часто безлирным гимном
В Спарте восславят в Карнейский
450 Ярко-лунный месяц.
Будут тебя и Афины
Ясноблаженные славить.
Сколько певцам благородных
Песен Алькеста оставит!
Антистрофа II Ни матери не было воли
Сына спасти, в землю
Кости свои сложивши,
Ни воли на то отцовской
Смертью спасти родного.
А ведь как лунь седы.
470 Ты же, как цвет вешний,
В землю пошла за мужа.
Вот если б такою подругой
Украсить мог бы я век свой.
Увы! То не частая доля,
Не знали бы с ней мы горя,
Покуда бы дни делили.
Со стороны чужестранцев входит Геракл. Львиная шкура, палица и лук с
колчаном.
Он не сходит в орхестру.
Почтенному ферейскому гражданству.
Застану ль я Адмета во дворце?
Он дома, сын Феретов. У Геракла ж
В Фессалии, конечно, дело есть,
480 Коль к городу ферейскому подходит?
Да, от царя тиринфского наказ.
Куда ж, Геракл, в какой ты путь снаряжен?
За четверней иду я, что царю
Фракийскому покорна, Диомеду.
Но как возьмешь? Скажи, фракийца знаешь?
Нет, не видал. В стране бистонской нам
Еще побыть не доводилось, люди.
Без боя там коней тебе не взять.
Но как же мне от дела отказаться?
Убьешь его иль мертвый ляжешь сам.
490 Не в первый раз в глаза глядеть и смерти.
Но и царя убьешь. Что пользы в том?
Его коней отдам я Еврисфею.
Узду на них накинуть не легко.
Не пламенем они ж, надеюсь, дышат?
Их челюсти жуют мужей, Геракл.
Геракл
(с недоверием)
О хищниках ты говоришь нам горных?
Я говорю о стойлах их, герой;
Увидишь сам: они покрыты кровью.
Но чей же сын их вырастил, скажи?
Арея сын, златых щитов державец.
Те же и Адмет, в трауре, обритый, заплаканный.
А вот и сам хозяин, из чертога
Выходит царь Адмет, наш повелитель.
Адмет
(кланяясь Гераклу)
О, радуйся, сын Зевса, Персеид.
Геракл
(возвращая поклон)
510 Ты радуйся, владыка фессалийский!
О, пусть бы так, товарищ, пусть бы так.
Геракл
(оглядывая его)
Ты в трауре. Острижен. Что причиной?
Адмет
(собравшись с силами)
Сегодня мне придется хоронить.
Не из детей кого? Избави боже.
Рожденные Адметом живы все.
Отец для смерти зрелый. Уж не он ли?
И он, и мать моя еще живут.
Но не жена, конечно ж, не Алькеста.
Я надвое могу сказать о ней.
520 Жива она иль умерла, скажи мне?
Я ничего из слов твоих не понял.
Ты о судьбе ее, скажи, слыхал?
Тогда могу ль сказать: «Она живет»?
Оплакивать как будто все же рано.
Но быть или не быть одно ль и то же?
Ты судишь так, я иначе, герой.
530 Но плачешь ты? Иль ты утратил друга?
Жену, Геракл, и только что притом.
Она была чужая иль из кровных?
Чужая, да! Но близкая семье.
Но здесь, у вас, как дни пришлось ей кончить?
Нам от отца досталась сиротой.
Ты в трауре. Мне очень жаль, Адмет.
К чему, скажи, ты эту речь склоняешь?
Пойду искать другого очага.
530 Печальному, Адмет, не сладок гость.
Средь плачущих зазорно пировать.
Покой тебе особый отведу.
Нет, не бывать тому, чтоб очага
Ты шел искать другого.
(Слуге.)
Чужестранца
На тот конец проводишь, дальний зал
Ему открыв гостиный, ты прикажешь
Служителям пришельца угостить
По-царски, раб. Да двери затворите
Срединные. Стенанья портят пир,
550 А огорчать не подобает гостя.
Раб сначала идет вперед неохотно, но под влиянием строгого взгляда Адмета,
забежав вперед, с поклоном открывает Гераклу двери.
Адмет
(без злобы, но нетерпеливо)
Спрошу и я: а прогонять гостей
Из дома и из города похвальней?
Иль, может быть, тем горе облегчу,
Что я к гостям черствее сердцем буду
И к бедствию домашнему придам
Молву о том, что в Ферах нравы дики?
Небось судьба в безводную когда
Меня страну аргосскую приводит,
560 Мне ласковый хозяин тоже мил.
Но для чего ж, коль это друг надежный,
От пришлеца ты горе утаил?
Как для чего? Да если б бед моих
Хоть часть он знал, ужели б он порога
Переступил черту? Я знаю сам,
Что он безумным так же, как и ты,
Меня бы счел, но дом Адметов гостя
Ни выживать, ни оскорблять не даст.
(Поспешно входит в дом.)
ТРЕТИЙ МУЗЫКАЛЬНЫЙ АНТРАКТ
Строфа I Слава, слава тебе, о свободных мужей чертог открытый!
570 Лиры нежно звучащей царь,
Сам тебя бог юдолью,
Бог избрал пифийский.
Здесь он, овцехранитель,
Пастырь меж скалоизломов,
Тешил тебя свирелью,
Стадо на луг сзывая.
Адмет в сопровождении траурной свиты показывается в дверях. Обращаясь к хору
и толпе фессалийцев, он отходит к дверям, которые широко раскрываются для
ожидаемой процессии, но не сходит в орхестру.
Адмет
(с приветом, полным царского достоинства)
Мужи ферейские! Вы все, кого
Сочувствие сзывает к скорби нашей!
Покойницу убрали и сейчас
Ее несут в могилу. Чтя обычай,
Последнее скажите ей «прости»
610 Перед ее последнею дорогой.
Хор молча кланяется. Пауза.
Ферет в сопровождении небольшой траурной свиты и сам в глубоком трауре и
выбритый приходит с домашней стороны. Слуги несут благовония, белую тонкую
фату и ожерелье. Адмет выжидает молча, не кланяясь и не делая ни шага
навстречу.
Рабы подносят Адмету дары по знаку Ферета. Адмет стоит, молча опустив руки.
Адмет знаком отклоняет дары. В это время из ворот показывается процессия с
высоко поднятыми носилками, где лежит мертвая Алькеста. Слышатся рыдания.
Хоревты и слуги простирают руки навстречу Алькесте, Ферет делает несколько
шагов по направлению навстречу телу, но по знаку Адмета слуги ставят тело
Алькесты в отдалении от старика.
Ферет
(издали обращаясь к телу)
О спасшая Адмета и его
Родителей подъявшая из праха,
Привет тебе! Да благо снизойдет
На дивную в Аидовом чертоге.
(Склоняется глубоко и рукою касается земли; потом, поднявшись, к хору.)
Адмет
(заступая тело Алькесты)
Ферет
(после некоторого промедления, когда он, по-видимому, борется сам с
охватившим его волнением)
Отец и сын, вы перешли границу.
Но перестань, старик, его бранить.
Пусть говорит; отвечу я: коль правдой
710 Затронут он, зачем топтал ее?
Я б растоптал ее, коль точно б жизнью
Своей купил тебе я жизнь, Адмет.
Смерть старика и юноши равны ли?
Жить всем нам раз приходится, не дважды.
Переживи ж хоть Зевса, коли так.
Но клясть отца за что же, не пойму я.
Ферет
(указывая на носилки, строго)
А там кого ж Алькеста заменила?
Ты видишь там свою вину, старик.
Иль за меня ее хоронят, скажешь?
Увы! Увы!
(в сторону)
Когда б нужда ему во мне пришла.
720 Почаще жен меняй, целее будешь.
Тебе ж стыдней. Зачем себя щадил?
О, этот факел бога так прекрасен.
И это муж? Позор среди мужей.
Ты в гроб меня насмешкой не уложишь.
До мертвого бесславье не доходит.
Такой старик. И хоть бы тень стыда.
Ферет
(указывая на труп Алькесты)
Вот в этой был и стыд, да без рассудка.
Уйди, молю. Дай схоронить ее.
730 Не задержусь. А ты, женоубийца,
Алькестиной поплатишься семье:
Среди мужей Акаста хоть не числи,
Коль за сестру тебе не отомстит.
(Уходит со свитой и дарами.)
Без Ферета и свиты.
Адмет
(вослед уходящему)
Тело поднимают. Плач.
Преступная дерзость. Увы!
А ты, между жен благородных
О лучшая, ныне прости нам,
Да благ тебе будет Гермес
И мрачный Аид, а если
Там добрым бывает награда,
Ты с дивной Аида воссядешь,
Дары разделяя, невестой.
Шествие медленно удаляется. Хор сопровождает гроб, покидая орхестру. Адмет
идет за гробом понурившись.
Раб
(из дому, из боковой двери)
Все это нам известно. Но теперь
Не до вина и не до смеху в доме.
Но умерла чужая ведь. Чего ж
Вам горевать, когда свои-то целы?
Кто цел? Беду-то нашу ты забыл?
Скажи: не знал, коли Адмету верить.
К гостям-то он не в меру добр, Адмет.
810 Из-за чужих же мертвых нам не плакать!
Чужих? Уж то-то очень не чужих.
Он от меня не скрыл беды, надеюсь?
Иди, пируй. Господ мы делим горе.
Иль речь идет не о чужой беде?
Когда бы так, ужли б я стал сердиться?
Иль надо мной хозяин подшутил?
817 В печальный дом ты б не вошел, пожалуй <*>.
<* Стихи 818-819:
Не вовремя пришел ты к нам. Над домом
Нависло горе. Ты ведь видишь? В черном
Мы все, остригли кудри. >
820 Старик отец иль из детей кто умер?
Адметова жена скончалась, гость.
Что говоришь? Я пировал у мертвой?
Дверь от тебя стыдился он закрыть.
Проклятие! Такой жены лишиться.
Всех нас она сгубила в доме, всех.
В глазах его, конечно, были слезы:
Печаль лица и стрижки он не скрыл.
Но объяснил, что в землю опускают
Чужого человека. И, прогнав
Сомнения, в распахнутые двери
830 Вошедши, пил под кровом друга я,
Пока он здесь стонал. И до сих пор я
В венке. И ты виновен в этом, раб!
(Срывает и ломает миртовую ветвь.)
Зачем беду таил? Но где ж царицу
Хоронят? Где найду ее, скажи?
Дорога здесь прямая на Лариссу:
Как выйдешь из поселка, гроб ее
Ты отличишь по вытесанным камням.
(Уходит в дом.)
(с новым вступлением хора)
Адмет и хор возвращаются в орхестру.
Увы! Увы! О, ужас возвращенья!
О, вид постылый! В доме опустелом
Так страшно. Горе, горе надо мной.
Куда же пойду я? Где стану?
Что словом оплачу? Что молча?
На злую рожденный судьбину,
О, лучше б я умер!
Жребий почивших завиден,
Темный покой их так сладок.
Солнца мне тяжко сиянье,
Тошно мне двигать ногами.
Смертью в борьбе непосильной
Вырван из рук заложник;
870 Лучший заложник жизни
Там, в плену у Аида.
Хор
Строфа I Пройди ж и затаися
В покое отдаленном.
Да, жребий твой достоин слез.
Твой путь через страданье,
Я знаю это.
Но мертвой не поможешь ты.
Не видеть никогда
Черты лица любимого так горько.
Антистрофа I Судьбой необоримой
Настигнут ты, судьбою!
890 И бедствиям предела нет.
Но силы для терпенья
Нужны тебе.
Мужайся! Ты ль один терял.
Жену? Людей несчастье никогда
Не пощадит, но, настигая, душит.
О, долгая скорбь о друге,
В землю от нас ушедшем.
О, для чего ж ты мне не дал
С ней остаться в могиле?
Мертвому, хладное ложе
С лучшей из жен разделить мне.
Вместо одной Аиду
900 Две бы досталось тени,
В лодке Харона дружных,
В доме его слитых.
Строфа II Истинно слез достойный
Случай у нас был: умер
Юноша, был у отца он
Только один. Но стойко
Нес отец свое горе;
А сединою волос
Был у него подернут:
910 Жизнь уже шла к закату.
В дом этот страшно войти мне.
Как буду жить в нем? Иная
Доля мне выпала. Помню,
Факелы с высей пелийских
Путь нам сюда озаряли,
Брачные песни помню.
За руку вел жену я,
Светлый шел хор следом,
Славил меня с Алькестой.
920 Знатны мы. Сколько было
Блеска в вельможной свите!
Плач погребальный лики
Брака сменяет. Черной
Ризою блеск покрылся.
И на пустое ложе
В дом одиноко влачусь я.
ЧЕТВЕРТЫЙ МУЗЫКАЛЬНЫЙ АНТРАКТ
Антистрофа II А могила ее не на смертную стать,
Как божественный будет алтарь.
Точно храм скитальцу будет,
Для нее с пути склоняясь,
1000 Так иной промолвит путник:
«Умерла она за мужа,
А теперь среди блаженных
И сама богиней стала,
Дай нам счастья, Алькестида!»
Вот, Адмет, царицы слава.
Но посмотри: как будто сын Алкмены
Сюда идет. к тебе, конечно, царь!
Слева приходит Геракл. За ним нарядная и статная женщина, покрытая длинным
покрывалом. Геракл и Адмет.
Адмет
(отстраняя рукой предложение)
О, если бы такую мощь имел я,
Чтоб из глубин земли на божий свет
Жену тебе, Адмет, вернуть на радость!
Ты бы желал, я знаю. Только где ж?
Здесь, на Земле, людей не воскрешают.
Смиряй себя и свой удел носи.
Терпение, герой, трудней совета.
Из слез нам, царь, не выковать судьбы.
1080 Конечно нет. Но их любовь рождает.
Да, мертвого нельзя любить без слез.
Нет слов, Геракл, обнять мою утрату.
Ты потерял примерную жену.
А с ней навек и радости супруга.
Печаль твою смягчат года, Адмет:
Теперь она, конечно, в полной силе.
Тоски жена убавит молодая.
Что говоришь? Молчи. Иль я женюсь?
Не женишься? Вдоветь покинешь ложе.
1090 Избранница моя не родилась.
Что ж? Мертвую ты ублажаешь этим?
Где б ни была, ее я должен чтить.
Геракл
Хвалю в тебе супруга, не безумца.
Безумец, пусть. Но только не жених.
Но в дом прими ее: будь добрый друг.
Нет, нет, отцом тебя молю я Зевсом.
Ты пожалеешь, царь, что отказал.
1100 Приняв ее, я сердцем истерзаюсь.
Послушайся. Сам будешь рад потом.
Увы! Зачем ты брал награду эту?
Чтоб верный друг со мной ее делил.
Хвалю тебя. Но удали добычу!
Коль надобно. Но надо ли, скажи.
Упорствуя, я тоже ведь не слеп.
Я уступлю тебе, но без желанья.
Потом меня похвалишь: покорись.
1110 Эй! Проводить в чертоги эту гостью!
Я бы рабам ее не поручал.
Тогда введи ее хоть сам, пожалуй.
_Тебе_ хочу с рук на руки отдать.
Я не коснусь ее: сама пусть входит.
Геракл
Деснице я _твоей_ ее вверял.
Насилье, царь. Тут воли нет Адмета.
Коснись до ней, ты только прикоснись.
Адмет
(протягивая руку)
Ну, вот моя рука. Но, право, будто
Мне голову рубить Горгоне надо.
Геракл
(сдергивая покрывало)
И береги,
1120 А Зевсова отныне числи сына
Ты благородным гостем. Погляди ж.
Что? На кого похожа? Вытри слезы.
Адмет
(после минутной паузы)
О боги. Нет. Иль это чудо? Нет.
Передо мной Алькеста. Не глумится ль
Над горьким бог какой-нибудь, скажи?
Нет, точно здесь жена твоя, Алькеста.
Не призрак ли ее, смотри, Геракл!
Геракл
Твой гость пока, а не Гермес с тобою.
Не сам ли я Алькесту хоронил?
1130 Уверься, друг. Хоть, точно, это странно.
Могу ль до ней коснуться и привет
К ней обратить?
Пожалуйста, Адмет.
Чего желал, ты всем теперь владеешь.
Адмет
(обнимая неподвижную, бледную и безмолвную Алькесту)
О милые черты! О нежный стан.
Мечтал ли я, что вас опять увижу?
О благородный сын
Великого Кронида, будь же счастлив.
Да сохранит тебя отец за то,
Что ты один и нас и дом восставил.
Но как же ты ее добился воли?
1140 Затеял бой я с демонским царем.
Ты с демоном сражался смерти, точно?
Над самою могилой оцепил
Его руками я, засаду кинув.
Но отчего ж она молчит, скажи?
Богам она посвящена подземным,
И, чтоб ее ты речи услыхал,
Очиститься ей надо, и три раза
Над ней должно, Адмет, смениться солнце.
Но в дом веди ее.
А сам всегда
Будь справедлив и гостя чти. Простимся.
Мне предстоит работа: для царя
1150 Свершу ее, рожденного Сфенелом.
Останься здесь: будь гостем дорогим.
Нет, до другого раза. Дело ждет.
Ну, добрый путь тебе, возврат счастливый!
Последние лучи солнца.
Хор
(удаляется под мерные звуки анапестов)
1160 Воли небесной различны явленья:
Смертный не может ее угадать.
Много проходит бесследно надежд,
Многое боги нежданно дают,
Драме ж на этом и славу поют.
Ведь навеки
Она с его сиянием лучистым
Прощается сегодня.