что делать если русского задержали в минске
Где искать человека после задержания и как ему помочь на суде. Разбираемся с правозащитницей
Что делать, если после акций ваш близкий человек не выходит на связь? Где и как его искать? Разбираемся в нюансах с Натальей Сацункевич, правозащитницей лишенного аккредитации ПЦ «Вясна».
Человек перестал выходить на связь после акции протеста. Где его искать?
НатальЯ Сацункевич
правозащитница
– В такой ситуации нужно мониторить списки задержанных, которые во время массовых мероприятий составляет «Вясна» на своем сайте или в «Гугл»-доке – там можно найти человека или, если вы стали свидетелем задержания, сообщить об этом. Можно позвонить: +375 17 394 63 11.
Если вы находите имя близкого в списке задержанных, пытайтесь узнать его местонахождение. После задержания всех людей везут в районные УВД, а если задержания массовые, то развозят в любые свободные отделения милиции. Помните, что человека могут держать в РУВД не более трех часов, но в дни массовых задержаний это может быть и пять, и восемь часов.
Как узнать, в каком РУВД находится человек? Во-первых, по геолокации телефона: для этого нужно заранее посмотреть настройки и договориться, что телефон будет передавать геолокацию вам.
Во-вторых, можно звонить в РУВД и спрашивать, есть ли там этот человек. Хотя, как отмечает Наталья, обычно говорят, что человека нет, или вовсе отказываются давать информацию. Но звонить нужно, и потом, когда все закончится, стоит направить жалобу в РУВД о том, что человек находился там, а вам не сообщили об этом.
Важно: по закону в случае задержания до суда милиция должна сообщить родственникам или работодателю о задержании, но только когда человек сам об этом просит. То есть, если задержали вас, надо прямо говорить: «Я прошу сообщить близким о задержании». Но это не всегда работает, отмечает собеседница.
Если вам не дают совсем никакой информации, то можно написать в милиции заявление об исчезновении человека, его обязаны принять.
При ведении административного дела вам нужно посмотреть, что дают подписывать, просить копии всех документов. В протоколе правозащитники советуют расписываться и добавлять свои комментарии (например, «я не согласен с протоколом» и подпись). Просто отказ от подписания протокола ни к чему не ведет.
В суде отказаться от слов в протоколе тоже можно – только нужно пояснить, почему вы от них отказываетесь.
Если вашего близкого человека задержали и он в РУВД, то вполне может быть, что его отпустят по прошествии какого-то времени. Поэтому недалеко от милиции его можно и подождать – только не надо нарываться на конфликты с правоохранителями. Нужно просто понять, чего они от вас хотят, и вести себя спокойно и вежливо.
Если человека не выпускают через пять-восемь часов, значит, его задержали до суда, который должен пройти в течение 72 часов после задержания. Обычно это следующий рабочий день или второй рабочий день – в зависимости от того, когда задержали.
Наталья Сацункевич рекомендует заранее почитать о том, как проводится административный процесс.
Человека не выпускают больше трех часов – как узнать, где будет суд?
Место суда определяется местом задержания: так, если человека задержали и он был в РУВД Октябрьского района, то и суд на 99% будет в Октябрьском районе. Но после массовых протестов могут развозить в суды по месту регистрации или в менее загруженные.
Чтобы узнать наверняка, где будут судить человека, можно звонить непосредственно в суды, можно приехать туда и лично узнать или искать информацию на сайте «Вясны» – при массовых задержаниях и судах там оперативно обновляется информация о судах над задержанными.
Кроме того, в судах обычно находятся родственники и друзья других задержанных, с ними стоит скоординироваться, сказать, кого вы ищете, – возможно, так узнаете о местонахождении близкого быстрее.
Увидеть человека вы сможете только в суде. В связи с пандемией сейчас людей очень часто судят по скайпу, и тут стоит помнить, что рассмотрение дел в суде в Беларуси – открытый и публичный процесс (кроме исключительных случаев) и вы имеете право там присутствовать, даже если это суд по скайпу.
Просто человек будет сидеть в РУВД или ЦИП, а судья – в суде. Вы можете находиться с судьей в кабинете или в зале, а если не пускают, стоит идти в приемную председателя суда и писать там жалобу – обычно после этого пускают.
Но, как отмечает правозащитница, с судами по задержанным есть другая проблема: материалы дел передают в суды из РУВД, их распределяют среди свободных судей, очень быстро меняют расписания и начинают судить людей. Поэтому желательно, чтобы кто-то был около расписания и видел, когда оно меняется.
На суды нужно ехать, брать с собой воду и перекус. Если человеку нужны специфические лекарства, берите их. Возможно, человека привезут и будет возможность передать.
Если человека судят, нужно ли заключать договор с адвокатом?
По закону каждый имеет право пользоваться услугами адвоката. Когда начинается суд, можно просить перерыв, чтобы найти адвоката и воспользоваться его услугами. Бывают, что такие просьбы удовлетворяют, но не всегда.
При этом надо помнить, что государственных бесплатных адвокатов по административным делам нет, услуги адвокатов платные.
Заключить договор с адвокатом может любой человек, не обязательно задержанный: это может быть родственник или друг. Но Наталья делать этого не советует: «В делах про участие в акциях адвокат не гарантирует ни уменьшения размера штрафа, ни отсутствия ареста. Чаще всего это просто моральная поддержка человека, которого судят. Адвокат может обратить внимание на юридические несуразности в деле, но обычно это также не влияет на итог».
Договор с адвокатом можно заключить и заранее, но это не гарантирует, что адвокату сообщат о времени и месте суда. Подробности о заключении договора надо спрашивать у самих адвокатов: например, в Минской городской коллегии или у адвокатов частной практики.
Моего близкого осудили на «сутки». Как я могу помочь?
После суда может быть несколько вариантов: предупреждение, штраф или административный арест. Получивших штраф отпускают, осужденных на «сутки» увозят в Центр изоляции правонарушителей на Окрестина.
Если человека увезли на Окрестина, во-первых, важно писать ему письма, отправлять открытки и телеграммы, чтобы максимально поддерживать морально. Во-вторых, нужно передавать передачи. Правила передач всегда меняются, поэтому надо заранее звонить в ЦИП и узнавать, что и когда можно передать.
Базово можно передавать до пяти килограммов и еды, и одежды. В первую очередь арестованному нужны средства личной гигиены: щетка, паста, мыло, если нужно, то лекарства; не передавайте скоропортящуюся еду.
Перед тем как нести передачу, надо звонить в ЦИП и узнавать, в какое время там их принимают.
Письма на Окрестина лучше отправлять заказные или первым классом – им присваиваются номера, по которым можно отследить местонахождение вашей почты.
После «суток»
Любое постановление суда – штраф, арест или даже предупреждение – можно обжаловать. Такие жалобы в том числе помогают менять практику и законодательство.
Решение суда о штрафе можно обжаловать в течение десяти дней, о «сутках» – в течение пяти. Но так как обычно эти пять дней человек сидит, то жалобу на арест можно подать в течение пяти дней со дня выхода и просить суд восстановить сроки обжалования.
Если вы считаете, что вас или ваших близких задержали безосновательно, можно направить жалобу на неправомерные действия милиции в прокуратуру. Особенно важно это делать, если человек получил травмы при задержании: здесь стоит сразу, когда будет возможность, брать направление на судебно-медицинскую экспертизу и проходить ее.
В теории если суд рассмотрит жалобу и решит, что постановление об аресте было незаконным, то вам должны дать компенсацию за отбытый арест. Такого в Беларуси пока не происходило, но практику можно менять только действуя, а если ничего не делать, то действительно ничего и не изменится.
Что делать если вас задержали? Часть 1.
Итак, что такое задержание? Согласно ч. 1 ст. 107 УПК, задержание состоит в фактическом задержании лица, доставлении его в орган уголовного преследования и в кратковременном содержании под стражей в местах и условиях, определенных законом. Производить задержание могут сотрудники органов дознания по постановлению, утвержденному органом уголовного преследования либо по непосредственно возникшему подозрению в совершении преступления, как правило (в подавляющем количестве случаев) – это милиция, реже – сотрудники КГБ, еще реже – иные.
Сразу оговоримся – если у Вас есть основания полагать, что Вы в любой момент можете быть задержаны, и вы бы хотели, чтобы Вас впоследствии защищал определенный адвокат – в таком случае, лучше заключить с ним договор на оказание юридической помощи заранее. В этом случае, в случае Вашего задержания Вы будете вправе прямо требовать, чтобы Вас защищал определенный адвокат, который, в свою очередь будет обязан это делать. Либо имейте принципиальную договоренность об этом с каким-либо адвокатом и близким для Вас человеком, который, в случае Вашего задержания сможет заключить такой договор в Ваших интересах, что даст основание для адвоката выписать ордер и приступить к вашей защите. Помните, что заключить договор на оказание юридической помощи в местах вашего временного содержания практически нереально, максимум – договориться что кто-либо находящийся на свободе сможет это сделать в Ваших интересах, к тому же, не имея заключенного договора, адвокат не вправе выписать ордер, а без него – не может принять на себя вашу защиту. Это правило не распространяется при предоставлении адвоката в порядке назначения по ст. 46 УПК, но в таком случае Вам будет предоставлен дежурный адвокат, и выбирать Вам уже не придется. Т.е. без договора на защиту Вы не будете иметь права требовать чтобы Вас защищал определенный адвокат.
Сразу оговоримся – жизнь, сложная и многогранная штука, с Вами или иным лицом может происходить всякое, в том числе в отношении Вас, как и иного лица могут совершаться разного рода преступления (например – подкинуть какую-либо улику, применить физическую силу для выбивания каких-либо показаний и т.д. и т.п.). Но в настоящей статье мы не будем рассматривать такие ситуации поскольку это все же редкие исключения из правил, особые случаи, по данному поводу также написано и сказано немало, а остановимся на том, как это процесс (задержание) происходит чаще всего (обычно). Единственное что скажем – если с Вами действительно произойдет подобное – прямо сообщите об этом своему адвокату при первой же встрече с ним. Если же этот процесс по какой-либо причине будет затягиваться – действуйте по ситуации, но все же лучше не молчите и прямо заявите (пожалуйтесь) об этом при первом опросе Вас оперативным работником, либо его руководству.
Также следует особо отметить, что Интернет, кухонные разговоры, рассказы «бывалых» и т.п., различные кинофильмы о расследовании преступлений и т.п. пестрят разного рода сплетнями и слухами, абсолютно недостоверной или искаженной информацией о том, что происходит после задержания и как работают с задержанными. Оставим эти по большей части байки на совести тех, кто это распространяет и вернемся к тому, как это обычно происходит в реальности.
Итак, Вас фактически задержали, что дальше?
Прежде чем продолжим этот разговор, следует отчетливо понимать, что:
Задержание не может длится более 72 часов, а при подозрении в совершении преступлений, предусмотренных чем – более десяти суток. После этого к Вам либо будет применена мера пресечения, либо Вы подлежите освобождению;
Немедленно после задержания Вам обязаны предоставить копию постановления о задержании, копию постановления о возбуждении уголовного дела (если оно возбуждено) или копию постановления о признании Вас подозреваемым;
Согласно п. 8 ст. 41 УПК по вашему ходатайству Вас обязаны в течение 24 часов с момента фактического задержания допросить следователь с участием адвоката;
Согласно ст. 115 УПК о
задержании лица и месте нахождения задержанного, орган, ведущий уголовный процесс и осуществивший задержание, обязан в течение 12 часов с момента фактического задержания уведомить кого-либо из совершеннолетних членов его семьи или близких родственников либо предоставить возможность такого уведомления самому задержанному;
Предварительное следствие осуществляется только следователем (очень редко, почти исключительные случаи) – изначально дознавателем, но не более первых десяти суток, а после уголовное дело безусловно подлежит передаче следователю), и следователь может совершать с Вами любые процессуальные действия только с участием адвоката (кроме случаев, когда Вы не желаете иметь адвоката, или Ваша ситуация не подпадает под условия ст. 45 УПК (когда участие защитника в уголовном процессе обязательно). Здесь нет никаких исключений, и переходить эту грань следователь не будет;
В тот же день, либо на следующий, либо на третий день, Вас все же доставят на допрос к следователю (если Вы не воспользуетесь правом по п. 8 ст. 41 УПК), при котором в первый раз обязательно будет присутствовать адвокат (выбранный Вами или предоставленный по назначению в порядке ст. 46 УПК (проще говоря – дежурный)). Реже – см. выше, это может произойти не позднее десяти суток, но такое, как правило не происходит, а если и происходит, то по очень серьезным делам;
Задержание и содержание под стражей (в просторечии – арест) – две большие разницы. Последнее – это мера пресечения. Она может применяться только с постановления следователя и с санкции прокурора. Это решение теми, кто Вас задерживал не принимается;
С момента фактического задержания – Вы автоматически становитесь подозреваемым, а значит с этого момента Вы имеете право на помощь адвоката (ч. 2 ст. 45 УПК), и не несете никакой правовой ответственности за дачу показаний, отказ от дачи показаний, дачу заведомо ложных показаний. Единственное – прямо потребуйте, чтобы Вам был предоставлен адвокат, либо сообщите о том, что Вас будет защищать определенный адвокат (с которым Вы ранее заключили договор или планируете это сделать посредством своего близкого лица, т.к. заключить договор на оказание юр. помощи в местах временного задержания нереально, а для выписки ордера, на защиту адвокат должен иметь заключенный договор. В свою очередь, без ордера адвокат не вправе приступить в защиту (вступить в уголовный процесс), кроме случая участия адвоката по назначению (см. выше (по ст. 46 УПК, т.н. дежурный адвокат);
Согласно ст. 110 УПК, н емедленно после доставления задержанного в орган уголовного преследования должностным лицом, осуществившим фактическое задержание, составляется протокол, в котором указываются основания, место и время фактического задержания (с указанием часа и минут), результаты личного обыска, а также время составления протокола. Протокол объявляется задерживаемому и при этом разъясняются предусмотренные статьей 41 УПК права, в том числе право пригласить защитника и давать показания в его присутствии, что отмечается в протоколе. Протокол подписывается лицом, его составившим, и задержанным;
Само собой разумеется, если Вы задержаны по подозрению в преступлении, это не означает, что Вы уже преступник, и, если Вы столкнетесь с проявлением в отношении вас грубости, хамства, недозволенных методов воздействия – Вы вправе незамедлительно жаловаться по данному поводу. А если Вам не дают такой возможности – ожидайте встречи с адвокатом – помните – она наступит довольно скоро, и она неизбежна. Поэтому, как говорилось выше, не стоит падать духом и теряться при и после задержания. Да, для того, кто оказался в таком положении впервые, тем более не совершал преступление, либо совершенное деяние не столь серьезное, задержание и все последующее может быть серьезным стрессом, но не будем повторяться – это не повод для паники и потери самообладания, тем более поспешных, необдуманных действий. В принципе, вообще не стоит предпринимать каких-либо действий, произносить слова, значение которых Вы до конца не понимаете.
Следует также понимать, что если Вы желаете признать свою вину в совершении Вами преступления, сотрудничать со следствием, то Ваш отказ от сотрудничества с оперативными сотрудниками по причине их грубости, хамства, либо желания получить консультацию адвоката прежде чем принять для себя то, либо иное решение (что является Вашим неотъемлемым конституционным и уголовно-процессуальным правом), не может расцениваться как вынужденное признание вины.
В заключение, прежде чем мы прервемся, чтобы продолжить начатый разговор в последующих статьях – повторимся, что бесконечно долго задержание не производится. Как говорилось выше, не следует «вестись» на всякие страшилки, байки и т.п. о которых пестрят не в меру «разумные» «бывалые» или горячие головы. Потерпите. Вы в любом случае в самом скором времени увидитесь с адвокатом. Ведите себя спокойно и благоразумно. Не торопитесь и не суетитесь. Не слишком доверяйте уговорам оперативников. Четко следите за тем, что говорите и что пишите. Ни в коем случае и ни при каких обстоятельствах не подписывайте ничего с чем Вы не согласны (имеется ввиду Ваши объяснения и т.п.). Если Вы согласились дать какие-либо показания и с Ваших слов составлен протокол опроса – не прочитав не подписывайте, если Вы увидели неразборчивы слова – прямо укажите об этом, пусть вычеркнут или напишут читаемо. Если Вы не согласны с определенными фразами и выражениями – прямо укажите об этом в подписываемом документе, либо при подписании протокола прямо запишите там же в письменном виде что Вы не говорили тех или иных слов, или Вас не так поняли и неверно изложили (записали). Не желаете давать какие-либо показания, пояснения и т.п. – прямо скажите об этом, или просто молчите. Не стесняйтесь твердо высказывать свою позицию по делу (отказываюсь давать показания без адвоката, заявляю, что вы применяете ко мне недозволенные методы воздействия, предоставьте мне возможность подать жалобу на ваши действия вашему руководителю либо наоборот – дайте мне возможность дать показания, написать чистосердечное и т.д.). Помните, что значение может иметь не только собственно квалификация содеянного (преступления) но и обстоятельства его совершения.
Я адвокат Мошкин Виталий Витальевич. Контактные телефоны: +375296252237; +37529562-52-29
«Это какое-то зверство. » Пострадавшие и задержанные рассказывают про суды и травмы
За последние несколько дней в Беларуси было задержано более 6 тысяч человек, которых обвиняют в участии в незаконных акциях протеста. Буквально в течение нескольких суток на свободу вышли более 1000 человек. В редакцию поступают подробности того, как проходили эти задержания и что происходило с задержанными дальше: в автозаках, РУВД и тюрьмах. Предупреждаем, в тексте ниже информация, которая может шокировать впечатлительных людей.
Юрий: «Периодически во двор выходил майор, кричал, что всех перестреляет, у него есть для этого прямой приказ»
Юрий работает грузчиком, говорит, что ни в каких митингах не участвовал, 9 августа у него был день рождения, 10-го поехал отмечать его с друзьями и возвращался домой около пяти вечера. Маршрутка остановилась у Мингорисполкома, водитель сказал, что дальше не поедет, перекрыт проспект.
— Мы с женой аккуратно дошли до цирка, хотели пойти на Немигу, сесть на общественный транспорт и поехать домой, — рассказывает Юрий. — Возле парка Янки Купалы слышу крик: «Этого брать!» На меня набросились люди в форме и заломали. Жена пыталась меня держать, ее били дубинкой по руке. Я кричу: «Маша, уходи, быстрее беги, дома трое детей, будет беда!» Лупить начали сразу, подведя к желтому автобусу. В автобусе было человек десять задержанных. Следом за мной начали бить женщину, лупили по голове, она теряла сознание. Мы требовали вызвать скорую, но всех, кто подавал голос, жестоко избивали, кричали, что прибыло «свежее мясо». Затолкали в так называемые «стаканы» в автозаке по пять человек.
Нас привезли в РУВД Советского района, выстроили вдоль стены. Всего стояло около 80 человек. После этого мы ровно сутки «висели на заборе»: с руками за головой, тыльной стороной ладоней к затылку. Периодически во двор выходил майор, кричал, что всех перестреляет, у него есть для этого прямой приказ. Он проходил вдоль шеренги людей и избивал их дубинкой, некоторые падали в обморок. Рядом со мной стоял человек со сломанной рукой, никакой помощи ему не оказывали. Уже ночью нам иногда позволяли присесть на 15 минут, после вновь поднимали.
Но самый кошмар, по словам Юрия, начался на следующий день, когда приехали автозаки развозить задержанных по тюрьмам.
— Людей били смертным боем, каждого по отдельности заставляли бежать вдоль забора, пока человек бежал, его избивали, — вспоминает он. — На этом все не закончилось, нас положили на пол автозака, руки заламывали за спиной и затягивали петлями так, что невозможно было пошевелиться. Рядом со мной был парень, который кричал, что он журналист СТВ, просил позвонить начальству, никто не реагировал. Нас продолжали избивать, например, за то, что поднял голову. В автозаке нас было 26 человек. Уже на подъезде к тюрьме в Жодино нас развязали, позволили сесть, дали попить воды.
В Жодино мы простояли 2,5 часа, ждали своей очереди, машин с задержанными было очень много. На приемке нас встречали силовики в зеленой форме, они выстроились в коридор из 20 человек и каждого задержанного пропускали через него, избивая. Сотрудников тюрьмы я увидел, только когда нас привели на второй этаж. Нас начал осматривать врач, людей распределяли по камерам.
Сотрудники тюрьмы были в ужасе, спрашивали: «Что у вас в Минске происходит? У нас камеры рассчитаны на 10 человек, приходится туда закидывать по 60, люди „висят“ друг на друге».
До камеры я не дошел, осматривавший меня врач сказала: «Этого в больницу». Вместе со мной забрали парня с ранением, похожим на огнестрельное, в области паха. Скорая за нами приехала через 2,5 часа. В больнице нас осмотрели, оказали первую помощь и тех, кто был в состоянии передвигаться сам и его жизни ничего не угрожало, отпустили домой.
Старый врач, который фиксировал побои, говорил: «Я увидел за эти три дня столько вывихов, сколько не видел за всю свою жизнь».
В машине волонтеров, которые развозили пострадавших из больницы по домам, только Юрий был способен самостоятельно передвигаться.
Пока мужчина был в заключении, его жена пыталась выяснить судьбу мужа, объездила весь Минск. Была на Окрестина, ездила на такси в Жодино. Она до сих пор не может отойти от произошедшего, в ближайшие дни поедет в тюрьму забирать его вещи, боится, что мужа опять заберут и изобьют, если он явится туда сам.
Юрий попросил отметить, что охранники тюрьмы, включая начальство, были единственными, кто обращался с задержанными по-человечески.
— Что я могу думать о происходящем? Это какое-то зверство. Страшно это пережить, страшно представить, что это может пережить еще кто-то в будущем, — признается Юрий. — Я могу показать побои, но самые очевидные их следы находятся на не очень приглядном месте. Хотя сегодня это место я совершенно спокойно покажу всем тем, кто надо мной издевался.
Кирилл: «Нас, человек пятнадцать, отвели в подвал, где заставили петь гимн Беларуси и били дубинками в это время»
Кириллу 21 год. 12 августа он после тренировки ехал в магазин, где работает администратором. Стоял на переходе на улице Машерова, до работы оставалось пройти 50 метров. Подъехал микроавтобус с тонированными стеклами, открылись двери. Люди в машине сказали: «Подходи, ничего не бойся, тебе ничего не будет». Посадили в автобус, забрали телефон и куда-то повезли. В машине ударили несколько раз по голове. Привезли к автозаку.
— В автозаке омоновец меня положил на пол лицом вниз, спросил: «Перемен захотелось?» — и начал бить ногами, — рассказывает он. — Вокруг сидели другие задержанные — человек 15. Меня посадили в пенал с еще тремя мужчинами. Машина еще какое-то время колесила по городу, подобрали еще нескольких человек и повезли нас в РУВД Партизанского района. Вывели из автозака, завели во внутренний двор милиции. Каждого спрашивали фамилию, имя, дату рождения и требовали лечь на пол. После этого начинали бить ногами, в том числе по лицу. Задержанных было около 30 человек, били каждого по очереди. Судя по всему, именно в этот момент мне сломали нос.
После нас, человек 15, отвели в подвал, где заставили петь гимн Беларуси и били дубинками в это время. Затем повели на опись имущества, которое у нас забрали, и вновь отправили в подвал лежать на полу. Прошло полтора часа, пришли омоновцы, поставили всех на колени и опять заставили петь гимн. Затем меня и других задержанных перевели в камеры, а через полтора часа вывели оттуда, опять избили и повели в автозаки.
Задержанных повезли на Окрестина. По словам Кирилла, его и других людей посадили в прогулочный двор, всего там находилось около 50 человек. Вызывали пофамильно, кого-то отправляли в суд, кого-то — в Жодино. Так продолжалось примерно до 18:00. После этого людей перевели в камеру, рассчитанную на 7—8 мест. В нее посадили 36 человек.
— Находится в такой камере тяжело, — рассказывает Кирилл. — Люди менялись каждые полтора часа, чтобы просто посидеть, поспать. Было очень душно, тяжело дышать. Первый раз меня покормили спустя сутки, в камеру принесли еду: по кусочку хлеба и половине сосиски на человека. На всех не хватило, приходилось делиться. Еще через полтора часа дали кашу, огурец и хлеб. С водой проблем не было, пили из-под крана. Часа в два ночи нам сказали, что всех освобождают.
Перед освобождением заставили подписать предупреждение об участии в несанкционированных митингах. Я пытался объяснить, что никакого отношения к митингу не имел, просто шел на работу, но меня никто не слушал.
Близкие Кирилла все это время не знали, где он находится, что с ним происходит. Последний раз он разговаривал с мамой перед тренировкой. Она искала сына по знакомым, друзьям, больницам, тюрьмам. Как оказалось позднее, в протоколе задержания были неверно указаны данные, фамилия — верно, а имя и отчество — нет.
Когда Кирилл вышел из стен ЦИП на Окрестина, увидел множество волонтеров. Его спросили, нужна ли помощь, он признался, что не помешает. Кириллу дали возможность созвониться с близкими, отвезли домой.
— Сложно сформулировать, что я думаю по поводу всего происходящего, — признается Кирилл. — Я вижу сейчас, что живу в стране, где страшно даже проехать от дома до работы, могут загрести любого. Но боюсь я скорее не за себя, а за своих родных и близких, которые могут исчезнуть, и никто не узнает, где они находятся.
Аня: сказали, что проводят до дома, запихали в автозак и начали избивать
Анне 30 лет, она работает ведущим графическим дизайнером. 11 августа после 23:30 она возвращалась домой с улицы Московской, шла в район Городского Вала. Поднялась на мост между Институтом культуры и площадью Независимости, а когда спускалась, увидела несколько сотрудников милиции.
— Я подошла к ним и спросила, как можно добраться до дома, — вспоминает Анна. — Мне сказали, что альтернативного варианта нет, предложили провести. Пока шли, разговорились, милиционеры сказали, что провожают меня для моей же безопасности. Дошли до их начальника в костюме «космонавта», он вызвался довести меня дальше. Сказал, что по дороге проверит мои вещи.
Мы подошли к Красному костелу, возле которого был припаркован автобус, вокруг него стояло много ОМОНа. Неожиданно меня закинули в автобус и начали избивать. Били ногами, дубинами, один раз попали по голове, и на лбу сразу выросла большая гематома (ее последствия и сейчас можно увидеть на лице). Мне кричали, что я координатор протестов, требовали признаться, кто мне платит. Я отвечала, что не понимаю, о чем они говорят, за каждый такой ответ меня снова били. Это был самый страшный вечер в моей жизни.
В какой-то момент, когда гематома на голове стала очень большой, видно, решили, что переборщили, и отправили меня в РУВД Московского района. Когда мы приехали в милицию, вместе с другими людьми завели в большое помещение, на полу была кровь и рвота, вокруг около 40 человек. Бросили на пол, смотря на дреды, стали говорить, что сейчас подстригут.
После меня завели в кабинет на допрос. Посадили на стул, вокруг сидели семь сотрудников милиции и требовали рассказать, кто проплатил мою «подрывную деятельность». Я вновь пыталась объяснить, что не понимаю, о чем речь, из-под меня выбили стул и сказали лечь на пол. Продолжали задавать те же вопросы и, если ответ не устраивал, били дубинками ниже спины.
Оттуда меня отвели в помещение, похожее на актовый зал, где находилось более 40 парней и девушек. Посадили, сзади подошел милиционер и нарисовал что-то баллончиком у меня на байке.
Как оказалось позже, это был знак, которым отмечают самых активных участников протеста.
Всю ночь мы сидели в этом зале, вокруг кто-то просил вызвать скорую, кого-то тошнило, но помощь никому не оказывали.
Утром половине из присутствующих раздали протоколы, если подписывали — отпускали. Приехала машина, и часть людей начали паковать на Окрестина. Парней очень плотно посадили в общее помещение, трех девушек, в том числе и меня, в «стакан». Все окна были закрыты, люди вскоре начали задыхаться.
На Окрестина нас вывели во двор и поставили лицом к стене. Парней положили на землю лицом вниз. Всего было около 80 человек. Девушек оставили во дворе, парней куда-то увели.
Всю ночь мы сидели в помещении с бетонными стенами без крыши, многие были в майках и шортах и жутко замерзли. В это время за стеной жестоко избивали мужчин: мы слышали крики, стоны, звуки ударов. Девушки узнавали по голосу своих парней и тряслись от ужаса. Так продолжалось всю ночь.
Днем нас посадили в четырехместную камеру, в разное время в ней сидело от 35 до 40 человек. Некоторые люди не ели сутки, некоторые — двое. Было страшно смотреть на женщину, которую задержали вместе с мужем, она просила дать ей позвонить, потому что дома остались одни дети.
На третий день с момента моего задержания мне сказали, что надо подписать бумагу — предупреждение о том, что если меня задержат в следующий раз, я буду нести уголовную ответственность. Я собрала свои вещи и вышла на улицу, где меня, как и всех освободившихся, встретили волонтеры.
Яна: «Мы договорились молчать, чтобы всем хватало воздуха»
Творческий работник Яна в воскресенье пришла к стеле «Минск — город-герой». Говорит, шла на мирную акцию протеста. Девушка оделась соответственно: платье, кроссовки, украшения.
— Около 21:00 мы стояли на перекрестке Машерова и Независимости. «Расческа» ОМОНа прошла мимо нас, так как основная массовка была возле Дворца спорта. Потом они двинулись обратно и задержали моего знакомого, — рассказывает девушка. — Я пошла за ОМОНом. Мне кричали уйди, но я решила, что никуда не пойду. Тогда мне открыли двери, и я зашла в автозак. Мужчины, которые там были, встретили мое появление аплодисментами.
Автозак был полностью забит. Как и всех остальных задержанных, Яну отвезли на Окрестина в автозаке, разделенном на маленькие камеры — «стаканы». Уже на Окрестина Яна сидела сначала в четырехместной камере с 19 девушками, а потом в 6-местной с 50 сокамерницами. Суд у нее был, как и у всех, — в СИЗО. Она не согласилась с тем, что было написано, и получила 4 суток.
— С нами сидела преподавательница английского языка, мама пятерых детей, дизайнер. Задерживали всех по-разному. К примеру, к нам попала девушка, которая приехала ждать друга возле Окрестина, — вспоминает девушка. — Нас не кормили, вода питьевая была из-под крана. Там ее пить невозможно. Мы сутки потерпели, а потом начали пить. Спали мы как могли. По четыре девушки сидели на кроватях и наверху. Кто-то под столом, кто-то на тумбочке, кто-то — в тумбочке или под нарами. В последнюю ночь перед отъездом в Жодино, во вторник, нам каждый час стучали в двери. Обязательно нужно было всем встать и выстроиться.
Воздуха не хватало. Мы договорились молчать, чтобы всем хватало воздуха. Когда «кормушку» открывали, становилось чуть-чуть легче. Но ее закрывали, когда мужчин выводили избивать. Мужчин выводили в основном ночью, чтобы никто не слышал. Но слышно было все прекрасно, как и поддержка людей возле забора. Мы могли видеть и слышать все, что происходит, но нам нельзя было дать ответную реакцию. Потому что если мы ответим, то окна закроют.
— Сотрудницы Жодинской тюрьмы, когда услышали наши истории, они плакали. Там нас первый раз покормили за трое суток, — говорит Яна. — В четверг ночью меня отпустили, я искала вещи, меня водили везде по всем камерам, а нам сказали, что кто приехал из «Освенцима», того вещей здесь нет. У нас здесь нет никаких человеческих прав. Ощущение, что они здесь могут делать все. На третий день у меня случилась истерика. Мне стало казаться, что я останусь здесь навсегда.
Кстати, мало кто знает, что потом придется заплатить за еду 13,5 рубля за сутки. Столько Яне насчитали в ИВС города Жодино.
Алексей: «Сначала на локтях и раком стояли. Как раненые и с травмами, так и остальные»
47-летнего Алексея Щитникова задержали на проспекте Дзержинского 12 августа. Перед ним в машине разбили стекло и вытащили человека, затем это же случилось и с Алексеем.
— Меня задерживал ОМОН. Я даже подумал, что не белорусский, слышал, что, мол, давай «гостей» отправлять. В автозаке меня избивали всю дорогу. Били сильно. Они детей этих просто ломили, — вспоминает мужчина. — 13-го мы прибыли из Московского РУВД сюда. На улице пробыли практически до вечера. Сначала на локтях, раком стояли. Как раненые и с травмами, так и остальные. Не давали ходить в туалет, а попить дали только через сутки. Потом нас всех уложили лицом в пол в актовом зале, потом сажали так, что затекала шея. После чего мы ночь провели в «стакане» — это маленькая камера, в которой не было возможности дышать.
Вчера утром Алексея отпустили. Но перед этим он подписал «предупреждение» о массовых беспорядках.
— Это значит, мол, типа вы на карандаше, если будете участвовать, то в следующий раз получите по максимуму, — отметил он.
Юля: «Ночами мы слышали, как кричат парни, которых бьют, а на стенах коридоров была кровь»
Дизайнер Юлия Голиевская в этом году решила стать наблюдателем на участке в школе №205. Говорит, хотела, чтобы голоса посчитали правильно и выборы были прозрачными. Она фиксировала нарушения и подавала жалобы в комиссию. 9 августа в 17:30 на участок приехал ОМОН. Кто его вызвал, Юлия до сих пор не знает.
— Приехали 20 человек, они подошли ко мне, взяли за плечо, сказали: «Пройдемте». Я пошла, — вспоминает девушка. — Меня затолкали в автобус к 10 омоновцам, и мы поехали в ИВС на Окрестина.
За что конкретно ее задержали, Юле сразу не объяснили, сотрудники силовых структур также не представились. В четырехместной камере девушка сидела вместе с 35 сокамерницами.
— Там не было воздуха, каждый сантиметр был занят. Мы просили нас расформировать как-то. На это открывалась дверь — и выливалось ведро воды прямо на нас. Нас не кормили, никаких передач не разрешали, ни медикаментов, ничего. Даже банально не было прокладок. Постоянно унижали, матерились и орали: «Чего вы дома не сидели, чего котлеты не жарили», — всхлипывает Юлия. — По ночам мы слышали, как парней выводили из камер. Слышали, как их бьют, как они кричат. А потом, когда нас выводили на построение, я видела на стенах в коридоре кровь.
У Юлии было два суда от разных районов города. Почему так, она не знает. Причем все суды были в СИЗО. Они проходили совсем не так, как в обычной жизни.
— Меня вызвали в кабинет. В кабинете была судья. Она спросила: «Вы доверяете суду?» Да, доверяю. Спросила, что я делала 9-го вечером. Записала показания. Потом: «Ожидайте решения». Решение озвучил в камере совсем другой человек — мужчина в гражданской одежде. Всем дали по 15 суток. Потом был второй суд. В протоколе было написано, что меня схватили в 22:00 на проспекте Победителей за то, что кричала «Жыве Беларусь» и другие лозунги.
Я не согласилась с протоколом, и этот суд мне дал 4 суток. Многие выслушивали решение суда стоя лицом к стенке и не имея возможности вообще как-то пообщаться с судьями.
Юлию перевели в Жодинскую тюрьму. Она говорит, что после Окрестина там условия были получше: 13 человек в камере на 2 кровати.
— Там уже кормили. Обращались с нами нормально. Не грубили, ничего, — говорит она. — В Жодино не было никакой информации, не было никаких документов по людям вообще. Поэтому я пересидела сутки, так как по мне никак не могли разобраться с документами.
— Пережить это очень тяжело. На Окрестина был просто ад. Я страдаю от панических атак, принимаю таблетки от этого. Просила медпомощь, мне дали нашатырь. Женщины просили инсулин — им отказывали, — вспоминает она. — Была просто мысль выжить, пережить и не впадать в отчаяние. Мы старались поддерживать друг друга, чтобы просто не падать духом.
Юля говорит, что просто так эту ситуацию не оставит. Говорит, что она вместе с сокамерницами хочет привлечь к ответственности всех тех, кто превышал свои служебные полномочия в их отношении.
Если вы или ваши близкие пострадали после задержания, получили серьезные травмы, если у вас кто-то умер после протестов, пишите на почту — za@onliner.by или в чат-бот в Telegram.
Наш канал в Telegram. Присоединяйтесь!