что значит дай ногу в авиации
Что значит дай ногу в авиации
bob319:
«. это точно по теме ветки. «
1) Сравнение с рулём «лисапеда, мопеда. » было бы корректным, если бы мы за руль этого «лисапеда. » держались ногами. ))) На лисапеде руль перед тобой, как и управляемое им колесо, т.е. связь прямая и в визуальная. На самолёте управляемое педалями «колесо» (РН) вне зоны видимости, да и на качалку педалей пялиться незачем.
2) Зачем вообще заморачиваться: качалку ты вокруг оси поворачиваешь, при ДАЧЕ педали или какой-то другой механизм передачи усилия на РН задействуешь? И зачем вообще глядеть в полёте под ноги, на эту качалку, куда и как она поворачивается? Больше в полёте не на чем внимание концентрировать?
Так что, ничего противоестественного в, существующей столько лет, технике пилотирования нет.
1) Сравнение с рулём «лисапеда, мопеда. » было бы корректным, если бы мы за руль этого «лисапеда. » держались ногами. ))) На лисапеде руль перед тобой, как и управляемое им колесо, т.е. связь прямая и в визуальная. На самолёте управляемое педалями «колесо» (РН) вне зоны видимости, да и на качалку педалей пялиться незачем.
2) Зачем вообще заморачиваться: качалку ты вокруг оси поворачиваешь, при ДАЧЕ педали или какой-то другой механизм передачи усилия на РН задействуешь? И зачем вообще глядеть в полёте под ноги, на эту качалку, куда и как она поворачивается? Больше в полёте не на чем внимание концентрировать?
Так что, ничего противоестественного в, существующей столько лет, технике пилотирования нет.
Что значит дай ногу в авиации
bob319:
«. это точно по теме ветки. «
1) Сравнение с рулём «лисапеда, мопеда. » было бы корректным, если бы мы за руль этого «лисапеда. » держались ногами. ))) На лисапеде руль перед тобой, как и управляемое им колесо, т.е. связь прямая и в визуальная. На самолёте управляемое педалями «колесо» (РН) вне зоны видимости, да и на качалку педалей пялиться незачем.
2) Зачем вообще заморачиваться: качалку ты вокруг оси поворачиваешь, при ДАЧЕ педали или какой-то другой механизм передачи усилия на РН задействуешь? И зачем вообще глядеть в полёте под ноги, на эту качалку, куда и как она поворачивается? Больше в полёте не на чем внимание концентрировать?
Так что, ничего противоестественного в, существующей столько лет, технике пилотирования нет.
1) Сравнение с рулём «лисапеда, мопеда. » было бы корректным, если бы мы за руль этого «лисапеда. » держались ногами. ))) На лисапеде руль перед тобой, как и управляемое им колесо, т.е. связь прямая и в визуальная. На самолёте управляемое педалями «колесо» (РН) вне зоны видимости, да и на качалку педалей пялиться незачем.
2) Зачем вообще заморачиваться: качалку ты вокруг оси поворачиваешь, при ДАЧЕ педали или какой-то другой механизм передачи усилия на РН задействуешь? И зачем вообще глядеть в полёте под ноги, на эту качалку, куда и как она поворачивается? Больше в полёте не на чем внимание концентрировать?
Так что, ничего противоестественного в, существующей столько лет, технике пилотирования нет.
Проблемы бокового ветра
Проблемы бокового ветра
Очень редко направление ветра при взлете и посадке совпадает с направлением полосы. Поэтому каждый пилот должен уметь взлетать и садиться с боковым ветром.
Так как ветер чаще всего дует под каким-то углом к полосе, его вектор раскладывается по правилу параллелограмма на две составляющие: встречную и боковую.
Нас интересует боковая составляющая ветра, которая направлена под 90 градусов к полосе и стремится «сдуть» самолет на обочину.
Пилот вынужден бороться с этой боковой составляющей и на взлете, и на посадке. Особенно опасны для самолета моменты отделения от бетона на взлете и соприкосновения с ним на посадке.
Если бетон сухой, то выдержать направление разбега и пробега, в общем, нетрудно.
Ветер, воздействуя на фюзеляж и высокий киль, стремится развернуть самолет вокруг точки соприкосновения с бетоном, то есть вокруг колес шасси; это так называемый флюгерный момент. Пилот, отклоняя педалью руль направления, создает противоположный равный момент, и тогда движение самолета направляется по оси полосы. Если пилот прозевает уход машины против ветра, приходится энергично подтормаживать колеса подветренной ноги шасси, чтобы центр масс самолета стал разворачиваться вокруг подторможенной ноги и прямолинейное движение машины восстановилось.
Все бы ничего, да только сила руля направления зависит от скорости. Поэтому в начале разбега приходится больше действовать управляемой передней ногой (колеса которой отклоняются той же педалью, что и руль направления), а по мере нарастания скорости, а значит, и силы на руле направления, роль передней ноги уменьшается. На пробеге наоборот: после касания основную роль в выдерживании направления играет руль направления, а в конце пробега всю нагрузку берет на себя передняя нога.
Когда машина начинает разгоняться вдоль осевой линии, пилот по мере нарастания скорости постепенно уменьшает давление на педаль, чтобы сохранить постоянной силу руля, а значит, равенство разворачивающего и стабилизирующего моментов. Подойдя к скорости отрыва, надо установить педали нейтрально и энергично взять штурвал на себя, при этом самолет уверенно отделяется от бетона и сам разворачивается против ветра на угол сноса, продолжая двигаться в створе полосы. Надо только не допустить снижения и повторного касания колесами о бетон, потому что при этом возникнет боковая нагрузка на стойки шасси.
На посадке все значительно сложнее. Самолет идет к полосе издалека и строго в створе ее оси. Чтобы выдержать это точное прямолинейное движение, пилоту приходится прикладывать немало усилий. И дело тут не просто в физической нагрузке от болтанки.
Проще всего идти к полосе, отвернув нос самолета против ветра на угол сноса. При этом самолет идет на полосу вроде как боком. Порывы ветра компенсируются отворотом носа на больший или меньший угол.
Если самолет так, боком, и коснется бетона, возникнет боковая нагрузка на стойки шасси, которые могут ее и не выдержать. Значит, в момент касания надо как-то развернуть самолет, чтобы колеса установились строго по полосе, но самолет еще не успел сдвинуться к обочине и коснулся бетона строго параллельно оси. Это достигается «дачей ноги по сносу» в самый момент приземления, ну, за секунду до касания. Момент тонкий, требующий чутья и дозированной порции дачи ноги.
Если дать ногу на чуть большей высоте, самолет развернется по полосе, но еще не коснется бетона, а будет продолжать снижаться, и ветер его тут же потащит вбок. И через пару секунд машина грубо упадет с большой боковой нагрузкой на шасси.
Если запоздать с дачей ноги, самолет коснется полосы с упреждением на угол сноса, т. е. с отвернутым против ветра носом, а значит, с неустановившимися по полосе, тоже «отвернутыми» колесами. При этом так же возникнет боковая нагрузка на стойки шасси. Она особенно чувствительна на легких самолетах, а на тяжелых лайнерах амортстойки переносят боковую нагрузку легче, потому что на это рассчитаны.
На легких самолетах используется другой способ выдерживания направления на предпосадочной прямой. Пилот «прикрывается» от бокового ветра креном против ветра. Самолет при этом вроде как «соскальзывает», компенсируя относ, создаваемый боковой составляющей ветра, и движется по прямой. Воздействие на самолет силы ветра во время его порывов пилот компенсирует увеличением или уменьшением крена.
Такой способ пилотирования достаточно сложен, потому что машина стремится развернуться в сторону крена, и ее надо удерживать на курсе чуть отклоненным в противоположную сторону рулем направления. Получается снижение на предпосадочной прямой со скольжением против ветра. Органы управления самолетом отклонены при этом в разные стороны: штурвал против ветра, а педаль по ветру. Это требует определенного мастерства, потому что полет получается вроде как «враскоряку», а реагировать на отклонения от оси полосы надо быстро и точно. Причем, если самолет стащит под ветер, вывести его на линию пути против ветра достаточно трудно.
Выравнивание происходит так же, с креном, а перед самым касанием крен убирается, и самолет, не успев изменить направление движения, приземляется и бежит вдоль оси полосы.
На тяжелых воздушных судах выработалась практика подбора курса упреждением против ветра, без крена. Самолет устойчиво движется к полосе, мелкие отклонения парируются мелкими кренами, без участия руля направления (так уж эти тяжелые самолеты устроены, что в полете педали практически не используются), и машина так и подходит к торцу с отвернутым против ветра носом.
Летчику это упреждение на угол сноса совершенно не мешает пилотировать. Единственно, полоса проецируется не в центре лобового стекла, а сбоку: если ветер справа, то полоса в левой стороне стекла, а если слева, то наоборот, полоса просматривается ближе к правой стойке фонаря. Иной раз снос так велик, что полоса попадает как раз под стеклоочиститель сбоку на стекле; вот это немного неудобно, приходится «распускать» взгляд так, чтобы дворник вроде как растворился в поле зрения и не отвлекал от выдерживания створа.
Так, с упреждением, пилот и подводит машину к бетону. Причем, не машину даже, а себя, свой центр тяжести. Когда пилот растворяется в чувстве полета, его уже не волнуют такие мелочи, как дворник или угол сноса. Он не обращает внимания на то, что идет боком. Главное – точно выдержать свое движение параллельно оси. Причем, желательно, в паре метров с наветренной стороны. Самолет-то длинный, и когда нос отвернут, кабина и пилот движутся сбоку от оси. А вот после касания, когда нос повернет по ветру, он как раз окажется на оси.
Касание производится так же, как и в штиль. При этом «отвернутые» вместе с самолетом колеса шасси испытывают боковую нагрузку. Но как только они зацепятся за бетон, самолет сам повернется вокруг этой зыбкой точки опоры и пойдет туда, куда двигался до этого его центр тяжести: если пилот строго держал створ – то по оси, а если разболтал машину – то и к обочине.
Пилот в этот момент, пока еще не опустилась передняя нога, педалями помогает машине установить свой пробег строго параллельно оси, а когда убедится, что бежит вдоль осевой линии, плавно опускает переднюю ногу.
Но при такой посадке надо выполнить обязательное условие: выравнивание должно быть закончено возможно ниже, на последнем дюйме. И немедленно, без выдерживания, должно произойти касание. Тогда самолет не успеет снести вбок.
Если же выравнивание закончилось чуть выше, ветер обязательно потащит машину к обочине, и ее центр тяжести изменит направление движения. Чем дольше самолет будет висеть на последних сантиметрах, тем дальше он уйдет от оси и тем больше будет боковая нагрузка на шасси в момент падения с последнего дюйма.
Если перед касанием в подобной ситуации пилот вздумает дать ногу по сносу, чтобы компенсировать боковую нагрузку, то и так движущийся в сторону обочины самолет получит дополнительный импульс к отвороту под ветер. Приземление произойдет далеко в стороне от оси и близко к обочине, со стремлением выскочить за нее. На сухом бетоне вывернуть еще как-то можно, а на скользком покрытии колеса могут сорваться в юз, и уже ничем не поможешь.
Что же делать, если на выравнивании или в самый момент касания самолет поддуло и не удалось избежать длительного выдерживания над полосой?
Опытные пилоты в этот момент прикрываются креном против ветра. Основным ориентиром в движении над полосой является осевая линия, а если полоса заснежена – боковые огни полосы. Как только пилот почувствует боковое перемещение относительно этих ориентиров, он создает крен против перемещения, до такой степени, пока перемещение не прекратится. При этом продолжаются все действия по приземлению самолета: определяется приближение земли и адекватно выбирается на себя штурвал, вплоть до касания.
Но перед касанием крен надо все-таки убрать, чтобы не приземлиться на одну ногу.
Причем, создавая этот крен, надо не забывать о возможности коснуться крылом бетона. Особенно это касается машин с низким расположением крыла и обратным поперечным «V» (когда крылья отогнуты книзу). В подобной ситуации экипаж должен строго контролировать крены по приборам.
Иногда бывает, что и после всех ухищрений самолет все-таки начинает уклоняться перед касанием. Спасти шасси от боковой нагрузки в момент приземления можно, если уж в последний раз добрать штурвал для смягчения посадки. Мягкое приземление, особенно на влажную или заснеженную полосу, почти полностью снимает нагрузку со стоек шасси.
Практика полетов на самолетах с положительным «V» крыла показала, что в условиях бокового ветра иногда бывает безопаснее приземлить самолет с креном, на одну ногу, но без сноса.
Допустимая Руководством по летной эксплуатации боковая составляющая ветра ограничивается коэффициентом сцепления на полосе, а значит, возможностью самолета выдержать направление в данных условиях. Поэтому существуют минимумы погоды по предельному боковому ветру, нарушать которые нельзя.
Иногда пилот, рассчитывая на свой опыт, превышает допустимые нормы.
К чему может привести подобное проявление капитанской мудрости, увидел как-то по телевидению весь мир.
Был недавно в Европе ураган. Пока ветер превышал допустимые для полетов нормы, самолеты отсиживались на земле. А когда стало стихать, начались полеты. И вот в Гамбурге заходил на посадку лайнер. Как уж капитан выбирал полосу для посадки (а их там несколько, и залегают они в разных направлениях), но выбрал он ту, на которой ветер был самый боковой. И скорость боковой составляющей ветра была очень большая – явно больше допустимой даже для нашего Ту-134 (20 м/сек на сухом бетоне). Так ведь у «Туполенка ноги расставлены очень широко, и можно при уводе на обочину хорошо подтормозить внутреннюю ногу, плечо большое. А что «Аэробус», у которого ножки в кучке…
Но капитан выбрал именно эту полосу. И доверил посадку девушке – второму пилоту. Это при прогнозируемом боковом ветре под 30 м/сек!
Не мне судить о мудрости немецкого капитана – говорят, немецкие летчики чуть не лучшие в мире. Но я в подобной ситуации таких опрометчивых решений не принимал бы.
Самолет заходил на посадку, а с земли его снимал на видеокамеру любитель. Сначала снимал спереди, и видно было, с каким углом упреждения идет лайнер и как его треплет. Потом камера снимала самолету в хвост, и как на ладони видно было все нюансы пилотирования на посадке.
Самолет метров с пятидесяти стало чуть стаскивать с курса влево, под ветер. Видимо, экипаж отключил автопилот и стал доворачивать аккуратным кренчиком вправо, против ветра. Но так как неопытному пилоту трудно определить, до какой же степени доворачивать, то самолет пересек линию посадочного курса и стал уходить дальше против ветра.
А земля приближалась. И было допущено увеличение вертикальной скорости, и пилоту показалось, что вот-вот произойдет касание. Самолет был энергично подхвачен штурвалом и снижение прекратил. Это называется «высокое выравнивание», потому что высота была еще метров шесть. Элементарная ошибка определения высоты начала и конца выравнивания: пилоту показалось, что самолет вот-вот коснется.
Видимо, их инструкция рекомендует давать ногу по сносу перед приземлением. И нога была дана, и сунуто левой педали было настолько много, что правое крыло резко ушло вперед, увеличивая подъемную силу, а левое ушло в «аэродинамическую тень», уменьшая свою подъемную силу. Возник энергичный левый крен, которому еще помог порыв ветра. Отклоненных элеронов не хватило, чтобы этот крен у самой земли исправить. Самолет, двигаясь к левой обочине, чиркнул левой законцовкой о бетон. Тут же была дана правая нога: может, пилоту показалось, что уже катятся, и надо выходить на ось полосы.
Это тоже ошибка. В воздухе ногу не дают, а если бы уже катились, дача правой ноги, против такого сильного ветра, сложившись с флюгерным моментом, резко развернула бы самолет вправо, против ветра. Такой нагрузки ноги шасси заведомо не выдержали бы, и неизвестно, чем бы кончился такой маневр.
А так самолет грузно снижался влево по дуге, поворачивая нос против ветра вправо.
Видимо, капитан опомнился, среагировал, решил уходить на второй круг, добавил режим двигателям до взлетного. И тут, наконец, сработали элероны, помогла дача правой ноги, и крен резко переложился вправо. А так как земля все приближалась, то, кажется, чиркнули и правой законцовкой.
Тем временем подошли фонари левой обочины. Судя по следу взлетевшей в воздух взвеси, прошлись левой ногой и по фонарям. К этому моменту двигатели вышли на максимальную тягу, скорость стала нарастать, и капитану удалось перевести машину в набор высоты.
Самоуверенность капитана налицо. Но налицо и хорошая летная подготовка: сумел-таки выдрать машину и увести на второй круг. Но и разгильдяйство: если уж дал человеку руля, то контролируй до миллиметра, не дай возможности ученику развить ошибку до аварийной ситуации.
Это я так думаю – как капитан и инструктор. А средства массовой информации сообщают, что у самолета «началась раскачка от сильного ветра», что «только высочайшее мастерство…» и т. д.
Глупость – влезть и не выкрутиться. Мудрость – предвидеть и не влезть. А тут что-то среднее: и влез, и вроде выкрутился… зачем лез-то, как оценивал ветер, болтанку и инертность машины?
Таких ошибок при посадке с боковым ветром в мировой авиации полно. И как сравнивать степень опасности: что при полете через грозовой фронт, что при предельном боковом ветре или посадке в тумане. Везде опасно, и везде судьба людей зависит от мудрости капитана и летного мастерства экипажа.
День ВДВ: как распознать лжедесантника
День Воздушно-десантных войск превратился в цивилизованный праздник и уже не пугает мирных горожан. Но эксцессы 2 августа все же случаются, правда, виновными в них часто оказываются не доблестные бойцы ВДВ, а ряженные. Как распознать фальшивого десантника и вывести его на чистую воду?
«Так называемые «ряженые» — люди, которые не служили в войсках, но любят покрасоваться, надевают тельняшки. И когда им задают вопросы: «С какими парашютами вы совершали прыжки?», «Где служили?», то получают невнятные ответы», — так ранее определил эту категорию людей командующий ВДВ, ныне председатель комитета по обороне Госдумы, генерал Владимир Шаманов.
По словам члена Совета Федерации, бывшего офицера-десантника Франца Клинцевича, ряженые — беда для ВДВ. Именно с ними зачастую связаны скандалы 2 августа. Эти люди, не имеющие никакого отношения к «крылатой гвардии», своим позорным поведением бросают тень на прославленный род войск.
«Сейчас их становится меньше, так как их просто бьют. И мы уже дали такую команду, особенно по афганцам, выявлять и просто бить. Купить берет и тельняшку — ничего сложного нет. Напиться и вести себя безобразно, пытаясь тем самым реализоваться в силу заложенных комплексов», — отметил Клинцевич.
Военный билет
Самый простой и надежный способ узнать, служил ли человек в Воздушно-десантных войсках — попросить его показать военный билет. В этом документе указаны звания, должности и номера воинских частей, где проходила служба. По номеру воинской части можно определить, относится ли она к ВДВ.
Принадлежность к десанту можно также узнать по номеру военно-учетной специальности в военном билете. Это шестизначное число, иногда с буквой в конце. Если там стоит буква «Д», значит, военная специальность имеет отношение к ВДВ. Первые три цифры ВУС — обозначения специализации. Например, «100» — это стрелковая, «101» — пулеметная, «103» — гранатометная.
Но, если в военном билете ВУС указано с номерами «998» или «999», эти люди не могли служить в ВДВ. Первая означает — «с незначительными ограничениями годен к военной службе, ее не проходил», вторая — «ограниченно годен к военной службе, но не имеет военной подготовки».
По этому вопросу настоящие десантники вычисляют самозванцев с очень высокой вероятностью. Здесь не подойдут ответы, типа: «Служил в Псковской дивизии». Боец этого прославленного соединения должен знать полное его наименование — 76-я гвардейская десантно-штурмовая Черниговская Краснознамённая дивизия. Виды российского спецназа. ИНФОГРАФИКА
Десантник всегда должен знать и полное наименование входящей в состав дивизии части, в которой он служил, со всеми ее регалиями. Например, 234-й гвардейский десантно-штурмовой Черноморский ордена Кутузова полк имени Святого благоверного Александра Невского.
Без запинки бойцы должны знать батальон, роту и взвод, где служили. А так же помнить своих командиров. Такое реальные ветераны ВДВ не забывают.
Российское государство всегда было скупо на награды, даже для настоящих героев. Поэтому россыпь орденов и медалей на груди у десантника должна вызывать сомнение. Люди с большим количеством наград, конечно, есть, но их мало.
К тому же настоящие ветераны не любят мешать боевые ордена и медали с ведомственными или юбилейными наградами. Одинокая медаль «За отвагу» для настоящих десантников скажет о человеке больше, чем полностью увешанная грудь.
Обратить внимание нужно на соответствие наград возрасту ветерана. Большая часть советских наград была упразднена с крушением СССР. Поэтому орден Красной Звезды или орден Красного знамени никак не может появиться у молодого парня, прошедшего через Сирию.
Вопреки обыденному мнению, солдаты и сержанты срочной службы в ВДВ прыгают с парашютом не так уж много. За период службы срочники успевают совершить до десяти прыжков. Поэтому значки-парашютики с указанным на них большим количеством прыжков должны вызывать подозрения.
Ну, а если и сам бывший срочник ВДВ рассказывает о каком-то невероятном парашютно-десантном опыте, можно задать ему пару провокационных вопросов. Например, как правильно называется кольцо для раскрытия парашюта.
Правильно оно называется звеном ручного раскрытия. И выглядит вовсе не как кольцо, а скорее как ручка. Зачем десантники купаются в фонтанах
Если «десантник» не смог вспомнить о звене ручного раскрытия, его можно добить вопросом: прыгал ли он с парашютом РД-54? Ответит, что прыгал — значит, точно ряженый, засомневался — тоже, скорее всего, фальшивый.
Дело в том, что РД-54 — не парашют. Это рюкзак десантника образца 1954 года, более полувека использовавшийся в ВДВ, — один из немногих образцов советского военного снаряжения, заслуживших любовь у десантников. Об этом легендарном предмете не знать бойцы «крылатой гвардии» просто не могут.
Есть и главное отличие настоящих бойцов ВДВ от ряженных «десантников». Принадлежность к военной элите — это не только мускулы, голубые береты и тельняшки, но и соответствующее воспитание, самодисциплина и умение вести себя.
Что такое «кросс-чек»? Секретные слова, звучащие на борту самолета
У экипажей самолётов, помимо профессионального сленга, есть определённый набор выверенных команд, а также кодовые слова и фразы. Некоторые из них пассажиры всякий раз слышат на борту, хотя не понимают их значения. Anews рассказывает, что кроется за знакомыми на слух, но не всегда ясными по смыслу терминами.
1. «Селекторы в положение автомат/ручное»
Команда «бортпроводникам занять места для перевода селекторов» звучит перед взлётом и после посадки и означает, что нужно включить или отключить автоматическое надувание спасательных трапов при открытии дверей.
Трапы всегда должны быть наготове, пока работают двигатели – на случай экстренной эвакуации. Поэтому перед взлётом специальный рычаг на двери (он же селектор) переводят в положение ARMED («автомат»).
Когда же посадка завершена, этот режим отключают переводом рычага в положение DISARMED («ручное»), и тогда при открытии двери спасательный трап не надуется, но при необходимости его можно будет развернуть вручную. Отключать «автомат» очень важно для аэропортов и авиакомпаний, потому что сдувать и собирать трап весьма долго и дорого.
2. «Кросс-чек»
Cross-check – буквально «перекрёстная проверка». Это важнейший принцип гражданской авиации «сделай сам – проверь другого», когда члены экипажа постоянно контролируют действия друг друга, чтобы исключить забывчивость, ошибки, недоделки и любую импульсивную реакцию.
Например, по команде «селекторы в автомат, кросс-чек» каждый бортпроводник переводит свой рычаг и проверяет, переведён ли он на двери напротив. Согласно тому же принципу, в экипажах всегда по два пилота.
3. «Всем выйти на связь»
Так называемый призыв «all-call», как правило, звучит в конце перечня команд, отданных экипажу перед взлётом. Он обязывает бортпроводников доложить со своих служебных мест (станций) о том, что все предполётные требования выполнены. Пока командир экипажа не получит этих отчётов, самолёт не тронется с места.
4. «Крутим зону ожидания»
«Этажерка стоит»
Зона ожидания – это кольцевой маршрут в форме ипподрома, по которому диспетчеры в аэропорту прибытия пускают самолёты, если по каким-то причинам нельзя сразу зайти на посадку. Воздушное пространство в зоне поделено на уровни по высоте – эшелоны. На одном эшелоне в один момент может находиться только один самолёт. Если очередь большая и занято несколько эшелонов, то говорят: «этажерка стоит».
Но на своём языке пилоты объясняются с экипажем по внутренней связи, а пассажирам, чтобы они не волновались, просто объявляют, что мы поставлены в очередь на посадку и примерно столько-то времени будем находиться в зоне ожидания.
При этом российские экипажи частенько молчат в ситуации, которая пугает пассажиров куда больше: заходя на посадку, самолёт почти у самой полосы вдруг резко берет вверх и уходит на второй круг. На иностранных авиалиниях командир в этом случае спокойно сообщает по громкой связи, что с первого раза не сели потому-то, но сделаем ещё круг и сядем нормально.
Прерванный заход на посадку – это штатная ситуация, о которой экипаж не обязан предупреждать пассажиров. Этот манёвр им ничем не грозит – наоборот, уберегает от опасности. Пилот может решить уйти на второй круг на высоте 30-60 метров.
Самая частая причина – погодные условия, особенно сдвиг ветра, когда резко меняется его направление и скорость. Также может быть внезапное препятствие на полосе, либо какие-то критерии (например, высота или скорость самолёта) не соответствуют условиям стабилизированного захода на посадку, определённым авиакомпанией.
5. «Болтанка», «воздушная яма», «воздушный карман»
Всем известны эти разговорные обозначения турбулентности, и у многих они вызывают неприятный холодок. Паникёрам советуют наблюдать в этот момент за бортпроводниками – если они продолжают как ни в чём не бывало ходить по салону и разносить еду, то нет никаких причин для страха.
А если самолёт сильно трясёт и звучит команда «бортпроводникам занять свои места» – пора бояться? Вовсе нет! Как пояснила одна из стюардесс, самолёт может даже «кидать из стороны в сторону», но это опасно только тем, что можно не устоять на ногах и сильно удариться. Поэтому, убедившись, что пассажиры пристёгнуты и оборудование закреплено, бортпроводники пристёгиваются сами и ждут, когда «болтанка» закончится.
О подходе к зоне турбулентности командир оповещает экипаж заранее. Но бывает, что, занимаясь пассажирами, бортпроводники не успевают дойти до своего кресла и тогда занимают ближайшие свободные места. В этом тоже нет никаких зловещих признаков.
Если турбулентность не сильная, то обслуживание пассажиров не прерывается, однако временно запрещается раздача горячих напитков.
6. «Запрет на вылет»
Это означает, что временно запрещена отправка самолётов в один или несколько пунктов назначения (например, в ряд городов в одном определённом направлении). В основном это связано с погодой (сдвиг ветра, гроза, град и т.п.). На рейсах иностранных компаний такая задержка вылета называется «ground stop».
При этом для одних рейсов может быть запрет, а для других, в тот же самый город, разрешены взлёт и посадка. Почему? Зависит от расстояния и времени. Скажем, по Самаре неблагоприятный прогноз, но пока что погода позволяет принимать самолёты. Из Москвы лететь ближе, чем из Питера, поэтому московские рейсы отправятся без задержки – по фактической погоде, а Питеру дадут запрет, и придётся ждать прогнозируемого улучшения.
7. «Бригадиру – в кабину!»
«Экипажу – внимание!»
А вот это действительно тревожные команды: они отдаются в аварийных и экстренных ситуациях и означают: первая – старшему бортпроводнику немедленно связаться с кабиной пилотов по интерфону для получения специальных инструкций, вторая – бортпроводники должны подготовиться к возможной эвакуации.
В этот момент все бортпроводники прекращают обслуживание, закрепляют оборудование и собираются в первом вестибюле (возле кабины пилотов) для брифинга и сверяют часы. Речь может идти о любой нештатной ситуации, включая ту, когда один из пилотов по какой-то причине больше не может выполнять свои обязанности.
На разные случаи у каждого экипажа есть специальные кодовые фразы, которые обычно оговариваются перед полетом. Например, на случай захвата самолёта.
8. «Стерильная кабина»
Это не команда, но правило гражданской авиации, согласно которому пилотам запрещено отвлекаться на что-либо, включая посторонние разговоры между собой и лишние контакты с бортпроводниками, с момента запуска двигателей до набора нужной высоты и при снижении вплоть до выключения двигателей.
Обычно «стерильная кабина» выдерживается до 10 тысяч футов, после чего подаётся звуковой сигнал «бип» о том, что теперь можно «отвлекать» пилотов чаем/кофе.
9. «Беспосадочный рейс»
Именно так на «профессиональном» языке авиакомпаний называется перелёт без промежуточных посадок и пересадок. Мы, пассажиры, называем это «прямым рейсом», что не всегда верно. С технической точки зрения «прямой рейс» – это перелёт, на протяжении которого его номер не изменяется, при этом могут быть остановки. Так что, строго говоря, «прямой рейс» – не то же самое, что рейс без остановок и пересадок.
Впрочем, большинство сотрудников авиакомпаний поймут, что именно вы подразумеваете под «прямым рейсом». Однако на всякий случай лучше уточнить для себя этот момент перед покупкой билета.