что значит дискреционные полномочия

ДИСКРЕЦИОННЫЕ ПОЛНОМОЧИЯ

Смотреть что такое «ДИСКРЕЦИОННЫЕ ПОЛНОМОЧИЯ» в других словарях:

Дискреционные полномочия — 7. Дискреционные полномочия совокупность прав и обязанностей органа государственной власти, должностных лиц, предоставляющие возможность органу государственной власти или должностному лицу по своему усмотрению определить вид и содержание… … Официальная терминология

Дискреционные полномочия суда — властные полномочия судебных органов, позволяющие им действовать в гражданском и арбитражном процессе по собственному усмотрению в рамках закона. Дискреционные полномочия в гражданском судопроизводстве имеют как положительное, так и отрицательное … Большой юридический словарь

Администрация США — (Administration of USA) Определение администрации США, высшие руководители США Определение администрации США, высшие руководители США, административные учреждения Содержание Содержание Определение Административное право Служба высших… … Энциклопедия инвестора

Соединенное Королевство Великобритании и Северной Ирландии — государство в Западной Европе, конституционная монархия. Расположено на Британских о вах и отделено от материковой Европы Северным морем, проливами Па де Кале и Ла Манш. Обособленное положение повлияло на историческое развитие страны. В ее состав … Географическая энциклопедия

ВЕЛИКОБРИТАНИЯ. ОБЩЕСТВО — Соединенное Королевство многонациональное государство. Создавалось оно постепенно: в 1543 Англия присоединила Уэльс, в 1707 Шотландию, а в 1800 Ирландию. После почти столетия бурных дебатов большая часть Ирландии в 1921 отделилась от… … Энциклопедия Кольера

Административная юрисдикция — установленная правовыми нормами деятельность органов государственного управления и их должностных лиц по разрешению индивидуальных административных дел и применению соответствующих юридических санкций в административном порядке.… … Большая советская энциклопедия

дискреционная власть — (от франц. discrétionnaire зависящий от личного усмотрения), особые полномочия, предоставленные главе государства, правительства или иному высшему должностному лицу, дающие ему право действовать по собственному усмотрению, в частности в… … Энциклопедический словарь

Сингапур — Республика Сингапур Государственное устройство Правовая система Общая характеристика Гражданское и смежные с ним отрасли права Уголовное право и процесс Судебная система. Органы контроля Литература Островное государство в Юго Восточной Азии.… … Правовые системы стран мира. Энциклопедический справочник

Система урегулирования споров по морскому праву — – предусматривается Конвенцией ООН по морскому праву (ст. 279 299, ч. XV; ст. 186 196, разд. 5 ч. XI и приложения V, VI, VII, VIII). Является частью общей системы регулирования споров, созданной на основе Устава ООН. Ее основой служит обязанность … Правовой глоссарий по комплексному управлению прибрежными зонами

Дискреционная власть — (от франц. discrétionnaire зависящий от личного усмотрения) предоставленное законом главе государства, правительства или иному высшему должностному лицу право действовать по собственному усмотрению в определённых условиях (например, при… … Большая советская энциклопедия

Источник

Дискреционные полномочия

Дискреционные полномочия являются неотъемлемой частью публичной правоприменительной деятельности, поскольку при применении норм права к конкретному делу позволяют учитывать его индивидуальные особенности, реализовать принцип соразмерности мер управленческого воздействия, учесть многочисленные нюансы управленческой среды

Источник: Приказ ФМС России от 22.01.2009 № 3 «Об утверждении Методических рекомендаций по проведению экспертизы проектов нормативных правовых актов в Федеральной миграционной службе на коррупциогенность»

Ссылки на определение понятия «Дискреционные полномочия»

Уважаемые пользователи сайта. На данной странице вы найдете определение понятия «Дискреционные полномочия». Полученная информация поможет вам понять, что такое Дискреционные полномочия. Если по вашему мнению определение термина «Дискреционные полномочия» ошибочно или не обладает достаточной полнотой, то рекомендуем вам предложить свою редакцию этого слова.

Для вашего удобства мы оптимизируем эту страницу не только по правильному запросу «Дискреционные полномочия», но и по ошибочному запросу «lbcrhtwbjyyst gjkyjvjxbz». Такие ошибки иногда происходят, когда пользователи забывают сменить раскладку клавиатуры при вводе слова в строку поиска.

Источник

ДИСКРЕЦИО́ННАЯ ВЛАСТЬ

Том 9. Москва, 2007, стр. 57-58

Скопировать библиографическую ссылку:

ДИСКРЕЦИО́ННАЯ ВЛАСТЬ, дис­кре­ци­он­ные пол­но­мо­чия (от франц. dis­cré­tion­naire – за­ви­ся­щий от лич­но­го ус­мот­ре­ния), пре­дос­тав­лен­ное за­ко­ном пра­во гос. ор­га­нов и долж­но­ст­ных лиц дей­ство­вать по соб­ст­вен­но­му ус­мот­ре­нию, вы­би­рая ва­ри­ан­ты ре­ше­ний в пре­де­лах их пол­но­мо­чий. Тер­мин «Д. в.» обыч­но свя­зы­ва­ют с по­ня­ти­ем «го­су­дар­ст­вен­ная власть» (гл. обр. – ис­пол­ни­тель­ная ветвь вла­сти). Д. в. при­над­ле­жит чи­нов­ни­кам, от­но­ся­щим­ся к выс­шим и сред­ним ран­гам гос. служ­бы. Вме­сте с тем дис­кре­ци­он­ные пол­но­мо­чия мо­гут быть пре­дос­тав­ле­ны му­ни­ци­паль­ным слу­жа­щим оп­ре­де­лён­ных ран­гов в пре­де­лах пол­но­мо­чий му­ни­ци­паль­ных об­ра­зо­ва­ний и их ор­га­нов, ад­ми­ни­ст­ра­ции пред­при­ятий, а так­же долж­но­ст­ным ли­цам не­ком­мер­че­ских и иных объ­е­ди­не­ний. В со­от­вет­ст­вии с ус­та­вом не­ком­мер­че­ской ор­га­ни­за­ции или ре­ше­ния­ми её выс­ших ор­га­нов они мо­гут на­де­лять­ся пра­вом ре­шать не­ко­то­рые во­про­сы от име­ни ор­га­ни­за­ции (но пол­но­мо­чия кор­по­ра­тив­ной вла­сти ор­га­ни­за­ции они мо­гут ис­поль­зо­вать толь­ко в от­но­ше­нии её чле­нов). В та­ких ор­га­ни­за­ци­ях Д. в. – внутр. де­ло ор­га­ни­за­ций, и пра­во пре­дос­тав­лять дис­кре­ци­он­ные пол­но­мо­чия да­ёт­ся не пра­во­вы­ми ак­та­ми (за­ко­на­ми и др.), а ре­ше­ния­ми ор­га­ни­за­ции.

Источник

ДИСКРЕЦИОННЫЕ ПОЛНОМОЧИЯ

Дискреционные полномочия являются неотъемлемой частью публичной правоприменительной деятельности, поскольку при применении норм права к конкретному делу позволяют учитывать его индивидуальные особенности, реализовать принцип соразмерности мер управленческого воздействия, учесть многочисленные нюансы управленческой среды. «

Приказ ФМС РФ от 22.01.2009 N 3 «Об утверждении Методических рекомендаций по проведению экспертизы проектов нормативных правовых актов в Федеральной миграционной службе на коррупциогенность»

(от франц. Discretionnaire — зависящий от личного усмотрения) — термин, используемый в теории налогообложения и трастовом законодательстве ряда стран, означающий полномочия, предоставляемые какому либо лицу, действовать по собственному усмотрению. В теории налогообложения о дискреционных полномочиях должностных лиц налоговых властей может идти речь в тех случаях, когда при принятии решений о предоставлении отсрочек (рассрочек), налоговых кредитов, иных льгот либо о применении санкций и штрафов должностное лицо вправе принимать различные решения в одинаковых или схожих ситуациях. Наличие дискреционных полномочий у должностных лиц государственных органов может приводить к налоговому произволу властей. В международном налоговом планировании наличие или отсутствие реальных дискреционных полномочий у доверительного управляющего по договору траста может служить основанием для признания конкретного траста дискреционным трастом или управляемым трастом.

Источник

Дискреционные полномочия судов как гарантия самостоятельности и эффективности судебной власти

/»Мировой судья», 2008, N 3/
В. АНИШИНА

Анишина В., заместитель руководителя отдела конституционного права, профессор кафедры конституционного права РАП, доктор юридических наук, доцент, судья в отставке.

Большой юридический словарь. М., 1997. С. 167.
Там же. С. 167.

Международные нормы в сфере правосудия относят дискреционные полномочия к числу средств независимости судебных органов. «Основные принципы, касающиеся независимости судебных органов», принятые Резолюцией ООН в 1985 г., содержат, в частности, п. 3, в котором указано: «Судебные органы обладают компетенцией в отношении всех вопросов судебного характера и имеют исключительное право решать, входит ли переданное им дело в их установленную законом компетенцию». Кроме того, в любой системе права предусмотрены специальные правовые средства для реализации дискреционных полномочий судами. Весьма активным в этом плане считается Верховный суд США. Судебным законом 1948 г. установлено, что определенные категории дел могут быть рассмотрены этим судом по первой инстанции, но принимает Суд их к рассмотрению только в том случае, если сочтет, что по своему значению дело заслуживает его вмешательства.

62 Stat. 869, Ch. 646.

Евдокимов В.Б. Конституционное судопроизводство в США. Екатеринбург, 1999. С. 58.

Такой подход к дискреции соответствует принципу разумной экономии средств судебной защиты. Внимание высших судов должно быть сконцентрировано только на самых важных и сложных делах, имеющих значение для государственно-правовой системы в целом. В российской правовой системе такой подход представлялся бы весьма уместным, когда из категорий дел, подведомственных высшим судам по первой инстанции, они выбирали бы только самые значимые и сложные, имеющие правообразующее значение, а иные дела могли бы рассматривать нижестоящие суды.

В определении объема дискреционных полномочий судебных органов в современном правоприменении можно выделить две основные составляющие: а) дискреционные полномочия в рамках норм, принятых законодателем; и б) полномочия по вопросам, не урегулированным законодателем (в большей мере по вопросам отнесения различных категорий дел к собственной компетенции судов), основанные, прежде всего, на конституционных положениях. Первый ряд полномочий можно назвать материальными, поскольку они определяют само право суда, к примеру, назначать наказание в рамках санкции статьи уголовного или административного закона, применять или нет отдельные виды наказания, определять размер компенсации морального вреда и т.п.

В настоящее время такое положение недопустимо с позиций требований ст. 46 Конституции Российской Федерации, поскольку оно может привести к тому, что суды должны будут отказывать в принятии к рассмотрению обращений о нарушениях прав граждан по мотивам отсутствия у них законодательно установленных полномочий на рассмотрение определенных категорий дел. Это было бы нарушением основного конституционного принципа обеспечения права на судебную защиту. Как уже отмечалось, конституционный принцип полноты судебной власти означает невозможность ограничения законом полномочий судов по рассмотрению ими каких-либо категорий дел, относящихся к судебным спорам.

Кроме того, конституционная гарантия обеспечения судебной защиты прав и свобод каждому в Российской Федерации (ст. 46) влечет за собой обязанность судебной власти предоставлять средства судебной защиты не только в соответствии с установленными нормами и процедурами, но и в случае отсутствия таких норм и процедур, а также в ситуациях, когда такие нормы и процедуры являются явно недостаточными для надлежащей реализации названной конституционной гарантии.

Вспомним один из первых примеров проявления дискреционных полномочий суда, имевший место в период становления современного представления о самостоятельности судебной власти.

Бюллетень Верховного Суда РСФСР. 1992. N 1.

Г. был арестован с санкции прокурора в связи с привлечением к уголовной ответственности. Его адвокат подал в Верховный Суд РСФСР жалобу, ссылаясь на ст. 15 Декларации прав и свобод человека, считая избранные меры пресечения необоснованными. Постановлением судьи Верховного Суда РСФСР рассмотрение жалобы было отложено «до урегулирования вопроса о порядке ее рассмотрения в уголовно-процессуальном законодательстве».

Президиум Верховного Суда РСФСР это постановление отменил, указав, в частности, следующее. В соответствии со ст. 2 Декларации прав и свобод человека положения Декларации имеют прямое действие и обязательны к исполнению всеми государственными органами, должностными лицами, общественными организациями, гражданами. Все права и свободы, закрепленные в Декларации, подлежат судебной защите.

В соответствии со ст. 15 этой Декларации никто не может быть подвергнут аресту иначе как на основании судебного решения или с санкции прокурора, а в случае ареста или содержания под стражей гражданин имеет право на судебную проверку и обжалование этих действий. Следовательно, Декларация устанавливает судебную проверку жалоб на необоснованное заключение, применение меры пресечения в виде содержания под стражей; вынося решение об отложении рассмотрения такой жалобы до принятия соответствующего уголовно-процессуального законодательства, судья тем самым в нарушение закона оставил ее без рассмотрения.

Так, Президиум Верховного Суда РСФСР, указав на необходимость прямого применения положений Декларации прав и свобод независимо от того, что процедура реализации некоторых из них не урегулирована в отраслевом законодательстве (в данном случае процедура рассмотрения судами жалоб граждан на арест и содержание под стражей), по сути, признал необходимым до внесения соответствующих дополнений в Уголовно-процессуальный кодекс самим судам определять эту процедуру, т.е. отнес данные дела к компетенции судов, несмотря на отсутствие законодательной нормы процессуального кодекса.

Другой пример. Решением Верховного Суда Российской Федерации от 7 октября 2003 г. признано недействующим и не соответствующим закону положение п. 2 Постановления Правительства Российской Федерации от 7 мая 2003 г. N 264 «Об утверждении страховых тарифов по обязательному страхованию гражданской ответственности владельцев транспортных средств. «, касающееся места жительства (нахождения) только собственника транспортного средства. Данное положение признано незаконным в той части, в какой оно ограничивает права владельцев транспортных средств (т.е. лиц, владеющих транспортным средством не только на праве собственности, но и на ином законном основании) на применение коэффициента страхового тарифа по их месту жительства (нахождения).

Архив ВС РФ. 2003. Дело N ГКПИ2003-865.

Конституционное право граждан было ограничено подзаконным актом. Положение п. 2 Постановления Правительства Российской Федерации от 7 мая 2003 г. N 264 «Об утверждении страховых тарифов по обязательному страхованию гражданской ответственности владельцев транспортных средств. «, касающееся места жительства (нахождения) только собственника транспортного средства, нарушало права иных законных владельцев транспортных лиц на применение коэффициента страхового тарифа по их месту жительства (нахождения). Суд фактически распространил действие правила, принятого Правительством Российской Федерации для одной категории субъектов, на правоотношения с участием других субъектов. То есть своим собственным усмотрением суд распространил действие подзаконного акта на права новых субъектов, не введенных в круг названных правоотношений Правительством Российской Федерации.

Таким образом, на основании такого решения суда владельцы (несобственники) транспортных средств могут заключать договор страхования с применением коэффициента с учетом места своего жительства (нахождения). Такое решение обязательно не только для сторон данного дела, его должны применять вкупе с Постановлением Правительства Российской Федерации все страховые компании, иные организации и органы власти при регулировании такого рода правоотношений.

Такие положения основаны на дискреции судебных органов, которые не вторгаются собственно в компетенцию того органа, который принимал названные акты, не подменяют его, но устанавливают, что к их собственным полномочиям относятся все судебные споры о защите права, даже в случае отсутствия нормативного его закрепления в отношении каких-либо субъектов. Таких примеров в решениях высших судов немало.

Судебная практика высших судов подтверждает, что дискреционные полномочия используются данными судами все чаще. Но такие ситуации возникают и в работе нижестоящих судов. Правомерны ли все суды использовать такие полномочия? Рассмотрим пример, когда дискреционные полномочия использованы областным судом.

Определением от 6 июня 2003 г. Судебная коллегия по гражданским делам Верховного Суда Российской Федерации отказала в удовлетворении кассационной жалобы стороны и в мотивировочной части привела доводы, фактически сформулировав новые процессуальные положения о праве суда рассматривать категорию исков, не предусмотренную законодательно. Спор состоял в том, что администрация г. Петропавловска-Камчатского обратилась в суд с заявлением о признании противоречащим федеральному законодательству, недействующим и не подлежащим применению подп. 3 п. 2 ст. 17 Закона Камчатской области «О муниципальной службе Камчатской области».

БВС РФ. 2004. N 6. С. 24.

Решением Камчатского областного суда иск удовлетворен. Не соглашаясь с решением суда, губернатор Камчатской области в кассационной жалобе поставил вопрос об отмене решения, в том числе на том основании, что в соответствии с положениями Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации администрация муниципального образования не вправе была обращаться с данным заявлением в суд (ч. 2. ст. 251 предоставляет ей такое право только в случае нарушения ее компетенции нормативным актом). В данном же деле вопросы компетенции органа местного самоуправления не затрагивались. Верховный Суд Российской Федерации по данному вопросу сделал следующие выводы: «Как установлено в ст. 133 Конституции Российской Федерации, одной из гарантий местного самоуправления является право на судебную защиту. В связи с этим органы местного самоуправления вправе обращаться в суды с заявлениями об оспаривании нормативных правовых актов полностью или в части не только по основаниям нарушения их компетенции (ч. 2 ст. 251 ГПК РФ), но также и нарушения оспариваемым нормативным правовым актом других прав местного самоуправления. Из содержания оспариваемого администрацией Петропавловска-Камчатского городского муниципального образования закона области следует, что он регулирует отношения по поводу организации муниципальной службы в Камчатской области, т.е. затрагивает права и законные интересы местного самоуправления».

В данном решении Верховный Суд Российской Федерации не сформулировал новую норму в ГПК РФ, однако на основе конституционных положений он вывел новое, не содержащееся в процессуальном кодексе положение о праве органов местного самоуправления на обращение с определенными исками в суд. При этом разрешил вопрос и о полномочиях судов рассматривать такие иски.

В данном примере нельзя не отметить такой момент: решение Камчатского областного суда, верное по сути и по существу, имеющее правотворческий характер, не вышло бы за рамки названного субъекта Федерации. Распространение в правовом пространстве в целом оно получило посредством принятия Определения Верховного Суда Российской Федерации. Таким образом, очевидно, что придание необходимой легитимности таким решениям судов должно происходить посредством принятия акта высшего суда. Возможно, это могут быть не только конкретные определения, но и постановления пленумов, обобщающие и подтверждающие практику нижестоящих судов по таким делам.

/»Мировой судья», 2008, N 4/

Самостоятельное решение вопросов собственных полномочий, безусловно, представляет собой довольно интересное и исключительно важное правовое явление в деятельности суда как самостоятельной ветви государственной власти.

Принцип самостоятельности суда как органа государственной власти, как нам представляется, позволяет придать свойства легитимности дискреционным полномочиям высших судов, с определением юридической силы актов, принимаемых в результате их использования без санкционирования законодательными или иными органами власти. Для решения данного вопроса по каждому из таких дел процедуры принятия решения необходимо дополнить полномочиями высшего суда по опубликованию такого решения и приданию ему общеобязательной силы.

То есть необходимо законодательно предусмотреть полномочия, позволяющие высшему суду в самом решении, его резолютивной части указать на его общеобязательность и источник опубликования, как это в настоящее время установлено, к примеру, в отношении определений Конституционного Суда Российской Федерации. Очевидно, что далеко не каждое решение высшего суда принимается с использованием дискреционных полномочий относительно компетенции судов и нуждается в такой процедуре. Однако некоторые из них явно имеют такой характер уже в нынешней системе российского праворегулирования, фактически являясь таковыми для основной массы судов и судей, а также для различных субъектов правоотношений, а зачастую и для государственных органов и должностных лиц. Необходимо при этом подчеркнуть, что именно нормативное закрепление этого полномочия и юридической силы решения сможет разрешить проблему стабильности судейского усмотрения в целом и будет способствовать более полной реализации принципа самостоятельности судебной власти.

Другим важным механизмом в развитии дискреционных полномочий судов являются решения и правовые позиции Конституционного Суда Российской Федерации. Проблема реализации принципа самостоятельности судебной власти, в том числе посредством расширения их дискреционных полномочий, получила активную поддержку и развитие в решениях Конституционного Суда Российской Федерации. Выделяется целый ряд решений, в которых получил свое отражение и развитие данный принцип, причем их количество столь значительно, что можно утверждать, что мы имеем дело с ясно выраженной судебной политикой, целью которой является повышение самостоятельности судов.

Так, в Постановлении Конституционного Суда Российской Федерации от 12 марта 2001 г. по делу о проверке конституционности ряда положений федеральных законов о банкротстве суд, проверяя конституционность нормативно установленного порядка возбуждения производства по делам о банкротстве, установил, что проверяемыми нормами должнику не были предоставлены надлежащие процессуальные гарантии того, что определение арбитражного суда о принятии заявления о признании должника банкротом и, следовательно, введение такой процедуры банкротства, как наблюдение, будет обоснованным и правомерным. Конституционный Суд Российской Федерации в результате пришел к выводу, что такое решение нарушает общеправовой принцип, относящийся к судебной деятельности: «выслушать обе стороны», кроме того, принцип доступа к правосудию должника.

Конституционный Суд Российской Федерации отметил, что судебное решение не может быть формальным, а судебный контроль за данной процедурой банкротства должен быть эффективным. При наличии формальных требований, определенных в п. 2 ст. 5 Федерального закона от 08.01.1998 N 6-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)», арбитражный суд был лишен возможности проверить обоснованность и реальность требований к должнику, и, таким образом, наблюдение вводилось автоматически.

Далее Конституционный Суд Российской Федерации отметил, что в силу принципа самостоятельности судебной власти (ст. 10 Конституции Российской Федерации) законодатель, согласно правовой позиции Конституционного Суда Российской Федерации, изложенной в Постановлении от 12 марта 2001 г., не вправе лишать суд необходимых для осуществления правосудия дискреционных полномочий; иное противоречило бы ст. 46 (ч. 1 и ч. 2) Конституции Российской Федерации.

Граждане-вкладчики, конституционные права которых затрагиваются решениями Агентства по реструктуризации кредитных организаций, в том числе о продлении моратория, являются теми заинтересованными лицами, которые в соответствии с п. 1 ст. 44 Федерального закона «О реструктуризации кредитных организаций» вправе обжаловать решения Агентства в суд в порядке, установленном законодательством Российской Федерации. Между тем введение моратория на удовлетворение их требований только на основании прямого предписания закона, без указания управомоченного субъекта, решение которого о введении (продлении) и сроках действия моратория могло бы быть обжаловано в судебном порядке, лишает граждан возможности обратиться в суд за защитой своих прав. В результате конституционное право на судебную защиту оказывается ущемленным, и при таких обстоятельствах его использование не может считаться эффективным средством правовой защиты.

Фактически в данных Постановлениях Конституционный Суд Российской Федерации сформулировал стандарт надлежащей судебной защиты: она не может быть формальной, обязательным условием являются дискреционные полномочия судов по оценке правомерности действий субъектов правоотношений.

В практике Конституционного Суда Российской Федерации складывается стабильная тенденция, направленная на распространение сформулированных ранее в его постановлениях правовых позиций на аналогичные правоотношения такими актами, как определения. Определения как один из видов решений Конституционного Суда Российской Федерации в силу положений ст. 71 и ст. 79 Закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» не имеют каких-либо существенных отличий по их юридической силе от постановлений Конституционного Суда Российской Федерации в случаях принятия их в установленном порядке и опубликования согласно ст. 78 Закона. Поэтому правовые последствия принятия Конституционным Судом Российской Федерации решения в виде определения никак не умаляют степени и меры защиты конституционных прав, предпринятых в данной форме, и, как правило, в определении дается ответ по существу о том, может ли оспариваемая норма быть рассмотрена на предмет ее соответствия Конституции Российской Федерации.

Текущий архив КС РФ 2006 г.

Суть обращения состояла в том, что заявитель просил признать не соответствующими Конституции Российской Федерации положения ст. 200 АПК РФ, в соответствии с которыми, в частности, неявка должностного лица, которое приняло оспариваемый акт, решение или совершило оспариваемые действия (бездействие), извещенного надлежащим образом о времени и месте судебного заседания, не является препятствием для рассмотрения дела, если суд не признал его явку обязательной. По мнению заявителя, названная норма противоречит Конституции Российской Федерации, ее ст. 19 (ч. 1), ст. 46 (ч. 1) и ст. 123 (ч. 3), в той мере, в какой допускает возможность отсутствия в судебном заседании представителя органа или должностного лица, принявших оспариваемый акт, решение или совершивших оспариваемые действия (бездействие) и обязанных доказать их законность, позволяя указанным лицам самим принимать решение об участии в судебном разбирательстве.

Определение КС РФ N 404-0 // www.ksrfnet.ru.

Итак, конституционный принцип самостоятельности судебной власти предполагает наличие таких полномочий судов, содержание которых связывается с наличием определенной дискреции, т.е. судейского усмотрения, и которые ограничивают полномочия законодательных и исполнительных органов власти в вопросах установления жестких рамок компетенции судов. Нормативные предписания законодателя, содержащиеся в законодательных актах, не могут устанавливать, к примеру, исчерпывающий перечень категорий дел, относящихся к ведению судебных органов, не могут устанавливать запрет на рассмотрение тех или иных споров в судебном порядке, если суд считает на основе толкования конституционных положений эти споры судебными.

Никакой даже самый совершенный и полный закон не может отразить все категории споров, возникающих на практике и подлежащих рассмотрению в судах, поэтому ни процедурные, ни материальные нормы позитивного права не могут препятствовать судам в определении своих полномочий, вытекающих непосредственно из норм и принципов Конституции Российской Федерации, международных обязательств, общепризнанных принципов и норм международного права.

Дискреционные полномочия судов позволяют исключить ситуации, когда конституционные положения о праве на обжалование действий государственных органов и должностных лиц, к примеру, введенные Конституцией РСФСР 1978 г., не были реализованы в течение почти 15 лет до принятия закона о порядке обжалования действий должностных лиц.

Развитие положений о дискреционных полномочиях судов в решениях Конституционного Суда Российской Федерации в силу статуса этих решений в системе права получает общеобязательный характер и вводится практически как нормативное регулирование без каких-либо исключений или препятствий, чего нельзя сказать о решениях других высших судов по вопросам дискреции. Такие решения проистекают непосредственно из конституционных полномочий судов по гарантированию судебной защиты каждому. В случаях пробелов в процессуальном законодательстве, как это имело место в вышеприведенных примерах из практики Верховного Суда Российской Федерации, использование дискреционных полномочий судов выходило, как видно, за рамки отдельного правоприменительного решения и было связано с тем, что другие субъекты в аналогичных случаях тоже получали возможность судебной защиты. В связи с публичной значимостью данного вида полномочий полагаю необходимым определить нормативно возможность придания таким решениям юридической силы того акта, в рамках которого принято решение об использовании дискреционных полномочий суда.

Социальная значимость такого рода действий определяется принципом равенства всех перед законом и судом. Если по обращению одного субъекта принято решение о возможности рассмотрения его дела в судебном порядке (как в приведенных примерах в отношении конкретного лица, подвергнутого аресту, или отдельного органа местного самоуправления по делам, затрагивающим его интересы и т.п.), то отсутствие этого же правила для других субъектов не только умаляет их право на судебную защиту в целом, но и ставит их в неравное положение по доступности способов защиты своих прав. Одного решения, принятого с использованием дискреционных полномочий суда, явно недостаточно.

Нельзя забывать о том, что в практике суда должны быть исключены возможности злоупотребления дискреционными полномочиями, когда они могли бы использоваться для отдельного случая или отдельного субъекта, а не защиты конституционного права в целом. Поэтому придание таким решениям публично-правовой значимости и общеобязательных последствий обеспечивает соблюдение принципа равенства всех перед законом и судом, законности и конституционности действий самого суда. Для рассматриваемой категории решений возможна к использованию процедура, аналогичная принятию и легитимированию решений нормоконтрольного характера, когда решения суда фактически приобретают юридическую силу, равную силе проверяемого нормативного акта, и публикуются в тех же официальных изданиях, в которых были опубликованы оспоренные нормативные акты (глава 24 ГПК РФ).

Решения высших судов по вопросам собственных полномочий, распространяющие правила судебной защиты на новые правоотношения либо дополнительных субъектов, которые не были предусмотрены законодателем, должны подлежать опубликованию и иметь общеобязательность для всех субъектов права. Решение о придании такой силы судебному акту должен принимать высший суд и отражать его в резолютивной части решения, что позволит реализовать наиболее полно принцип судебной защиты в условиях пробельности процессуального законодательства, обеспечить принцип равенства всех перед законом и судом.

Самостоятельность суда в данном аспекте приобретает новые, более четкие и яркие черты: 1) в случае отсутствия процессуальной нормы суд как орган государственной власти принимает на основании конституционных норм и принципов решение об отнесении к его компетенции спора по конкретным правоотношениям, не ожидая принятия такой нормы законодателем; 2) данное решение приобретает публично-правовые последствия, и на его основе возникает право на судебную защиту для неопределенного круга субъектов; 3) повышается ответственность суда за принимаемые решения, поскольку сам суд становится связанным ранее принятым решением о рассмотрении данных категорий споров в судебном порядке; 4) укрепляется принцип стабильности процессуально-правовых отношений как гарантии самостоятельности судебной деятельности по осуществлению правосудия, более четко проявляет себя их связанность и обусловленность конституционными положениями; 5) самостоятельность нижестоящих судов приобретает более четкие конституционно обусловленные основания при рассмотрении аналогичных дел, поскольку судья, принимая решение по аналогичному спору, основывается на легитимно провозглашенном судебном акте вышестоящего суда, а не пытается отыскать среди различных, зачастую противоречивых решений вышестоящих судов «более правильное».

Источник