что значит если отец бьет взрослую дочь
Что делать, если отец бьет взрослую дочь?
Вопрос психологам
Спрашивает: Юля, 23 года
Категория вопроса: Семья
Здравствуйте! Что делать если уже 20 лет исполнилось давно, а отец этого не понимает, он постоянно унижает меня, иногда даже бьет?
Получено 2 совета – консультации от психологов, на вопрос: Что делать, если отец бьет взрослую дочь?
Ответов на сайте: 3828 Проводит тренингов: 1 Публикаций: 126
Юлия, здравствуйте. Уходить из отчего дома и устраивать свою жизнь ибо вы правы, возраст уже позволяет:
Найти работу, снять жилье и т.д.
Психолог, психолог- кинезиолог, коуч родителей детей и подростков
Психолог Нур-Султан Был на сайте: 2 дня назад
Ответов на сайте: 2473 Проводит тренингов: 0 Публикаций: 5
Согласна с коллегой. Чем быстрее начнёте самостояную жизнь, тем лучше во всех отношениях.
По вопросу как реагировать на чьё-то «плохое» поведение, ответ такой:
невозможно человека унизить, можно только унизиться! Невозможно научить, можно только научиться!
Оправдываете свои ожидания!
С уважением, Каламкас Канапиева, г. Астана (очно, Skype, WhatsApp)
Отец бьет, унижает и оскорбляет
Вопрос психологам
Спрашивает: Нина
Категория вопроса: Дети
Получено 2 совета – консультации от психологов, на вопрос: Отец бьет, унижает и оскорбляет
Шендерова Елена Сергеевна, психолог Москва
Я бы хотела, Нина, чтобы вы знали следующее:
2) Если вы обратитесь за этой помощью, вас и вашу сестру должны будут сразу изолировать от отца: скорее всего, поместить в приют. Но если вы заручитесь поддержкой кого-то из родственников, не проживающих с вами в одной квартире, приюта можно будет избежать. Возможно, у вас есть бабушки или дедушки, которые не знают о том, что происходит в семье, но которым вы можете рассказать об этом. В этом случае они смогут помочь вам. Может быть кто-то из дальних родствеников или просто близких людей (соседей, учителей в школе, школьного психолога и пр.) сможет помочь вам решиться на этот шаг и оказать помощь на первых этапах (например взять вас под покровительство на первое время, и помочь обратиться за этой помощью в принципе).
Я бы хотела, Нина, чтобы вы подумали о том, что я написала и нашли в себе силы хотя бы позвонить на Телефон доверия! И я искренне желаю вам найти в лице консультанта поддержку и сделать следующий шаг на пути к освобождению от насилия в вашей семье!
Карамян Карина Рубеновна, психолог, психотерапевт, г. Москва
«Он по-другому не понимает». Что происходит с психикой, когда ребенка бьют
— С одной стороны, в обществе снижается терпимость к насилию над детьми, все чаще говорят о том, что их бить нельзя. С другой — мы нередко слышим о вопиющих случаях, когда родители избивают за малейшую провинность. Как эти случаи связаны с терпимостью к насилию и с чем еще они могут быть связаны?
Помимо заблуждений для некоторых это еще и способ эмоциональной регуляции. Человек испытывает напряжение, ему плохо, он злится, тревожится, и ребенок для него — удобный объект, на который можно безнаказанно слить негатив. Побил, поругал, снял стресс — и стало легче. К сожалению.
— Что происходит с психикой ребенка, когда его болезненно наказывают?
— Все зависит от того, насколько наказание было предсказуемо. Например, в семье установлены правила: сделаешь то-то и получишь то-то. Это лучше.
Но зачастую наказывают спонтанно. Ребенок, в отличие от взрослых, не может вербализовать свой страх, у него возникает ощущение постоянной угрозы, потому что он доверял родителям или тем, кто заботится о нем, а эти люди причинили ему боль.
Либо второй момент — чувство вины. Родители прикрывают наказание тем, что ребенок сам виноват. Дети никогда не будут думать, что они живут с плохим человеком. Раз с ними так обращаются — значит, они это заслужили, так работает их логика.
Дети, которые пострадали от насилия, всю жизнь порой проводят с глубинным ощущением, что они плохие.
Для полноты картины добавьте сюда чувство стыда, если ребенка раздели.
А кроме того, дети становятся агрессивными. Они смотрят на взрослых: «Ага, если родителям что-то не нравится — они бьют. Ну хорошо, значит, мне тоже можно». И они, скажем, устраивают в школе драку, если вдруг что-то не так. Агрессивному поведению учатся. Но в любом случае у такого ребенка будет хронический стресс.
— Чем объяснить эти процессы?
Еще их лимбическая система — структура, отвечающая за эмоции, — постоянно находится в состоянии повышенной активности. Человек не может ощутить себя в безопасности.
У детей, с которыми жестоко обращались, как правило, выше риск психических расстройств, от депрессии до различных психозов. Меняется физиология в целом, эмоциональные процессы влияют на физиологические: вырабатываются гормоны стресса, катехоламины, сразу учащается сердечный ритм, меняется уровень глюкозы в крови и так далее. Люди становятся более уязвимы, потому что изменяется работа иммунной системы, на этом фоне появляется риск эндокринных и сердечно-сосудистых заболеваний.
Шлепки — это тоже насилие
— С чем у ребенка потом ассоциируется насильственное раздевание и битье по обнаженным частям тела?
— С какого возраста мы начинаем осознавать свои границы?
— «Я» у ребенка формируется в 3 года. Но это история не про то, понимает ребенок, что с ним делают, или нет, здесь важен эмоциональный окрас. Когда бьют — это неприятно. «Ой, да он ничего не понимает и все забудет», — говорит родитель. Нет, все помнится, в том и дело. У ребенка нет вербальной памяти, и он не может выстроить причинно-следственную связь, но на бессознательном уровне страх все равно никуда не исчезнет. Ребенок может не помнить каких-то вещей, но у него будет фоновый уровень тревожности.
— В вашей практике были такие случаи?
— Ко мне на консультацию пришел мужчина, которого преследуют панические атаки. Кстати, есть убеждение, что мальчиков надо воспитывать строже, на самом деле это все тоже мифы.
Человек застрял в лифте и после этого боялся выйти из дома. Потом он вспомнил, что его в 5 лет насильно заперли в шкафу: он мешался под ногами, родители закрыли его, чтобы не отвлекал, похихикали и ушли гулять. Мальчик просидел там до вечера, пока его не вытащила бабушка. Причем это был разовый эпизод, и никто с ним жестоко не обращался.
К сожалению, все эти вещи хранятся в нашей памяти. Любой опыт обрабатывается, и человек может не помнить этих событий, но, сталкиваясь с каким-то объектом или ситуацией, он невольно может выдать вот такую реакцию по типу условных рефлексов.
— То же ли самое бывает, когда это «просто шлепнул разок»? Чем опасны «просто шлепки»?
Взрослого ударим — что он почувствует? Унижение. То же самое и с ребенком.
Битые дети еще часто становятся объектом буллинга в школе или организуют его вокруг других. Родителям, которые хотят воспитать ребенка личностью, невыгодно это делать — исправить последствия гораздо труднее.
Если ударили один раз, вопрос к родителю: почему вы другие способы воспитания не хотите использовать? Если человек оправдывается («Я ничего, я всего один раз…»), это повторится снова, потому что у него нет более конструктивных альтернатив.
— Есть в телесном наказании справедливость, как думают родители? Можно ли сопоставить самые серьезные детские провинности с идеей ударить ребенка, например, ремнем?
— Нет, конечно. Родители, которые практикуют такие способы, чувствуют себя беспомощными: они в отчаянии не знают, куда бежать и как реагировать. Наказание краткосрочно, у него нет далеко идущих последствий.
Если мы хотим отучить ребенка что-либо делать, то нам надо позаботиться о том, чтобы ему в будущем было невыгодно вести себя так, как он ведет себя сейчас. Мы его шлепнули, он в моменте испытал страх, обозлился, ему показалось, что его несправедливо обидели, в результате он почувствовал себя униженным — ничего хорошего.
В следующий раз ребенок забудет и снова сделает то, за что его отругают. Он же, когда его шлепают, не понимает, почему так поступать нельзя. Наоборот, это еще больше спровоцирует желание сделать что-то назло. Ему автоматически разрешается не думать, не анализировать — за него подумают и следом накажут. А мы мечтаем, чтобы он вырос ответственным и думал своей головой. Учить нужно не ремнем, голова не от этого начинает работать.
— Мысли не возникают сами по себе, мышление и речь формируются параллельно. Если мы начинаем не бить, а объяснять, то у ребенка в этот момент включается не амигдола, как у животного, а другие центры, и ему уже надо анализировать то, что вы ему говорите. И вот благодаря этой стимуляции отделы мозга и развиваются.
А когда мы бьем по попе, мы стимулируем только лимбическую систему (эмоциональный мозг): ребенок будет бояться — и все. Если хотим развивать ребенка, нужно использовать вербальный инструмент, показывая причинно-следственные связи. Но это же занимает время, ударить ремнем быстрее.
Родителям стыдно признаться, что они бьют детей
— У родителей наверняка найдется аргумент: «Но если этот балбес по-другому не понимает, я ему миллион раз говорила…»
— Чтобы ребенка научить, важно опираться на его сознание. У родителей часто бывают завышенные ожидания от детей: «Почему он не понимает?» Да потому что у него мозг еще не развит. Мозг заканчивает свое созревание к 20–25 годам. Последней дозревает префронтальная кора, она отвечает за волевые процессы, за принятие решений, за ответственность и так далее. А вот сидит 5-летний ребенок, и от него требуют такого же поведения, как от взрослого.
Когда ко мне приходят родители, они не говорят с порога: «Вы знаете, я бью ребенка ремнем, давайте что-то с этим делать». Все боятся осуждения. Говорить со взрослыми на эти темы — вообще большая проблема.
Если ребенок рассказал психологу, что его били, это вызывает у родителей столько стыда!
Редко когда родители признаются, чаще от них слышишь оправдания: «Вот, я один раз шлепнул, но это в сердцах, я была уставшая». То есть отводят взгляд, говорят общими фразами и стараются этой темы вообще избежать.
Они стыдятся и молчат, как партизаны или переносят ответственность на ребенка. «Нет, этого не было! Один раз шлепнул и все, чтобы успокоился, а так я его не бью. Вы что?! — примерно так выглядит консультация. — Он неблагодарный, не ценит, что я для него делаю. Говорю ему заниматься, он не занимается, говорю убрать за собой посуду, он не убирает…» И поэтому я часто прошу ребенка выйти из кабинета во время таких разговоров, не надо усугублять его чувство вины.
— И что решит проблему вместо ремня, если ребенок неуправляем?
— Принципы бихевиоризма. Например, метод положительного подкрепления. Ребенок выполняет задание и за это получает «награду». Но часто родители обещают неправильно: «Будешь хорошо учиться полгода, мы тебе купим iPad». А потом они сокрушаются, что даже iPad не помогает.
Почему? Это очень долгий срок. Вот он сделал уроки — и ему тут же надо что-то дать, чтобы в голове сформировалась связка: «Делать уроки вовремя — хорошо». Если он не делает уроки, то мы заранее договариваемся о правилах: «Ты делаешь уроки, ты получаешь вот этот бонус. Ты не делаешь уроки, останешься без него». Мы закладываем второй вариант, но, если дети не делают уроки, у них должны быть негативные последствия.
— Чем это отличается от насилия? Мы же все равно наказываем…
— Нет, мы заранее объясняем, что у ребенка есть выбор. Он не обязан с нами соглашаться, он может считать по-другому, нравится нам это или нет. И важно сразу на входе эти негативные последствия проговорить.
Например, если ты не сделаешь уроки, тогда вечером не получишь телефон. Важный момент — мы не угрожаем отобрать телефон, а говорим: «Смотри, надо делать уроки, у тебя есть такие варианты. Ты их сделаешь, я проверю, и ты сможешь поиграть. Второй вариант такой: ты можешь не делать, я не буду звонить и ругаться, но телефона вечером не будет. Делай выбор, мы уважаем любое твое решение».
— Допустим, он не сделал и бегает по дому с криками: «Верните мой телефон!» Что дальше?
— В этот момент родителям ничего не надо делать. Таким образом мы учим ребенка думать о долгосрочных последствиях. И плюс, у него не будет этого необоснованного чувства страха, что он сейчас должен спрятаться в углу комнаты и ждать, когда его накажут.
Но как еще часто бывает? Ребенку обещали конфету, игрушку, а потом: «А-а-а-а, я забыла совсем…» А он целый день старался. Ваши труды пойдут насмарку, потому что он не будет вам доверять. Это не дети плохие — это родители непоследовательные.
Еще важно, чтобы в семье все были за одно. Ведь частая история, когда мама запретила, папа запретил, а бабушка пришла и всю систему сломала: «Зачем вы отобрали телефон, пусть ребенок чуток поиграет!»
— Иногда родители говорят: «Вечером придет отец, он-то тебе всыпет». Что вызывает в психике человека отложенное наказание?
— Это вообще не работает. О последствиях нужно предупреждать и они должны быть сразу, как и положительное подкрепление. Обратите внимание: не наказание, а последствие, которое невыгодно человеку. А если мы его отложили, мы потеряли время на формирование связки.
Можно даже это наказание опустить, лучше поговорить с супругом, позвать ребенка, который хулиганит, и с ним обсудить новые правила игры. Если дети младшего школьного возраста, с ними лучше сменить серьезный тон и общаться при помощи игры. Когда все напряжены, ребенок начинает нервничать и закрываться. Если мы хотим, чтобы он выполнял какие-то пожелания, нужно, чтобы бы он доверял нам.
— Когда ребенка выгоняют на мороз или в подъезд в качестве наказания, что происходит в этот момент у него внутри?
— Он думает: «Я не нужен». Возникает желание исчезнуть, ощущение брошенности, беспомощности, одиночества. Взрослого выгнать на мороз, он веселиться будет? Так же и ребенок. Ты доверяешь близкому человеку, которого ты любишь, а он тебя выгоняет.
— Люди говорят: «Бить, конечно, нельзя, но все же это дело семьи». Почему мы боимся вмешиваться?
— К сожалению, бытует такое мнение: «Моя хата с краю, ничего не знаю. Взрослые люди, сами должны разбираться». Или это воспринимается как стукачество. Только в крайнем случает соседи позвонят в службу опеки, а в большинстве случаев сделают вид, что ничего не заметили. И четких законов на этот счет, к сожалению, нет.
— Вы думаете, они возможны? Какому родителю это понравится?
— Думаю, они появятся. Я сужу по своей практике: за последние лет десять многое изменилось. Если раньше вообще эта тема была табуирована, то сейчас люди начали хотя бы говорить, выросло количество обращений детей и подростков — это статистика. Табуированность снимается, люди поняли, что можно и нужно идти за помощью.
«Теперь не могу обнять маму»: люди, которых били в детстве, рассказали, почему они до сих пор не простили родителей
Бить детей нельзя. Ни шлепком, ни подзатыльником, ни ремнем или кулаками — они этого не забудут и всю жизнь будут хранить на взрослых обиду. Очередное тому подтверждение — дискуссия в «Твиттере», в которой десятки россиян рассказали о «воспитательных мерах» своих родителей и о том, как всё это навсегда испортило их отношения.
Вот что говорят те, кто помнит, как их обижали в детстве, и не находит этому никакого оправдания (стилистику мы не меняли, кое-где поставили недостающие запятые):
Меня била мама, и вещами, когда я не убиралась в комнате, и пяльцем в голову кидала из-за того, что у меня не получалась вышивать крестиком. И много чего, что я уже не особо помню. Ее тоже били ее родители ремнем, да и сама она была подполковник, очень вспыльчивая.
В детстве лет до десяти меня били родители, в особенности отец. Сейчас они подобрели, но я не могу их спокойно обнять, сказать, что люблю, и даже боюсь папиных прикосновений. Запомнился случай, когда я не понимала математику и папа, пытаясь объяснить ее, сорвался на меня. В итоге я убегала от папы по квартире и зажалась в маминой комнате на кровати. Когда он полез за мной и уже замахнулся на меня рукой, я вся в слезах тогда просто не могла дышать, благо мама подоспела до того, как он меня ударил.
О да, спасибо вам большое за шрамы от ремня. Спасибо за то, что чувство вины теперь всегда со мной. Спасибо за закомплексованность. Спасибо за то, что вы, уважая мое личное пространство, читаете мои переписки.
Мои родители развелись в моем детстве. Жила то с папой, то с мамой. Мать *** за любой неугодный ей поступок. И *** очень жестоко, пинала ногами, бляшкой от ремня попадала на лицо до крови и т.п. Папа вообще не бил. Всё детство умоляла папу меня забрать у мамы навсегда.
С самого начала всё было словесно, но один раз, я помню ярко, мама избила меня дневником по лицу за двойку. Отец держал ремень, когда я не могла решить задачу. В 18 лет я кричала на них, чтобы они оставили меня в покое — они смеялись и снимали мои слезы и гнев на камеру. Сейчас мне 21, живу отдельно, с ними не общаюсь, а они негодуют: как так-то? На мои замечания, что в любом диалоге меня унижали, не слушали и обсерали мое мнение, они говорят: «Да ты шуток не понимаешь и ты обижаешься ни на что!»
Мать орала по любому поводу, закатывала истерики, манипулировать пыталась. Била редко, но когда уж реально в ярость впадала. Один раз прилетело кочергой. Я не терпела, а убегала и пыталась отбиваться. Потом уже когда «внезапно» стала выше нее, она мне ничего не могла сделать. Я на автомате ставила «блок», и максимум она била по сгибу руки. Ей же больнее. От этого еще больше психовала и орала, но бить меня было уже бесполезно. Хотя она и пыталась начать выдавать мне почаще «воспитательные меры», когда я выросла.
Дед бил меня, мою маму. Общаюсь сквозь зубы, заставляю себя буквально. Он стал старый и немощный, одинокий. Но я всё помню. Не могу забыть, как он мне нос разбил. Как закрывала голову мамы руками от него. Как он пытался ударить меня головой о стену, называя ***. Все помню.
В детстве, когда меня *** мать всеми подручными материалами (однажды это зеркальный фотоаппарат), говорила, что заслужил. Заслуги были разные — то плохие отметки, то поздно пришел домой, то испачкал одежду на улице.
Сначала отец ***, когда они с матерью развелись, я пошла в спорт, там тренера *** продолжили. Никогда не испытывала особых чувств по этому поводу, кроме смирения и принятия. Никто никогда не давал мне понять, что если меня бьют, проблема не во мне. Не рассказывал, что это не норма.
Меня мама хватала за волосы, любила толкать и бить в спину, если я пыталась уйти от конфликта. Выходила из себя по любому поводу и без повода совершенно непредсказуемо. Но больше всего пользовалась вербальной агрессией, обвинения, угрозы, насмешки, ор были нормой общения.
Меня мама била всем, что под руку попадет. Особенно понравились гладильная доска и суп-пюре из шампиньонов, вылитый на голову за то, что не поела. Я потом вся склеилась, потому что это клейстер. Дала слово никогда не бить сына. Сдержала. Он мой лучший друг.
И меня били, я не могу нормально маму обнять.
Мужа били. Лет до 10. Потом пошел на боевое самбо и в 12 в первый раз папашу отмудохал. В итоге ПТСР [посттравматическое стрессовое расстройство], неумение сдерживать эмоции, привычка всё решать кулаками и, как следствие, условка. Больше 10 лет назад свалил от родителей и только в этом году стойкое улучшение психики. Страшно.
Абсолютно нормальная, среднестатистическая полная семья. Отец бил ремнем за то, что я, второклашка, не могла решить задачу, где едет грузовик из точки А в точку В, за то, что задержалась в гостях у одноклассницы. Позже за то, что впервые ушла на без спроса на дискотеку с подругами. В этот раз прошелся очень сильно, несколько дней всё болело. Впервые я, тихая домашняя девочка, решилась тогда уйти из дома, помешал опять же страх. Мать никогда не вмешивалась.
Сравниваете твердое с квадратным. Умышленно подгоняете под свою теорию или правда не понимаете разницы. Меня отшлепали всего дважды за все детство. Это — избили? Ну, наверное, мне виднее, что нет. При этом мои родители самые лучшие и добрые. Я представляю, как тяжело им это далось.
Единственный раз батя выпорол так нормально, потому что я просто ***. Я ему благодарен. Ни до, ни после этой экзекуции пальцем не трогал. Наверное, потому что медик.
«Бьют» по-разному, кто-то «поджопник» дает в воспитательных целях, а кто-то ремнем выписывает ежедневно, формально — бьют оба, но здесь есть принципиальная разница. И да, не надо падать в крайности, приводя в пример откровенно больных «родителей», место которым — в дурке.
Как я впервые ударил свою дочь. Сцена возле детского сада
Можно ли бить детей? Как справляться с кризисом 3 лет?
Мне уже за шестьдесят, и я давно не слежу за тем, что пишут современные психологи. То есть я не в курсе того, как они теперь советуют в области воспитания детей. Насколько я знаю, взгляды на этот предмет постоянно меняются.
В девятнадцатом столетии считалось, что дети — те же взрослые, только маленького роста. Поэтому от них требовали того же, что и от зрелых людей, а если не могли этого добиться, то ставили коленями на горох и нещадно секли розгами.
Спустя полвека пришло осознание того, что у ребят совсем другая, ещё не сложившаяся, психика. После чего к ним стали относиться как к неразумным особям, которых нужно учить всему на свете. Причём всеми доступными способами.
Ещё через пятьдесят лет доктор Спок издал книгу, где было написано: «Уважайте детей, они ведь люди и тоже достойны уважения». Затем появилась уйма «продолжателей», которые «развивали и углубляли» это утверждение и договорились до того, что детям вообще нельзя ничего запрещать.
Последствия этих идей вы можете наблюдать в магазинах, в транспорте и на улице. Ребятишки ведут себя настолько «отвязно», словно только что прибыли из джунглей, где их воспитывали дикие звери. И я часто думаю: может быть, прежние методы воспитания были все же эффективнее?
Расскажу пример из своей жизни. После рождения дочки Женечки моя жена вернулась к учёбе в институте сразу после родов. Все остальные родственники ещё не дослужились до пенсии. Поэтому я, свекровь и тёща с тестем брали отпуска на работе и попеременно сидели с младенцем. В летние и прочие каникулы эта почётная обязанность доставалась молодой маме.
Через полтора года дочка ощутимо подросла и стала вполне самостоятельной. Никто из нас больше не мог сидеть дома, и пришлось устроить ребёнка в детский сад. Сперва малышка плакала при расставании, но это длилось не больше недели. Потом она привыкла к детскому учреждению и стала ходить туда с удовольствием.
Так продолжалось почти до трёх лет. Но ребёнок рос, и пришёл очередной возрастной период, когда дети пробуют самоутверждаться. То есть начинают мало-помалу перечить родителям.
Однажды я приехал к тёще, где дочка была на «побывке». Взял Женечку за руку, мы вышли из дома и направились к остановке автобуса. Она поняла, куда мы идём, и начала требовать, чтобы я вернул её обратно. И чем дольше я объяснял, что нам нужно возвращаться домой, тем больше было слёз. Наконец я исчерпал разумные аргументы и пригрозил:
— Если ты не перестанешь реветь, то больше никогда сюда не приедешь!
Малявка вырвала крохотную ручку из моей ладони. Решительно заявила:
— Приеду! — и упрямо топнула ножкой. Я остановился и спросил:
— Тогда чего ты кричишь? Сейчас мы съездим домой, где ждёт тебя мама. Она очень сильно по тебе соскучилась. Ты поживёшь немного дома, а потом вернёшься к бабушке.
Женечка затихла и немного подумала. Взяла мою ладонь и вложила в неё свою. Утёрла слёзы свободной рукой. Вздохнула и сказала:
Время от времени, дочка повторяла попытки настоять на своём, но каждый раз мои доводы перевешивали её капризы. Однако так не могло продолжаться вечно.
Ежедневно я одевал Женечку. Провожал до дверей, ведущих в группу. Снимал верхнюю одежду, если это было нужно, и передавал воспитательницам. Вечером всё повторялось в обратном порядке. Никогда у нас не было никаких проблем, но в один летний день случилась настоящая стычка.
Дочка спокойно подошла к крыльцу садика. Остановилась и вдруг закатила истерику. Она ревела в три ручья и кричала, что не пойдёт дальше. Я спросил:
— Почему? — и получил исчерпывающий ответ: — Не хочу!
Я попытался объяснить, что дома никого нет. Мне нужно идти на работу, а её не с кем оставить. Всё было бесполезно.
Мимо двигались родители с ребятишками и удивлённо смотрели нас. Некоторые дети, те, что постарше, шли одни (в те времена это было в порядке вещей). У одной девочки в руках оказалась скакалка. Остановив маленькую спортсменку, я и вежливо попросил:
— Девочка дай мне, пожалуйста, твою скакалку. Удивлённая прыгунья остановилась и протянула мне спортивную снасть, сложенную вчетверо. Я взял её так, чтобы обе ручки оказались в ладони, и, как ни жалко мне было дочку, довольно ощутимо хлестнул ей по голым икрам.
Притихшая было Женечка завизжала ещё громче и, стоя на месте, засучила ножками. Вернул «розгу» хозяйке, потрясённая девочка поспешила войти в здание, а мы остались возле крыльца.
Я присел перед дочкой на корточки. Взял её за вздрагивающие плечи и сказал:
— Если ты не перестанешь кричать на весь двор, я выпорю тебя, как сидорову козу. Поняла?
Женечка испугано закивала головой. Я прижал её к себе. Погладил по голове и добавил:
— А теперь успокойся и пошли в садик. Там тебя ждёт воспитательница.
Дочка тут же перестала плакать. Вытерла слёзы и, шагая впереди меня, поспешила к своей группе.
С тех пор я ни разу не бил Женечку — ни ремнём, ни рукой. Но стоило мне упомянуть сидорову козу, как все капризы тотчас прекращались.