что значит красный лагерь
В чём разница между «зелёными», «красными» и «чёрными» тюрьмами
Российские исправительные учреждения, помимо официального деления на СИЗО, колонии-поселения и колонии общего и строгого режима, различаются и по цветам. Неформальное деление на «красные», «чёрные» и «зелёные» тюрьмы происходит согласно тому, кому в них фактически принадлежит власть.
«Красные» и «чёрные» зоны существуют в России уже давно. А вот «зелёные» появились относительно недавно. Так чем все эти места лишения свободы отличаются друг от друга?
Порядки на «красных» зонах
Один из самых больших страхов «правильных» преступников — это попадание в «красную» колонию. Там порядок и дисциплину поддерживают зеки, сотрудничающие с администрацией колонии. За это они получают определённые послабления в режиме. Кроме того, внутри самой «красной» тюрьмы тоже есть деление по секциям. Например, заключённых определяют в секции правопорядка, спорта или гигиены и чистоты. За отказ выполнять правила секции обычно следуют суровые наказания.
В большинстве «красных» тюрем царит произвол со стороны администрации. Малейшая провинность — несвоевременный перекур или матерное слово во время обхода — и заключённый может загреметь в ШИЗО. Или же к нему применят другие методы наказания, вплоть до рукоприкладства. Узнают обо всех нарушениях в администрации только от стукачей-«козлов». И бороться с ними не могут даже воры в законе, оказавшиеся в «красной» зоне. Здесь у них, в отличие от других тюрем, нет никакого авторитета. Более того, воров в законе часто переводят в «красные» колонии, чтобы сломать их волю. Их заставляют преступать воровской кодекс и работать на администрацию. Некоторые соглашаются на сотрудничество добровольно, но многих приходится ломать долго и упорно.
В «чёрных» тюрьмах России же царят совершенно другие законы. В них всем заправляют воры в законе.
«Правильные» тюрьмы
Всем преступникам известно, что за отступление от воровских законов грозит страшная расплата. Поэтому в «чёрных» колониях царит тишь и благодать для всех, кто эти законы соблюдает. Стоящие у власти авторитеты делают всё возможное, чтобы их «подопечным» хорошо жилось. Они налаживают связь с волей, за особые заслуги могут даже протащить на зону сотовый телефон. На запрещённые вещи, алкоголь и наркотики в «чёрных» тюрьмах администрация смотрит сквозь пальцы.
Закрывают глаза и на то, что зеки не выполняют назначенные им работы. Например, на «чёрной» зоне заключённые не убирают территорию и отказываются мыть свои камеры. Однако это небольшая плата за то, что в «чёрных» колониях практически не бывает убийств и драк, в отличие от «красных» и «зелёных» зон. Сегодня «чёрных» тюрем становится всё меньше и меньше. Зато «зелёных», наоборот, за последние несколько лет стало больше. И порядки в них несколько отличаются от зон других цветов.
«Зелёные» колонии
«Джамааты» — лидеры сформированных в тюрьме исламских групп отказываются идти на сотрудничество с администрацией тюрьмы. Российского воровского кодекса они не признают и ориентируются на собственные правила. Однако деньги в «общак» заключённые-мусульмане всё-таки собирают. Правилам своей веры они следуют неотступно, и часто на почве этого случаются конфликты и с однокамерниками, и с надзирателями. При этом «джамааты» не будут слушать имама, пришедшего к ним с наставлениями с воли. Для них ценны советы только имама, самого отсидевшего или сидящего в «зелёной» колонии.
Что значит «красная» зона?
В 2021 году в обществе не принято разделять людей на определенные группы, касты и сословия.
Однако данное правило не работает в местах лишения свободы, где в течение многих десятилетий практикуется строгая классификация всех осужденных на различные группы (или же масти, как принято говорить на зоне).
Каждая масть отличается друг от друга своими правами и тюремным статусом. Кроме того, по мастям делят не только лишь самих заключенных, но также и места их заключения.
Так, все зоны разделяют на «черные» и «красные». В этой статье мы подробно рассмотрим вопрос: что такое красная зона?
Особенности «красной зоны»
«Красная тюрьма» – это оценочный термин, который хоть и применяется в мировой практике, но больше он характерен лексике заключенных. Что он значит?
«Красная зона» — это тюрьма, в которой абсолютно все должно соответствовать современному законодательству.
Здесь все вопросы или проблемы заключенных решает администрация колонии, поэтому, как правило, в «красной зоне» для всех заключенных наивысшим авторитетом обладает не кто иной, как администрация колонии.
Даже жалобы осужденных, а у жалоб есть свойство все равно просачиваться через стены колонии, и то прежде всего они проходят через ее администрацию.
Администрации таких тюрем со своей стороны могут попросту проигнорировать многочисленные жалобы и прошения своих заключенных.
По сути, под термином «красная зона» подразумевается такое использование законодательных норм по отношению к содержанию арестантов, которой характерно особая дотошность, строгость и даже навязчивость.
Практика показывает, что заключенные «красной зоны» больше страдают от придирок самой администрации учреждения, чем от меры наказания, к которой приговорил суд.
Понятие «красный на зоне» неофициальное, у него нет строго обозначенного определения, однако на практике «красная зона» характеризуется следующим рядом особенностей, каждая из которых может иметь место в таких тюрьмах:
На «красной зоне» заключенный будет подвержен крайне жестоким мерам наказания даже за малейшие нарушения порядка или акт неподчинения.
Как правило, непокорным грозит:
Все вышеприведенные способы наказания разрешены по современному законодательству. Чем же тогда отличаются «красные зоны»? В таких местах меры наказания отличаются своей целью.
Так, администрация такого учреждения, решив кого-то жестоко наказать, не руководствуется намерением исправить неправильное поведение осужденного. Напротив, начальство «красных зон» хочет сломать личность непокорного, что не является секретом для заключенных.
Общеизвестно, что в каждой тюрьме презирают эдаких активистов (осужденных-помощников администрации). Несмотря на то, что сотрудники их унижают, но это не мешает им корыстно использовать их в своих интересах, а именно — контролировать любые процессы, происходящие в камерах заключенных.
Более того, активисты совершенно не гнушаются исполнять крайне унизительные задания администрации, которые не станут делать большинство осужденных.
Поэтому если начальство хочет внедрить «красное движение», то в таких учреждениях теряют всякий страх и стыд заведующие хозяйством, ответственные за дисциплину и другая «шерсть» («шерсть» — это осужденные, которые докладывают любую информацию начальству).
В «красных зонах» тюремщики не делают предупреждение или же строгое замечание оступившемуся заключенному. Если дело дошло до нарушения порядка, то в таких лагерях почти сразу же наказывают, при том, что мера наказания постоянно идет по нарастающей, независимо от степени серьезности проступка осужденного.
Поэтому заключенные в таких тюрьмах живут в постоянном страхе оказаться под судом за непокорность, наложением дополнительного срока ареста или же изменением режима его содержания.
Чем отличается «красная зона» от «черной»?
«Красная зона» и «черная» — это скорее название неформальное, для сведущих в криминальном мире и среди «ментов».
«Красная зона» — это колония, в которой балом правит тюремное начальство, используя в своих целях заключенных, готовых сотрудничать с администрацией, иногда по своей инициативе или взятых на крючок.
К «черным зонам» относятся учреждения, где главным является «воровской закон», со своими устоявшимися правилами, ритуалами и традициями.
Также существует так называемая должность смотрящего, как правило, с негласного одобрения администрации колонии — это особая каста управленцев в зоне.
Что еще характерно для «красных зон», так это определенные режимы содержания заключенных. В них всегда есть:
«Черные зоны» — это своеобразный продукт нестабильной финансовой обстановки в государстве, когда подобного рода учреждения практически не финансируются или отправлены на выживание.
Условия содержания в таких колониях понятно ужасны, санитарные нормы занижены, медицинская помощь практически отсутствует, питание очень слабое.
Беря во внимание такие факторы руководство колонии вынуждено закрывать глаза на то, что заключенные сами решают большинство бытовых проблем. По сути, так у них есть шансы выжить.
В «черной» колонии заключенные живут по воровским законам, а сотрудничать с администрацией и работать — это не по понятиям, то есть не принято, и даже наказуемо.
Там редкий гость ремонт и ухоженные помещения. Это особая среда обитания, где выживают сильнейшие.
В «красных» зонах все вновь прибывшие обязаны дать письменное согласие, что отказываются от воровских понятий. Так начальство пытается перевоспитать осужденных с самого начала и заставить сотрудничать.
Где находятся «красные зоны» в России?
Существует ли список красных зон России? В последнее время нечасто можно встретить «красную зону» в чистом виде. Специалисты утверждают, что сейчас можно утверждать, что практически все тюрьмы стали «красными».
Почему? Дело в том, что ФСИН все больше и больше настаивает на том, чтобы каждый осужденный точно выполнял все обязанности и правила, установленные администрацией тюрьмы.
Кроме того, деление на «красную» и «черную» зону уже так не актуально, как это было ранее, а сами границы, которые отличают одну масть от другой, стерлись уже давно. Особенностью такого образного деления является метода управления заключенными начальством лагеря.
В первом случае все контролирует сама администрация, а в другом — пользуются помощью криминального авторитета, которого выбрали непосредственно сами осужденные.
Если говорить об истории известных «красных зон», то стоит упомянуть известную колонию в г. Белгороде в начале 2000-х.
Чем она прославилась:
Примечательно, что такие нечеловеческие условия содержания заключенных подогревались крайне плохим некачественным питанием.
Итак, «красная зона» — это место, куда намеренно свозят всевозможных криминальных авторитетов для «перевоспитания» – или же ломки.
Любое неповиновение или нарушение устава моментально наказываются не просто выговором, а помещением в ШИЗО, ПКТ или же судом, который в свою очередь может добавить срок или переправить заключенного в тюрьму более строгого режима.
Жизнь в тюрьме. «Красная» зона — что это такое и где находятся данные учреждения?
Тюрьма – место, в котором жизнь идет по другим правилам, нежели на свободе. Места заключения призваны исправить человека, совершившего опасные для общества деяния, поэтому правила эти являются очень жесткими. Но во всех ли тюрьмах РФ так? Ответ: нет.
Существуют так называемые «красные зоны» и «черные зоны». В данной статье дается определение, что значат первые, почему тюрьмы так называются, описаны их особенности и отличия от вторых.
Что это такое?
«Красной» считается тюрьма, в которой правит закон. Нет ни малейшего отклонения от государственных документов. Всё как по инструкции. Не редко бывает, что на «красных» зонах зэки сотрудничают с работниками тюрьмы.
В таких изоляторах закон исполняют с дотошностью, что иногда становится тяжелее для арестантов, чем само наказание, т.к. за малейшее непослушание их ждет очень серьезная кара от тюремщиков и прочих представителей тюремного начальства. Администрация ИУ не видит границ своей власти, поэтому не редко в качестве наказаний выступают изоляция в одиночной камере, лишение каких-либо прав (могут лишить прогулки, обеда и пр), а иногда и побои.
Чем отличается от «черной»?
Администрация тюрьмы наводит контакты с одним из авторитетных представителей «тюремной масти» и сотрудничает с ним в решении многих вопросов. Зачастую, заключенные сами выбирают человека, который будет нести ответ перед ними за действия администрации.
Второе различие заключается в условиях жизни в тюрьмах. На «черных», как правило, арестантам выжить проще, не смотря на то, что финансирование таких колоний крайне ограничено. Порядки такого вида тюрем позволяют заключенным очень и очень многое. На «красных» же зонах администрация следит за тем, чтобы в тюрьме было все необходимое: одежда, еда, средства личной гигиены, постельное белье, полотенца и пр. Т.е. уровень жизни на «красных» зонах в разы выше, но в целом жить в таком ИУ тяжелее.
Еще одно отличие состоит в отношении к сотрудничеству с администрацией тюрьмы. Жители «черных» зон не принимают (а то и наказывают) тех, кто идет хоть на какие-то сделки с тюремщиками, если они не согласованы с «мужиками», тогда как на «красных» у зэков просто нет выбора: если сотрудник тюрьмы сказал, что надо работать на него, то приходится, иначе жестокие меры наказания обеспечены.
Главное, чем не похожи эти виды тюрем – порядок. На «красных» зонах не случается забастовок, драк в камерах, преступлений, воровства и насилия, так как эти действия караются законом, а, соответственно, и администрацию тюрьмы не закроет на это глаза и назначит наказание.
На «черных» же это бывает за счет нахождения большой доли власти в руках самих арестантов, но и прекращаются они силами авторитетных зэков.
Слова одного из заключенных, отбывающего наказание на «красной» зоне:
– Здесь абсолютно нельзя достать наркотиков или алкоголь. Я такую зону первый раз вижу. Раньше, где бы не сидел, были люди, способные достать все, что душе угодно. А тут… И, знаете, это хорошо. Сначала многим приходится очень тяжело, зато сколько людей здесь «переломались», спаслись от алкоголизма и наркозависимости. И это очень важно. Это спасает.
Был я на зоне, которая считалась «красной». Но там сотрудники чуть ли не в открытую продавали наркотики. И многие осужденные начали употреблять именно в колонии! Сейчас у меня третья «ходка». И третья зона. Так вот, считаю, все должно быть по закону, а тюрьма должна быть тюрьмой. Как здесь. Да, трудно без многих вещей, но кто виновник этого? Ты сам и виноват. Накосячил – отвечай. Наказание должно быть строгим, иначе это уже не наказание, а курорт режима «все включено».
Как бы то ни было, по словам председателя Союза заключенных России Наталии Черновой, на «красных» зонах не все так радужно. Финансирование есть, но идет оно далеко не на нужны заключенных, т.к. общая картина колоний ужасна. В своем интервью для Deutsche Welle Наталия говорит:
«Я ничего не имею против самой буквы закона, но дело в том, что Федеральная Служба Исполнения Наказания хочет, чтобы заключенные выполняли точно все свои обязанности, притом, что сам ФСИН свои обязанности по отношению к заключенным не выполняет. То есть, да, можно ходить строем, вступать в разные секции, заниматься всем этим сизифовым трудом, которым занимаются заключенные на зонах.
Но невозможно вот это все делать и так жить, если при этом ты живешь в холодном, неотапливаемом бараке с текущей крышей, который тридцать лет не ремонтировался. И при этом тебя на завтрак, обед и ужин кормят голой сечкой. Если к тебе не допускают передачи, если у тебя отнимают всю вольную одежду, а на ту казенную, которую выдают, смотреть на самом деле жалко и страшно.» На «черных» же зонах, по ее словам, администрация тюрьмы закрывает глаза на некоторые вещи, чтобы позволить арестантам выжить.
Видеообзор отличий черной тюрьмы от красной:
Что означает понятие «масти заключенных»?
Во времена СССР в тюрьмах существовали сословия («масти») заключенных. Некоторые из них существуют и по сей день.
Кто же такие «черные», «серые» и «красные» арестанты:
Где лучше?
По словам многих заключенных – на красных зонах намного сложнее. Вы уже могли сами убедиться в этом, если читали отличия и особенности выше. Суть же одна – слепое следование и повиновение системе, с учетом наказания в виде карцеров и ШИЗО, которые применяются в соответствии с законом – сломают любого. Лучше попасть на черную.
Где находятся тюрьмы в РФ, в которых «правит закон»?
Одной из самых известных «красных» зон является колония в г. Белгород, где в начале двухтысячных власть администрации ИУ перешла все границы:
Более подробно о пытках, издевательстве и насилии в женских тюрьмах читайте тут, а более подробно о самых страшных тюрьмах РФ мы писали в этом материале.
Самой «красной» зоной считается исправительно-трудовая колония №13 в г. Энгельс. Помимо того, что там требуется беспрекословное подчинение указаниям администрации, жизнь заключенных весьма достойна. Еще в самом начале истории этого исправительного учреждения, колония отстроила здания разного назначения: прачечные, мастерские, бани, школа рабочей молодежи и профессионально-техническое училище №189. Таким образом, заключенные жили достаточно хорошо, за что с них требовали жить по правилам.
Красные, чёрные, зелёные: Какие касты заключённых есть в российских колониях и чем они различаются
ИК-14 под Амурском, где произошла жестокая резня, считалась «чёрной» зоной. В подобных местах за порядком смотрят блатные. Лайф выяснил, какие ещё касты процветают в лагерях.
Коллаж © LIFE. Фото © vk.com/Артем Ефин, Shutterstock
По оперативным данным, причиной недавней массовой драки в ИК-14 Амурска стало возможное сотрудничество местного положенца Сергея Муравьёва (Муравей) — ставленника от криминального мира — с администрацией. Блатные решили, что это попытка сделать зону «красной», что заметно бы осложнило их жизнь. Когда информация дошла до криминальных авторитетов из Комсомольска-на-Амуре, они якобы и приговорили Муравья к смерти. В колонии случилась жестокая драка между «красными» и «чёрными», во время которой и были убиты Муравей и его правая рука.
Источник Лайфа в правоохранительных органах рассказал, что российские зоны неформально делятся на «красные» и «чёрные», хотя последних становится заметно меньше. Окрас указывает на то, кто контролирует закон и порядок в лагере. По словам источника, в 90-е и нулевые годы были ещё так называемые махновские колонии — прав был тот, кто сильнее. Они славились своим беспределом.
Фото © ТАСС / Юрий Тутов
На «чёрных» зонах, к которым неформально относят и ИК-14 Амурска, за порядком следят так называемые блатные. Они руководствуются криминальной идеологией и распоряжениями воров в законе, которые ставят в тюрьмах и лагерях своих представителей — «смотрящих» и «положенцев». Они собирают деньги в общак и следят, чтобы у сидельцев в штрафных изоляторах и бараках усиленного режима всегда были сигареты и чай.
Администрация подобных колоний обычно смотрит на «чёрных» сквозь пальцы. Во-первых, блатные сами обеспечивают порядок в лагере, во-вторых, могут привлечь средства и в саму колонию. Часто блатные на общаковские деньги делают в лагере ремонт или заправляют автотранспорт. Не редкость для «чёрной» зоны и коррупция в администрации. Считается, что в таких лагерях зэкам жить легче — там всегда можно достать наркотики, алкоголь и средства связи.
В настоящее время ФСИН ведёт системную работу, чтобы искоренить в исправительных учреждениях «воровской ход» — жизнь колонии по воровским «законам». Таких лагерей становится всё меньше и меньше. После появления в Уголовном кодексе новой антиворовской статьи и запрета на криминальное движение А.У.Е.* жизнь блатных заметно осложнилась. Собирать деньги в общак и ставить «смотрящих» и «положенцев» теперь чревато для воров в законе тюремным сроком. По словам источника Лайфа, если десять лет назад «чёрных» зон было в стране много, то теперь их можно пересчитать по пальцам одной руки. Да и их век будет короток.
Фото © ТАСС / Юрий Тутов
На «красных» зонах за порядком следят осуждённые, открыто сотрудничающие с администрацией исправительного учреждения. У них свой интерес — получить какие-либо поблажки по режиму, выйти из колонии по УДО и с хорошей характеристикой. Зэки из криминального мира называют их ещё «шерстяными», «козлами» и «вязаными». Раньше это была одна из самых презираемых каст в заключении, но, поскольку теперь в России «красных» лагерей большинство, отношение к активистам изменилось. «Козлами» в старом смысле сейчас считаются только зэки, встречающие этапы и выбивающие из осуждённых явки с повинной, а также грабящие их и избивающие.
У «красных» зон есть ещё одна функция — там «ломают» приверженцев воровских традиций. Зачастую активисты c неформального одобрения администрации колоний регулярно жестоко избивают представителей «чёрных» и издеваются над ними. Таким образом они их воспитывают и зарабатывают себе бонусы для УДО. Были случаи, когда, устав от беспредела «активистов», колонии поднимались на бунты. Есть колонии, в которых осуждённых сразу делают активистами ещё во время карантина, принуждая к этому шантажом, угрозами и побоями. Запуганные зэки сами пишут заявления о вступлении в секцию правопорядка, становясь завхозами, библиотекарями и дневальными. После такого заявления путь в криминальную субкультуру им закрыт.
Впрочем, в криминальном мире к таким случаям вынужденного сотрудничества относятся с пониманием. Даже для авторитета сегодня не зазорно занять должность в колонии, чтобы иметь возможность освободиться по УДО.
Что касается основного состава «красных» и «чёрных» колоний, то это так называемые мужики — осуждённые, которые занимают нейтральную позицию — не сотрудничают с администрацией, не живут по блатным понятиям, не отказываются от работы. Их интерес простой — отсидеть своё и выйти на свободу.
Фото © ТАСС / Сергей Николаев
Председатель центрального штаба по координационным вопросам ОНК Ольга Дружинина рассказала Лайфу, что сегодня администрация ФСИН прилагает большие усилия, чтобы избежать разделения на «красные», «чёрные» и «зелёные» лагеря.
По словам Дружининой, для предотвращения деления колоний на «красные» и «чёрные», а также для плодотворной борьбы с «зелёными» необходимо, чтобы ФСИН более плотно взаимодействовала как с религиозными организациями, так и с общественными наблюдательными комиссиями.
* Организация запрещена на территории Российской Федерации.
Личный опыт: Как я сидел по 282-й статье
Поговорка «От сумы да от тюрьмы не зарекайся» в редкие исторические периоды теряла на Руси свою актуальность, и сейчас мы живём явно не в одном из таких. Ежедневные новости об арестах, судах и «не особо больших» сроках для политических активистов, «экстремистов» из «ВКонтакте» и просто тех, кто шёл по улице не в то время и не в том месте, не вызывают сильных эмоций у тех, кто чувствует себя защищённым от сырых стен СИЗО. Мы публикуем рассказ политзаключённого, ретроспективу одного дня из жизни гражданина архипелага ФСИН.
Собаки зоновские остервенело лают. Дальше — небо слепит глаза, утомлённые многомесячным тюремным сумраком.
Любой, даже самый матёрый заключённый, теряется в карантине.
На нём смешная уставная роба — замысловатую потом купят за сигареты и чай на швейке,
и в кучке зданий зоны
он путается, как в целом лесу.
Из огня да в полымя
Этап из тюрьмы в колонию — последние искры камерного быта. О том, что пора перестраивать привычки и ритм жизни, прокричат конвой и свора принимающих этап сотрудников администрации. Бегом от автозака по боксу, теряя самоуважение и боясь потерять баул. Бокс при зоне огромен, не тот закуток при СИЗО, где жмутся этапники. Собаки зоновские остервенело лают. Дальше — небо слепит глаза, утомлённые многомесячным тюремным сумраком. Этап принимают: или забивают до крови, страша изнасилованием и долгими пытками, или мягче — нагонят немного жути, кого-то криминального закроют в ШИЗО, остальных попинают, обыщут и кинут в зону.
Тяжело расставаться с сокровищами арестанта, с теми, что отвоёваны при бесконечных обысках, но здесь — вновь регламент запретов и изъятие на склад. От одежды до книг. На краснеющем режиме останешься в трусах, носках, футболке и при брошенной тебе брезгливо робе — коряво сшитых брюках, куртке и рубашке из эконом-ткани, грубых ботинках на все сезоны да «осенней» телогрейки. Шнурки на обуви порвутся в первый же день, а роба попадётся не по размеру. Кстати, зимой въезжать в красную зону мучительнее всего — тёплое бельё конфискуют, а казённое не предусмотрено: мерзните, граждане, осуждённые — уже не люди.
Любой, даже самый матёрый заключённый, теряется в карантине. На нём смешная уставная роба — замысловатую потом купят за сигареты и чай на швейке, и в кучке зданий зоны он путается, как в целом лесу. Драп-марш от шмональни до карантина — твоё первое и напряжённое перемещение по зоне, которая поначалу представляется громадной. Последующие шаги по лагерю — выход с карантина в столовую. Ноги от продолжительного сидения в тюрьме утрачивают способность пройти играючи сотню метров от барака до столовой. Ты устаёшь. Но перед этим — дрессировка в карантине от зэков-активистов и выдёргивания на беседы к операм. Строптивых ещё раз избивают. Если тебе достался счастливый билет на нормальную колонию, все «тяготы» карантина — просто регулярные истерики от администрации, свежее мясо должно уважать начальство.
День в карантине — и отношение к вещам меняется, пропасть между зэками наконец-то огромна. Ты сталкиваешься с голодом. Богатые лопают консервы и конфеты, получают передачи, ходят в ларёк, где у них уже болтаются деньги на счету. Обеспеченные дают первые взятки активистам за щадящее обращение. Ты глотаешь постную и вонючую баланду да трудишься по «благоустройству территории». Попрошайничество и доносы приобретают навязчивый размах.
Выключенный свет погружает помещение
в тот формат, когда не видны все сто человеческих тел, прописанных в отряде,
и появляется состояние уюта. Интимность.
По внутреннему распорядку дня колонии, сочинённому редкостными неадекватами, заключённым полагается, помыв лица, лечь в десять вечера по койкам и спать по шести утра. Собственно, на красных лагерях так и происходит, а на чёрных после крика дневального (шныря) «контора» все бегут принимать лежачее положение, не утруждая себя прекратить лагерный трёп.
Чувствительное отличие в том, что там, где навёрнут режим, отрезок для сна — путь в отдых и отрыв от всего нехорошего, что случилось в течение дня. На более или менее непоказательной зоне ночью начинается настоящая бурная жизнь, полная эмоций, телефонных переговоров, кино- и даже порносеансов. Темнота в бараке — это причина жить ночью, а не днём. Выключенный свет погружает помещение в тот формат, когда не видны все сто человеческих тел, прописанных в отряде, и появляется состояние уюта. Интимность.
По правде, я и сам не прочь иногда был оторваться от сна в шесть утра, заняться своими делами в относительной тишине до восьмичасовой проверки. Например, погулять в локалке, подышать пахнущим росой воздухом, посмотреть канал альтернативной музыки, Euronews или на худой конец подлатать робу. Ведь всё твоё остальное время от подъёма до переклички принадлежит ФСИН — ты обязан то переться на зарядку, одевшись строго по робе, то на построение для похода в столовую, мыть или ждать, пока помоют и так чистые полы в бараке.
Заканчивается сон в красной ИК в шесть утра. Дневальный вопит: «Барак, подъём, выходим на зарядку!» Для дисциплины в отряд заходит администрация и придаёт бодрости резиновыми палками. Кто уехал в чёрную зону, там только с восьми утра, на перекличку выпроваживают на улицу зэков скандалящие сотрудники учреждения. Начинается день.
На чужую шконку нельзя плюхнуться, разрешение надо просить у её хозяина. Переезд с одной шконки на другую —
как новоселье.
Когда говорят по привычке «сидеть», то вводят в заблуждение. Сидят, как правило, в тесноте следственного изолятора. Большинство российских лагерей красные, и садятся там на шконку лишь в немногие разрешённые вечерние часы.
Ладно, про шконку всё-таки подробнее. Шконка и половина тумбочки — это твоя квартира на зоне, а не просто ложе для сна. Мир, сокращённый до площадки человеческого тела, меньше только гроб. Если ты на «черноватой» зоне и живёшь на первом ярусе — по бокам твоей шконки висят простыни, прямо как стены. Если приучить себя, получится в это поверить — релаксация в покое, игнорируя прокуренный и горластый барак. Лагерь с режимом? О, тогда граница прозрачна и оттого обстановка раздражает, барак просматривается колючими взглядами, нулевая отметка конфиденциальности.
На чужую шконку нельзя плюхнуться, разрешение надо просить у её хозяина. Переезд с одной шконки на другую — как новоселье. В цене шконки, которые подальше от входа в барак, где спят отделённые, «петушатня», и те, которые не стоят между проходами по секции. Шконка будет сопровождать тебя весь срок, и, если он долог, ты, вспоминая отсиженное, свяжешь прошлые годы с теми шконками, на которые переезжал в поисках более комфортного и подчас привилегированного места.
Для дисциплины в отряд заходит администрация и придаёт бодрости резиновыми палками. Кто уехал
в чёрную зону, там только с восьми утра, на перекличку выпроваживают на улицу зэков скандалящие сотрудники учреждения. Начинается день.
Столовая не насыщает,
а забивает желудок — каши из круп третьего сорта на воде и переваренная картошка с капустой, — увеличивая скорость дефекации.
Мысли о еде преследуют часами и днями, и это твоё второе острое чувство после эмоционального подъёма. Столовая отнимает массу времени, а поход строем, бараками в неё — это чёртовы скандалы. Надо ждать, пока ДПНК (дежурный по колонии сотрудник) решит, пора ли в столовую запускать зэков. Дальше — материться за плохо отмытые миски у омерзительно дышащей кислыми парами мойки, где зэки из хозбанды не успевают подчистить посуду. Зона не даёт посуды в барак, как в СИЗО, а ложки только свои. Потерял ложку — беда.
Столовая не насыщает, а забивает желудок — каши из круп третьего сорта на воде и переваренная картошка с капустой, — увеличивая скорость дефекации. Мясо, масло, зелень и сладкое манит воображение, но этого нет. Местный деликатес — выловить дешёвую рыбёшку из ухи, перемешать с картошкой и исхитриться где-то пожарить. Впрочем, многие зэки относительно терпимо относятся к местной кухне, генетически приученные к «диете» глубинной России. От столовской кормёжки чаще страдают выходцы с Украины, потомственные мясоеды, и арестанты из небогатого эрзаца среднего класса, где привыкли кушать качественнее.
Лагерная кухня убьёт у жителя мегаполиса его модные привычки, такие как вегетарианство и капризы («это я в рот не возьму»). Модные субкультурные вегетарианцы, уверовавшие в революционную полезность отказа от животной пищи, быстро сникнут и погрустнеют на баланде. Или заработают язву желудка.
Разбавить баланду реальной едой возможно через получение редких передач или походы в ларёк колонии. Крошечный магазинчик, как правило, оформлен на жену хозяина, упитанную тётку с килограммами косметики на лице. Выход в ларёк (по закону допускается один в неделю) — это хитрое петляние от ментов и стандартные подходы урок-попрошаек дать им что-то.
Барак — он тесен,
в спальном помещении до сотни зэков,
на которых одна крошечная кухня,
не менее тесная сушилка, пяток рукомойников, туалет
в форме «очко»,
пять дыр.
Попав в лагерь, не думай, что ты всего-то ограничен забором и рядами колючей проволоки. Это не так. Жилая зона отделена от промзоны, столовая и баня отдельно, церковь, ПТУ и санчасть — и подавно. Барак, он же отряд, — это не отдельное здание, а казарменная секция дома; прогулки по баракам формально караются выговором. Общежитий на зоне несколько, двухэтажное означает, что в нём четыре барака, или отряда заключённых. Перемещение по зоне — искусство и событие, преодоление ряда запретов, словесные перепалки с администрацией и активом и все шансы заиметь нарушение, отодвигающее УДО.
Поэтому, какая бы ни была зона огромная, на тысячу или две человек, народа на улице почти нет. Осуждённые замаринованы по баракам, промзоне, работам или в лучшем случае толпятся в локалках. Всё прочее — оперативный и зачищённый простор контроля ДПНК.
Барак — он тесен, в спальном помещении до сотни зэков, на которых одна крошечная кухня, не менее тесная сушилка, пяток рукомойников, туалет в форме «очко», пять дыр. В туалете смыв не работает, ароматы мочи и ошмётки фекалий поливают из вёдер пару раз в день «обиженные». Эти бедолаги иногда моют с порошком данные места. Где-то в красных регионах и «мужики» обязаны чистить санузел. Эдуард Лимонов вот в Саратове драил унитаз. А в сушилке на образцовых лагерях недопустимо развешивать бельё в течение дня. Локалка, выложенная некачественной плиткой, которая «сходит» после зимы, летом радует цветами, и где-то периодически отпиливают — начальство в ударе — турники.
Вот, и тоскливо, и приятно одновременно — своеобразный гибрид мечтаний, мазохизма и ностальгии — найти место на зоне, из окна которого просматривается вольный мир. Пробирает до нервов, когда перед тобой город. Чаще — поля с виднеющейся кромкой леса. Нет ни людей, кроме зэков с расконвойки и вертухаев, ни животных. Воздух в окно, такой же сумасшедший, как на школьном свидании с подружкой. Полчаса, час, тот же пейзаж. Кто-то подойдёт и встанет рядом, вы переброситесь парочкой несвязных фраз и стоите, грустя от идентичных воспоминаний.
Так что в лагере событие — всякая банальность, то, что на свободе — рутина жизни. Мытьё, новый дезодорант, стрижка волос, поход в столовую, перележалая капуста в мисках взамен почерневшей картошки, очередной обыск или визит паспортистки. На женщину с воли бегут посмотреть любым путём.
Для политзэка путь повышения статуса через приобщение к блатным чреват утратой всего,
что имело смысл в жизни. Красный режим заставляет одних третировать других
и отнимает здоровье.
День на зоне — неотвратимый повтор вчерашнего: отход ко сну, нервное и неохотное пробуждение, надоевшие проверки, череда одних и тех же лиц и рутинное развлечение, телевизор. Проверки не изменились со времён Варлама Шаламова: выход под ругань из бараков на плац. Обжигающее солнце или мороз –30 градусов с ветром — нет разницы. Замерзаешь: в летних ботинках, без перчаток и шарфов (запрещены), руки в карманы класть тоже нельзя. Шапка-ушанка как сарказм: «уши» приспускать недопустимо — нарушение формы одежды. Всё это режимные мучения, но мир вокруг живёт и своим лагерным культом, сформировавшимся из сплава блатного беспредела и глупости человеческого дна.
Жизнь на зоне, упрощённая до отупляющей рефлексии, имеет свойство непредсказуемо пересекающихся линий: ад, который был рядом с тобой, вдруг обрушивается и на тебя. Утром ты весело дербанил пакет с конфетами, лил сгущёнку в кофе, а днём тебя отлупили активисты или корысти ради подловили на чём-то блатные и переправили с удобной шконки подальше. Или приехали опера делать новое дело. Миг — и однотипный день рушится и переворачивает судьбу зэка.
У входа в жилой барак есть угол печали и разврата, там живут обиженные, опущенные и рабочие «педерасты». Отправленный блатными в «обиженные» молодой горожанин. «А что? Лизал жене между ног, ах ты петух!» Облитый мочой операми на красном лагере соседствует с пассивным геем. Последние, помимо отвратительных наклонностей и пародии на женоподобное поведение, ещё и стучат ментам. Чаще всего страдают гомосексуализмом жители деревень и депрессивных рабочих окраин. По мнению автора, они воспринимают своё мужеложство как досадную данность. «Петушиный угол» — ограда лагерной иерархии, мимо которой перемещаются зэки раз за разом днём и ночью, и периодически вдруг кто-то начинает новую жизнь там. Нет зэка, который не «гонял» — как бы не оказаться там ненароком.
Привыкаешь ко всему: придиркам администрации, дерьмовой еде, подъёму, скученности барака. Перестраиваешься под ритм, но одно нерушимо: тебе на зоне жить с не очень приятными, но настырными людьми. Хотя красные и чёрные режимы — это разные планеты, диаметрально противоположные, как Марс и Венера, они сварены из одного продукта. Идентичный, как говорил один поломанный политзэк, «социально близкий», человеческий материал обитателей мест не столь отдалённых за разными красками един, по сути.
Блатные в чёрных зонах подавляют народ интригами, статусами и словоблудием «понятий». Актив в красных, в прошлом чаще те же блатные, действуют прямее — кулаками и угрозами сломать. Вчерашние отрицающие режим блатные с пеной у рта строят барак. Ещё недавно вразумляющие, как жить по понятиям, не вылезают из оперотделов и выбивают с зэков деньги на ремонты и прочую «гуманитарную помощь». Фактически ФСИН развращает уголовных. В качестве редких оправданий тирады: «Это не мы плохие, это на этапах черти по объявлению начали приезжать, они положение ******** [растратили]». В лагере сливки и гегемоны общества — не те, с кем тебе интересно делить беседу. На воле они — ехидство, падаль дешёвых пивнушек или вечные неудачники.
Скользкая грань чёрной зоны чревата немилосердным падением. На чёрной зоне всегда прав блатной бастард. Для политзэка путь повышения статуса через приобщение к блатным чреват утратой всего, что имело смысл в жизни. Красный режим заставляет одних третировать других и отнимает здоровье. И всё-таки часто говорят, что на умеренно красной зоне как-то легче отгородиться от биомассы в робах и сидеть по-своему, вращаясь в компании по уму.
Вечное оно: экран как всё
На закуску без вариантов тебе всегда есть телевизор, он занимает львиную долю дня зэков, газеты — в экзотику, неофициально запрещённые ФСИН. Экран — всё: напоминание, замена биографии до ареста и окно в мир. Форма развлечения и отупления: «Наша Раша» у зэков в топе.
На красных лагерях употребляют голубой ящик интересным способом. Разрешают включать ТВ два-три раза в сутки. Причём по 45 минут, так что нельзя посмотреть фильм от начала до конца. Впрочем, как воспитательную меру активисты имеют фантазию загнать барак в телекомнату (КВР) и устроить многочасовую прокрутку ДВД с концертами шансона. В колониях, где блатные играют не последнюю скрипку, заключённые более вольготны в посещении телевизора, иной раз он там не выключается. Кино захватить вполне реально, но вот попробуй включить новости, человеки в робах оперативно зашипят. Хочется быть в курсе? Просыпайся в шесть утра, когда утомлённый ночной беготнёй барак спит, и познавай, как живётся миру, из которого ты.
Автор всё сказал, но не выговорился. Сугубо отрицательный опыт можно анализировать бесконечно, вновь и вновь, но формат диктует свои правила. Точка.