что значит псы капитализма

«Взбесившихся собак я требую расстрелять»

02.02.2016 | Вилисов Виктор

Иосиф Сталин, Алексей Рыков, Лев Каменев, Григорий Зиновьев. Пока — союзники, Москва, 1920-е годы

На территории Нового Донского кладбища в Москве, почти в самом его центре, есть забетонированная площадка примерно в два квадратных метра; в центре — гранитная плита, на которой написано: «Здесь захоронены останки невинно замученных и расстрелянных жертв политических репрессий 1930–1942». В планах кладбища она обозначена как «Общая могила №3». Есть еще и номер два, и номер один, где под бугристым серым камнем в числе прочих — прах Всеволода Мейерхольда и Исаака Бабеля. Если бы в те годы человеческая жизнь в прилегающей к территории Донского кладбища стране ценилась чуточку больше, где-нибудь рядом с общей могилой №3 могла бы стоять небольшая табличка с надписью «Ольберг Валентин Павлович». Таблички там стоят — много, больше сотни. Их приносят родственники убитых. Принести табличку за Ольберга некому.

Как раз в середине того же года Николай Ежов, тогда секретарь ЦК ВКП(б) и председатель Комиссии партийного контроля при ЦК ВКП(б), сообщает заместителю наркома внутренних дел Агранову, что, «по его мнению и мнению ЦК партии, в стране существует не вскрытый центр троцкистов». Заговор выглядел предположительно так: в 1932 году сотни людей под идейным началом Троцкого решили реставрировать на территории СССР капитализм. Но потом эффективность политики партии при Сталине так поразила их, что они плюнули на разработку собственной политической программы и со всем контрреволюционным озверением стали хотеть только одного — поскорее взять власть. На протяжении почти четырех лет эти люди беседовали между собой, готовили планы, разбрасывали листовки, агитировали, заготавливали орудия террора и выслеживали маршруты вождей советского народа. Делали они это настолько элегантно и конспиративно, что за все четыре года советские органы о них — ни сном ни духом.

Заговор выглядел предположительно так: в 1932 году сотни людей под идейным началом Троцкого решили реставрировать на территории СССР капитализм

Бывший советский майор госбезопасности Александр Орлов, в 1938-м сбежавший в США, в своей книге «Тайная история сталинских преступлений» подробно рассказывает о подготовке к Первому московскому процессу. Ольберг у Орлова изображен хитрым, недалеким, хотя и несчастным, загнанным человеком. С такой характеристикой позднее поспорил историк Всеволод Вихнович. В исследовании о семье Ольберга он довольно ясно показывает, что Валентин был хорошо образован: не мог сын Пауля Ольберга, который вел переписку с Томасом Манном, быть просто малограмотным полезным идиотом на службе у НКВД. Кстати, Орлов в своей книге утверждает, что Ольберг долгое время был тайным агентом НКВД, Вихнович приводит аргументы против этого. Так или иначе, 5 января 1936 года Управление НКВД Горьковского края арестовывает Ольберга, его жену Бетти и брата Павла.

Возможно, при подготовке первого московского процесса над «троцкистским подпольем» Ольберг просто попался под руку: из-за границы он приехал как раз в тот момент, когда следователи начали собирать «человеческий материал» для публичного судилища. А поскольку он несколько раз контактировал с Троцким, следователям показалось удачной идеей заполучить его показания. Далее, по версии Орлова, Ольбергу обещают роль фиктивного обвиняемого и должность на Дальнем Востоке после окончания процесса. Затем Валентин якобы моментально наговаривает на целую кучу людей и подписывает все показания, которые тут же приобщаются к делу.

Валентин Ольберг, тюремная фотография, январь 1936 года

Однако, как покажут позже открытые материалы следствия, все было не совсем так. Во-первых, Ольберг не сразу согласился подписывать ложные показания. Известна его записка следователю: «Я не в силах возвести на самого себя поклеп и сказать заведомую ложь, то есть что я троцкист, эмиссар Троцкого и т.д.». На следующий день Ольберг просит принять к сведению фамилии людей, которые могут подтвердить его невиновность. Эти заявления следствием были проигнорированы, а уже совсем скоро обвиняемый начинает выдавать людей пачками.

Сразу же после приезда в СССР Ольберг устроился работать преподавателем истории революционных движений в Горьковский пединститут. Орлов и ряд независимых исследователей указывают, что с фальшивым (на самом деле) гондурасским паспортом и туристической визой Ольберга не могли бы взять в штат советского вуза, поэтому наверняка было непосредственное указание кого-то из верхушки НКВД. Вообще, Горьковский пединститут был заранее выбран в качестве источника человеческих ресурсов для процесса.

Искать бомбы в Горьковский пединститут отправили энкавэдэшника Воловича. Тот нашел несколько ржавых металлических сфер. На московском процессе, однако, про них ничего сказано не было — шары для лабораторных экспериментов никого не убедили; к тому же доцент Нелидов отказался подписывать ложные показания. Версия с бомбами развалилась, что Нелидова не спасло. В начале октября 1936 года его расстреляли, а вместе с ним еще десять человек из Горьковского пединститута: директора Федотова, двоих деканов, троих доцентов, двоих преподавателей, одного завкафедрой и одного студента.

Гранит дает трещину

Лев Троцкий за рабочим столом в Турции: начало 1930-х, троцкистские процессы в сталинском СССР еще не начались

Октябрьский зал Дома союзов, в котором помещались всего 350 человек, был почти целиком заполнен чекистами. Среди них растворились несколько иностранных журналистов и дипломатов. На сцене обустроили трибуны для обвинителей, там же посадили обвиняемых. Первый московский процесс длился с 19 по 24 августа 1936 года. Главными обвиняемыми были Зиновьев и Каменев. Остальные составляли две несвязанные группы: известные большевики из «объединенной оппозиции» и бывшие члены немецкой Компартии (в их числе Ольберг).

Зиновьеву с Каменевым пообещали сохранить жизнь после помощи в обвинении Троцкого (сам Сталин искренне заверил уже арестованных оппозиционеров в том, что никакой крови «товарищей» проливаться не будет); Ольбергу пообещали свободу и ответственную должность после показаний на вышеуказанных двоих

Обвиняемые были уверены, что участвуют в показном спектакле; всех обнадежили обещаниями сохранить жизнь. Основываясь на наблюдениях присутствующих на процессе журналистов, Лев Седов писал: «Старики сидели совершенно разбитые, подавленные, отвечали приглушенным голосом, даже плакали. Зиновьев — худой, сгорбленный, седой, с провалившимися щеками. Мрачковский харкает кровью, теряет сознание, его выносят на руках. Все они выглядят затравленными и вконец измученными людьми. Молодые же… ведут себя бравурно-развязно, у них свежие, почти веселые лица, они чувствуют себя чуть ли не именинниками. С нескрываемым удовольствием рассказывают они о своих связях с гестапо и всякие другие небылицы». Прокурор Вышинский демонстрировал красноречие, энкавэдэшники в зале бурно приветствовали его остроты: «Эти взбесившиеся псы капитализма пытались разорвать на части самых лучших из лучших людей нашей советской земли»; «презренная, ничтожная кучка авантюристов пыталась грязными ногами вытоптать лучшие благоухающие цветы в нашем социалистическом саду».

Сразу было объявлено, что все обвиняемые отказались от защитников. 14 подсудимых признали свою вину односложным «да». Двое — Смирнов и Гольцман — виновными себя не признали. Обвинительную речь Вышинский закончил визгом: «Взбесившихся собак я требую расстрелять — всех до одного!»

Подсудимые реплику приняли спокойно и безразлично. Василий Ульрих, председатель суда, дочитал приговор к половине третьего ночи. Все обвиняемые были приговорены к высшей мере наказания. Сразу после приговора все 16 человек написали апелляции. Последним было заявление Зиновьева — на нем указано время: 4.30 утра… Через несколько часов в «Правде» было опубликовано сообщение о приведении приговора в исполнение.

Ранним утром 25 августа 1936 года Ольберга вместе с остальными пятнадцатью посадили в «накопитель» перед расстрельной комнатой. Туда их заводили по одному. «Выстрел осуществлялся револьвером системы «наган» почти в упор в левую затылочную часть головы в области левого уха, так как там расположены жизненно важные органы». В помещении был оборудован кровосток и трупосток: наклонная доска, к другому концу которой подогнан грузовик. Тот потом ехал в Донской крематорий, который, работая на полную мощность, за день мог переработать человек двадцать. Согласно «Мартирологу жертв политических репрессий», в Общей могиле №1 захоронен прах почти пяти тысяч человек. В Общей могиле №3 их и того больше, наверное. В том числе прах, бывший при жизни Валентином Ольбергом.

Источник

Как-то натолкнулся на статью одного популярного автора Дзена, который на полном серьезе утверждал, что капитализм является самой естественной формой существования человечества, так как дает практически полную свободу индивидууму, тогда как социализм, по его мнению, является искусственным образованием, где существует множество ограничений, а значит в конечном счете обречен на гибель.

Волки по своей сути альтруистичны. То есть каждое животное подчиняет свои личные интересы интересам всего «коллектива». Иначе, как единый организм стая существовать не может.

Причем ранг животного зависит не от физических данных, а от уровня развития психики. Физическая сила лишь обеспечивают выполнение полезных функций, не более того.

Малыши рождаются покрытыми однотонной шерстью, полностью зрячими, с клыками и резцами – и практически сразу начинают отстаивать своё место под солнцем, бросаясь на брата или сестру с целью загрызть.

Им это нередко удаётся, около четверти малышей гибнет, едва только заявившись в этот мир.

Интересно, что за один раз гиена может съесть до 15 кг пищи, причем эти животные строго контролируют очерёдность принятия пищи: главная самка сообщает всему миру о том, что закончила есть, а потом к трапезе может приступать следующая по иерархии особь, затем следующая.

Среди этих зверей существует чёткая иерархия – все нижестоящие особи полностью подчиняются вышестоящим, а положение определяется прежде всего рангом матери маленьких гиен при их рождении и сменить его впоследствии чрезвычайно трудно.

Немного по другому это устроено у волков.

Вожак у волков – это высший социальный ранг. Он отвечает за всю стаю. Вожак решает вопросы местообитания, охоты, защиты, всех организовывает, устанавливает ранги в стае. Причем преимущественным правом на пищу вожак пользуется по собственному усмотрению. Например, отдает свою долю щенкам, если еды недостаточно, так как в его задачи входит забота обо всех, а щенки – будущее стаи.

И главное, что в период вскармливания и выращивания детёнышей все матери стаи находятся под особой защитой и опекой, а старая особь тоже имеет право на питание и защиту. Волки заботятся о своих «женщинах», «стариках» и «детях»!

То есть для выживания и нормального существования любой популяции можно и нужно устанавливать какие-то правила и ограничения. И это не противоестественно. Противоестественен капитализм для человека (а для русского особенно), где личные интересы ставятся выше общественных.

С самых ранних времён своего существования homo sapiens жил коллективно. Будучи не самым сильным в физическом плане представителем биологического вида, организованной группой древние люди могли и мамонта завалить и хищника победить, а следовательно коллективизм у нас заложен в генах.

Несмотря ни на что надо оставаться людьми, а не становиться гиенами.

Источник

Победа буржуев Как вера в социализм разрушает целые страны и почему капитализм побеждает

Двадцатый век ознаменовался противостоянием двух принципиально разных экономико-политических систем — капитализма и социализма. Победителем необъявленной войны оказался капитализм, чья конкурентная и адаптивная среда помогла оперативнее реагировать на вызовы современности и успешнее подстраиваться под запросы общества. Россия пережила одну из немногих попыток строительства социализма в чистом виде, правда, ничего хорошего из этого не вышло. За счет чего эгоистичному капитализму удалось победить человеколюбивый социализм — в материале «Ленты.ру».

Скромность к лицу

«Мы счастливчики, что имеем возможность жить здесь. Люди в развивающихся странах хотели бы оказаться на нашем месте. В чем я уверена, так это в том, что предпочла бы жить при капитализме, нежели при социализме», — заявила недавно Мелинда Гейтс, жена основателя Microsoft Билла Гейтса. Долгое время Билл занимал первую строчку в рейтингах самых состоятельных людей планеты и для многих был воплощением самого понятия богатства. 20 лет назад супруги создали семейный благотворительный фонд, сейчас его размер превышает 50 миллиардов долларов, что делает его крупнейшим в мире среди частных некоммерческих организаций.

Фонд курирует несколько программ на территории США, направленных на строительство библиотек, продвижение концепции планирования семьи и улучшение качества образования. Однако основная его деятельность связана с развивающимися странами и государствами третьего мира, о жителях которых говорит Мелинда Гейтс. 13 лет назад организация получила самое крупное в истории США единовременное пожертвование — 37 миллиардов долларов от иконы инвестиций, главы холдинга Berkshire Hathaway Уоррена Баффета. Он, как и супруги Гейтс, олицетворяет собой те качества, в недостатке которых принято обвинять капитализм и его сторонников.

Баффет живет в относительно скромном доме в провинциальном городе Омаха в штате Небраска, купленном в 1957 году. Его годовой бонус долгие годы не превышал 100 тысяч долларов, в прошлом году немного вырос — до 389 тысяч (на фоне премии основателя Tesla Илона Маска в 2,2 миллиарда долларов). 99 процентов своего состояния, которое на данный момент оценивается в 89,1 миллиарда долларов, 88-летний инвестор пообещал отдать на благотворительность (в течение жизни или посредством завещания).

Противники капитализма привыкли изображать его приверженцев скупыми богачами, подобными Скруджу МакДаку из знаменитого диснеевского мультфильма, не желающему делиться с окружающими. Якобы капиталисты получают доходы исключительно нечестным путем, непременно кого-нибудь обманывая, не платят налоги и увеличивают разрыв между самыми состоятельными и самыми бедными. Такие настроения обычно быстро распространяются в обществе и нередко приводят к социальным катаклизмам.

На равных

Одним из самых известных социальных движений стало «Оккупируй Уолл-стрит», парализовавшее в 2011 году центральные районы многих американских городов. Его участники протестовали против неравномерного распределения доходов между элитой, на которую, по их оценкам, приходился всего один процент населения США, и остальными гражданами. Акция продлилась несколько недель и запомнилась многочисленными арестами, а также многомиллионными бюджетными расходами на оплату сверхурочного труда полицейских и уборку улиц.

Тогда же соцопросы показали резкое повышение интереса американцев к проблеме неравенства. В 2012 году 66 процентов называли ее одной из главных в стране. С тех пор ситуация практически не изменилась: во время свежего опроса, проведенного в марте этого года в 21 стране Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР включает 36 развитых государств мира, Россия в ней не состоит), большей справедливости хотели 60 процентов респондентов.

Главная их претензия к властям своих стран — неправильное распределение налоговых поступлений: люди уверены, что не получают должной отдачи от своих платежей. К тому же 80 процентов сомневаются, что государство придет им на помощь в случае кризиса и обеспечит достойными пособиями. При этом многие социологи отмечают, что отношение к социализму в США особое: несмотря на явную озабоченность и интерес к теме, американцы по-прежнему предпочитают полагаться на свои силы. Сказывается и опыт «охоты на красных ведьм» — параноидальной борьбы с советским влиянием в годы холодной войны, и менталитет, основанный на вере в американскую мечту. «Американцы всегда понимали, что есть Рокфеллеры — и есть парни с ведерками для ланча. Но они также знают, что это не какое-нибудь кастовое деление, а временное состояние», — говорит Том Смит из Университета Чикаго.

В подтверждение его слов почти половина опрошенных жителей Штатов заявили, что готовы профинансировать более качественные медицину и образование из собственного кармана — платить дополнительные два процента к подоходному налогу. Другое дело Европа, где левые партии играют заметную роль еще с прошлого века. Местные респонденты (в некоторых странах их доля доходит до 80 процентов) ждут от властей повышения налогов, но не для всех, а только для самых богатых соотечественников — именно их деньги предлагается поделить между теми, кому они якобы нужнее.

Потребляй и властвуй

Помимо расслоения общества, к капитализму есть и другие претензии — например, зацикленность на потреблении. Вся капиталистическая система фактически держится на нем: повышенный спрос приводит к росту цен (инфляции), а значит — прибыли, зарплат; создаются новые рабочие места; банки выдают больше кредитов и тоже зарабатывают на них; в бюджет поступает больше налогов. Но есть и обратная сторона: успешность отдельно взятой компании может и не отразиться на кошельке ее рядовых сотрудников, если деньги пойдут на зарплаты и бонусы топ-менеджерам.

Любой спад — а в рыночной экономике он неизбежен и всегда следует за подъемом — запускает обратные процессы, в результате чего люди беднеют (их сбережения обесцениваются за счет неизбежной инфляции). К тому же для каждого успешного капиталиста наступает момент, когда он перестает тратить все свои деньги (в этом просто нет нужды) и начинает откладывать их. Это подрывает спрос, а вместе с ним и всю экономику. Конечно, эти деньги могут инвестироваться — например, в фондовый рынок, но это отразится на гораздо меньшем количестве экономических агентов (тех, кто совершает сделки, — людей и компаний). Наконец, многим критикам капитализма не нравится потребление как таковое — они считают его низменным и пошлым. Британец Олдос Хаксли в начале XX века отразил это в знаменитой антиутопии «О дивный новый мир».

Материалы по теме

Народно-денежная масса

Другие настаивают, что рыночная экономика, вопреки устоявшемуся мнению, не дает людям равных возможностей. На самом деле, уверены они, все зависит от стартовых позиций: в богатой семье дети легко могут разбогатеть, даже совершая ошибки и не имея талантов; в бедной у них может быть только один шанс поправить свое положение и выбиться в люди. Сюда же можно отнести упреки в бесчеловечности капитализма: в мире, полном конкуренции, инвалиды, старики и просто те, кому повезло чуть меньше, обречены остаться за бортом.

Капитализм часто обвиняют и в стремлении к монополизации, и в загрязнении окружающей среды. Многие и вовсе уверены, что на самом деле простой работник в рыночной системе всегда остается в проигрыше — работодателю невыгодно тратиться на него, ведь можно вложиться в расширение бизнеса или научные исследования. Часто можно услышать сравнение наемных рабочих с рабами, привязанными к предприятию зарплатой.

Нажива вне закона

Именно на этом в свое время сыграли идеологи социализма во главе с немецким мыслителем Карлом Марксом. Он ввел в экономическую науку понятие прибавочной стоимости (не стоит путать ее с вполне капиталистической добавленной стоимостью, которая как раз и обеспечивает рост экономики). В системе Маркса главной ценностью при производстве любого товара является труд рабочего, и именно его стоимости (в виде зарплаты) должна равняться цена конечной продукции, на которую не могут влиять спрос и предложение. Если же капиталист (владелец компании) продает товар по более высокой цене, нежели совокупная зарплата рабочих, он выступает злостным эксплуататором, а неопровержимым доказательством этого служит его прибыль.

Любой доход, кроме зарплаты рабочего, в марксизме является аморальным и фактически незаконным. В таких условиях у предпринимателей просто не остается стимула и возможности заниматься бизнесом, а значит — все предприятия переходят в собственность государства. Именно отсутствие частной собственности на средства производства (все, что нельзя назвать личными вещами) считается главной характеристикой социализма. В СССР в противовес ей существовало понятие социалистической собственности, хищение которой являлось одним из самых страшных преступлений и каралось в некоторых случаях смертной казнью.

Проблема в том, что национализированными (переданными во владение государства) предприятиями сложно управлять — во всяком случае, эффективно. Поставленные на руководящие посты чиновники не имеют личной заинтересованности и не подотчетны акционерам. Такую ситуацию хорошо описывает популярная советская поговорка «Все вокруг колхозное, все вокруг ничье». К примеру, в Венесуэле национализация привела к разрушению нефтяной промышленности: после ухода западных гигантов, у которых государство изъяло активы, выяснилось, что квалифицированных сотрудников и управленцев в стране просто нет. Сейчас республика с самыми большими запасами нефти в мире переживает жесточайший кризис и ставит антирекорды по инфляции.

Попутно государство активно вмешивается в экономику: устанавливает высокие налоги и фиксированный курс национальной валюты. Курс доллара в СССР, к примеру, долгие годы равнялся 60 советским копейкам. Резко подешевевшая в конце 1980-х годов нефть (от которой СССР зависел даже больше, чем нынешняя Россия) лишила экономику страны шансов на восстановление. В рыночных реалиях снижение валютной выручки сопровождалось бы падением рубля, и продукция отечественных предприятий стала бы конкурентоспособной за рубежом.

Все по плану

Экономика Советского Союза (тогда ее предпочитали называть народным хозяйством) была плановой. Страна жила пятилетками, стремясь как можно быстрее выполнить поставленные властями задачи. Государство само определяло, сколько кому товаров производить и сколько услуг оказывать. При этом не учитывались ни возможные изменения (демографические, технологические, вкусовые), ни банальная востребованность продукции. Если она, уже будучи произведенной, оказывалась не нужна покупателям, предприятия терпели убытки, которые покрывались за счет бюджета.

СССР представлял собой классический пример автаркии — государства, которое практически свело на нет экономическое общение с внешним миром. Исключение составляла разве что торговля полезными ископаемыми. Это явление можно оценивать двояко. С одной стороны, внутри страны было налажено производство практически всех необходимых товаров (почти как при популярном сегодня импортозамещении). С другой — об их невысоком качестве можно было судить по ажиотажу вокруг иностранной продукции (одежды, мебели, посуды, электроники), которая просачивалась из-за границы по нелегальным каналам.

В сегодняшнем глобальном мире повторение этой ситуации едва ли возможно и уж точно нецелесообразно: странам и регионам выгоднее специализироваться на отдельных отраслях экономики. Готовая продукция легко доставляется до потребителя: в последние годы, вплоть до развязанной президентом США Дональдом Трампом торговой войны, пошлины по всему миру неуклонно снижались. Такая модель, пусть и небезупречно, реализована в Евросоюзе: при вступлении в него новые страны зачастую вынуждены закрывать одни производства, которые хорошо налажены в другой стране, и открывать новые. Минусом такого подхода является ослабление конкуренции.

На острие прогресса

Тем не менее гораздо чаще конкуренция в капиталистической среде только усиливается. При умеренном вмешательстве государства производители и продавцы вынуждены бороться друг с другом за потребителя, снижая цены, повышая качество и расширяя ассортимент. В результате покупатель получает именно тот продукт, в котором нуждается (в противовес плановой системе, когда власти решали за граждан, что они будут покупать в ближайшие пять лет). Аналогичным образом происходит контроль качества: плохой товар просто останется невостребованным.

В погоне за выгодой корпорации вынуждены заниматься исследованиями и выводить на рынок принципиально новые товары и услуги. При этом технический прогресс не оплачивается налогами и не связан с губительной гонкой вооружений (ставшей еще одной причиной крушения СССР). До того как внедрить у себя элементы капитализма, Китай был вынужден воровать чужие технологии и идеи.

Свободный фондовый рынок и разветвленная банковская система, характерные для капитализма, позволяют вкладывать временно свободные деньги населения — через инвестиционные и пенсионные фонды, страховые компании. Эти же механизмы помогают привлекать ресурсы для дорогостоящих инфраструктурных проектов. Люди получают больше возможностей зарабатывать и не зависеть от государственных дотаций, а значит — платить меньше налогов. Рассуждения о «зарплатном рабстве» тоже не совсем корректны: при капитализме любой работник может добиваться более высокого заработка, перейдя к конкурирующему работодателю или же и вовсе открыв собственный бизнес.

Материалы по теме

Признак коммунизма

Ни капитализм, ни социализм не существуют в чистом виде. Сегодня характерные черты и того, и другого присутствуют во всех странах мира, однако в большинстве случаев одна из систем заметно перевешивает. В XX веке было сразу несколько попыток построить исключительно социалистическое государство, но все они провалились. Дольше всех продержался СССР, идеологи которого стремились в конечном итоге прийти к коммунизму, который они рассматривали как идеал и высшую ступень социализма.

Капитализм не лишен недостатков, о них часто говорят, этому посвящают научные труды. Последние недели на фоне старта новой президентской кампании в США (выборы состоятся в ноябре 2020 года) эта тема стала одной из центральных в выступлениях и программах кандидатов. Многие из них предлагают «починить» капитализм — например, реформировать систему здравоохранения, которая сейчас держится на страховых взносах пациентов и их работодателей. Но защитники капиталистического мироустройства уверены: корректировка не должна означать полной замены. «Когда мы думаем о том, что дал нам капитализм, следует помнить обо всем, что мы действительно получили благодаря ему», — заявила недавно Мелинда Гейтс, жена основателя Microsoft. Практика показывает, что правда пока на ее стороне.

Источник