бунт разума кугультинов краткое содержание
План-конспект урока по поэме «Бунт разума» Д.Н.Кугультинова. 11 класс.
Ищем педагогов в команду «Инфоурок»
11 класс. Калмыцкая литература
Кичәлин төр: «Күн юуна төлә үүдсмб?»( Көглтин Даван «Ухана буцлт» поэмәр).
Кичәлин күсл:1. «Ухана буцлт поэмин һол ухаһинь һарһҗ авлһн.
2. Айслулҗ умшлһн, умшсан шалһҗ чадлһн; сурврмудт эврә үгәр; эс гиҗ текстәс хәрү олҗ өгч чадлһн; «Төмр шовуна домгас» һол ухаһинь тодлҗ авлһн; кичәлин төрлә ирлцҗәх үлгүрмүд олзлһн; эврә көдлмш кеҗ белдлһн.
3. Сурһульчнрт «Эвәс тосн һардг, эвдрләс цусн һардг» гидг үлгүрин чинринь цәәлһҗ, дән ямаран зовлӊ авч ирдгинь медүләд, һазр деер төвкнүн оньдинд бәәтхә гидг сурһмҗ өгч, эвин төлә ямаран көдлмш кехин кергт сүв-селвг зааҗ өглһн.
Кичәлд олзлх эв-арһс, дөӊцл: Шүлгч Көглтин Даван зург (самбрт өлгәтә); «Ухана буцлт» поэм; дәәнә-төвкнүни туск үлгүрмүд (эртәснь стендт өлгх); поэмәр көдлх сурврмуд (слайдмуд); «Төмр шовуна домгас» авгдсн зург; В.Фаворскийин зурсн Бумбин орна туск зург; төвкнүни бәәдл-җирһл үзүлҗәх зургуд (Әрәсән, Вьетнамин, Японя туск нутгуд); поэмин төрәр белдсн сурһульчнрин презентацс: « Хальмг шүлгч Көглтин Дава Японьд»; «Вьетнамд болсн дән»; «Хаһрсн атомн бомбин аш – күүнә җирһлд»; Альбиони «Адажио» болн В.Моцартын «Реквием» көгҗмин айс; тест-слайд; медиапроектор, компьютер олзлһн.
2. Сурһульчнрин оньг самбрт өлгәтә В.Фаворскийин «Бумбин орн», «Ухана буцлт» поэмәс авгдсн «Төмр шовуна домгас», Әрәсән, Японя, Вьетнамин төвкнүни бәәдл-җирһл үзүлҗәх зургудт тусхах.
3. Сурврмудта слайд үзүлх:
а. В.Фаворскийин Бумбин орна туск зургт ямаран бәәдл-җирһл үзҗәнт?
б. Әрәсәг үзүлҗәх зургт ямаран бәәдл-җирһл үзҗәнт?
в. Вьетнамин орн-нутгт ямаран бәәдл-җирһл үзҗәнт?
г. Японя орн-нутгт ямаран бәәдл-җирһл үзҗәнт?
д. Тегәд эн зургудт ямаран бәәдл-җирһл үзҗәнт?
е. «Ухана-буцлт» поэмәс авгдсн зург ямаран домгас авгдҗ?
ж. «Төмр шовуна домгас» авгдсн зургт ю үзҗәнт?
з. Төмр шовун әмтнд ю авч ирҗ?
4. Гертән дассн төвкнүни, дәәнә туск үлгүрмүдәр сурлһ кеһәд, дәкәд стендт
өлгәтә үлгүрмүдәр олзлад деер өггдсн зургудын ашнь һарһх.
Түрүнк зургудт төвнүни бәәдл-җирһл үзүлгдҗәнә. Тер төвкнүни җирһл «Дән уга бәәдлд – делкә ханна» гидг үлгүрт шингрсмн. Сүл зургт күн эв-арһан, ухаһан чикәр эс олзлҗ чадхла, аштнь тернь бийинь бардмн. Тер ухаг, эв-арһиг олнд туслх керг-үүлдврмүд хәәх кергтә. Тиигхлә, төвкнүни бәәдл-җирһл цуг делкәг сәәхрүлх.
Кичәлин төр: «Күн юуни төлә үүдсмб?» (Көглтин Даван « Ухана буцлт» поэмәр).
Шинкән төрсн нилх хәәкрлһәрн ирсн бийән зәӊглнә. Энүнәс сән айс угаһинь илднь медгднә. Күн болһн эврә җирһлин хаалһта. Җирһлиннь туршарт күн яһна, яһҗ җирһнә?
(Сурһульчнр байрлна, дурлна, сурһуль сурна, көдлнә, һундна, өрк-бүлән тогтана, үрн-садан һарһна, аав-ээҗән тевчнә, җирһнә гидг үгмүдтә карточкс олзлад хәрүһинь өгнә).
Багшин үг цааранднь:
Нег үгәр келхлә, күн җирһнә. Зуг күүнә җирһлд харшан күргдгинь дән.
(Сурһульчнр зовлӊ, үкл, нульмсн, нег-негән геелһн, тачал гидг үгмүдтә карточкс олзлад хәрүһинь өгч чадҗана).
Дән – үкл, зовлӊ, иньгәсн саллһн, үрн-садан геелһн… Болҗах дәәг зогсаҗ эс уурахла, һазр деер җирһл зогсх.
2.Сурһульчнрин презентацс хәләлһн :
а. Презентац « Хаһрсн атомн бомбин аш – күүнә җирһлд ». В.Моцарт « Реквием» көгҗмин айс.
Презентац белдсн сурһульч (Дорҗин Алексей) ахр цәәлһвр амн үгәр кеһәд, сурһульчнрт эврә сурврмуд тәвнә:
— Ямаран әәмшгтә зер-зевин тускар келгдв? (Атомн бомбин тускар)
— Хаһрсн атомн бомбин ард юн үлдв? (Хорта аһар)
— Хаһрсн атомн бомбин һалвд әмтн яһв? (Yкнә, шавтна, гемтнә).
— Әмтн ямаран гемәр гемтв? (Рак гемәр).
Күмни һарар делдгсн
Күчтә һалвар шатагдҗ!»
Тер атомн бомбин һалвд кесгинь үкцхәв. Ик зовлӊ японя улс үзцхәв. Өдгә цагт эн келн улс һазр деер төвкнүни җирһл бәәтхә гиһәд арһ хәәнә. Күүнд иим юмн кезәдчн бичә үзгдтхә гиҗ залврцхана.
б. Презентац « Хальмг шүлгч Көглтин Дава Японьд »
Презентац белдсн сурһульч (Саӊһҗин Эрднь) ахр цәәлвр амн үгәр кеһәд, сурһульчнрт эврә сурврмуд тәвнә:
— Көглтин Дава кедүдгч җилд Японь орсмн? (1982 җ.)
— Өдгә цагт Хиросима болн Нагасаки ямаран балһсд болҗана? (Шин,сәәхн, төвкнүн)
— Хаһрсн атомн бомбин һалвд туссн улсла шүлгч харһад, ямаран теднә ямаран уха тодлсмн? ( Дән керг уга. Америкин улст хар санан уга)
в. Презентац « Вьетнамд болсн дән ». Альбиони «Адажио» көгҗмин айс.
Презентац белдсн сурһульч (Онкра Булһн) ахр цәәлһвр амн үгәр кеһәд, сурһульчнрт эврә сурврмуд тәвнә:
— Америкин орн-нутг ямаран нутгур дәврҗ? (Вьетнам нутгур)
— Томас Крейзи Вьетнам нутгур яахар йовсмн? (Америкиг харсхар)
— Томас Вьетнамд ю медв? ( Америк Вьетнамд зовлӊ, үкл авч ирсиг медв)
— Томасд Америк ямаран болв? (Америкәс ичдг болв)
— Америкин эгл улс яһцхав? (Вьетнам сул нутг болх зөвтә гицхәв)
3. «Төмр шовуна домгас» зәрм орм айслулҗ умшад, ахр тест күцәх.
а. Хойр хан хоорндан нег-негән яһна?
1) Амрх шиидвр авна. 2) Диилҗ чадхш. 3) Диилнә.
б. Нег хан диилхәр урчар ю келгнә?
1) Керм. 2) Төмр шову. 3) Самолёт.
в. Кедү күүкд болн залу күүнә цус асхрулна?
1) Арвн. 2)Тәвн. 3) Зун.
г. Төмр шовун яһҗ дәәлднә?
1) Әмт чоӊкнна. 2)Ду дуулна. 3)Халяд ниснә.
1) Һазр дор орна. 2) Гертән сууна. 3) Шовунла ноолдна.
Хойр хан хоорндан ни уга. Тегәд төмр шовуна чидл улм икднә. Хаадуд ноолдна, шовун эдниг иднә. Хар саната улсин һарт медрл, эв-арһ тусхла, тиим улс әмтнд әәмшгтә.Ухаһан чикәр эс олзлҗ чадхла, аштнь тернь бийинь бардмн. Тер ухаг, эв-арһиг олнд туслх керг-үүлдврмүд хәәх кергтә. Тиигхлә, төвкнүни бәәдл-җирһл цуг делкәг сәәхрүлх.
Ашлвр һарһлһн. Сурврмудта слайд.
1. Yгмүдтә карточксан олзлад, ашлврин сурврмудт хәрү өгх:
а. Дән гисн юмб? (Цусн, үкл, олн зүсн гемм, иньгәсн, эк-эцкәсн, үрн-садасн хольҗлһн…)
б. Нарт делкән әмтн негдәд юн керго гинә?(Дән керг уга)
в. Эрүл күн дәәнд дуртай?(Дурго)
г. Поэмд дәәнә өмнәс күүнә ухан яһҗана? (Буцҗана)
д. Юӊгад поэм «Ухана буцлт» гиҗ нерәдгднә?( Күүнә ухан дәәнә өмнәс буцҗана).
2. Төвкнүн бәәлһнә туст күн ямаран тусан күргх зөвтә? (Сурһульчнрин ухан-тоолвр).
«Дән маднд керго» гидг төрәр сурврмудт күцц бичмр хәрү өглһн:
Нарт делкән әмтнә җирһлин күсл ямаран?
Дәәг яһҗ диилҗ болхмн?
Хоорндан яһҗ бәәх кергтә?
Төвкнүн бәәхиг нарт делкәд яах кергтә?
Дәәнә туск зер-зев белдлһиг яах кергтә?
Бичмр хәрү күцәҗ бичх.(Тиигхлә темдг авцхах).
Мой Кугультинов
Писать о Давиде Кугультинове легко и сложно одновременно. Легко потому что как говорил Марк Твен (но совершенно по другому поводу), я делала это много раз. Сложно, потому что при таком посыле трудно уйти от повторов и клише.
Настоящий большой поэт, как правило, личность многогранная и противоречивая. Давид Никитич как вольный ветер своенравен, как степной курган мудр и горд как орел. Столь же неоднозначен созданный им мир поэтических образов.
Первое восхищенное восприятие поэзии Давида Кугультинова ассоциируется у меня с апрелем. Ко мне, сельской девчонке, для которой весенняя цветущая поляна олицетворяла всю красота окружающего мира, он пришел со сборником стихотворений «Зов апреля». В унисон моему тогдашнему настроению, ритму сердца, звучали такие родные строки:
Постойте! Вы были в стране Апреля?
Где птичьи трели? Где звон капели?
Еще не бывали. Несу вам вести!
А лучше со мной поспешите вместе!
Там столько событий — волшебных, разных…
Сегодня Солнце справляет праздник.
Вы видите: весь небосклон — в движенье.
Похоже, Солнышко сына женит.
А может быть, не скажу вам точно,
Светлейшее выдало замуж дочку.
А может, их светлость, забыв про старость,
С возлюбленною наконец обвенчалось.
Да так иль иначе, но в это утро
Оно разукрасило Землю мудро,
Очистило мир от зимы постылой
И души людские в цветы превратило.
Пьянит нас игристым воздухом-пивом,
Само, развеселое, правит пиром.
Друзья, торопитесь в страну Апреля!
Потом не сердитесь, что не успели!
Думается, и в нашем материализованном мире сегодня стихотворения Давида Кугультинова, вошедшие в сборник «Зов апреля», будут востребованы. Особенно с учетом огромного наплыва экотуристов в дни проведения ежегодного фестиваля «Гимн тюльпану». Цветущая благоухающая степь и великая поэзия, воспевающая красоту родной природы. Что может быть гармоничнее?!
Поэма «Бунт разума» стала для меня вторым открытием Кугультинова, хотя была издана на три года раньше сборника стихов «Зов апреля». Открытием более зрелым и осознанным. Хотя понимание того, что это идеологическое произведение времен холодной войны между Россией и Америкой пришло ко мне позже. Перечитала – не разочаровалась.
В одном огне – виновный и невинный,
В одном костре – глупцы и мудрецы,
В одной купели – женщины, мужчины,
Младенцы, старцы, дочери, отцы…
Параллельно отражена в «Бунте разума» и другая тема, также глубоко пережитая автором и переложенная на бумагу с большой осторожностью, иносказательно. Это трагедия его семьи, дважды разлученной с родиной: в 1931 г. родителей поэта раскулачили и выслали в Алтайский край, а в 1943 г. депортировали как «врагов народа» в Сибирь. Это трагедия всего калмыцкого народа, о которой в те годы нельзя было говорить открыто. Не могу точно утверждать, что такую параллель проводил Кугультинов, но для меня вьетнамка-мать с младенцем на руках – это моя бабушка-калмычка с тремя малолетними детьми на руках, отправленная под военным конвоем в Сибирь.
Все запишу, как пишут протокол
(Свидетели тому – у нас, в отряде),
Сержант к нам «неприятеля» привел,
Солдаты их подталкивали сзади.
Четырнадцать-пятнадцать было их,
В приказах, именуемых «врагами» –
Тех, на кого мы низвергаем пламя:
Крестьян вьетнамских – тихих, пожилых.
Далее идет описание жестокого убийства младенца и его матери. Повсюду, где царит несправедливость жертвами становятся безвинные люди, беспомощные дети и старики.
Как и у любого другого читателя среди стихотворений Давида Кугультинова у меня есть одно самое любимое.
Я помню прошлое … Я помню
Свой голод. Больше я не мог.
И русская старушка, помню,
Мне хлеба сунула кусок.
Затем тайком перекрестила,
В моем кармане свой ломоть
И быстро прочь засеменила,
Шепнув: «Спаси тебя, Господь!»
Хотелось мне, ее не зная,
Воскликнуть: «бабушка, родная!»
Хотелось петь, кричать «ура»,
Рукой в кармане ощущая
Думается, общепринятая трактовка поступка старушки, как свидетельство толерантного отношения русских к ссыльным калмыкам, дружбы между народами, узка и однобока. На мой взгляд, это стихотворение выходит за рамки межнациональных отношений, поскольку речь здесь идет о доброте в более широком общечеловеческом понимании, о милосердии, о том, что в любой ситуации человек должен оставаться человеком, готовым протянуть руку помощи нуждающемуся. Ничего не имею против термина толерантность, но в данном случае она принижает поступок старушки, которая, возможно, учитывая голодное послевоенное время, поделилась с ссыльным каторжанином своим последним куском хлеба. Не говоря уже о том, что рисковала накликать на себя беду за сочувствие к «врагу народа».
Так стихотворение за стихотворением, поэма за поэмой, я открывала и продолжаю открывать для себя народного поэта Калмыкии Давида Кугультинова, автора более восьмидесяти книги, удостоенного в 1967 г. за книгу стихов «Я твой ровесник» Государственной премии РСФСР им.
М. Горького, а в 1976 г. за книгу стихов «Зов апреля» Государственной премия СССР.
Сегодня одному из самых талантливых поэтов современности, нашему прославленному земляку, исполнилось бы 95 лет. Есть повод насладиться его творчеством. Приятного чтения!
Народный поэт Калмыкии. Лауреат Государственной премии СССР (1976).
Герой Социалистического Труда (1990). Автор множества поэм, среди которых «Моабитский узник», «Бунт разума», философской лирики «Жизнь и размышления», сборников стихов «Я твой ровесник», «Прекрасный апрель» и других.
Когда говорят о поэзии Давида Кугультинова, то обычно первым эпитетом идет – «философская». Сам он не спорил.
«Еще бы не философская, – серьезно кивал он своей большой головой, – я с детства был большой философ, даже «Капитал» Маркса начал изучать сразу со второго тома».
Он учился в пятом классе, когда «за активное участие в общественной жизни и ударную работу» получил ценный подарок: отрез на рубашку и второй том «Капитала». Наивность местного начальства может вызвать лишь улыбку, но сам Давид, мальчик обстоятельный, принял подарок всерьез и сразу уселся за изучение великого труда.
Однако с годами, когда философская поэзия Кугультинова обрела славу, курьезный дар обрел символическое значение. Хотя Маркс здесь, в общем-то, и ни при чем. А при чем – совсем другое.
Второй случай, который вспоминается, такой. Ранней осенью 1940 г. на празднование 500-летия эпоса «Джангар» в Элисту съехались деятели культуры со всего Союза. Давиду тогда было 18 лет. О себе, тогдашнем, он впоследствии напишет:
Паренек на блеклом фото.
Взгляд, не знающий заботы,
На меня сверкнул из мглы.
Вот он – я, давнишний, прежний,
Трав зеленых безмятежней.
Я смотрю, и сердце кто-то
Колет кончиком иглы.
Тогда он подружился с выдающимся украинским поэтом Миколой Бажаном, разница в 20 лет для поэтов не имеет значения. И уже на 60-летии Давида Николай Платонович вспоминал, как однажды вечером они гуляли на окраине Элисты, и порыв ветра вместе с увядшей травой и палой листвой поднес к их ногам десятки пожелтевших ломких страниц, покрытых древними письменами, – это были листы из уйгурских, тибетских, китайских, калмыцких книг и рукописей.
Какой постыдный парадокс: к городу, в котором торжественно отмечался полутысячелетний юбилей великого эпоса, ветер принес из степи, от закрытых дацанов, выброшенные за ненадобностью листы древних трудов! Давид кинулся собирать эти листы, на его лице были гнев слезы и боль. Он крепко прижимал их к себе, и его взгляд выражал: «Это мое, этого у меня не отнимете!».
Быть может, тогда-то он, «трав зеленых безмятежней», испытал первую гражданскую боль и гнев. И впоследствии он так часто возвращался в своем творчестве к истории, к фольклору своего народа, писал поэмы, сказки, сказания, словно хотел восполнить потерянное, уничтоженное руками беспамятных соплеменников. Так в поэте начал вызревать боец.
Нет, Маркс все же был ни при чем. Недаром Чингиз Айтматов писал: «К вечной философии бытия Кугультинов пришел издалека, как из нового мира, из колыбели древнего калмыцкого мировосприятия, цельного и эпичного, мудрого и простодушного. ».
Впрочем, в его зрелые уже годы, когда он, прежде чем закончить Литературный институт, прошел «университет Великой Отечественной войны» и «строительную академию за Полярным кругом», глядя на его неспешную походку самоуглубленного философа, трудно было угадать в нем далеко не философичный, не «простодушный», а по-настоящему воинственный нрав. Как-то одну короткую победную схватку Кугультинова, поэта и бойца, увидела вся страна.
Дело было в самом начале 90-х на съезде народных депутатов. Речь зашла о том, насколько скудно финансируется культура: получалось что-то около 17 копеек на человека. Выступил какой-то депутат и заявил, что тут и говорить не о чем, есть дела поважней.
Из зала попросил слова Кугультинов. Горбачев пригласил его на трибуну. Вот тут и зал, и миллионы телезрителей увидели, как умеет шагать Давид Кугультинов. Он шел не спеша, откинув голову, словно думая о чем-то своем. Наконец дошел, нагнулся к микрофону и, имея в виду предыдущего оратора, сказал: «Вот видите, кому-то и этих 17-ти копеек не досталось!», – и неспешно отправился обратно.
Тем, кто знаком с поэзией Кугультинова, эта его тактика может что-то напомнить. Дело в том, что большое место в его творчестве занимает книга «Жизнь и размышления», состоящая из хорошо разработанного им жанра двенадцатистиший: спокойная «подводка» из 9-10 строк, и в конце – две-три стремительные, раскрывающие суть строки, «разящие наповал».
По сути, эту стихотворную форму он и разыграл перед депутатами и страной: прошел «9-10 строк» как нужно, не медленней и не быстрей, – и врезал.
От редакции. Кирсана Илюмжинова – первого президента Республики Калмыкия, президента Международной шахматной федерации (ФИДЕ) – Давид Никитич считал своим учеником. По словам Кугультинова, который знал Илюмжинова с детства, Кирсан Николаевич – прагматик, великолепно образован и интеллигентен.
13 марта Давиду Кугультинову исполнилось бы 95 лет.
Обреченный бунт разума
Фото: Алексей Меринов
Мозг стыдил переполненный Желудок:
— Что творишь! Обжорство вредит всему организму! Неужели не понимаешь?!
Желудок довольно урчал:
— Ты — Мозг, ты и понимай, это твоя функция и прерогатива. А у меня другие предпочтения и задачи. Мне надо, чтоб был запас топлива, чтоб оно перерабатывалось, чтоб питательные вещества поступали во все оконечности бескрайнего тела.
— Нет, не так, — кипятился Мозг. — Питание должно быть здоровым! И умеренным. А не переизбыточным. Для поддержания энергетических сил достаточно нескольких калорий. А твоя неумеренность ведет к ожирению. К излишним нагрузкам на другие органы. Почему они должны отдуваться за твое чревоугодие?
Желудок на это бухтение даже не счел нужным отвечать. А лишь издевательски сказал:
— Дай команду руке махнуть на твои слова ею же самой.
— Устрою суд над тобой! Если не желаешь прислушаться к доводам разума и добровольно ограничить себя. Суд чести. Будешь вынужден подчиниться общественному мнению.
— Пусть Ухо прислушивается, — опять снагличал Желудок, — а мне надо подремать. Это способствует перевариванию пищи.
Мозг, конечно, не угомонился и взялся осуществлять обещанное. Провел большую подготовительную работу. Побеседовал со всеми отделами и институтами вверенного ему аппарата жизнедеятельности. И созвал судилище.
Первыми выступили Легкие. Они работали в тесном контакте с Мозгом. Снабжали его кислородом и, хотя Мозг зависел от них больше, чем они от него, держались наступательной позиции.
— Когда Верховный Правитель потребовал от нас бросить курить, мы подчинились беспрекословно. Ибо сознавали губительные последствия для всей отлаженной системы взаимоподчинения и, прежде всего, для нас самих. Мы хотели быть чистенькими, упругими, эластичными. И мы сделались такими, избавившись от чада и копоти…
— Я тоже избавляюсь от засоряющих шлаков, — флегматично отозвался обвиняемый. — И сбрасываю их в отходы.
Наступила очередь Прямой Кишки — ее буквально трясло от ненависти.
— Работаю на износ, — утробно зарокотала она. — Мою пропускную способность нещадно эксплуатируют. С какой стати я должна перерабатывать?!
Вместо ответа хулиганствующий Желудок крикнул:
— Принимай новую порцию положенного тебе удобрения! То есть, проще говоря, экскрементов…
И исполнил угрозу, спустив означенные отходы по нисходящей (согласно предписанной ему инструкции — с этим никто не мог поспорить).
Хамское поведение (к которому было тем не менее не придраться) озадачило некоторых участников процесса. Уши, Ноздри и Рот подумали (Мозг удрученно читал их мысли снальта): «Как бы этот распоясавшийся ублюдок не вытворил такую же гадость с нами… С него станется: взять и закупорить нас, пустив дерьмо не вниз, а вверх… Такие бузотеры на все способны. Никогда не знаешь, что придет им в голову… То есть — в башку… То есть — вообще на ум», — окончательно запутались ухогорлоносовцы.
— Я знаю, что взбредет, — бросился им на помощь и авторитетно заявил, спасая положение, Мозг, — и не допущу возгонки.
Однако группа коллаборационистов не поверила.
— Был случай, — сказал Рот, — когда мне пришлось исполнять несвойственные функции: выбрасывать то, что должно было кануть вниз, да взыграло вверх. Социальные лифты в нашей системе, к сожалению, работают не всегда исправно.
Хитроумный Мозг использовал упомянутое обстоятельство себе на пользу.
— Это еще один вопрос, который я хотел поднять… То есть затронуть, — исправился он, опасаясь быть неправильно понятым. — Социальные лифты начинают барахлить, когда находящийся на скамье подсудимых асоциальный элемент злоупотребляет алкоголем. Дрянь, которую он вливает в себя, естественно, ищет первый попавшийся выход и бросается к самому близкому, находит не те двери…
Мозг был абсолютно уверен в несокрушимости своей логики и аргументации, но Желудок и тут нашел что ответить:
— Красное вино выводит из организма стронций.
— Ты хлещешь не изысканное красное, а дешевый портвейн или водяру! — вскипел Мозг. Но этого кипения он не мог себе позволить, поскольку в бурлящем состоянии принимал неадекватные решения и начинал рассылать неверные указы. Он и теперь скомандовал Сердцу биться чаще, чем нужно, а Глазам — лезть из орбит.
— Вы, наконец, разберитесь между собой! Почему я должно отдуваться за ваши конфликты?!
Глаза благоразумно не стали никого упрекать, а попытались сами вернуться в привычные им обода.
Дальше наступило непредвиденное. Мозг, хоть и старался контролировать каждое поползновение коварного Желудка, оказался не в силах справиться с внезапной, но, видимо, хорошо подготовленной атакой.
— Мы благодарны Желудку, — дуэтом запели Ноги. — Если Тело еще и таскает нас не шаркая, то именно благодаря заботе Желудка, который поставляет нам кальций в полном соответствии с нашими запросами. А ты, Мозг, используешь нас не по назначению. Гоняешь понапрасну. Верно говорят: дурная голова ногам покоя не дает!
— Он и нас тоже нещадно грузит и эксплуатирует, — подхватили Руки, — заставляет не покладая трудиться!
— Ради пропитания! — чувствуя, что утрачивает контроль над событиями, возопил Мозг.
— Эй, не вмешивайся в то, к чему не имеешь отношения! Не присваивай моих полномочий! — крайне своевременно и к месту встрял Желудок. — Пропитание — моя сфера, я ею ведаю и подсказываю, что следует делать ради удовлетворения не только моих, а общих интересов…
Мозгу стоило больших трудов взять себя в те же самые Руки, которые взбунтовались против него. Но он справился с непростой задачей и заговорил максимально доброжелательно и спокойно. Даже нашел в себе силы пошутить:
— Давайте отделим мух от котлет. То есть зерна от плевел. То есть обжорство от бесспорно необходимого процесса насыщения. Никто ведь не возражает против того, что насыщаться нужно. Весь вопрос — в количестве. В чрезмерности.
— Демагог! — возбудился Желудок. — Запудриваешь себя самого! Предоставь мне решать: чего и сколько отряжать вверх или вниз.
При этих его, в общем-то, нейтральных словах верхняя половина туловища затрепетала всеми своими фибрами, а Желудок продолжал:
— Ты обнаглел, Мозг, до крайности, ибо тоже питаешься от моих щедрот. Возьму и отключу тебя от довольствия. Посмотрим, что тогда запоешь и захочешь ли вообще петь. Или протянешь ножки…
После этой угрозы подкосились солидарные с Желудком Ноги. Очень довольный такой их слабостью, Желудок окончательно уверовал в свою победу:
— Я лажу даже со своими ближайшими сотрудниками — Печенью и Селезенкой, от них нареканий не поступает, а ты, Мозг, не слишком ли занесся? Не слишком ли возвысился? Вот поменяю тебя местами с похожей на твои полушария Задницей — тогда узнаешь, каково живется нижним слоям общества, чернорабочим. Я продолжу вести тот образ жизни, к которому тяготею, что бы ты ни питюкал. Буду обжираться, обпиваться, ибо я, а не ты, представляю интересы большинства и являю собой практическую, а не эфемерную ипостась… Олигарх — я, а не ты. Без твоих дурных мыслей и предложений тело обойдется — и прекрасно обходится. А без моих забот о нем — хиреет…
Посрамленный Мозг уже готов был признать свой проигрыш и не пытался объяснить, что хотел как лучше для всех.
И тут на выручку ему неожиданно ринулся забытый всеми в пылу полемики Аппендикс. Слепой отросток, активно сочувствовавший Мозгу (так униженно завидуют рабы вышестоящим надсмотрщикам), не найдя приличествующих выражений, просто взял и воспалился. А Мозг отбросил обоснование: «Сошлись на том, что кишечник переполнен, избыток съеденного от некуда деться внедрился, вдавился в твой крохотный карманчик, не предназначенный для переваривания».
От болей, которые наслал Аппендикс (взяв временное идейное руководство и призвав перепуганных штрейкбрехеров к разумной коллективной деятельности), ансамбль внешних и внутренних солистов бросало в пот и холод. Им пришлось испытать хирургическое вмешательство и небезвредное действие анестезии, пройти болезненные экзекуции и последующую реабилитацию.
Желудок на некоторое время присмирел и согласился с ограничением. Мозг, хоть и победил, не возгордился. Ибо извлек урок из затеянной им самим склоки: распущенность мила, даже если таит угрозу; требовательность раздражает, даже когда права и зовет возобладать над пороком; слепой атавизм может решить исход дела, вмешавшись в просвещенный спор с нерассуждающей категоричностью люмпена.