что значит джеронимо в докторе

Пятый сезон [ ]

Одиннадцатый час (5х1) [ ]

Разговаривая с Амелией:
Доктор: Так, и что насчёт твоих мама и папы? Они наверху? Хотя, мы бы их уже разбудили.
Амелия: У меня нет родителей. Только тётя.
Доктор: А у меня даже тёти нет.
Амелия: Везёт вам.
Доктор: Я знаю. Так, твоя тётя. А где она?
Амелия: Её нет дома.
Доктор: И она оставила тебя одну дома?
Амелия: Мне не страшно.
Доктор: Конечно нет, ты ничего не боишься! Будка падает с неба, человек падает из будки, человек ест рыбные палочки с заварным кремом, а ты сидишь, как ни в чём не бывало. Так что знаешь, что?
Амелия: Что?
Доктор: Трещина в твоей стене должна быть чертовски страшной.
«Одиннадцатый час»

Эми разговаривает с Доктором:
Эми: Я думала. Ну, я начала думать, что ты просто сумасшедший с будкой.
Доктор: Эми Понд, есть кое что, что ты должна понять. Это важно, и однажды твоя жизнь может зависеть от этого. Я определённо сумасшедший с будкой.
«Одиннадцатый час»

Зверь внизу (5х2) [ ]

Эми смотрит на девочку напротив:
Эми: Одна маленькая девочка плачет, и?
Доктор: Плачет тихо. Дети плачут чтобы привлечь внимание, потому что им больно или страшно. А если они плачут тихо, это значит, что они просто не могут остановиться. Любой родитель знает это.
Эми: А ты родитель?
«Зверь внизу»

Доктор разговаривает с Эми:
Доктор: Человечество. или инопланетянин. Ты переступила через себя, чтобы уберечь меня от этого. И это было ошибкой. Никогда не смей решать, что мне нужно знать.
Эми: Я даже не помню, как я это делала!
Доктор: Ты сделала это; это главное.
Эми: Я. я прошу прощения.
Доктор: Ах, мне всё равно. Когда я здесь закончу, ты отправишься домой.
«Зверь внизу»

Эми: В те далёкие времена Звёздный Кит появился не просто так, как чудо. Он пришел к вам добровольно. Вам не нужно было его пленять и мучить. Это была ваша идея. Он пришёл, потому что не мог просто смотреть, как плачут дети.
«Зверь внизу»

Эми разговаривает с Доктором:
Эми: Ты когда-нибудь убегал от чего-либо потому что тебе было страшно, или был не готов, или просто. просто потому что мог?
Доктор: Однажды. Давным-давно.
Эми: И что случилось?
Доктор: Привет!
«Зверь внизу»

Конечное стихотворение (голос Эми):
Спим крепко мы, живём мечтами
Любовь внизу живёт годами
Но снам конец, мир должен знать
Доброму зверю нельзя страдать.
«Зверь внизу»

Победа далеков (5х3) [ ]

Доктор знакомит Эми с Уинстоном Черчиллем:
Доктор: Эми. Уинстон Черчилль.
Черчилль: Доктор? Это ты?
Доктор: О, Уинстон, мой старый друг! Ах, и так каждый раз!
Эми: Чего он ждёт?
Доктор: Ключ от ТАРДИС, конечно же.
Черчилль: Подумай только, чего бы я мог достичь с твоей удивительной машиной, Доктор! Сколько жизней можно было бы спасти!
Доктор: Увы, это против правил.
Черчилль: Я должен взять её силой?
Доктор: Я бы посмотрел на это.
Черчилль: Вольно.
«Победа далеков»

Эми догоняет Доктора, бегущего к ТАРДИС:
Эми: Ну, что мы будем делать? Попробуем догнать?
Доктор: Вот что я делаю. Это опасно, так что жди здесь.
Эми: Значит, по-твоему, я должна остаться и ждать здесь, в безопасности. в центре Лондонского Блица?
Доктор: Рядом со мной уж точно не будет безопаснее.
Он закрывает дверь и ТАРДИС исчезает, оставляя Эми и Черчилля.
Эми: Чего он ожидает от нас?
Черчилль: ВПБ, конечно.
Эми: Что?
Черчилль: Всегда Продолжать Барахтаться!
«Победа далеков»

Доктор разговаривает с далеками новой Парадигмы, угрожая им кнопкой самоуничтожения ТАРДИС:
Доктор: Вопрос в том, что мы теперь будем делать? Или выключайте вашу заумную машину, или я взорву вас и вашу новую расу.
Верховный далек: И себя.
Доктор: Риск в моей работе неизбежен.
Далек-стратег: Сканирование ничего не выдаёт! Устройства самоуничтожения ТАРДИС не существует!
Доктор: Ладно, это печенька, но мне обещали чай!
«Победа далеков»

Время Ангелов (5х4) [ ]

Ривер: Используй стабилизаторы!
Доктор: Здесь нет никаких стабилизаторов!
Ривер: Те синие переключатели!
Доктор: Они ничего не делают, они просто. синие!
Ривер: Да, они синие: это синие стабилизаторы! Видишь?
Доктор: Да? Ну да, теперь стало скучно, разве нет? Они скукозаторы! Синие. скукозаторы.
Эми: Доктор, почему она умеет управлять ТАРДИС?
Доктор: Ты называешь это управлением ТАРДИС? Ха!
Ривер: Хорошо, я отследила векторы вероятности, сделала откат временной изометрии, проследовала за кораблём к месту прибытия и. припарковалась неподалёку.
Доктор: Припарковалась? Мы не приземлились.
Ривер: Конечно, приземлились. Я только что её посадила.
Доктор: Но не было шума.
Ривер: Какого шума?
Доктор: Ну, знаешь.
Ривер: Она не должна издавать такой шум. Просто ты не отпускаешь тормоза.
Доктор: Да, но это замечательный шум. Мне нравится этот шум.
«Время Ангелов»

Доктор: Эми Понд, ты великолепна. И прости.
Эми: Всё в порядке. Я понимаю. Ты должен бросить меня.
Доктор: О, нет, я тебя не брошу, никогда. И прости за это! Видишь, не камень. Теперь бежим!
Эми: Ты укусил меня!
Доктор: Да, и ты жива!
Эми: У меня остался след! Взгляни на мою руку!
Доктор: Да, и ты жива, я говорил?
Эми: Чёрт, твои зубы! У тебя что, космические зубы?
Доктор: Да, жива, всё, как я и говорил.
«Время Ангелов»

Доктор: Разве никто не говорил вам? Есть кое-что, что ни в коем случае нельзя загонять в ловушку, если вы умны, если вы цените свою жизнь, если хотите увидеть завтрашний день, есть одна вещь, которую вы никогда не должны загонять в ловушку.
Ангел Боб: И что же это, сэр?
Доктор: Я!
«Время Ангелов»

Плоть и камень (5х5) [ ]

Эми размышляет вслух:
Эми: Что, если гравитация исчезнет?
Доктор: Я об этом подумал.
Эми: И?
Доктор: И нас разорвёт насмерть. Видишь? Я об этом подумал. Система безопасности всё ещё работает. Её нельзя отключить, это невозможно.
Ривер: Насколько невозможно?
Доктор: Две минуты.
«Плоть и камень»

Отец Октавиан: Доктор Сонг, я сегодня потерял отличных солдат-клириков. Вы ему доверяете?
Ривер: Я полностью ему доверяю.
Отец Октавиан: Значит, он не просто сумасшедший?
Ривер: Я полностью ему доверяю.
«Плоть и камень»

Ангел Боб вызывает Доктора по рации:
Ангел Боб: Доктор? Простите. Приём, Доктор? Это Ангел Боб, сэр.
Доктор: А, вот ты где, Ангел Боб. Как жизнь? Извини, неудачный вопрос.
Ангел Боб: Ангелам интересно, чего вы пытаетесь добиться.
Доктор: Добиться? Ничего. Мы здесь просто тусуемся. Здесь мило, панели, удобненькие креслица, лес. А у вас там как?
Ангел Боб: Ангелы пируют, сэр. Скоро у нас будет достаточно энергии, чтобы поглотить это судно, этот мир, все звёзды и миры.
Доктор: Я говорил, что у нас здесь удобненькие креслица?
Ангел Боб: Нам не нужны удобненькие креслица
Доктор: <Восторженно.>Я заставил его сказать «удобненькие креслица»!
«Плоть и камень»

Доктор разговаривает с Ривер:
Доктор: Нас атакуют со всех сторон, Эми нельзя двигаться, и в любом случае это не по плану.
Ривер: А есть план?
Доктор: Пока не знаю, ещё не закончил говорить.
«Плоть и камень»

Вампиры Венеции (5х6) [ ]

Рори на мальчишнике; играет музыка, в центре зала стоит бумажный торт. Мужчины уговаривают «прекрасную женщину» выйти из торта, однако, к их удивлению, из торта вылезает Доктор. Рори трясёт головой, когда понимает, кто это.
Доктор: Рори! (Рори не реагирует, музыка останавливается.) Какое облегчение! Я уж подумал, что перепутал торт. Снова. Что напоминает мне: там, на улице, стоит девушка в бикини. Может кто-нибудь впустить её и дать джемпер? Люси. Милая девушка. (Шепотом.) Диабетик. (Все продолжают пялиться на Доктора.) Итак, Рори, нам нужно поговорить о твоей невесте. (Рори улыбается.) Она пыталась поцеловать меня. (Толпа задерживает дыхание, Рори заметно потрясён.) Хотя знаешь что, тебе несказанно повезло: она замечательно целуется! (Звук бьющегося стекла; Доктор понимает, что он только что сказал, чувствует себя неловко и заметно смущается.) Забавно, как хорошо некоторые вещи звучат, пока их не скажешь.
«Вампиры Венеции»

Доктор: Хорошо, мы заходим внутрь, ты моя дочь.
Эми: Дочь?? Ты выглядишь на девять!
Доктор: Тогда брат.
Эми: Не, слишком странно. Жених.
«Вампиры Венеции»

Доктор: Это довольно трудно принять, не так ли? Маленькая коробка, внутри огромная комната, что это всё значит? Позволь мне объяснить.
Рори: Это другое измерение.
Доктор: В основном, это другое измере. Что?
Рори: После того случая с Заключённым Ноль я почитал последние научные теории. Путешествия во времени, параллельные вселенные.
Доктор: Мне больше нравится, когда кто-то говорит «она больше внутри, чем снаружи!» Всегда этого жду.
«Вампиры Венеции»

Эми: Эй, вы только посмотрите на это, со мной мой космический корабль и мои мальчишки. Чего ещё желать. <Проходит в ТАРДИС, высоко держа голову.>
Рори: <хмыкает> Эм, мы не её мальчики.
Доктор: Да ну, как же.
Рори: <после паузы> Да нет, так оно и есть.
«Вампиры Венеции»

Выбор Эми (5х7) [ ]

Доктор: Да ты планету проглотила!
Эми: Я беременна.
Доктор: Ты огромная!
Эми: Конечно, я же беременна.
Доктор: Посмотри на себя, будто миры столкнулись!
Эми: Доктор, я беременна.
Доктор: Только посмотрите на себя. Прошло пять лет, а вы ничуть не изменились! Не считая возраста и размера.
Эми: Мы тоже тебе рады, Доктор.
Доктор: Погоди, ты что, беременна?
«Выбор Эми»

Доктор: Плохо дело. Не нравится мне всё это. <Пинает консоль и кричит от боли.> НИКОГДА не применяй силу, себе же хуже сделаешь. Разве что ты зол как чёрт, вот тогда применяй силу.
Эми: Мне сбегать за инструкцией?
Доктор: Я выбросил её в сверхновую.
Эми: Ты выбросил инструкцию в сверхновую? Почему?
Доктор: ПОТОМУ ЧТО Я БЫЛ С НЕЙ НЕСОГЛАСЕН! Перестань говорить со мной, когда я зол.
«Выбор Эми»

Повелитель снов: Если ты умрёшь во сне, то проснёшься в реальности. Почти моментальное исцеление. Спроси, что будет, если умрёшь в реальности
Рори: Что будет?
Повелитель снов: Ты умрёшь, тупица. На то она и реальность.
«Выбор Эми»

Эми: Наденьте это, оба.
Рори: О! Пончо! Самое большое преступление против моды после баварских кожаных штанов.
Эми: Вот так. Мои мальчики. Мои мальчики в пончо. Если мы умрём, давайте умирать в образе перуанского народного ансамбля.
«Выбор Эми»

Голодная земля (5х8) [ ]

Доктор: Посмотрите, здоровенная бурильная штуковина. Обожаю здоровенные бурильные штуки. Видите? Гораздо лучше Рио. В Рио ничего не бурят.
Эми: Мы же не пойдём взглянуть, правда?
Доктор: Давайте пойдём и взглянем!
«Голодная Земля»

Тони: Вы какую-то ерунду несёте!
Доктор: Это вовсе не ерунда, это вы не поспеваете.
«Голодная Земля»

Эми просыпается в узкой коробке со стеклянной крышкой.
Эми: Выпустите меня! Кто-нибудь меня слышит? Я тут живая! Выпустите меня!! Я знаю, что вы там! Я Эми Понд, и вам лучше выпустить меня по-хорошему, или Бог мне свидетель, я вам задницу надеру!
Силурианец появляется с другой стороны стекла.
Эми: Пожалуйста?
Силурианец: Шшш.
Эми: Вы что, на меня шикнули? Вы на меня шикнули?
«Голодная Земля»

Доктор: Сколько вас?
Алайя: Я последняя в своём роде.
Доктор: Правда? Нет. «Последняя в своём роде», защита Клемпари. Защита при допросе, но, боюсь, несколько старый трюк.
Алайя: Я последняя в своём роде.
Доктор: Да ничего подобного. Я — последний в своём роде и я знаю, каково это. Так что не раздражай меня.
«Голодная Земля»

Холодная кровь (5х9) [ ]

Квартирант (5х11) [ ]

Только для тебя «слишком нормально» может быть проблемой.

Пандорика открывается(5х12) [ ]

Большой взрыв(5х13) [ ]

6 сезон [ ]

Невозможный астронавт (6х1) [ ]

Доктор: Я тут наверху, проявляю чудеса интеллекта, а рядом никого нет, чтобы повосхищаться! Какой от Вас тогда толк?!
Ривер Сонг: Ты бы не могла иногда давать ему пощёчины?

«Время — это не прямая линия, оно всё искривлено. Есть куча скучных вещей, таких, как воскресенья, вторники и четверги после обеда. Но время от времени бывают и субботы, переломные моменты во времени, когда возможно всё, что угодно.»

«— Будь осторожна!
— Осторожна? Уже пробовала. Это так скучно. »

Хороший человек идёт на войну (6х7) [ ]

Ковариан: Гнев не проблема для хорошего человека у которого столько правил.
11: Хорошему человеку не нужны правила, и сегодня точно не тот день чтобы выяснить почему их у меня так много. «Хороший человек идёт на войну»

Время на исходе (6х12) [ ]

Вот, смотри, не кричи. Засыпай. Правда, перестань плакать. Тебя ждёт много интересного. Обычная жизнь на Земле, ипотечные выплаты, робота с девяти до пяти, постоянное чувство внутренней пустоты. О, нет, это было жестоко. Я говорю как старик. Но я действительно очень старый, Шторми. Я такой старый, так близко к концу.

А ты, Альфи Оуэнс, ты ещё так мал и у тебя ещё всё впереди. Ты можешь стать кем угодно. Да, я знаю, ты можешь гулять среди звёзд. (Смотрит на стены, где отражается мобиле) Они выглядят не так, они гораздо красивее. Да. Знаешь, когда я был маленьким, как ты, я мечтал о звёздах. Выражаясь понятным тебе языком, я воплотил свою мечту в реальность. Я вышел на сцену и сыграл на на сто десять процентов. «Время на исходе»

(к ТАРДИС) Ну, что, старушка, последние путешествие, да? (К детям) Привет, я Доктор. Приходил на помощь. Так что, большое пожалуйста. «Время на исходе»

Свадьба Ривер Сонг (6х13) [ ]

У меня есть машина времени, Дориум. Для меня всё, что происходит, никогда не останавливается. Елизавета Первая до сих пор ждёт меня, чтобы сбежать под венец, я могу помочь Розе Тайлер с домашним заданием, могу побывать на всех мальчишниках за одну ночь. «Свадьба Ривер Сонг»

Дориум: Время настигает нас всех.
11: До меня оно ещё не добралось! «Свадьба Ривер Сонг»

7 сезон [ ]

Кольца Акатена (8х7) [ ]

Время Доктора [ ]

Говорите мне правду если считаете, что знаете её. Пишите законы, если считаете себя смелыми. Но никогда, далеки, никогда не говорите мне о правилах. «Время Доктора»

НАВИГАЦИЯ ПО ГЛАВНЫМ КАТЕГОРИЯМ

Источник

masterok

Мастерок.жж.рф

Хочу все знать

«Джеронимо!» – с таким выкриком прыгают с самолета американские воздушные десантники. Своим происхождением традиция обязана вождю апачей Джеронимо (1829-1909), имя которого наводила на белых поселенцев такой страх, что стоило кому-нибудь крикнуть: «Джеронимо!», как все выпрыгивали в окна.

«Никогда еще природа не вырезала столь ужасных черт,»- написал о Джеронимо один журналист в 1886, — «увесистый, широкий нос, низкий морщинистый лоб, мощный подбородок и глаза — два куска черного обсидиана, словно подсвеченные изнутри. Но самой примечательной чертой был рот — резкий, прямой, тонкогубый, словно разрез, без всяких изгибов, которые могли бы смягчить его».

Даже сегодня нельзя равнодушно относиться к последнему великому индейскому вождю, противостоявшему неизбежной волне захвата Американским государством земель на западе.

К 1881 году Шайены и Сиу, уничтожившие армию Кастера у Литтл-Бигхорн, были уже повержены и усмирены. Бешеный Конь — заколот штыком солдата при сопротивлении аресту. Сидящий Бык — пленник в Форт Рэндл — давал интервью газетам. Джозеф, вождь Нез-Перс, сдался, и его народ умирал от малярии в Оклахоме.

Только четыре отряда Апачей Чирикахуа оставались на воле в южной Аризоне и Нью-Мексико. У Чирикахуа было много славных вождей, таких как Кочиз, Мангас Колорадас, Делгадито и Викторио. К 1881 все они уже были мертвы. Тем не менее, в течение пяти лет после этого еще один популярный в народе воин — Джеронимо возглавлял это невероятное противостояние. В конце концов в отряде Джеронимо осталось 16 воинов, 12 женщин и 6 детей. Против них было развернуто 5000 солдат войск США (или четверть всей американской армии), и, возможно, 3000 мексиканских солдат.

Из-за такой разницы и того, что Джеронимо держался дольше всех, он стал самым знаменитым из Апачей.

Родители Джеронимо обучили его в соответствии с традициями апачей. Он женился на женщине из племени апачей Чирикаухуа и имел трёх детей. 5 марта 1851 года отряд из 400 мексиканских солдат из штата Сонора под руководством полковника Хосе Мария Карраско напал на лагерь Джеронимо возле Ханоса в то время, как большинство мужчин племени отправились в город торговать. Среди убитых оказались жена, дети и мать Джеронимо.

Вождь племени, Мангас Колорадас, решил отомстить мексиканцам и отправил Гоятлая к Кочису за помощью. Хотя, по словам самого Джеронимо, он никогда не был вождём племени, с этого момента он стал его военным лидером. Для племени Чирикаухуа это также означало, что он был и духовным лидером. В соответствии с занимаемой должностью именно Джеронимо возглавлял многие рейды против мексиканцев, а в последствии и против армии США.

Джеронимо не был вождем, скорее — шаманом, получавшим видения, и главарем в битве. Вожди обращались к нему за мудростью, которая приходила ему в видениях. У Джеронимо не было благородства и стоицизма Кочиза. Вместо этого он умел манипулировать и выбирать удачный случай. Он постоянно строил планы, боясь неизвестности, и беспокоился, когда что-то не поддавалось его контролю. Он никому не доверял, и это недоверие возросло благодаря мексиканским и американским предателям. Он был очень любопытен и часто раздумывал над вещами, которые не мог постичь. Одновременно он обладал прагматизмом.

У Джеронимо был дар ораторского искусства, но он заключался не в красноречии, а в умении спорить, вести дискуссию, и тщательно взвешивать идею. С револьвером или с ружьем, это был один из лучших стрелков Чирикахуа. Он любил хорошо выпить — был это тисвин — апачское кукурузное пиво, или виски, добытое у торговцев. На протяжении своей долгой жизни Джеронимо имел 9 жен и бесчисленное количество детей.

Что же помогло Джеронимо стать вождем? Его бесстрашие в битве, его дар предвидения событий и острый ум — вот что заставляло людей уважать его слово.

Апачей было немного — около 6000-8000 к 1860 году. И хотя белые всех называли Апачами, это было много отдельных групп, зачастую враждебных друг другу. И конечно успех армии в усмирении большинства из них был обеспечен как раз натравливанием одного племени на другое.

Поворотный момент в жизни Джеронимо произошел в северном Чирикахуа, в городке Джанос (Janos). Сегодня Джанос — просто стоянка для грузовиков в 35 милях на юг от Нью-Мексико, но тогда это был важный опорный пункт испанцев. К началу 1850х, когда еще лишь немногие из Чирикахуа видели Белоглазых (как они называли англо-американцев), они уже пережили два века кровопролития с испанцами и мексиканцами.

Последние, потеряв надежду достичь стабильного мира с Апачами, начали геноцид, в 1837 пообещав правительственную награду за скальпы Апачей в штате Чихуахуа.

Около 1850 жители Джаноса предложили Апачам Чирикахуа мирную торговлю. В то время, как мужчины обменивали шкуры и меха в городе, женщины с детьми стояли лагерем неподалеку. Но однажды проходивший мимо взвод мексиканцев из соседнего штата Сонора напал на лагерь. Было убило 25 женщин и детей, и около 60 человек уведено в рабство.

Джеронимо вернулся из города для того чтобы обнаружить мертвые тела своей матери, молодой жены и трех детей. «В лагере не было огней, поэтому я незамеченным тихо вернулся и остановился у реки,» — рассказывал он более полувека спустя, — «сколько я там простоял, я не знаю…»

Жена и ребенок Джеронимо

В 1850х Белоглазые начали продвигаться по земле Чирикахуа. Поначалу Апачи надеялись, что смогут жить в мире с нарушителями их границ. Кочиз даже позволил посылать экипажи со станции Баттерфилд (Butterfield) через Апачский Переход (Apache Pass), где был живительный источник.

Но в феврале 1861 горячая голова лейтенант Джордж Бэском (George Bascom) новичок из Вест Пойнта, позвал Кочиза в свой лагерь около Апачского Перехода, чтобы обвинить вождя в краже котелка и хищении 12-летнего мальчика с ранчо, находящегося в 80 милях оттуда. Кочиз отверг эти обвинения, но Бэском, заранее окружив свою палатку солдатами, заявил, что будет держать Кочиза в плену, пока тот не вернет посудину и мальчика.

На следующий год солдаты захватили жизненно важный источник у Апачского Перехода и основали там Форт Боуи (Fort Bowie), откуда и началась кампания против Чирикахуа. Сейчас руины форта сохраняются, как памятник истории. Посетив его, я увидел разрушающиеся глинобитные стены, недавно покрытые защитным составом, отчего они приобрели странно доисторический вид. Старое кладбище рядом с фортом заросло мескитом и травой, но источник до сих пор пробивается из темной трещины.

В течение следующих десяти лет федеральное правительство укрепилось в мысли, что резервации были наилучшим решением «индейского вопроса». В 1872 была основана резервация для Чирикахуа на юго-востоке Аризоны. Участок для нее был хорошо подобран, так как лежал как раз в центре родины индейцев. Агент, Том Джеффордс (Tom Jeffords), бывший начальник станции, отличался своей симпатией к Апачам и был единственным белым, к которому Кочиз проявлял дружеские чувства. Четыре года спустя правительству показалось, что у Апачей слишком много свободы, Джеффордс был уволен, а индейцам приказали перейти в Сан-Карлос — бывшую родину Западных Апачей, бывших некогда их врагами. Это место бюрократы Вашингтона посчитали хорошим для жизни индейцев.

Новым агентом стал Джон Клам (John Clum). Всего 24 лет от роду, он был честным и храбрым, но вместе с тем самодовольным и властным (за эту напыщенность Апачи прозвали его индюком). Клам отправился в Форт Боуи, где ему удалось убедить около трети Чирикахуа переехать в Сан-Карлос, но Джеронимо сбежал ночью, взяв с собой около 700 человек, воинов, женщин и детей, которые отказались отдать свою свободу.

Генерал Джордж Крук (George Crook), мудрый и человечный офицер, осознал, что Апачи были слишком неуловимы и независимы, чтобы американская армия смогла их полностью разоружить. Вместо этого он предложил компромисс: Апачи должны были носить латунные ярлычки и ежедневно отмечаться, а заодно, получать государственный паек, но вместе с тем им позволялось более-менее свободно выбирать места для стоянки и охоты. Таким образом покинуть резервацию было не таким уж сложным делом. Но жители Аризоны взмолились, что «эти изменники», которых баловали и кормили в течение бесплодных зим, летом отплачивали грабежами и убийствами. Мир давался нелегко.

Весной 1877 Клам отправился в Оджо Кальенте, Нью-Мексико (Ojo Caliente), чтобы переправить Апачей Горячих Ключей (Warm Springs) — ближайших союзников Кочизовских Чирикахуа в Сан-Карлос. Веками Апачи Горячих Ключей считали Оджо Кальенте священным местом. V-образная расщелина, которую сквозь холмы прорезали ее воды, была естественной крепостью. А вокруг — изобилие диких фруктов, орехов и разного зверья.

Узнав, что Джеронимо был в тех местах, Клам отправил к нему посланника с предложением о переговорах. Тем временем он устроился в агентстве Горячих Ключей, спрятав 80 солдат на складе. Джеронимо прибыл на коне вместе с группой воинов Чирикахуа.

Джеронимо (справа) и его воины

Клам оставил записи об этой засаде и упомянул ее в своих мемуарах. Солнечным майским днем, держа в руках копии этих записок, я бродил по руинам, пытаясь восстановить события.

В своих мемуарах Клам ликовал: «Так завершилась первая и единственная настоящая поимка ИЗМЕННИКА ДЖЕРОНИМО». Но, как публичное оскорбление Кочиза Баскомом, так и обращение Клама с Джеронимо имело далеко идущие последствия.

В течение следующих четырех лет Джеронимо, которому было уже за 50, что для Апачей уже старость, пользовался относительной свободой в резервации. Он мог покидать резервацию, когда хотел. Иногда воин даже чувствовал, что можно ужиться с Белоглазыми, но вскоре разочаровывался в этом.

В это время Джеронимо объездил всю свою родину. Горы были естественным ландшафтом для Апачей, среди скал и ущелий они чувствовали себя неуязвимыми. Здесь же обитали Духи Гор, божественные существа, лечившие и защищавшие Чирикахуа от врагов.

В 50-е — годы молодости Джеронимо — Чирикахуа путешествовали по земле, которую им дал их бог Уссен. Эта территория включала в себя Аризону, юго-запад Нью-Мексико и обширные земли на севере Мексики вдоль хребта Сьерра-Мадре. Армейские офицеры, которым случалось перевозить через эту пустыню индейцев, называли ее самой трудно проходимой местностью в Северной Америке. Недостаток воды, крутые и запутанные горные цепи, кактусы и колючий кустарник, рвущий одежду, гремучки под ногами — белые с трудом отваживались туда заходить.

Но Апачи освоили эту местность. Они знали каждый ручей и родник на сотни миль вокруг, им ничего не стоило проехать на лошади и даже пробежать 75-100 миль за день, они могли взбираться по скалам там, где белые солдаты спотыкались и падали. Они могли стать невидимыми среди равнины со скудным кустарником. А путешествовали так, что никто не мог бы различить их следов, разве что другой Апач. В пустыне, где белые голодали, они процветали — мескитовые бобы, агава, плоды сагуаро, и чоллы, ягоды можжевельника, орехи пинон.

В 1880х, когда Белоглазых стало гораздо больше, Джеронимо со своими людьми перешел через границу в горы Сьерра-Мадре, туда, где Чирикахуа чувствовали себя в полной безопасности. Именно здесь, далеко в горах, Джу (Juh), друг Джеронимо и один из лучших военных стратегов Чирикахуа, получил видение, посланное Уссеном. Из голубого облака выходили тысячи солдат в голубой форме и терялись в глубокой расщелине. Его воины тоже видели это видение. Шаман объяснил его так: «Уссен предупреждает нас, что мы потерпим поражение, и возможно всех нас убьют войска правительства. Их сила — в их числе, в их оружии, и эта сила, конечно, сделает нас… мертвыми. В конечном счете, они истребят наш народ».

Вознамерившись окончательно разгромить банду Джеронимо, генерал Крук (Crook) в мае 1883 начал одну из самых отчаянных кампаний, когда-либо проведенную армией США. С 327 человеками — более половины из них были скауты из других племен Апачей — Крук углубился далеко в Сьерра-Мадре, проводником его был Апач Белых Гор, который в свое время путешествовал вместе с Джеронимо.

«Мужики,» — выдохнул он, — «наши люди, которых мы оставили в лагере теперь в руках американских войск. Что нам теперь делать?» И действительно, как раз в это время авангард Крука, состоящий из Апачей, атаковал лагерь Чирикахуа, было убито 8-10 стариков и женщин и 5 детей взято в плен.

Группа Джеронимо поспешила назад в свое укрепление, где они и увидели Крука с маленькими пленниками. К ним присоединились другие группы, и в течение нескольких дней Чирикахуа стояли лагерем на ближайших утесах, наблюдая за захватчиками.

Вторжение Крука в укрепление Апачей стало для них большим ударом. Что дальше происходило в Сьерра-Мадре, до сих пор точно неизвестно. Ведь, несмотря на значительные силы, которые собрал Крук, Апачи превосходили их по численности, кроме того, у солдат кончались запасы пищи, все это делало их очень уязвимыми.

Прождав пять дней, Джеронимо и его люди под видом друзей проникли к Апачам из лагеря Крука. Они шутили и развлекались вместе со скаутами Белых Гор. Затем Чирикахуа начали танец победы и пригласили скаутов потанцевать с женщинами Чирикахуа. План Джеронимо был — окружить танцующих скаутов и перестрелять их. Но вождь скаутов, назначенный Круком, старый горец, по имени Ал Зибер (Al Sieber), запретил индейцам танцевать с Чирикахуа — то ли из принципа, то ли потому что что-то пронюхал.

Итак, засада сорвалась, и Джеронимо вместе с другими главарями согласились на переговоры с Круком. Тогда часть Чирикахуа направилась в сопровождении солдат на север — в Сан Карлос. Другие пообещали сделать это, когда соберут своих людей. Джеронимо оставался на свободе еще 9 месяцев, но поздней зимой и он присоединился к ним.

В ноябре 1989 мы с другом попытались найти то место в верховьях реки Бависп (Bavispe River), где встретились генерал и Джеронимо. На пятый день, ориентируясь по карте, составленной Круком, мы дошли до удаленного берега реки, который соответствовал описанию, и забрались на вершину месы — возможно здесь и был лагерь Чирикахуа.

Меня поразила красота Сьерра-Мадре: холмы, покрытые сочной травой, разбросанные тут и там дубы и можжевельник, уступавшие место, по мере того, как мы поднимались, сосне (ponderosa pine), а вдали — голубая лента Бависпа, окруженная кустарником, ответвляющиеся от него каньоны, исчезающие в лабиринтах скал.

Джеймс Кайвайкла (James Kaywaykla), Апач Горячих Ключей, будучи в 1880х еще мальчиком, стоял в этом лагере. Семьдесят лет спустя он вспоминал: «В этом месте мы жили несколько недель, жили так, как будто попали в рай. Мы снова охотились, устраивали праздники, танцевали у костра… Это был первый раз на моей памяти, когда мы жили так же, как жили все Апачи до прихода Белоглазых».

17 мая Джеронимо покинул резервацию, взяв с собой 145 Чирикахуа — мужчин, женщин и детей.

Американские солдаты, впрочем, тоже убивали детей, руководствуясь тем рассуждением, что «из гнид вырастут вши». А в 1863, убив великого вождя Апачей Мангаса Колорадаса (Mangas Coloradas), они же отрезали его голову и сварили ее. По апачским представлениям человек был обречен жить на том свете в таком же состоянии, как он умер, поэтому Белоглазые заслуживали такого же обращения, за то, что убивали и калечили индейцев.

Более того, готовясь к битвам, апачские мальчики проходили изнуряющие испытания, причиняя себе боль, учились не бояться смерти. Поэтому самым жестоким наказанием, какое только мог представить себе Апач, была тюрьма, а именно она и ждала индейцев, попавших к Белоглазым.

Однако, Чирикахуа тоже уставали от жизни беглецов. Несколько недель спустя один из самых жестоких вождей, Нана, к тому времени уже 80-летний хромой старик, согласился вернуться в резервацию с несколькими женщинами, среди которых была одна из жен Джеронимо. В марте Джеронимо, намереваясь сдаться, встретился с Круком в Canon de los Embudos прямо к югу от границы. За два дня переговоров Джеронимо предъявил десятки претензий.

«Я думаю, что я хороший человек,» — говорил он Круку в первый день, — «но газеты по всему миру говорят, что я плохой. Нехорошо так говорить обо мне. Я никогда не совершал зла без причины. Один Бог смотрит на всех нас. Все мы — дети одного Бога. И сейчас Бог слушает меня. Солнце и тьма, ветра — все они слушают то, что мы сейчас говорим».

Крук был неумолим. «Ты сам должен решить, останешься ты на тропе войны, или сдашься, не ставя нам условий. Но если ты останешься, я буду следовать за вами, пока не убью последнего из вас, пусть это займет хоть 50 лет».

На следующий день, смягчившись, Джеронимо пожал руку Круку и произнес свои самые знаменитые слова: «Делайте со мной, что хотите. Я сдаюсь. Когда-то я был быстрым, как ветер. Теперь я сдаюсь, и это все».

Но это было не все. Крук направился к форту Боуи, оставив лейтенанта, чтобы сопроводить все еще вооруженных апачских воинов. Той ночью, торговец спиртным, который продавал индейцам виски, сказал Джеронимо, что его повесят, как только они пересекут границу. Все еще пьяные с утра индейцы продвинулись лишь на несколько миль на север, и ночью, когда компас доверия Джеронимо вновь повернулся вспять, он бежал на юг, небольшая группа Апачей последовала за ним.

Так начался последний этап противостояния Чирикахуа. Измотанный и сытый по горло критикой Вашингтона, генерал Крук подал в отставку. Его сменил Нельсон А. Майлс (Nelson A. Miles), тщеславный с президентскими замашками, зарекомендовавший себя в истории борьбы с Сиу и Нез Перс. Но его пятимесячные усилия по поимке последних 34 Чирикахуа оказались безуспешными.

К концу августа 1886 беглецы уже отчаялись снова увидеть свои семьи. Они послали двух женщин в мексиканский город, чтобы те выяснили, можно ли сдаться. Вскоре после этого смелый лейтенант Чарльз Гейтвуд (Charles Gatewood) поехал с двумя апачскими скаутами в лагерь Джеронимо на реке Бависп. Гейтвуд разыграл козырную карту, сказав Джеронимо, что его людей уже отправили поездом во Флориду. Новость ошеломила их.

Четвертого сентября 1886 Джеронимо встретился с Майлсом в каньоне Скелетов (Skeleton Canyon) в Пелонсилосе (Peloncillos), к западу от границы Аризоны и Нью-Мексико. «Это четвертый раз, как я сдаюсь», — сказал воин. «И я думаю, последний», — ответил генерал.

Прозванный в газетах «Тигром в человеческом обличье», Джеронимо заработал небольшое состояние своими публичными выступлениями, когда был уже в плену у белых. На выставке 1905 года тысячи людей переполняли трибуны, чтобы посмотреть на Джеронимо (на фото он в цилиндре), представляющего «последнюю охоту на бизона» на автомобиле.

Никто и не догадывался, что Джеронимо — не прерийный индеец, что он никогда не охотился на бизонов и не носил солнечного головного убора. Он так же делал весьма оживленный бизнес на афтографах, луках и стрелах. «Старый джентельмен довольно высоко ценится», — замечали зрители, — «но Джеронимо — он такой один».

Джеронимо сдавался, надеясь воссоединиться со своей семьей через пять дней, надеясь, что его «грехи» будут прощены, и его люди смогут, наконец, поселиться в резервации в Аризоне. Но Майлс солгал. Мало кто их них смог снова увидеть родину.

После сдачи Джеронимо в 1886, он и его люди, теперь пленники, были быстро вывезены из штата Аризона, жители которого жаждали мести. «Для нас было делом чести», — писал генерал Нельсон Майлс, — «не дать им снова собраться в шайку». На каждом полустанке по дороге из Техаса в Форт Пикенс (Pickens) во Флориде (на фото) собирались толпы белых, чтобы поглазеть на пленных Апачей.

За свою непримиримость Чирикахуа были наказаны, как никакие другие индейцы в США. Все они, даже женщины и дети, в конечном счете, проработали около 30 лет, как военнопленные, сперва во Флориде, затем в Алабаме и, наконец, в Форт Силл (Fort Sill) в Оклахоме. В 1913 Чирикахуа отвели место в резервации Мескалеро на юге Нью-Мексико. Около двух третей выживших переехали на землю Мескалеро, одна треть осталась в Форт Силл. В этих двух местах живут теперь их потомки.

Прошлой весной я провел день в резервации Мескалеро вместе с Ойдой Миллер (Ouida Miller), правнучкой Джеронимо. Симпатичная женщина 66 лет с мягким характером, она всю свою жизнь хранила память о великом воине. «Мы до сих пор получаем письма из Аризоны, проникнутые ненавистью», — говорит она. «Они говорят, что их прадедушка был убит Джеронимо».

Родственников Джеронимо можно найти среди Мескалеро, в Нью-Мексико, где поселились большинство Чирикахуа после освобождения их Форт-Силл (Оклахома). Дух Джеронимо жив в его правнуке Роберте Джеронимо, которому пришлось пройти через множество скандалов и драк, отстаивая свою фамилию. «Каждому хочется похвастаться, что он побил Джеронимо», — говорит 61-летний бывший ковбой родео. «Я думаю, я продолжаю его путь».

Его сестра Ойда Миллер (Ouida Miller) до сих пор получает гневные письма о своем знаменитом дедушке, преданность и любовь которого к своей семье — мало известные черты его характера. «Мне жаль, что я его не знала», — говорит она.

В 1905 Джеронимо обратился к президенту Теодору Рузвельту с просьбой перевести его людей обратно в Аризону. «Это моя земля», — писал он, — «мой дом, земля моих отцов, на которую я прошу разрешения вернуться. Я хочу провести свои последние дни там и быть похороненным среди тех гор. Если бы это могло случиться, я бы умер спокойно, зная, что мои люди будут жить на родине, что они будут увеличиваться в числе, а не убывать, как сейчас, и что наш род не исчезнет».

Президент Рузвельт отверг эту просьбу под предлогом, что в Аризоне до сих пор очень плохо относятся к Апачам. «Это все, что я могу сказать, Джеронимо, кроме того, что мне очень жаль, и я не имею ничего против вас».

Опасения Джеронимо, что его люди вымрут, не были просто красивой фразой. Во времена своего расцвета Чирикахуа насчитывали не более 1200 человек. Ко времени, когда их освободили, это число сократилось до 265. Сегодня, благодаря рассеиванию за последующие десятилетия и межплеменным бракам Чирикахуа невозможно подсчитать точно.

Прошлой осенью я посетил место последней сдачи индейцев в Каньоне Скелетов. Оно находится в тихой лесной вырубке у слияния двух ручьев. Высокие сикаморы затеняют то место, где Майлс поставил памятные камни, символически передвинув их с прежних мест, чтобы показать Апачам, какое будущее их ожидает.

Лишь 3-4 ранчо расположены на протяжении 15 миль Каньона Скелетов. С места капитуляции я долго поднимался в горы верх по ручью, обходя его идиллические изгибы. И за весь день никого не увидел. Не в первый раз я удивлялся, как в этом пустующем великолепии не удалось найти места для менее чем 1000 человек — населения таких маленьких городков Аризоны, как Дункан или Моренси.

Как рассказывали жившие с Джеронимо, остаток своей жизни он горько сожалел, что сдался Майлсу. Вместо этого он желал бы остаться в Сьерра-Мадре со своими воинами, сражаясь до последнего человека.

Зимней ночью 1909, возвращаясь домой из городка Лаутон (Lawton), Оклахома, Джеронимо упал с лошади и пролежал в канаве до утра. Будучи уже 85-летним стариком, он умер от воспаления легких 4 днями позже. Умирая, он вспоминал имена тех воинов, которые оставались верными ему до конца.

Апачское кладбище в Форт Силл, в тихом месте у притока ручья Кэч (Cache Creek) насчитывает около 300 могил. В центре — могила Джеронимо — пирамида из гранитных камней с вырезанным из камня орлом на вершине. Голова орла, отбитая вандалами, была заменена на грубую бетонную копию. От нее идут ровные ряды белых могильных камней. На каждом сзади номер, такой, как «SW5055″ — тот номер, который был на медных карточках у индейцев в Сан Карлосе.

Источник